Эльфийские сказки. Хранители Рассвета. глава 3

глава 3


 Обнажённое тело с одной стороны согревало ласковое тепло, с другой обдувало холодным ветром, и Ольве поёжился, мечтая поменять позу. И коротко вскрикнул, когда его пронзило острой болью. Юноша поднял руку — под пальцами ощущалась повязка, плотно охватывающая торс. Болело где-то внутри и каждое движение, каждый вздох давались с трудом, почему-то хотелось спать и пить. Он приоткрыл глаза, увидел тёмный, на фоне костра, силуэт и что-то прохрипел, не надеясь, что его поймут, но хотя бы обозначив, что очнулся. Незнакомец повернулся, резко, словно не ожидал.

 — Пить?

 Над Ольве склонилось человеческое лицо, резкий росчерк бровей, жёсткая линия губ, нос прямой, с лёгкой горбинкой. По смуглой щеке скользнула тонкая косичка, звякнули обереги на конце. Эльф поймал губами край узкогорлого бурдюка, глотая отдающую кожей и немного затхлостью, восхитительную воду.

 — Ещё?

 Ольве едва заметно качнул головой, прикрывая глаза. Простое движение вытянуло все силы и он тихо погрузился в сон, оставив на краю сознания мысли о неправильности происходящего. Что-то беспокоило эльфа, но что? Он пытался поймать ускользающую мысль, но не успел.

 Новое пробуждение было ночью — от непонятного ощущения, на этот раз было тяжело и жарко. Причиной оказалось большое смуглое тело, прижимающееся сзади всей горячей поверхностью. Ольве чувствовал спиной твёрдые мышцы, вялый член и некоторое время смотрел на большую ладонь, расслабленно лежащую на бедре эльфа, чуть выше повязки. Сильные пальцы почти касались паха, и юноша подавил желание отодвинуться. Потом вскинулся, едва не рванув на другую сторону пещеры, когда до него дошёл весь трагизм ситуации — он, будущий Хранитель Рассвета, вместо того, чтобы донести до алтаря свою невинность, позволил увидеть себя и позволил коснуться своего тела чужаку задолго до ритуала. Чистота хранителя была нарушена, и что теперь делать Ольве не знал. Как примет его алтарь и примет ли вообще? Он чуть не засмеялся, горько и отчаянно, вспомнив свои недавние страхи. Теперь они казались пустыми и надуманными, жалкими, разве может сравниться боязнь супруга-человека с тем, что глупый эльф поставил под угрозу благополучие своей страны одним лишь позволением увидеть себя до ритуала, да ещё и постороннему мужчине. Он застонал глухо, сквозь зубы и испуганно прянул в сторону, когда мужчина сзади проснулся и хриплым со сна голосом спросил, что случилось.

 — Ничего, — тихо ответил Ольве, гадая, будет ли дерзостью попросить одежду.

 — Спи, — негромко сказал незнакомец, — тебе ещё рано подниматься.

 — Нет, мне пора… мне давно пора…

 — И куда ты пойдешь? Ночью в горах? До первой же расщелины?

 — Иногда смерть лучше, чем позор.

 — Какой позор? — удивился человек.

 — Я обнажён и перед тобой, — тихо ответил Ольве, не зная, как объяснить незнакомцу всю глубину своего падения.

 — И что? Мы в походе, а ты ранен, как бы я тебя перевязывал в одежде.

 — Сильно?

 — Да. Ты не приходил в сознание три дня.

 Мужчина гибко поднялся, потягиваясь всем сильным большим телом. Ольве смотрел, как перекатываются мускулы под гладкой, лишённой растительности кожей, лишь в паху курчавились рыжеватые волоски. Эльф отвёл глаза, жалея, что не имеет права рассмотреть в подробностях красивое мужское тело, достойное того, чтобы использовать в качестве образца для создания статуи или картины.

 — Как ты? — мужчина между тем натянул мягкие штаны и теперь тянулся за рубашкой.
 Ольве прислушался к себе, ему казалось, что болело уже намного меньше, ещё немного и можно будет оправляться в путь, вот только куда?

 — Нормально. Болит, но я могу ехать.

 — Куда ты торопишься? Отлежись еще дня два.

 — Мне нужно! — Ольве помнил, что должен прибыть к месту встречи в строго определённый промежуток времени, иначе… а что иначе? Что будет, если он опоздает? Может, человеческому принцу отдадут другого эльфа? И что тогда будет с ним, нарушившим все обычаи, сколько их было.

 — Нет, — отрезал человек. — Мы отправимся в путь не раньше завтрашнего утра. Я не для того спасал тебя, чтобы ты умер по дороге.

 Ольве хотел сказать, что он всё равно умрёт, только теперь смерть не будет лёгкой, как если бы от груды камней. По обычаям эльфов нарушение чистоты Хранителя приравнивалось к предательству народа и наказывалось соответственно — сожжением на костре или замуровыванием в камере. Так зачем отправляться на мучительную смерть, если можно закончить всё разом прямо здесь?

 Ночью юноша сделал попытку закончить свой жизненный путь… и не преуспел в этом. Не потому, что дрогнула рука, а потому что чужая, смуглая и сильная удержала эльфа от последнего удара, и тонкий кинжал лишь скользнул по беззащитной шее, оставив кровоточащую царапину.

 — С ума сошёл? — рычал, нависнув над ним, человек. — Я для чего тебя вытаскивал? Чтобы ты тут истёк кровью у меня на глазах?

 — Я больше не чист, — попытался хоть немного оправдать свой поступок эльф.

 — И что? Я не тронул тебя, если ты об этом. Я не насильник, — в голосе человека слышалась обида.

 — Дело не в этом, — Ольве мучительно подыскивал слова. — Мое лицо и тело до ритуала не должны видеть. Никто. Понимаешь? Я осквернён.

 — Моим взглядом? — рявкнул оскорблённый до глубины души человек. Потом поднялся во весь рост и швырнул в эльфа его плащом. — Если тебя так унижают мои взгляды, накройся и переживай молча. Но убить себя я не позволю.

 — Тогда меня убьют мои соплеменники, — тихо ответил Ольве, укутываясь в плащ.

 — Посмотрим, — бросил человек. — Кстати, меня зовут Элиас.

 Ольве промолчал, не желая бросить грязным именем изменника даже тень на своего спасителя. Зачем человеку знать, что он помогал предателю? Пусть считает его неблагодарным, но не знает всей сущности спасённого эльфа. А если и узнает, к какой семье принадлежал Ольве, то не от него.

 Элиас подождал немного, но так и не получив ответ, нахмурился, чувствуя новую волну обиды — неужели эльф настолько ненавидит его, что даже не хочет назвать своё имя? Принц в досаде пнул камень и вышел из пещеры, оставив неблагодарного эльфа одного. И стоило с ним возиться, чтобы получить чуть ли не плевок за свою доброту? Подумал и решил — стоило, что там ждёт эльфа впереди ещё неизвестно, но позволить погибнуть беспомощному низко для воина.

 Принц смотрел на солнце, которое, казалось, касается краем плато и смаргивал слёзы от пронзительного ветра. За эти дни резко похолодало, осень громко и очень настойчиво заявляла о себе холодным воздухом, мелкой снежной крупой и серыми низким облаками, неумолимо затягивающими небо. Ещё немного и они совсем закроют солнце и день станет унылым. Принц запахнул плотнее плащ, вспомнил об эльфе и о том, что дров оставалось не так уж и много. Если они не хотят мёрзнуть, следовало поискать что-нибудь горючее. Внезапный шорох камней заставил его насторожиться, рука привычно легла на оружие, и Элиас замер, не зная, что ему делать, когда из-за скалы выехала целая кавалькада всадников. Плащи точно такие же, как у спасённого говорили о том, что перед ним эльфы и их было немало, сражаться, нечего было и думать, и Элиас, нехотя, убрал руку.

 — Приветствуем тебя, человек.

 Принц вспыхнул, сжимая зубы, чтобы не сказать лишнего, уж слишком надменно смотрел поверх его головы эльф.

 — Что вам угодно?

 — Мы ищем двоих. Эльфа и человека.

 — Я человек, — пожал плечами Элиас, не называя, однако своё имя, а то мало ли, кого они ищут. — А эльф — там.

 Он показал рукой на темнеющий вход в пещеру

 Предводитель эльфов чуть повёл бровью, и пара его спутников направилась туда. Вернулись они очень быстро, и такое презрение было на их лицах, что Элиасу стало очень неуютно, что-то случилось и очень серьёзное.

 — Лорд, он осмелился разделить ложе с чужаком.

 Солдат швырнул к ногам предводителя юного эльфа. Командир брезгливо отодвинул коня и проговорил:

 — Ты, человек, поедешь с нами. Ты нанёс оскорбление нашему народу, но ты — человек и мы не можем наказывать тебя.

 — А его? И какое оскорбление я нанёс вам?

 — Он осмелился показать своё тело чужаку. Он утратил чистоту и предал наш народ. Он будет казнён. А ты будешь свидетелем. Потом ты уйдёшь.

 — Вот как… — Элиас ничего не понимал, кроме того, что выбора у него нет, или поехать с эльфами, или его задавят количеством, и он всё равно поедет, только уже связанный. — Ну что ж… только уж простите, я поеду на своей лошади.

 Эльфу, как оказалось, было всё равно: главное забрать предателя, а всё остальное не имело значения. На этот раз путь был совсем коротким — они лишь проехали пару плато и, миновав узкий мостик, оказались на дороге, опоясывающей скалу. Достаточно широкая, чтобы на ней могли разминуться всадники, она вела прямо по гребню гор к возвышающемуся вдали замку. Постепенно дорога перешла в широкий каменный мост, опирающийся на мощные арочные перекрытия, по нему могла бы проехать и карета, если бы её было возможно поднять на такую высоту. Пронзали низкие свинцовые тучи круглые башни, светились тускло окна, обещая тепло и приют. Только не всем, Ольве лишь скользнул взглядом по замку, который мог бы стать ему домом, а будет местом позора и казни.

 — Как называется этот замок? — спросил человек, любуясь открывшейся ему мощной красотой.

 — Аэлинь-уиналь, — ответил предводитель.

 — Он великолепен, — в восхищении проговорил Элиас.

 — Это замок Хранителей Рассвета, — пояснил эльф.

 — Я не знаю, кто это, — чуть виновато ответил принц.

 — Тебе и не нужно этого знать, — отрезал командир отряда.

 Широко распахнутые ворота показывали, что их здесь ждали, во внутреннем дворе уже собрались солдаты и другие обитатели, ожидая прибытия. Впереди их стояли несколько жрецов, выделяясь яркими розовыми одеждами на фоне остальных.

 — Мой лорд, — предводитель соскочил с коня, опускаясь на одно колено перед самым важным жрецом. — Случилось страшное, мой лорд. Будущий Хранитель утратил чистоту, разделив ложе с человеком.

 Элиас впервые мог наблюдать воотчую, что значит, потемневшее от горя лицо — все краски разом покинули эльфа, он на глазах постарел, будто все года навалились на его плечи.

 — Где этот предатель?

 Ольве сдёрнули с коня и швырнули к ногам жреца, не обратив внимания на короткий вскрик от боли в потревоженных рёбрах.

 — Ольве, сын Тинталле, шестой принц правящего дома Серебряного Ясеня, ты предал свой народ и будешь казнён немедля. Тебя замуруют в стене в назидание другим.

 Жрец кивнул стражникам, и они подхватили под руки приговорённого эльфа. Юноша не сопротивлялся, заранее зная, что этим всё и закончится, он жалел только о том, что тень предательства упадёт на его отца и мать.

 — Что же касается тебя, человек, то тебе…

 — Стойте, — Элиас вспомнил, откуда он знает имя юноши, и теперь пытался остановить эльфов. — Стойте, я — Элиас Альваро Карлос Исабель, ненаследный принц из правящего дома Аргуэльо, согласно договору между нашими правителями этот эльф мой супруг.

 — Что? — жрец выпрямился, останавливая стражников коротким жестом. — У тебя есть доказательства, человек?

 Элиас повернулся к переметным сумам и достал небольшой цилиндр, с висящей королевской печатью. Жрец покрутил его в руках, не осмеливаясь открыть, и только убедившись, что печать подлинная поднял на Элиаса глаза.

 — Тогда… это ты увидел его без покровов?

 — А кто же ещё? Парня придавило обломком скалы, да на нём места живого не было. Как бы я обработал его раны?

 — Он осквернён, но если ты не видишь бесчестия…

 — Какое? Парень был без сознания, — чуть не кричал Элиас.

 — Если ты не видишь урона твоей чести, быть может, ты примешь Ольве, сына Тинталле своим супругом?

 — Да, — коротко ответил Элиас, мечтавший, чтобы дикая в его понимании сцена закончилась.

 — Тогда… — жрец кивнул стражникам и те, подхватив Ольве, толкнули его прямо в руки Элиаса. — Ритуал проведём завтра на рассвете.

 — Какой ритуал? — Элиас прижимал дрожащего эльфа, укрывая от вех остальных.

 — Вступления в супружество.

 — А ничего, что у него рёбра сломаны и вообще места живого нет? — ехидно спросил Элиас.

 — Он эльф, он должен вынести всё, что ему предназначено судьбой, что прикажет ему старший супруг.

 — Так, — медленно проговорил Элиас, — значит, старший - я?

 — Да, — склонил голову жрец.

 — И приказы ему отдаю тоже я?

 — Да, — жрец не понимал, куда клонит человек.

 — А в права супруга я уже вступил?

 — Да…

 — Ну что ж… тогда я, как старший, заявляю, что пока мой муж не выздоровеет, никакого ритуала не будет.

 — Но…

 — Не обсуждается!

 От жёсткого тона супруга, Ольве стало горько, хоть и грела душу нечаянная забота о его здоровье.

 — А теперь, мы с мужем устали, замёрзли и проголодались. Нас так и будут держать во дворе замка или всё же предоставят закуток где-нибудь в углу? — ехидно спросил принц.

 — После ритуала, это будет ваш замок. А пока следуйте за мной, — выступила вперед немолодая эльфийка с ключами на поясе.

 С грохотом закрылись ворота, отрезая прошлое. Распахнулись двери, приглашая обоих принцев к новой жизни.