Три товарища и официант

 Три товарища, знакомые с тех давних пор, когда они еще мало что знали о жизни и их взгляды были полны нескрываемого оптимизма, сидели теперь друг напротив друга и вспоминали о том сокровенном, что есть у каждого стоящего мужчины.

- Господа, а как великолепны были ее плавные движения рук, ее грация! Чего стоила одна только её шея, она словно подчеркивала ее невероятную красоту. Её лукавый взгляд мог надолго обезвредить любого мужчину, даже самого стойкого. Признаться, мне даже не верилось, что она обратила на меня внимание, - сказал мужчина в темной рубашке.

 Два других собеседника задумались на несколько мгновений и после, с сожалением, покачали головами.

- Нет, моя первая любовь не была слишком красивой. Она отличалась удивительной преданностью, в ней, может быть, это было основой всего, и этим она подкупала, - ответил им худощавый мужчина средних лет.
Не высказался на этот счет только мужчина в сером пиджаке. Он был самым осторожным среди них и решил немного подождать. Покрутив в руках зажигалку с интересным золотистым рисунком, он размерено стал отвечать:

- Нет… Моя первая любовь не отличалась ни божественной красотой, ни преданностью. Она была… горделива. Царская, можно сказать, гордость. Все, кто находился рядом с ней, стремились получить ее одобрение, как просят одобрения у могущественного существа. Она была редкой, стоящей птицей.
Мужчина в темной рубашке вновь начал вспоминать:

- Но как она была глупа, эта красавица! Стоило с ней только попробовать заговорить о чем-нибудь волнующем душу, так сразу ее ореол симпатии заметно страдал, и становилось не по себе. Впрочем, как только она замолкала, и проходило немного времени, так она вновь, с прежней силой, притягивала взгляды.

 Все ненадолго ушли в свои воспоминания.

- Преданность той особы заметно надоедала, как бы это странно ни звучало. Я не беспокоился о том, что с ней может что-либо произойти и не переживал лишний раз. Постепенно это переросло в спокойствие и осознание того, что она более никуда не исчезнет, если я сам этого не захочу. Она как будто превратилась в мою вещь. Смею заверить, что чувство это на самом деле гадкое и не стоит того, чтобы о нем впредь вспоминать.

 Последним, по своему обыкновению, заговорил мужчина в сером пиджаке.

- Её гордость благородно украшала всех, кто находился рядом. Но вместе с тем она все делала холодным, заражала своим безразличием и надменностью. И через некоторое время я заметил, как мне становится трудно жить. Будто ее гордость питалась мной, я не мог долго находиться рядом с ней, хоть она и привлекала меня во всех отношениях.

 В комнату к ним зашел официант, который был немного моложе их. Он добавил в их бокалы крепкий напиток и позволил себе несколько фраз.

- Господа, но что может быть хуже воспоминаний о былой любви?

- А ведь вы правы. Мы уже состоявшиеся мужчины и повидали достаточно. Во всех своих начинаниях мы достигли того, чего хотели. А то, в чем мы не смогли состояться, значит, было нам и не нужно. Очень важно это понимать.

- Очень важно! Ведь когда мы начинаем это понимать, что состоялись мы не везде, где могли бы, и начинаем относиться к этому… несколько философски, с достойным почтением к своим достижениям, какими бы они не были, значит мы действительно повзрослели.

- Пожалуй, осознание этого пришло ко мне совсем недавно.

- Тем лучше, ведь чем дольше человек пребывает в своих мечтах и при этом сохраняет недовольство собой, тем интереснее ему живется. 
Официант вежливо спросил товарищей:

- Господа, вам может быть принести чего-нибудь другого? Более крепкого?

- Так что может быть крепче того, что мы уже пили?

- Вспомнилось мне, как однажды, еще будучи совсем юношей, я зарекался о том, что непременно буду поддерживать здоровье своего организма и пить что-либо крепкое если и буду, то исключительно по рекомендациям врача.

- Не было еще ни одного взрослого мужчины, который ни разу в жизни не обещал себе подобного. Да и как же можно принимать в своей жизни важные решения, не обдумывая их, как следует, за слегка терпким напитком?

 Худощавый мужчина улыбнулся и проговорил:

- Это вы этот напиток называете слегка терпким? Тут градусов почти столько же, сколько мне лет.

- Господа, ну так может быть принести что-нибудь покрепче?

 Официант молча удалился, и теперь они снова остались наедине.
 
 Каждый из товарищей взял по сигаре и вскоре дым начал окутывать их. Они словно погрузились в легкий туман.

 Разговор начал мужчина в сером пиджаке.

- Но какой бы ни была та особа, только в отношении ее я могу сказать, что испытывал к ней серьезные чувства.

- Стало быть, любили?

- Да, могу ответить, что любил.

- И что же такое – ваша любовь?

 Товарищ в темной рубашке аккуратно ответил за него:

- Это когда ты готов променять на свидание с ней подобные посиделки.

 Худощавый мужчина рассмеялся и, успокоившись, отметил:

- Наши посиделки не так дороги, чтобы жертвовать свиданием ради них. Мы ведь поймем причину вашего отсутствия. Она вполне уважительна.

 Мужчина в сером пиджаке продолжил:

- Когда я встретил ту особу и лучше узнал ее, она заставила меня всерьез задуматься. Она, как настоящая женщина, поддерживала меня и придавала мне сил тогда, когда я из себя ничего еще не представлял.

- Так вправду бывает?

- Я тоже не верил, что когда-нибудь встречу подобное. Но судьба оказалась щедра и вместе с тем жестока: она показала хрупкость любой привязанности и вскоре ощущение этой спасительной веры в самого себя быстро рухнуло. Но в том лишь моя вина.

- Думается, что тогда вы серьезно переживали.

- Сильнее, чем когда-либо.

 Настал черед худощавого мужчины.

- А по мне так настоящая любовь самое опасное, что может произойти с человеком. Влюбленный человек многим жертвует. И в итоге он рискует потерять и материальное, и духовное. Рискует, если хотите, не состояться в жизни. Такой человек разве что будет вспоминать только те короткие мгновения, когда он был счастлив.

- Но мы ведь состоялись. Значит, не любили?

- Получается, что так.

 В комнату зашел официант, в руках у него была пыльная бутылка.

- Вот, отличный аромат. Двадцать пять лет выдержки.

- Стало быть, хорошее?

- Очень хорошее, господа.

 Все молчали. Официант терпеливо ждал. Справа от него, в углу, была расположена картина.

- Я не видел эту картину в углу раньше, откуда она?

- Это портрет мастера средней руки, называется в честь натурщицы – Натальи.

 Мужчина в черной рубашке заинтересованно спросил:

- Господа, а помните, как часто нам встречалось это имя в молодости? И ведь у каждого из нас была, по меньшей мере, одна возлюбленная, которую звали Натальей.

- Это верно. Хорошим товарищам даже женщины с одинаковыми именами достаются.

 Официант учтиво улыбнулся.

 Мужчина в сером пиджаке отдал команду официанту:

- Повесьте портрет на стену.

- Сейчас же повешу, только возьму у помощника инструменты.   
 
 Три товарища вновь ушли в себя, и только клубы дыма нарушали их спокойствие.
Наконец худощавый мужчина нарушил молчание довольно резкой фразой:

- Мне все наскучило.

- И любовь, и выпивка, и подобные разговоры?

 Он не спешил с ответом.

- Да. Именно все это наскучило больше всего.

- А что до новых увлечений? Что до новых женщин, быть может, попробуете молодых особ? Их внимание часто оживляет повидавшего виды мужчину.

- От всего нового меня воротит. Я привык к той жизни, которую веду и ничего более изменять в ней не хочу. Разве зря я столько времени потратил на то, чтобы все это как следует обустроить? А что до девиц, то они в последнее время кажутся мне слишком бесчувственными и, если хотите, безликими. Впрочем, вина скорее во мне.  Чем я могу заинтересовать их? Разве что своим бумажником. Но как же гадко осознавать, что пропади этот бумажник и вместе с ним пропадет и эта особа.

- Нельзя так хандрить, это слишком уже по-старчески. Попробуйте, может быть, совершить что-то безумное, что объяснить окружающим и близким будет, по крайней мере, непросто.

- И что же безумного я могу совершить? Если я сделаю что-нибудь тяжело объяснимое, то все спишут это на мою причуду, которую я обрел с возрастом, и будут к этому относиться даже с покровительством, ведь все знают, как тяжело мужчине становиться стариком.

- Подобное оправдание наших действий хуже любого оскорбления.

- Это верно.

 Наконец официант вернулся с инструментами и повесил картину. Портрет вызвал бурную реакцию среди товарищей, и дело дошло до откровенного удивления:

- Как красива её шея, её глаза! Вы только посмотрите, до чего она великолепна!

- Сколько в ее глазах щенячьей преданности, с каким повиновением она глядит на меня!

- Какой гордый подбородок… какой гордый взгляд.

 Прошло много времени. Товарищи успокоились. Вскоре мужчина в сером пиджаке сказал официанту:

- Картина хорошая, но слишком пустая. Ее следует убрать. И принесите нам еще одну пыльную бутылку.

 Официант снял картину и удалился из комнаты в поисках новой бутылки. Они вновь замолчали, постепенно погружаясь в свои воспоминания.
 
 Их медленно обволакивал дым.