Иванушка

                Я познаю цену рая, ад вкусив в раю
                (Римма Казакова)* 

 Иванушка ударил мечом по шее Змея Горыныча и отрубил одну из его голов. Голова упала на землю, а на её месте выросла новая. Тогда Иванушка отрубил вторую голову, вторая голова снова выросла. С третьей произошло то же самое. Во гад, – подумал Иванушка. Змей Горыныч посмотрел Иванушке прямо в глаза и его новые головы задышали огнём. Хорошо, что я на верном коне, – подумал Иванушка. Верный конь увёл Иванушку от огня и спрятал за какой-то бугор, в котором была вода. Змей Горыныч взмахнул крыльями и поднялся в небо. Конь сбросил Иванушку в воду. Верный называется, – подумал Иванушка, выбираясь на землю, – хорошо, что мелко. Поднявшись в небо, Змей Горыныч снова задышал огнём. Огонь ушёл в воду, вслед за огнём в воду упал и сам Змей Горыныч. Дыхание огнём отнимает много сил. Иванушка отрубил Змею Горынычу голову, а новая не выросла. Понял я тебя, гад, – подумал Иванушка, – новые головы растут только на земле. Иванушка лишил Змея Горыныча всех голов и подумал, – ну и конь у меня, ай да молодец!
Когда не стало Змея Горыныча, то Иванушка вспомнил анекдот про Илью Муромца. Как-то утром выходит Илья Муромец во двор. Земля в  ямах, деревья выкорчёваны, дома повалены. В одном уцелевшем доме находит Илья Муромец старушку.
- Что татары были? – спрашивает Илья Муромец, а старушка отвечает:
- Илюша, ты, когда трезвый такой добрый.
Я всегда трезвый, – подумал Иванушка и пошёл искать Соловья-Разбойника. Что же в нём больше: соловья, или разбойника? Наверно, разбойника. Зачем соловью разбой, если он соловей? Разве разбой может превратить разбойника в соловья? Если ты соловей, значит, соловей и никакой разбой тебе не нужен.
Иванушка приехал в лес Соловья-Разбойника и увидел деревья без листьев. Да, – подумал Иванушка, – такого мечом-то не возьмёшь, выдует и коня и меч, а потом "поминай как звали". Иванушка бросил на землю меч и поехал дальше в лес.
 Соловей-Разбойник поставил перед собой девчонок и говорил:
- На кого укажу, та и должна подойти, а не то свисну.
- А на меня укажешь? – спросил Иванушка, слезая с коня.
- Убивать меня пришёл? – спросил Соловей-Разбойник, приближаясь к Иванушке.
- Да ты что, Соловей, - сказал Иванушка, – у меня и оружия-то нет.
- А зачем тогда пришёл? – спросил Соловей-Разбойник.
- А тебя послушать, – сказал Иванушка, – я песни громкие люблю, или ты боишься?
- Кто я?! – сказал Соловей-Разбойник, ещё ближе подходя к Иванушке.
Иванушка ударил Соловья-Разбойника снизу в челюсть, девки захлопали в ладоши. Когда Соловей-Разбойник без чувств упал на землю, то Иванушка подумал: надо, чтобы разбойники были под землёй, им там самое место. Иванушка вырыл в земле яму, бросил туда Соловья-Разбойника и засыпал землёй.
- Разве так можно! – сказал кто-то из девчонок.
- Можно, – сказал Иванушка, – это не смерть, это жизнь под землёй. Разбойников на земле быть не должно.
Иванушка ушёл из леса, где жил Соловей-Разбойник, и отправился в лес бабы Яги.
 - Избушка-избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом.
Избушка исполнила желание Иванушки, повернулась, как просили, и открыла дверь. На пороге появилась баба Яга.
- Здравствуй, Ванюша, – сказала баба Яга, – заходи, отдохни, поешь чего-нибудь.
Какая страшная, - подумал Иванушка, - да ещё и людей ест. Что я не знал что ли? – знал. Зачем тогда пришёл? – сам не знаю.
- Спасибо, бабуля, – сказал Иванушка, – да только пойду я, дел ещё много.
- Зачем тогда приходил? – спросила баба Яга.
- А тебя проведать и приходил, давно не виделись.
Ещё бы столько же не видеться, – подумал Иванушка и поехал дальше в лес.
 Когда Иванушка выехал из леса, у него закружилась голова и заболели ноги. Иванушку отправили в пещеру с камнями, чтобы посмотреть, что у него в голове. Посмотрели, а потом Иванушка лёг в больницу болеть. В отдельную палату лёг. Может умирать-то вместе и хорошо, а болеть лучше одному. В больнице лучше болеть, чем дома, – думал Иванушка, – дома-то, где болеть, да и врачей нет. А в больнице есть, может, и вылечат? К Иванушке приходила молодая красивая врач и сказала, что у него такая болезнь, что избавиться от неё невозможно. Теперь понятно, почему Яга баба, – подумал Иванушка. Уже потом, после больницы Иванушка пытался узнать о своей болезни, но ничего не узнал. Никто на земле не знал, что это такое. Один из знакомых Иванушки сказал, что в тридевятом царстве есть лекарства от его болезни, а потом спросил: "А как называется твоя болезнь?"
В больнице были такие страшные стены, каких не было даже у Соловья-Разбойника. Иванушка никогда не был в доме Соловья-Разбойника, он просто знал, что таких стен ни у соловьёв, ни у разбойников не бывает. В больнице кормили так, что Змей Горыныч бы умер, а может и не умер бы, а отправился к бабе Яге. Чем так есть, пусть уж лучше баба Яга съест. Всё-таки, свой человек, не так обидно. В больнице у Иванушки заболела нога, так заболела, что ночью Иванушка не спал. Никакие уколы ему не помогали, болит и болит. Зачем мне такая нога? – думал Иванушка, когда его приходил смотреть врач. Этого не может быть, – говорил врач и уходил. Да, – думал Иванушка, – я придурок, как Змея Горыныча одолел? Один раз в палату к Иванушке заходила начальница палат. У вас громко, – говорила начальница палат, когда ей кто-то звонил по телефону, и выходила из палаты. Каждый вечер к Иванушке приходил дежурный врач, чтобы мерить давление. Когда у Иванушки было высокое давление, то врач давал ему волшебную таблетку. Давление это признак жизни, у мёртвых давления не бывает. Давление это когда кровь давит на то, по чему движется. У живого кровь не должна сильно давить, а у мёртвого пусть давит. Какая кровь может быть у мёртвого? Почему у живого кровь сильно давит, никого не волновало. Пей таблетку, живой, и всё. Всего один раз дежурный врач померил у Иванушки давление, дал таблетку, а потом через час пришёл снова и снова померил. Какой хороший врач, – подумал Иванушка.
 Выйдя из больницы, Иванушка подумал: надо бы в лес сходить, Соловья-Разбойника проведать. Вот кого лечить-то надо, а я его под землю. Эх, Иван-Иван, правильно тебя дураком-то называют.
*
 Римма Фёдоровна Казакова (1932 – 2008) – советский поэт