Невский экспресс

      Только вернулся Владимир Сергеевич из столицы – начались рождественские каникулы.

      В сиреневом доме на время перестал слышаться звонкий голосок Верунчика: девочка и Полина Михайловна всё-таки уговорили маму отпустить дочку к Фейрбэнксам, и стало скучновато.

      Люба сказала, что хочет побыть в каникулы дома: будет читать книги и играть на фортепиано, разучивать новые пьесы. Девочки из класса приглашали её к себе на ёлки.

      «На следующий год надо будет вывозить Любашу в свет!» – озаботилась Софья. Она не увлекалась светскими вечерами, но ведь Люба – завидная невеста: красивая, умная, детей любит, и не без приданого!

      Растут дети, и вот уже Софья Ивановна озабочена тем, кто составит счастье её дочери… А сын?

      Софья с решительным видом заявила: «Владимир! Я еду в Петербург! Я должна видеть Серёжу!» Напрасно муж отговаривал её – ничто не помогало. «Ты как хочешь, а я поеду!»

      Владимир Сергеевич вздохнул – и пошёл собираться в поездку. Софья вспомнила, как он предлагал поехать вместе и взять младшую дочь с собой.

      – Владимир! А что если возьмём с собой Динку и Ваню?
      – Очень хорошо ты это придумала! – обрадовался он возможности побыть вместе с детьми. – Покажем им столицу!
      – Справлюсь без тебя, Офимья Офимьевна! – сказала Софья няне беззаботно.
      Та пообещала присмотреть в Москве за старшей дочерью графов.

      – На поезде поедем! – ликовали и прыгали Дина и Ванюшка, услышав, что родители берут их с собой в Петербург. – Серёжу увидим!

      Владимир Сергеевич даже пожалел, что детям сказали о поездке заранее. Ваня каждую минуту спрашивал: «Скоро? Уже одеваться?!» Динка собирала игрушки – вышел такой баул, что пятилетней девочке и поднять его было невозможно.

      Мама пришла, опустилась перед Диной и сумкой и стала уговаривать дочь отложить большую часть игрушек. Каждая кукла, каждая игрушка были обсуждены. Остановились на тряпочной кошечке с зелёными круглыми глазами, которую сшила как-то Вера.

      Люба была рада относительной свободе, но, когда родители и брат с сестрой садились в карету, чтобы ехать на вокзал, она даже немножко всплакнула: никогда не оставалась одна из семьи!

      Софья обняла её и поцеловала:
      - Мы ведь скоро вернёмся! Кланяйся Бараховским, Лукьянчиковым, Верещагиным!
      Она называла фамилии Любиных подружек, к которым дочь собиралась на ёлки.
      Мама хотела добавить: «Веди себя хорошо!», но вовремя прикусила язык.

      У Воронцова было два генеральских купе в синем мягком вагоне первого класса, – каждое на два нижних места.
      Дина с удивлением наблюдала за отправлением.
      – Мама! Папенька! Ваня! Поглядите: вокзал поехал!
      – Это не вокзал, это вагон поехал! – засмеялся Ваня.
      Но Динка настаивала, что вокзал, пока не надоело.

      Софья и Владимир Сергеевич с удовольствием наблюдали, как Дина и Ванюшка смотрят в окно на убегающие домики, деревья, мосты.
      - А кто в этом домике живёт? А весело жить около железнодорожного полотна? А около нашего дома построят железную дорогу? - сыпались вопросы.

      Ваню интересовали предметы посерьёзнее.
      - Папа! А трудно строить железную дорогу? А ты много уже вёрст построил? А как мост проектируют, чтобы он выдерживал нагрузки?

      Дина слушала, открыв рот. Она как-то не сообразила, что железные дороги - это папино дело, и ей было обидно, что она не может присоединиться к разговору за недостатком эрудиции.

      Ближе к ночи дети вспомнили, что уже в прошлом году спали в поезде, но тогда восемь человек ехали в двух купе с верхними полками. Они с любопытством осматривали своё купе.
      - А почему верхних полок нет? Даже полазить негде!
      - Вааня! - послышался звонкий голосочек. - Ну, конечно, потому, что с нами не поехали няня, Люба и Вера, а Серёжа и так в... Пете... в общем, там, куда мы едем! Мы едем к Серёже!

      – Диночка, ты ляжешь со мной! – сказала мама, - а ты, Ванюш, с папой!
      Но дети неожиданно заупрямились.
      – Неет, мама, я с тобой! – сказал вдруг Ваня умоляющим тоном.
      – Я – с папенькой! – заявила Динка безапелляционно.
      Вот уже третья дочка собирается замуж за папеньку! Конкуренция, однако, у Софьи Ивановны!

      Воронцов усмехнулся. По правде говоря, он бы положил детей отдельно, а сам с женой расположился бы во втором купе. Но Динку пришлось бы отковыривать от дивана в «мужском» купе, где граф уже облюбовал себе местечко. Он подмигнул Софье и разрешил сыну и дочери укладываться там, где они хотят.

      Дети были счастливы, что могут поговорить с родителями, а те никуда не спешат! Софья сидела с Ванюшкой и отвечала на его многочисленные вопросы, пока он не уснул, а граф – с дочкой, которая потребовала сказку про солдата Платона. У них с папой был такой обычай – сочинять сказки о солдате, чей облик воплощался в их знакомом Матвееве. Отец рассказывал Динке о войне, о смелости русских воинов.

      – Русский солдат Платон дюже храбрый! Он сильнее всех! А ещё он умный - всех врагов перехитрил!
      Владимир Сергеевич поражался: дети всё впитывают, но не всегда общество нянюшки им идёт на пользу! Он подумал, что должен уделять младшим детям побольше внимания.
      – Диночка, прости, но «дюже» – так только Офимьевна говорит!
      - А графиньевна Воронцова? - спросила Дина, путая суффиксы в полудрёме.
      Но папа не засмеялся, а подсказал:
      - А ты говори: «очень», графиня Воронцова моя!

      Старшая его дочь, Любочка, была воплощением принцессы: женственная, романтичная, с длинной косой, на пианино играет, романы читает, как её мама в детстве. Две младшие дочки больше походили на мальчиков. Владимир Сергеевич думал: это потому, что он ждал ещё сыновей, но увы!

      Наконец, и юная сочинительница угомонилась. Папа перенёс Дину в соседнее купе и на диваны, где спали дети, прицепил специальные сетки, чтобы малышня не упала во сне, или если вагон сильно качнёт, со своих полок.

      Софья смотрела широко раскрытыми глазами на то, как проводник раскладывал мягкие диваны, так что они соединились в одно ложе. Когда всё было готово, графиня села попробовать, насколько устойчива полка. Муж сел рядом и обнял её сзади, поцеловал в висок.
      Софья обернулась к нему, приласкала взором: «Я двери не закрою: надо слышать, как там дети!»

      Утром Софья сразу поспешила в купе к детям, чтобы, проснувшись в сетках, они не испугались, - особенно Дина!

      - Как я здесь оказалась? - спросила малышка, открыв глазки.

      Едва успели позавтракать, уже и приехали в столицу. Выгрузились с поезда на Николаевском вокзале.
      – И что, мы никуда и не уехали? – удивилась Дина, увидев точно такое же, как в Москве, здание вокзала.
      Её заблуждение рассеялось, как только вышли на Знаменскую площадь.

      Погода была чудесная: лёгкий морозец, небольшой снежок. Извозчик довёз до гостиницы на четырёхместных санях.
      Дети с шумом бегали по комнатам, которых было четыре: спальня, детская, столовая, она же гостиная, и кабинет. Воронцов только смеялся в усы, глядя на своё беспокойное семейство.

      Софья в тот же день встретилась в училище с Серёжей, но в увольнительную его не отпустили: должен был приехать Великий Князь Михаил Николаевич (брат убиенного императора и Великого Князя Константина Николаевича, двоюродный дед царя), – шеф училища, – шла усиленная подготовка к встрече и смотру. Софья передала письма и поздравления от сестёр и Вани. Серёжа обрадовался, но и опечалился. «Прости, сынок, но в другое время мне просто нет времени приехать! У меня уроки!» – оправдывалась Софья Ивановна. Серёжа гладил её по руке и успокаивал: «Ничего страшного, я рад тебя видеть, мама!»

      Вечером она пожаловалась мужу на неудачный приход, а Воронцов подумал, что предупреждал Софью: не стоило ехать так неподготовленно! Только одни разочарования и ей, и Сергею!

      Неожиданно Владимир объявил ей, что они завтра вечером должны быть во дворце у государя.
      – Милая моя, Софи, мне сделали замечание, что ты ещё не представлена Его Императорскому Величеству! – сказал Воронцов таким тоном, что непонятно было, шутит он или серьёзно.
      – Боооже! – протянула Софья грудным голосом. – Да кто же я такая, чтобы быть представленной?!
      – Прости, но приятель Анастасии, Великий Князь Константин Константинович много говорил о тебе своему племяннику! – слукавил Воронцов.
      Софья смутилась, хотя ей было приятно, что подруга не забывает её.
      На самом деле, графиня должна была быть представлена как супруга генерала и кандидата в члены Государственного Совета, но Владимир посчитал, что такое объяснение заденет самолюбие жены, прозвучит вызывающе из его уст.
      – А с кем я оставлю детей? – спросила Софья озабоченно.
      Нянюшки здесь нет, дети маленькие.

      – А с нашей горничной они не посидят? – спросил Воронцов.
      Но Софья никогда не оставляла детей на слуг. Ну, кроме Офимьевны!
      Воронцов задумался. Он не знал ответа на этот вопрос.
      – В любом случае, приглашение государя не отвергают! Идти придётся! …А в чём же ты пойдёшь?! – вдруг озаботился Владимир Сергеевич. – Закажем платье прямо сейчас!

      Всё решил муж за неё! Что такое приключилось с Владимиром? Никогда Софья не замечала его приверженности к светскому этикету. Она даже слегка надулась и поминутно обращалась к детям: «Дина, Ванюшка! Давайте выйдем прогуляться!»

      Дети клюнули на эту неожиданную уловку и с восторженными возгласами побежали одеваться.

      Выйдя из парадной, мама с детьми попала сразу к святочным балаганам. Зазывали в свой кукольный театр петрушки, мужички, как в деревне, пытались взобраться за сапогами на обледенелый столб, бабушки в платочках продавали тянучки, маковки и петушков на палочке. Софья вспомнила, как в институте фройляйн Штольц водила их на ярмарку.

      Торговка в красном ярком фартуке (чтобы быть заметнее, что ли?), сильно окая, предлагала какие-то необыкновенные расписные пряники: «Коозули, коозули, барыня, воозьмите деткам!» У Динки, конечно, разгорелись глазки, потекли слюнки: «Мама, мама, купи!» Но графиня только повела отрицательно головой. Её эти детские капризы нисколько не интересовали.

      - Дина, Ванюшка! Пойдёмте в парк!
      Сразу за балаганами открылся парк. Наверное, хорошо здесь летом! Снежные аллеи причудливо вьются среди голых деревьев, вокруг неработающего фонтана. В Петербурге, из-за влажности воздуха, ветви зимних деревьев были покрыты изморозью.
      – Посмотрите, дети: как в сказке, не правда ли?
      А что это там, с краю? Длинная деревянная горка! Она очень пологая, так что и маленьким детям скатываться с неё не страшно. За горкой следит сторож, который выдал Ване и Дине по фанерке.
      – Вот, пожалуйте! Сударыня, – обратился он к Софье. – Не извольте беспокоиться! Горка для удовольствия детишек!

      Он с некоторым недоумением смотрел на барыню в богатой шубе, которая сама гуляла со своими детьми!
      Ваня и Дина скатывались и скатывались с горки! Детей было не оторвать от неё, наверное, целый час. Девочка устала быстрее: она и моложе!
      – Маама! Пойдём в гостиницу!
      Ваня попытался возражать:
      – А можно ещё покататься?
      Но мама сказала:
      – Вы уже все мокрые и разгорячённые! Если замёрзнете, можете простудиться. Мы не дома – болеть здесь нельзя!

      Когда Софья дошла до гостиницы, она почувствовала, что и сама замёрзла, но настроение улучшилось.
      Она взглянула в напряжённое лицо мужа, и ей стало стыдно, что она так себя вела. Он взял её покрасневшие ладошки в свои тёплые руки и прикоснулся к ним губами.
      - Прости, пожалуйста! - спрятала она лицо у графа на груди.
      Он стал молча её целовать.

      Пока Софья с детьми гуляли, прибыло платье, которое муж успел заказать в мастерской при Зимнем дворце.
      Она примерила. Софье очень шёл придворный наряд – гридеперлевое платье из тяжёлой шёлковой материи, которая переливалась от серебристого до чёрного цветов. Сзади оно было снабжено треном, который требовалось поддерживать.

      – Владиимир! К этому платью нужны жемчужные украшения!
      Воронцов не ослышался? Его жёнушка впервые требовала себе что-то, да ещё так решительно!
      – Купим! – кивнул он, моргнув смеющимися глазами и позвал слугу.

      Через час уже принесли жемчужные украшения на шею, в волосы, а также перстни и серьги. Тёмное изящное серебро выглядело очень строго и подходило к зимнему наряду.

      Софья всё примерила. Воронцов пригласил парикмахера, чтобы сделал его супруге причёску. Ванюшка и Дина прыгали вокруг, стараясь оттянуть внимание на себя.
      – Мамочка, мамочка! Дай мне примерить!
      Дине хотелось нарядиться такой же очаровательной принцессой, как мама. Вон как папа восхищённо на неё смотрит! Девочка мечтала, чтобы папа так же посмотрел на неё.

      Ванюшка смотрел снисходительно на женские визги, восторги и сборы. «Подумаешь!» Ему было интересно разобраться, как сделан замочек на украшении, и он стал крутить жемчужное ожерелье в руках.

      Конечно, нитка порвалась… Жемчужинки раскатились по полу, и дети стали ползать по ворсистому красно-чёрному ковру и с восторгом подбирать шарики! Граф хотел позвать горничную на помощь, но сын и дочь запротестовали:
      – Мы сами всё подберём!

      Им было очень интересно ползать и искать маленькие бусины в мягком ворсе.
      – А сколько было шариков? – спросил Ваня. – Как мы узнаем, всё мы собрали или нет?
      – А ну-ка собирайте, а ты, Ваня, считай!

      Насчитав девяносто девять шариков, Ваня сказал:
      – Наверное, одна бусина укатилась! Не может быть девяносто девять, - наверное, их было сто!

      Тем временем Владимир Сергеевич нашёл у себя новую прочную нитку (у него всегда был с собой необходимый походный набор – несессер), нанизал бусинки на неё, привязал застёжку и не велел детям прикасаться к ожерелью.
      – У меня больше не будет времени ремонтировать бусы! – сказал он.

      Софья посмотрела – ожерелье стало как новое!
      – Наверное, нитка была непрочная, – примирительно сказала она. – Эта даже лучше! Ведь ты её сам собрал!
      – Вдруг бы бусинки раскатились во дворце на приёме! – закричал Ванюшка.

      Родители только усмехнулись, переглянувшись. В таком случае нужно было бы делать вид, что ничего не произошло, да и всё.

      Через хозяев гостиницы вызвали гувернантку.
      – Не извольте беспокоиться, мадам: наши гувернантки все обученные! – сказал консьерж. – Рекомендуем Вам: выпускница института благородных девиц!

      Пришла барышня лет 19-ти. Небольшая, с круглыми формами, с чёрными волосами и карими глазами.
      – Мадмуазель Надежда Осенева.
      – Здравствуйте, сударыня! – приветливо встретила её Софья. – Благодарю Вас, мсье, – кивнула она консьержу и дала на чай. – А с Вами, мадмуазель, я бы хотела сейчас поговорить!

      Софья Ивановна расспросила Надежду, где та училась, из какой семьи, где родители, какие книги любит читать. Немного поговорили об институте, о программе обучения.
      Графине было интересно, отличается ли петербургская программа от московской. Она получала свою программу у мадам Муромцевой и не спрашивала, где та её берёт. Но не в этом была тайная цель матери: она хотела быстро понять, с каким человеком ей придётся оставить своих детей!

      Собираясь в Петербург, она вовсе не рассчитывала расставаться с Диной и Ваней. Но столица есть столица: при дворе – свои законы. Софья подумала: ничего, вроде, девочка хорошая!

      От подъезда до Зимнего дворца – меньше версты, вдоль бульвара – и по Дворцовой площади, но пешком ходить во дворец не принято. Поэтому был нанят экипаж. Софья надела шубу, перекрестила детей и вышла вслед за мужем.