Книга про Марс 2 глава

День на Ураногорске обещал быть немного необычным. Вчера прилетела «Аэлита» и привезла столь необходимое нам продовольствие. А так же привезла людей, технику, аппаратуру, компьютеры. КОМПЬЮТЕРЫ…
- Наконец-то Докторов от меня отстанет.
Последнее время Докторов меня уже достал: «Дай компы, дай компы, дай компы». Как заведённый, честное слово. Я ему уже месяц назад сказал, КОМПОВ НЕТ!!! Сам виноват, сам спалил, не он, так его подчинённые, я ему давно говорил, беречь их надо, на этих компах вся наша наука держится, а он их сжигает один за другим. Такое ощущение, что он стахановец и рвётся перевыполнить план по сгоревшим компам. А если он узнает, что в очереди на компы он восьмой? Он же меня с потрохами съест, говорить ему это не надо. Скафандры, скафандры не так важны. Но тоже нужны, интересно, сколько их осталось? Надо Селеванову наказать, чтобы пересчитал. Но еда, ЕДА!!! Всё конец ломке, головным болям о прокорме подчинённых. Интересно, а они поняли, что Влас их уже 5 недель мясом не кормит. Хороший он человек, а повар ещё лучший, из ничего пир устроит. За свои 10 лет освоения Марса я уяснил одно простое правило: даже самые совершенные системы обеспечения жизнедеятельности и самая лучшая аппаратура не заменят тебе полный желудок.
Так, а время сколько? Блин, уже 6:15. Ещё одно правило. Проспи лишние 15 минут и через неделю они превратятся в час. Это усвоил давно, но, тем не менее, ещё маленечко полежал, обдумывая предстоящий день. Мысли почему-то не хотели выстраиваться в строгую линию. И мне пришлось вставать так. Я протёр глаза и пошёл в туалет.
Я, как главный на станции,  имел право на свой отдельный санузел, на Марсе он был гораздо более земным и человечным, нежели санузлы на космических кораблях. Санузел не имел каких-то хитроумых устройств, самая обычная раковина, самая обычная душевая, самый обычный унитаз. Я подошёл к раковине и, заткнув слив, набрал воду и начал умываться. Умывшись, бросил взгляд на зеркало. И сам себе удивился. Нет, себя я конечно узнал. Но, Господи, до чего же я изменился. Из зеркала на меня смотрел человек возраста примерно  сорока лет, с бледным обвисшим лицом, заросшим густой и безобразной светлой бородой.
- Да-а. Долго же ты не брился, Сергей Валентинович - сказал я себе. После чего взял бритву и в несколько заходов избавился от этой бородки. Ну вот. Другое дело. Можно приниматься за работу.
Я пошёл в кабинет, и начались долгожданные согласования, что надо привести первым челноком. В первую очередь мясо, и надо всё-таки делать животноводческий комплекс. Хоть кур, но заводить надо. Во вторую очередь, компьютеры, чтобы наконец отстал Докторов. В третью очередь, скафандры, вечно они уходят. В четвёртую очередь, одежду. Выясняя всё это, провозились до девяти часов.
Затем потянулись просители. Первым, конечно, был Докторов. Докторов у нас учёный широкого профиля, постоянно носится со своей рудой, как курица с яйцом, говорит там какие-то новые элементы есть. Сотню раз говорил ему, на Земле без тебя твои элементы и их свойства рассчитают, и не надо мне компы ломать. И вот он зашёл снова.
– Здравствуй, Сергей.
– Опять ты?
– Опять я.
– Радуйся, привезли твои компы, сегодня уже спускать будут
– Так радоваться нечему, ты же их сразу в восьмую Дубну отправишь.
КТО ЕМУ СКАЗАЛ?!?! Вот этого я боялся больше всего.
– С чего это ты взял, что я их в Дубну отправлю?
– Да так, слушок прошёл.
– А случайно не проходил слушок, что ты уже достал меня со своими компами?
Попытался вернуть разговор в безопасное русло Сергей.
– Проходи-и-л – со вздохом сказал он.
Докторов выглядел расстроенным, но только выглядел. На самом деле он был готов взорваться от малейшей искорки. Просить компьютеры он начал два месяца назад, и вот, наконец, дождался, а тут какой-то «доброжелатель» шепнул ему, что компов он не получит, так как формально никакой наукоёмкой деятельностью он не занимается. Хотя я ему пообещал, что компы он получит, как только они появятся на Марсе, сказать ему это так в лоб нельзя, он взорвётся. Не сказать - значит навлечь на себя его гнев, а в последствии, получить нелестную характеристику от второго учёного на Марсе. Пришлось выбирать, и я выбрал первое.
– Так вот, ты в списке восьмой, и компы получишь в восьмую очередь, ты понял? – я сказал это в надежде на то, что его сдержанность и интеллигентность не дадут ему взорваться, но чуда не произошло. Лицо его изменилось, он закипел и взорвался.
 – Я доктор наук, лауреат Госпремии, я первый, кто доказал возможность обогащения урана лазером в условиях низкой гравитации. И ты смеешь отказать мне в получении столь необходимых мне для дальнейшей работы компьютеров?!!! Твердолобый ты практик!!! Из-за таких как ты и срываются исследования!
Вот он теперь выговорился, сказал о том, что наболело и потерял всякий интерес спорить, поняв, что только что оскорбил человека, чей опыт работы на Марсе несравним с его. Теперь его можно урезонить.
– Так, Докторов. Ты физик ядерщик?
– Официально нет, но…
– Ты метеоролог?
– Нет
– Может быть ты генетик?
– Нет.
Смущённо ответил Докторов.  Он уже понял, как он ошибся и поговорка Черчилля о том, что «Когда аргумент слаб, стоит усилить голос» не сработала.
– Ты учёный широкого профиля, и прибыл на Марс как учёный широкого профиля, а поэтому ты получишь компы только восьмым, после Дубны и метеорологов. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Разговор окончен.
 Докторов постоял секунды три с открытым ртом, повернулся и вышел, громко стукнув люком.
Потом был Влас, радовался тому, что привезут мясо, радовался так же тому, что ему не придётся выслушивать жалобы, замечания и расспросы по поводу того, куда делось мясо из супа и котлет. И обещался на ужин подать гуляш. Затем пришёл Сергеич, чтобы официально засвидетельствовать факт поломки комбайна. Так же сообщил, что скоро можно будет занимать жилыми помещениями первый штрек на третьем уровне. Потом отправил Павла на тридцать пятую буровую, забрать керны. Потом позвонил радист Ященко, сообщил, что передал вектор на цель отделившемуся челноку. И отправил Максима забирать груз.
Таким образом, дела, которые были у меня запланированы на утро, я выполнил. Теперь необходимо было провести утренний обход своих владений. Ураногорск был огромен, и обойти его было не так то просто. Первым делом я пошёл в кладовку. Селеванов был весь в предвкушении скорого поступления.
– У меня всё готово, Сергей Валентинович ,– сказал он своим увещевающим тоном. – Места на складах и в морозилках расчищены, фуникулёр смазан и работает. Всё готово, Сергей Валентинович, можно принимать груз. Только…
– Что только?
– Понимаете, Сергей Валентинович, – замялся он – тут такая проблема.
– Какая проблема?
– Ну вы же знаете Максимку? Вы его с утра за челноком послали.
– Ну знаю.
– Он ведь приедет под вечер, никакой. А мне по плану груз отправить надо на сорок шестую…
– Так в чём проблема?
– Понимаете… Мне бы человечка, водителя, а то Максимка ведь, после рейса, спать пойдёт…
– Никуда он не пойдёт! Я когда начинал по сорок часов без продыху вкалывал. Ты его отправляй. Скажи, что я приказал.
– Спасибо, Сергей Валентинович, огромное спасибо. Я прям, и не знал что делать, вы уж, пожалуйста, приказ в бумажном виде ему… – Я достал блокнот, специально заведённый для этих целей, и написал приказ.   
После кладовой я пошёл в столовую. В столовой заправлял Влас и десять дежурных. Всё было автоматизировано до нельзя.
– Ну как у тебя дела? Всё так же?
– Да всё так же. Последний день консервами кормимся.
После столовой у меня была лаборатория. Лаборатория являла собой пример смертной тоски. Немногие компьютеры выдержали тяжесть возложенных на них задач. Многие процессоры пали смертью храбрых в неравной борьбе со сложными вычислениями. Новейшие двенадцатые «Эльбрусы», старенькие «Ёты», импортные «Зеоны». Бесчеловечный разгон и кривые руки аспирантов не пощадили никого. В лаборатории пахло канифолью, это бригада электронщиков пыталась впаять немногие оставшиеся «Зеоны» в материнки «Горизонтов». Докторов смотрел на меня с ненавистью, остальные старались на меня вовсе не смотреть. Задерживаться я тут не стал. Следующим важным помещением был жилой блок. Жилой блок был разделён на несколько частей. Самая большая часть спальня. Здесь я увидел тех немногих людей, работавших по ночам, они пытались отоспаться. Люди спали в тесноте, да не в обиде. Устроена спальня была на подобие капсульного отеля, у каждого было своё койко-место с лампочкой и звукоизоляцией. Вторым немаловажным местом была качалка. Качались все. Качались всегда. Если не будешь качаться, то по прибытии на Землю, тебя размажет земной гравитацией. Снаряды были сделаны из подручных средств, грубо сваренные из арматуры и листов бочки с камнями, турники и прочий инвентарь. Качался и я. Чтобы поддерживать себя в форме, каждый должен качаться два часа в сутки. Как это ни странно, начальство тоже человек. И начальство тоже должно качаться. И я качался.
Следующим был промблок, где обагощали уран. Но я старался без дела туда не соваться. Радиация всё-таки.
Потом я пошёл в радиорубку, минуя шахты. Мне в них сейчас лезть не хотелось. В радиорубке командовал Ященко и его десять подчинённых. Они принимали рапорта у малых станций. Всего у меня в подчинении находилось пятьдесят станций с 28 по78. На каждой станции сидело от одного до пяти человек. Станции занимались самой различной работой: исследовали грунты, проводили бурения, служили радиопередатчиками и обсерваториями, проводили другую научную деятельность. Люди на этих станциях жили разные: кто-то пошёл на малую станцию, что-бы отстраниться от мира, кто-то занимается там сложными научными исследованиями, кто-то графоманит, кто-то ищет нирвану. В общем, в малых лабораториях народ особый, романтичный.
Опрос был делом долгим и нудным. Задавалось три основных вопроса.
– Каково состояние систем станции?
– Как питаетесь?
– Чем занимаетесь?
Вопросы были одинаковые. А вот ответы всегда разные. Кто-то отвечал парой слов, кто-то парой предложений, а кто-то изливал душу. В радиорубке стоял по этому поводу гвалт.
– Ну что, Ященко? Как дела?
– Ой, дела, слава Богу, хоро…
– Иван Гаврилович, сорок шестая не отвечает.
– Ты сколько раз вызывал?
– Да я уже с полчаса вызываю.
– Что они там уснули что-ли? – и с этими словами Ященко подошёл к своему пульту.
– Господи. У них что-то с антенной.
– Что там случилось? – подошёл к пульту я.
– То ли антенна у них там, то ли…
– Да что случилось-то?
– Ну как что, Сергей Валентинович, связи нет, телеметрии нет, метеоданных нет. Вообще ничего нет.
– Попробуй со спутника посигналить.
– Так… Тоже ничего нет.
– Так, у нас Максимка туда поехал…  – Я глянул на время. Уже четыре часа. Он уже давно уехал.
 – Сейчас я ему позвоню, – я достал телефон и набрал Максима. Он не отвечал. Ну и Бог с ним.
На самом деле потеря связи была не таким уж и редким явлением. Во время песчаной бури вообще вся связь пропадала, кроме проводной и нейтринных передатчиков. Антенны тоже иногда ломались. И в этом не было ничего необычного, странно было другое. Антенны связи и антенны сети, передающие телеметрию, были разнесены, и, если одна сломалась, другая должна была работать. Может просто электричество кончилось, но почему тогда нет метеоданных, ведь  у метеодатчика свой собственный источник питания. Хотя всё может быть, на Марсе странности и покруче бывали. Вероятнее всего, дело было так: у них накрылась батарейка, и им пришлось запитаться от метеодатчика. Все системы они запитать не смогут, но для одной комнаты, вентиляцию и согрев хлореллы им должно хватить. Тогда почему они не выбросили маяк?
– Ященко, как там с «Аэлитой»? – я решил поговорить о приятном.
– Значит так, челноки сели в Криолитном, Железногорске и у нас. Максимка уже повёз его. Будет к вечеру.
Вечер это поздно. Но лучше поздно, чем никогда. Я пошёл к себе. Нужно было ещё много сделать.
Прежде всех в моих делах на вечер стояло согласование списка отправки грузов с первым челноком. Варламов, капитан «Аэлиты», царь и Бог на Марсе на эти две недели, сообщил что начал спускать одноразовые капсулы с грузом, и уже надувает баллон с водородом. Согласования продлились до поздней ночи. Варламов, со свойственной ему властностью, ругался со мной, я ругался с ним. Он говорил, что важнее всего Железногорск. Я говорил, что Ураногорск тоже важен. Закончили мы ругаться в девятом часу. И тут пришёл Павлик.
Признаться, как только он появился, мне хотелось в него чем-нибудь запустить.
– Павел! Какого чёрта ты ещё здесь?! Ты должен был выехать ещё утром!
– Ну, Сергей Валентинович, у меня фильтры полетели!
– Меня не волнует, что там у тебя полетело!!! Скафандр надень, чёрт бы тебя побрал! Не запаришься! Там на тридцать пятой люди может быть без света сидят! Последние вздохи делают! А ты тут время тянешь!
– Да вы скажите Семёну, чтоб выдал фильтры, он ведь…
– Исчезни!
– Но…
– Пошёл отсюда!
А мне опять вспомнилась сорок шестая. Что же там всё-таки случилось?