Не дай вам Бог

   1

Что такое быть независимым? Я так себе это представляю: прийти в самый дорогой ресторан, заказать воды и хлеба, а потом дать тысячу официанту на чай. Деньги - это и есть свобода, приятно шуршащая во внутреннем кармане.
Я сидел в баре «Корвет» уже второй час. Светлана задерживалась. Я ей звонил несколько раз, и она все время говорила одно и то же: «Буду через минут пятнадцать». Ох уж эти женщины. Вечно они опаздывают. Меня тревожило не это, а наличка в моих карманах. Сидеть, ничего не заказывая, неудобно, да и скучно. Между тем денег у меня оставалось на пару чашек кофе. Кредитка тоже давно была опустошена. От нечего делать я принялся разглядывать интерьер бара. Здесь было по-настоящему занятно, фантазия у дизайнеров работала что надо. У входа посетителей встречала деревянная фигура бородатого капитана в старинной шляпе с огромными полями. Под потолком, разрисованным голубыми волнами, были натянуты корабельные канаты, над барной стойкой на стене красовался штурвал и какие-то приборы, я в этом не разбираюсь, секстанты, наверное…
Взгляд мой переместился на зеркало, прикрепленное к ближайшей колонне. Я немного полюбовался на свое отражение. Звучит комично, но что поделать, если я и в самом деле парень хоть куда, высокий, с большими глазами, сильно вьющимися волосами. Когда-то я подавал документы в театральный институт, но не прошел по конкурсу. Я видел, что комиссия мной вроде бы заинтересовалась. К сожалению, я от волнения забыл куплет в середине стихотворения, да и прочитал то, что помнил, вяло. Все дело в том, что было жарко, а я, пока дошла моя очередь, выкурил целую пачку сигарет, и у меня разболелась голова. В общем, меня отшили, на прощание сказали, что фактура у меня очень даже интересная, но вот речь невыразительная, как будто я не стихи читаю, а кашу жую.
Наконец я увидел Свету, она была в моем любимом розовом топе и жёлтенькой короткой юбке. Глаза посетителей, как привязанные на веревочках, поплыли вслед за Светланой и остановились на мне, она сразу отыскала меня и быстрым шагом приблизилась к столику. Я успел заметить в мужских глазах раздражение, а в женских – удивление. Не понимаю, чего тут удивляться, можно подумать, мы со Светой не пара. Ну а мужики есть мужики, всегда ревнуют, даже если сами находятся в компании симпатичных телок. Мне не раз приходилось отстаивать свои права, благо я с двенадцати лет занимаюсь боксом.
- Привет, Лес!, - сказала Света, -  у меня к тебе дело на миллион.
Моя мама одарила меня красивым именем «Лесли». Само собой, все меня называли «Лесом».
Мы со Светой частенько обсуждали планы, как бы нам разбогатеть. Планы были все как один фиговые, и мы сами понимали, что дальше трепа дело не пойдет.
- Пойдем на улицу, - сказала Света. – Здесь нас могут услышать.
На воздухе мы отошли в сторонку к стене ближайшего панельного дома.
- Ну? – спросил я слегка насмешливым тоном.
- Не смейся, - ответила она серьезно. - В этот раз я придумала стоящую штуку.
Видно было по ней, что она не может сразу решиться, как отдыхающий на пляже не сразу входит в воду.
После некоторого молчания она произнесла, постаравшись, чтобы ее голос звучал уверенно и строго:
- Мы похитим человека и потребуем выкуп.
Я ее фразе не придал значения. Дурацкая шутка.
- Кого назначим жертвой? – иронически хмыкнул я.
- Тебя.

                2

Мой папа англичанин, познакомился с моей мамой, когда учился в России. Он был намного старше мамы, но это не важно, а важно то, что любовь продержалась недолго. Мама рассчитывала, что Роберт увезет ее в свою Англию, и он обещал, но, отучившись, отчалил, как тот бородатый капитан с «Корвета».  Однако четыре года прожили вместе, и брак был самый настоящий, законный, с печатью в паспорте. Я немногое помню из того времени, но все же помню, как, например, любил кататься на его широких плечах. Я очень похож на своего отца, такой же статный и, не буду повторять, симпатичный. Роберт честно переводил деньги маме, пока я рос, правда, ни разу не приехал в гости. Но после того, как мне исполнилось восемнадцать, переводы закончились. Я пытался намекнуть папе, когда разговаривал с ним по «Скайпу», мол, мы нуждаемся, но он отвечал, что я уже мальчик большой и сам должен себя содержать. Тем не менее у меня сложилось ощущение, что в случае большой беды отец придет нам на помощь, я однажды сказал это Свете. Теперь, значит, у нее план созрел…
- Бред, - ответил я коротко.
- Если у нас будет много денег, мы сможем уехать в ту же самую Англию или еще куда. Я брошу свою контору, ненавижу ее. И ты тоже перестанешь заниматься репетиторством. Это унизительно, в конце концов, ходить по домам богатеньких сыночков, пытаясь научить их английскому.
- Ничего в это унизительного нет, - возразил я. Но Света меня не слушала:
– В конце концов, ты же необычный парень, не такой как все, в тебе должен проснуться инстинкт твоих предков - охотников и воинов!
Я уже говорил ей, что мне не нравится, когда подчеркивают, что я необычный и не такой как все. Она вспомнила и осеклась:
- Ну, не обижайся, я ведь тебя люблю. Но если ты откажешься хотя бы выслушать меня, я обижусь и, возможно даже, надолго. Или вообще навеки.
- Ладно, - примирительно сказал я. – Выслушать всегда можно.
Светлана повеселела и стала излагать свой замысел. Она, видимо, долго над ним думала, на словах все выходило гладко. Она снимет квартиру, в которую я заеду ночью, чтобы меня не увидели соседи. В квартире будет достаточный запас продуктов. Я не должен выходить на улицу и подходить к окну. Моей маме Светлана кинет в почтовый ящик письмо с требованием выплатить десять миллионов рублей. Самое главное условие: не обращаться в полицию! Условие будет четко прописано в письме: если у похитителей исчезнет уверенность, что в полиции ничего не знают, со мной безжалостно расправятся. Соседям и родственникам мама должна сказать, что я уехал к друзьям в другой город. Сейчас лето, у всех отпуска. Мама должна обратиться к своему бывшему мужу с просьбой спасти сына и перевести деньги на ее счет. Потом она получит указания, как передать деньги похитителям.
- А кто будет выходить с мамой на связь, где и когда?
- В письме будет сказано, что в определенный день и час мама должна сидеть на скамейке на Театральном бульваре. С обеих сторон бульвара находятся многоквартирные дома. Из окна любого дома скамейка будет видна как на ладони. Когда похитители убедятся, что нет никакого подвоха, они пришлют на встречу меня.
Я удивился:
- Тебя?
- Я объясню, что сама ничего не знаю, со мной вышли на контакт похитители и предупредили, что если я стану рассказывать хоть какие-то подробности, с тобой расправятся. Я буду передаточным звеном между мамой и преступниками.
- Как-то неубедительно, - задумчиво произнес я.
- Основной пункт плана в том, что полиция ничего не знает. Если мама все-таки туда обратится, то ты немедленно выходишь из тени и объясняешь, что тебя отпустили без всяких требований. Если полиция подключится, то у нас шансов нет. Телефоны прослушиваются, купюры помечаются, везде стоят камеры видеонаблюдения и черт его знает, какая еще есть техника. Нет, если полиция вмешивается, то мы сворачиваемся и всему конец. Но мы ничего и не теряем. Конечно, полицейские спросят, где ты был. Ты скажешь, что украли тебя на улице, подкрались сзади, затащили в машину, глаза связали, и где ты находился, не знаешь.
- А если папа не пришлет деньги?
- То же самое, - вздохнула Света. – Ты выходишь и говоришь маме, что тебя просто отпустили, не захотели проблем.
- То есть, в случае провала мы ничем особенным не рискуем?
Света посмотрела на меня иронически:
- Понял наконец?
Целую ночь я не мог уснуть, перекатывал в голове детали замысла.               
Через неделю я поселился в снятой квартире. Мобильник пришлось отключить, но в квартире был проведен интернет с Wi-Fi, и я мог читать новости с ноутбука, который мне предоставила Светлана.

3

Прошло четыре дня. На пятый день вечером, около десяти вечера, я получил электронное письмо от Светланы. «Люблю тебя, мой милый, возвращайся скорей», - говорилось в письме. Я испугался. Дело в том, что мы договорились о шифрованных сообщениях. Если бы она написала: «Я узнала о твоей измене, больше не звони мне», - то это означало бы, что все в ажуре, дело выгорело, деньги получены, и я могу ехать домой. Это был наш кодовый язык. А полученное письмо означало: произошло непредвиденное. Я должен был "поймать" машину на улице, ни в коем случае не вызывать такси по телефону, и подъехать к одному дому на окраине, где меня будет ждать Светлана.
Я попросил водителя остановиться за сто метров до нужного места. С трудом преодолевая желание побежать, я быстрым шагом подошел к углу дома и увидел лежащего на земле отца. Светлана сидела немного поодаль прямо на асфальте и тихо плакала.
Я не хотел верить в самое страшное, но предчувствие забилось во мне как пойманный в кулак воробей. Подойдя поближе, я увидел, что отец лежал на спине, из уголка его рта вытекла струйка крови, уже засохшая. В немом отчаянии я посмотрел на Свету. Она медленно встала и подошла ко мне, заламывая руки. Я глухо спросил:
- Что случилось?
- Мы встретились здесь, - начала она нервно. – Он сказал, что не захотел переводить деньги на счет, а прилетел самолично. У него двойное гражданство, так что визу получил мгновенно. Остановился в гостинице, а не у твоей матери, ради ее и своей безопасности. Потом сказал,  что готов заплатить только тогда, когда увидит сына. Деньги у него на карте, которую он с собой не взял. Я не соглашалась, мы заспорили. В это время мимо проходили какие-то парни, пьяные. Он  увидели, что мы вроде как ругаемся, подошли к нам и начали лезть к нему: "Черномазая обезьяна, что ты к девушке пристал", ну и так далее...  Потом они принялись избивать его, хотя я плакала и умоляла его не трогать. Он вырывался и в какой-то момент у него это получилось, он вынул пистолет, газовый, вроде бы, но парней это еще больше завело, они озверели, пистолет вырвали... Там был один, такой высокий, белобрысый, он меня хотел заставить с ними убежать, я сказала, что сейчас вызову полицию. Они ушли. Главное, я даже не могла заорать как следует, чтобы не привлекать внимания...
Я смотрел на отца и видел в нем себя, только старого. Я был его молодой копией, только моя кожа светлее, я все-таки мулат.
– Что мы скажем полиции? – нетерпеливо сказала Света.
Меня охватила апатия, мне ничего не хотелось обсуждать. Помню, Светлана выкладывала очередной "план", на этот раз план того, как выбраться из этого дерьма.  Я тупо кивал головой. Светлана, не дождавшись от меня никакой реакции, в панике сказала мне:
– Теперь лучше всего просто уйти отсюда, как будто нас тут и не было. А если начнет трясти полиция, говори, что я тебе сказала. Ты хоть понял, что я тебе сказала?
Я ничего не понял, но опять тупо кивнул головой.

Полицейские долго пытались разобраться, почему мой отец приехал, не известив меня, почему остановился в гостинице, а не у бывшей жены, версию о сюрпризе выслушивали с недоверием. Никак не могли понять, как и зачем отец оказался в отдаленном месте города. Задавали вопросы и мне, и маме, никто из нас  ничего внятного сказать не мог. В конце концов они решили, что мы просто находимся в сильном аффекте – правильно решили. Убийц так и не нашли.
Осталось досказать немногое. Со Светой я расстался. Папа оставил мне наследство, разделив его между мной и какой-то женщиной в Лондоне. Только тогда я понял смысл поговорки: "Не дай Вам Бог, чтобы ваши мечты сбылись".