Сны

       Я нащупал рукой скользкую тушку сотового телефона, со всей силы вдавил кнопку вызова. Сразу же в мое ухо впились тугие гудки. Как долго! Почему так долго! Еле слышный, куцый какой-то щелчок.
- Мол! Мол! Бля! Ну,Мо-о-о-ол!
- И тебе привет! – ответил изнутри гулкой вселенной заспанный голос. - Четыре утра между прочим,так, если что.
- Не могу больше! Задолбало! Совсем не сплю.
- Я где-то слышала про такое. Называется синдромом частой смены часовых поясов.
- Сниться муть всякая. Неповеришь, каморка какая-то сниться. Стружки. Стружки. Стружки. И крыса. Отвратительная старая крыса.
- Какая же из твоих бывших тебе сниться?
- Дура силиконовая!
- Фарфоровая.
- Мне все равно. 
- Тогда чего звонишь? Позвони Арти. Пусть это бессловесное животное выносит твои оскорбления.
- Ты все еще путаешься с ним?
- Тин, вот не помню, я сегодня говорила тебе, что ты придурок?
- И еще поле сниться. Заброшенное, дикое.
- Как твоя жизнь?
- Разбить бы тебе голову!
- Оплатишь пластику.
- Какого цвета у тебя сейчас волосы?
- Опять сиреневые.
- Да почему?
- Опять модно. Мне идет.
- На этом поле всегда закат. Красный такой, как кровь. И руки у меня в земле.
- Знак! Займись агробизнесом.
- Деньги снятся. Мелочь какая-то. Никак не могу понять, что за валюта.
- Проконсультируйся у База.
- Баз занят. Он вместе с Эллис в Ирландии. Чего ему звонить. Мы должны через пару дней встретиться в Дублине.
- А ты где?
- Аргентина, по-моему.
- Футбол, - зевнула Мол на другом конце вселенной.
-Что футбол?
- Ну, Аргентина.
-А! Умненькая ты моя! Не успеваю. А так почти угадала.
- Тогда секс?
- Инвесторы. Хотя, по ходу, это одно и то же.
- Пьер в Италии.
- Какого черта?
- На родину потянуло.
- А Тотти?
- Тотти сидит на своих болотах.
- Нефть?
- Сентиментальность.
- Я схожу с ума!
- Деньги всегда сводили тебя с ума! Как Каро?
- Говорят, отошел от дел. Возраст. Продал свой бизнес. Окончательно располнел. Опять перестал бриться. Ходит в полосатых чулках. Похож на тролля.
- Несчастный!
- С чего бы? Старательно и долго раскручивал глянец вместе с дю Солей. Теперь вместо своих интересов в Колумбийской нейтральной зоне имеет навыки продюсерства в издательском деле и фотографии песиков в колпачках на стене около зеркала. Звал к себе твоего Пьера редактором, Пьер не согласился. Он слишком долго помнит обиды.
- Ты моешь руки? В Аргентине полно всякой заразы. И зубы чисти.
- В Аргентине «Гланас». Мол! Мол! Ключ! Мне снится, что я потерял этот чертов ключ от банковской ячейки в Цюрихе!
- Продень сквозь него веревочку и носи на груди.
- А крыса? Я хотел кинуть в нее поленом, а за нее вступился какой-то здоровенный таракан!
- Я хочу спать. Мне с утра топать шопиться. Разморит на жаре.
- Я пытался. Не морит меня.
- Шопиться?
- По жаре топать.
- Съешь что-нибудь.
- Я ем лук. Во сне. Кусаю прямо от неочищенной головки. Чувствую, как зубы в нее с хрустом уходят, и сок по губам льется. Горький такой. Что это значит?
- Это значит лук хороший, сочный. Тебе повезло.
- Мол! Мол! Мо-о-о-о-л!
- Поставь себе пиявок или в казино.
- Понимаешь, я чувствую как сок растекается по моим губам, этот луковый!
- Езжай к Мару, у него наверняка есть.
- Что есть?
- Пиявки.
- Он все там же?
- На болотах с Тотти.
- А кто там еще?
- Джуз. И Карл может быть сейчас там. Езжай, тебе надо повидаться с ним.
- Он не захочет меня видеть.
- Он давно простил тебе и побег, и брошенный универ. Он даже на База не сердится.
- Какого черта, Мол, ты лезешь не в свое дело?
- Это ты все еще не можешь простить его. А за что? Баз пройдоха.
- Баз делает деньги на дураках. Это проблемы дураков.
- На доверчивых и наивных. Ты деревянный.
- Ты говорила.
- Сегодня нет. Когда у База нет денег – нет и Эллис.
- Стесняюсь спросить, а какого черта тебе с Пьером не живется?
- Он лицедей.
- Он тоже мне сниться. С нарисованной на щеке слезой. Он обводит ее черным маркером, смотрясь в огромное зеркало на стене в гримерке старого варьете Каро. Он никогда меня не упрекает. Нищий дурак.
- Он счастлив. О-о-о-о! – протянула Мол. - Зато ты сказочно богат молитвами База. Ты не наивный, и не дурак. Кстати, ты купил себе новую куртку? Я очень хочу спать.
- Да спи ты!
Я стал в ярости давить на все кнопки сотового сразу. Внутри него что-то булькнуло, экранчик ярко вспыхнул в темноте и погас. Связь прервалась. Но на всякий случай я приложил его к уху.
- Мол? Мо-о-о-о-л!
Мой сотовый молчал.
Скорее всего, Мол права. Сиреневые волосы ей идут.
Утром я позвонил Базу и попросил отсрочить нашу встречу еще на неделю. Он назвал меня тупым поленом и бросил трубку. И я вызвал такси до аэропорта.

  Мое детство. Моя юность. Как давно это было! Матери я не помнил. По этим улочкам я удирал от Джуза, друга моего отца, которому непременно хотелось наставить меня на истинный путь. По этим узким улочкам за мной не раз гналась полиция и разъяренный Каро. Да кто только по ним за мной не гнался! Я рос бандюганом, водил дружбу с хитрым одноглазым Базой и рыжей Эллис, впереди которых по этим же улочкам браво шагала дурная слава. Закончить школу отец меня заставил. Он хотел, чтобы я учился дальше. Университет я бросил без сожалений, рассорился с Джузом и отцом, сначала сбежал с Базом и Эллис в Европу, а потом и в Латинскую Америку с Каро. Довольно быстро, мы не гнушались способами  их заработать, подсобрали неплохие денежки. Баз в итоге погорел на махинациях на фондовой бирже. Эллис получила тюремный срок за аферу с бриллиантами, а Каро внезапно и нестерпимо потянуло на родину. Оставшись один, я отчаянно пытался заработать. Словом, толку из меня не вышло.
        Недавно до меня дошли слухи, что отец по приглашению Каро вдруг обосновался в одном из престижных европейских журналов, получив там приличную должность. Теперь он ходил в двубортном костюме даже днем и не по выходным. Баз рассказал мне об этом, а ему по секрету сказал об этом Джуз в надежде на то, что трепливый Баз обязательно донесет все это до моих ушей. Навел справки о журнале, - дела идут более чем успешно, процветает. Только вот Каро не имеет к нему никакого отношения. Джуз сказал Базу, что отец чрезвычайно доволен новой работой и всерьез подумывает продать свою никчемушную столярку, и переехать куда-то то ли в Рим, то ли в Таллин, но Джуз отговорил отца. Я долго и натужно соображал, в качестве кого же мой хромой подслеповатый Карл смог пригодится этому ярому человеконелюбцу Каро и его издательской стае. Поинтересовался с пристрастием через нужную агентуру, что, кстати, недешево мне обошлось. Оказалось, что в качестве столяра. Отец ремонтировал офисную мебель в супермодной редакции. Неожиданно, правда?
        Я до сих пор не сказал Базу, что знаю правду. Мол, моя подруга детства,  иногда рассказывает мне про отца, про его так и оставшуюся убогой столярку, одну на двоих с Джузом. Я всегда знал, что им несладко, но возвращаться не хотел. Надеялся на случай, мечтал разбогатеть. И теперь вступил на улочки моего детства в той же куртке, в которой когда-то сбежал от них. Я не хотел вспоминать старых обид. Черт с ней, с этой дверью в каморке отца! Что из того, что он не дал мне тогда ее открыть? Этим он спас мою упрямую задницу от тюрьмы. Эта низенькая дверца вела в склады под старой ратушею, принадлежавшие Каро, владельцу всех злачных мест в нашем городке. При помощи База я смог бы легко вынести оттуда все, и мы все жили бы долго и безбедно. Отец не дал мне этого сделать. Он заколотил дверцу старой дерюгой, а ключ отдал странной Тотти, жившей в то время в одиночестве на болотах. Она славная, но излишне доверчивая женщина. Я легко выманил у нее ключ. И уехал. Хотел доказать им всем, мне казалось, что так будет правильно. Он мне не нужен. Много лет я храню его в Цюрихе, в закрытой банковской ячейке, которая чертовски дорого мне обходится. Как будто Джуз, или Каро, или Тотти, или Баз все еще охотятся за ним! Чушь какая! И вижу странные сны. Они мучают меня. Лишают покоя. Сводят с ума. И я решил покончить с ними.


- Тин! Тино! Мой мальчик!
         Джуз совсем седой. Он обнял меня так, что мои ребра затрещали. Классный старик. Я скучал по нему, по его вечным придиркам, по запаху его блузы, такой же старой как и он сам.
- Джуз! - к моему горлу подкатил ком. – Здравствуй!
- Садись вот здесь, у очага, - засуетился он. – Давненько ты не бывал в этой каморке!
         Ну, уж нет.Я не люблю огонь. Я опустился на хромоногий табурет у стола, вытянул усталые ноги, перегородив ими каморку пополам. Джуз подул на угли в очаге, и стал подкладывать в него дрова, часто смахивая с глаз слезы.
- Ты вовремя вернулся, - заговорил он. – Карло. Нет, нет! Он не болен! Всевышний подарил ему чудесное здоровье! Он так ждал тебя, всегда ждал. Слишком, слишком долго.
- Не рви душу! – я перебил его. Я не мог этого слышать. – Давай о нем  после. Я устал.
- Мы все устали, не сдавался упрямый Джуз. – И Мол устала.
- У нее полно забот. Ей не до меня! – огрызнулся я, припоминая наш последний разговор. – Как Тотти?
- И над ее болотами иногда встает солнце! У нее жуткий  ревматизм от вечной сырости.
- Надо же! Я слышал, она вместе с Маром?
- Старость и одиночество сближают.
-  А Каро? Мар и Каро всегда были вместе.
- Та же история, что и у вас с Базом. Я уверен, все одинаково. Большие деньги не нуждаются в дружбе.
- У нас с Базом. Может быть. Я давно его не видел. Вечная гонка за тем, что исчезает. Баз упрям, он все еще пытается догнать.
- Тебе нужно было вернуться. Ты правильно сделал. – Огонь в очаге жарко разгорелся, и Джуз повесил на толстый стальной крюк старый закопченный чайник. – Сейчас! – улыбнулся он. Он больше не плакал.
- Когда-то Каро клялся сжечь мою голову в своем камине! – почему-то вдруг сказал я.
- Чтобы попытаться слегка отогреть его душу нас всех нужно сжечь в его камине! Да только без толку!– засмеялся Джуз. – Навряд ли это помогло бы!
- Он в городе?
- Не знаю, мой мальчик, не знаю. После того, как он женился на одной из своих фарфоровых танцовщиц и в сердцах разбил ее, он редко появляется на людях открыто. Ее многочисленная родня объявила ему вендетту. Иногда приезжает взглянуть на прошлое, вечерами прохаживается по городу, но больше отсиживается на болотах у Мара. Мар на него не сердится.
- Я слышал Каро продал свой бизнес в этом городе.
- Уже давно. Продал за бесценок. Сыну начальника полиции. Иначе не его не выпустили бы отсюда. Сеньор главный полицейский приходится дядей разбитой танцовщице. Каро умеет жить. У него и сейчас неплохо идут дела, он не беден, давно живет где-то за границей.Видимо, далеко не все он отдал за разбитую фарфоровую головку.
- Значит, Баз не солгал.
- Он даже подарил Мару несколько новых банок для пиявок.
- Мне сняться сны.
- Мой мальчик! Сны сняться всем.
- Я ем лук, гоняю отвратительную крысу и огромного таракана, и роюсь в какой-то грязи на заброшенном поле.
- Сам ты таракан! – скрипучий голос прозвучал прямо за моей спиной. Я оглянулся.  – Тупица! Если бы ты не поленился прочитать свою азбуку перед тем как ее продать, ты бы знал как выглядит таракан.
          Я улыбнулся ему. Сиреневый плащ изрядно потрепался, но усики все еще бойко раскачивались над его головой.
- Задира! Жаль, что я ни разу не попал в тебя отцовским поленом!
- Не сердись, - зашептал Джуз, - не сердись на него! Он вспоминает. Он почти вспомнил! Ты же знаешь, как это важно!
- Но даже ради этого я не намерен ходить в тараканах! – возмутился сверчок. Он легко спустился со старого шкафа, перепрыгнул через мои ноги и примостился около очага, рядом с Джузом.
- Ты слишком добр к нему, Джузеппе.
- Он – наш мальчик. Кто еще может быть к нему добр?
- Нет справедливости в этом мире! – сверчок закутался в плащ и уставился на меня.
- Сны, - сказал я. – Дурацкие сны. Красный закат над высохшем полем. Луковый сок на губах. Дрянь какая-то.
- Эллис и Баз знают свое дело. Но этот сговор был ни к чему.
- О чем это он? – я взглянул на Джуза. Он засуетился под моим взглядом, расставляя на столе треснувшие от времени чашки.
- Мой мальчик! Я тоже был против. Если бы ни твои сны! Если бы ни сны, может быть, все и пошло бы именно так, как ты хотел. Тотти предвидела это, но мы надеялись…
- Что за бред ты несешь? – я чувствовал, что начинаю терять терпение. Я резко встал, заходил по каморке и вдруг остановился напротив старой дерюжки, прибитой в ее глубине. Той самой, которой когда-то отец заколотил маленькую дверцу, ведущую, как мне когда-то казалось, в самый Рай.
- Время все ему рассказать, - вздохнул сверчок у очага.
- Время,  - согласился Джуз. – Ты думаешь, он поймет?
- Ему придется понять! – отозвался сверчок.
- Именем Тарабарского короля! – взмолился Джуз.
- Время. Нам кажется, что в наших силах его изменить. Повернуть. Измерить. Убить. – Сверчок поежился под своим потрепанным плащом. – Глупые люди. Глупые! Нельзя спасти того, кто не желает этого сам.
- Мы должны были попробовать! – сокрушался Джуз.
- Что это за дурацкие сны? – заорал я.
- Так возвращается время, - улыбнулся сверчок. – Так стучится время.
- Мы хотели помочь, - виновато улыбнулся Джуз. – Другие времена, другие люди. Другие герои. Гаджеты, ноутбуки, ….. Другие возможности. Кто теперь читает старые книги?
- Вы что, тогда все переписали? Безумие!
- Нет! Нет! Что ты! – замахал руками Джуз. – Мы просто прочли все по-новому. В новом времени, в этом времени, которое сейчас. Как ты хотел.
- Ты сам начал читать все по-новому, а мы только помогли тебе, - сверчок закрыл глаза. – Любовь слепа.
- Любовь? – заорал я. – Что вы знаете о любви?
- Ты тоже не много в этом смыслишь, - отозвался сверчок. – Что говорить про Карла, это для тебя слишком сложно. Возьмем что-нибудь попроще. Вот Мол, например.
- А что с этой Мол не так? – я начинал ненавидеть его.
- Рыжая Эллис. За ней совсем не видно крошку Мол. За Базом не видно Карло.
- Эллис здесь не причем.
- Еще как причем.
- Ты так и остался паленом. – Сверчок брезгливо дернул задней лапкой.
- Это я уже совсем недавно слышал.
Одним рывком я сорвал со стены старую дерюжку. Нашел в куче веток и щепы какую-то железяку, и принялся открывать низенькую дверцу. Я разозлился так, что легко снял ее с проржавевших петель. Громко хлопнув о старые доски пола, она упокоилась у моих ног. Я заглянул в темноту открывшегося лаза.
- Грязь какая!
- Где деньги – там всегда грязь. – Сверчок бросил к моим ногам знакомый ключ. – Он больше не нужен.
- Все это не может быть настоящим! Это опять сны! Эти несносные сны! – завопил я и стал метаться по полутемной каморке. - Все это сны!
- Вот теперь и реши сам, что должно быть сном, - улыбнулся сверчок.
- Ты должен стать настоящим! – тихо сказал Джузеппе. – Ты сам должен выбрать свое время.
- Твое время – только твое время, - оживился сверчок. – Джузеппе ошибается. Выбирает время. Ты не можешь его выбрать, но ты можешь сделать его настоящим. И себя.
- Чего ты хочешь от меня, старый таракан?
- Важно только то, чего хочешь ты. От этого зависит твое время. – Сверчок зашевелил лапками под плащом. – Время может быть разным внутри тебя и снаружи, но только ты сам можешь решить, каким оно будет. Никто не может решать за тебя.
- А сны?
- Это время внутри тебя. Это то время, которое ты не хочешь принимать в расчет.
          
            Дверь в каморку с шумом открылась, и порог грузно перешагнуло нечто мокрое и неприятно пахнущее.
- Тотти! – улыбнулся Джуз. – Как ты добралась до нас на своих больных ногах?
- Мар видел Тина на станции.
Джуз придвинул к ней табурет, и она, как огромная гора, неловко стала усаживаться на нем.
-  Сквозняки тут у вас! – она покосилась на черную дыру лаза в глубине каморки. – Прикрой, у меня ревматизм.
           Я поднял с пола потрескавшуюся дверцу. Перед тем, как загородить ею отверстие в стене, я еще раз заглянул в черную пустоту и непроизвольно поморщился.
- А ты думал, перевернешь все вверх ногами, и все станет сказочно прекрасно? – Тотти скинула на пол длинный мокрый плащ, развязала ленты чепца под многослойным подбородком. 
- Здравствуй, Тотти! – я улыбнулся, разглядывая ее в мерцающем свете очага. Она заметила это.
- Я не принимаю участия в этих безумных конкурсах красоты. Это хобби Мол.
- Он вернулся. Он хочет понять! – гордо заговорил Джуз.
- Вернуться и понять – это разные вещи, - отозвался сверчок.
- А я говорила, я всегда вам говорила, что все это с самого начала было никчемной идеей! Старые извращенцы!
- Ошибки человечества ни чему не учат человечество, - вздохнул у очага сверчок.
- А вы все хотели, чтобы я проходил еще триста лет в дурацком колпаке с азбукой под мышкой? – не выдержал я.
- Глупое желание. Ты прав, - вздохнула Тотти. – Как тебе твой шанс? Ты добился того, чего хотел?
           Джуз всем предложил горячий чай. Я и не заметил, когда он успел снять закопченный чайник с укрюка над огнем. Сверчок отмахнулся от предложенной чашки. Тотти шумно отпила глоток и тут же вернула свою чашку в руки Джуза. С силой ударила ладонями по коленям.
- Он должен вернуть время добровольно! Сам, и никак иначе! – пробасила она.
- Мы и не принуждали его. Мы объясняли, каким бывает время. У нас получится, он сам вернулся!
- Ну, уж нет! – за приставленной к лазу дверцей что-то громко зашуршало и задергалось. Из-за нее показалась длинная усатая морда, и, мелко цокая по пыльным доскам пола острыми коготками, в каморку вбежала большая крыса. – Ну, уж нет! Это я приложила к его возвращению свои лапки! – она на секунду остановилась напротив сверчка и метнулась в сторону от огня. Вскарабкалась на вершину горки плаща Тотти, уселась и довольно оглядела с ее высоты всех присутствующих. 
- Нет, нет, я совсем не добра. Он должен был вернуться, чтобы вы все поняли, что ничего уже нельзя изменить. Меня все слишком устраивает. Я ничего не хочу менять. - Она слегка подалась длинной мордой вперед. - Сказки, и правда, стали новыми. Мы допустили это. Новые сказки дают этому миру новых людей, и они мне нравятся. Они не понимают, что время может быть внутри и снаружи, что оно вообще есть, перестают видеть сны, забывают то, во что должны верить. И мне это на руку! Уж я-то помню! Я-то все помню! Я не собираюсь ничего забывать! – крыса усмехнулась. – И ничего не хочу менять. И он не хочет. Правда, Тин? Ты сделал свой выбор, а они пусть заботятся о себе сами, ведь это они позволили тебе все забыть. Сверчок пытался мне помешать. Он тоже приходил в твои сны, но ты вернулся сюда только благодаря мне, даже ненависть часто бывает куда слабее отвращения!
- Я не мешал тебе, - сонно произнес сверчок. – Ты права, он должен был сделать окончательный выбор. Я, как и ты, лишь слегка ускорил его приход.
- Я сам вернулся! – заорал я. – И я сам решу, что мне делать дальше!
- Молодец! – бодренько поддержала меня крыса. – Правильный мальчик!
- Ему сорок два, - вздохнула Тотти.
- Какая разница! – громко запротестовала крыса, и привстала на своих коротеньких лапках на вершине горки из плаща. – Не имеет значения! У него другое время! Он хочет другое время!
- Но это его время! - возразил Джуз, - И оно уже отмерено!
- Не стоит напоминать ему об этом! – завизжала крыса. – Ненастолько деревянные у него мозги, чтобы не заметить этого! Любители ковыряться в чужих душах! Его все устраивает!Помнить должны только те, кто хочет помнить!
Тотти пнула плащ ногой. Крыса скатилась с его вершины, быстро вскочила на лапки и засеменила к прикрытому дверцей лазу.
- Ваша сказка к счастью не одна. Страна Дураков более обширна, чем вам кажется.
- Иди, иди уже с миром! – сказал Джуз. Взял с полки молоток, и прежде, чем зажать губами несколько длинных гвоздей, сказал мне: - Помоги-ка, малыш!
Крыса нырнула в темноту лаза. Я помог Джузу заколотить его. Пока мы работали, Тотти молчала.
             Я вернулся к столу, недалеко от которого она сидела, поднял невысокий чурбан и уселся на него, как на стул. Мои руки мелко тряслись.
- Выслушай нас, прежде чем вернется Карло. Он будет к рассвету, он уже в пути. Тебе с Карло нужно поговорить. Просто поговорить, как сыну с отцом, - сказал Джузеппе.
- Кто будет рассказывать? – спросила Тотти.
-  Давай я начну, а там будет видно, - ответил он.
- Начну я, - вмешался сверчок.
             Я почувствовал дикую слабость, перед моими глазами все поплыло. Я сполз с чурбана на пол и обхватил голову руками.
             Их голоса то сливались в один, растекаясь по темной каморке вокруг меня, то лились тремя параллельными жгучими струйками прямо на мою голову, попадая сразу куда-то внутрь нее. Вскоре мне трудно стало понимать, кто из них говорит. Я не старался их слушать, я не мог их не слышать:
- У каждого из нас свое время, и это правильно.
- У каждого времени свои сказки, и это правильно.
- Так и должно быть.
- Но люди думают, что могут перенести их из одного времени в другое.
- Им кажется это забавным.
- Напрасно. Это ошибка.
- Сказка – как сон. Нельзя изменить сон, его можно только запомнить.
- Нельзя по-другому читать сказки. В другом времени они утрачивают свой смысл.
- То, что было мило и трогательно – становится отвратительно глупым.
- Верность и отвага превращаются в непрактичность и хамство, любовь в пошлость, мораль становится смешной, а не более понятной.
- Уходя в другое время, они делаются жалкими.
- Из чудесных волшебных историй они превращаются в повседневную хронику.
- Они перестают быть настоящими, не остаются в памяти.
- Утрачивают свой смысл.
- И жизнь вместе с ними утрачивает смысл. И время.
- Ты так хотел уйти из этой сказки!
- Это был твой шанс.
- И ошибка.
- И неизвестно, чья ответственность больше.
- Того, кто решил уйти, или того, кто позволил это сделать.
- Но ты вернулся!
- Ты понял главное!
- Она часть тебя. Навсегда.
- А ты ее часть.
- Она настоящая.
- И ты настоящий только в ней.
- Чтобы быть настоящим, нужно читать настоящие сказки…


            Я не знаю, когда в каморку вернулся отец. Я спал на полу у очага. На моей ладони, укрывшись потрепанным сиреневым плащом, спал сверчок. Мне снова снился сон, и мне не было больше страшно. Папа Карло шел ко мне навстречу по зеленому полю. Он улыбался, и протягивал мне мой старый полосатый колпак…