Бомжиха Лена

- Разъедемся! – в сердцах сказала Лиля. – Надоело уже!
- Что надоело? – попытался уточнить Гоша.
- Всё надоело! – сорвалась на крик Лиля. – Твоя кислая морда надоела!
Если бы ты только догадался, как мне опротивела твоя физиономия!

Гоша молча встал с дивана и полез на антресоли за чемоданом.
Лиля настороженно наблюдала.

Достав чемодан, Гоша наскоро побросал в него носки с рубашками вперемешку, сверху кинул электрическую бритву, постоял, подумал, что бы ещё взять и, наконец, бережно снял с полки два томика стихов – Гумилёва и Луговского.
- Нет! –завизжала Лиля. – Гумилёва не отдам!
Гоша отстранил её плечом, взял чемодан и вышел.

Он шёл по улицам города наобум, понимая, что в этом городе нет ни одного, даже крохотного уголка,
где были бы ему рады.
День клонился к закату.
Солнце висело наискосок от него огромным жёлтым шаром. От этого шара веяло безысходностью.

Гоша дошёл до городского парка и присел на скамейку.
- Стихи, – подумал он, – у меня есть стихи. Они спасут.
Он раскрыл чемодан и достал томик Луговского.
Стал лихорадочно листать страницы.
- Что? Что? – бормотал он. – Ах, вот это:

Та женщина живёт с каким-то жадным горем,
Ей нужно брать все вещи, что судьба дарует,
Всё принижать, рвать и цветок, и корень,
И ненавидеть мир, за то, что он просторен,
Но в мире больше с ней мы страстью не поспорим.

Неожиданно задорный женский голосок закончил за него тяжёлую строфу:

Той женщине не быть ни ветром и ни морем,
Ведь та, которую я знал, не существует.

Гоша вздрогнул и повернулся на голос.
Рядом с ним пристроилась странного вида молодая женщина.
На ней был вылинявший, потёртый халат неопределённого цвета – тряпка, да и только.
Ноги были обуты в разношенные шлёпанцы. На голове неловко сидела грязно-серая панама.
Гоша невольно отодвинулся.

Женщина звонко захохотала:
- Что, бомжиху не видел? Не бойся – не съем.
- Вот ещё! – сказал Гоша и покраснел.
- И куда же ты идёшь, молодой, с чемоданом? С жёнушкой поругался?
Не переживай, молодой: милые бранятся, только тешатся.
- Иди ты! – в сердцах бросил Гоша и хотел встать.
- Ого! – сказала странная незнакомка. – Это уже серьёзно. Ну раз так, приглашаю на огонёк.

Она нагнулась и подхватила Гошин чемодан.
Молодому человеку на минуту показалось, что это воровка, и она хочет унести его вещи.
- Дурак! – прочитала его мысли  женщина. – Иди лучше за мной, зла не сделаю.

Они вышли из парка.
Бомжиха нырнула в переулок.
Гоша едва поспевал за ней.

В одном их глухих дворов она остановилась и насмешливо продекламировала:

Бедны мы были, молоды, я понимаю,
Питались жёсткими, как щепки, пирожками,
Но если б я тогда сказал, что умираю,
Она до ада бы дошла, дошла до рая,
Чтоб душу друга вырвать жадными руками.

Помолчала немного и добавила:
- Здесь не ад и не рай, а обыкновенный сарай. Милости прошу.

Сарай был старый, полуразрушенный.
Пахло высушенной травой, повсюду были раскиданы пучки соломы.
- Располагайся, – добродушно произнесла бомжиха, – меня, между прочим, звать Лена. А тебя?
- Гоша.
- Красиво!

Он сел на чемодан и спросил:
- Откуда ты Луговского знаешь?
- Когда-то была человеком, – ответила бомжиха Лена.
- Да, ладно, – попытался исправить неловкость Гоша.
- Не ладняй! Я сама про себя знаю. Чаем напою и спать уложу. На соломе. А дальше, как знаешь.
- Что, как знаешь?
- Хочешь – со мной ложись, хочешь – отдельно. Не обижусь.
- Ты же меня совсем не знаешь, – удивился Гоша.
- Знаю. Мы же вместе Луговского читали.

Она подумала и добавила:
- А я Луговского читала только с тремя людьми – с любимым, со злодеем, да вот с тобой. Кем-то ты будешь?
- А где любимый? – спросил Гоша.
- Помер. Хороший был человек. Жалко!
- А злодей?
- Ну тот высоко сидит. Не достать. Да и ни к чему.

Она подошла к Гоше и посмотрела ему в глаза:
- Согреешь бомжиху или боязно?
Гоша не знал, что ответить.

Женщина взяла его за руку и тихо произнесла:

А было так, что злое море в берег било,
Гремело глухо, туго, как восточный бубен,
Неслось к порогу зданья, где она служила.
Тогда она меня так яростно любила,
Твердила, что мы ветром будем, морем будем.

Она обняла Гошу, и ему вдруг стало тепло и уютно.


Р.Маргулис
1 июля 2015г.