Аленький цветочек. Перезагрузка - 3

Оглушительно хрустнула догорающая ветка, несколько особенно впечатлительных девочек заметно вздрогнули, Аллочка взвизгнула и прижалась к соседу. Не то чтобы вправду испугалась, но обратить-то на себя внимание надо… Дождавшись, когда все угомонятся, Настенька продолжила тем же таинственным, будто специально для рассказывания таких вот историй приспособленным голосом:
- Оглянулся мужик – и дар речи потерял, хоть и не из робкого десятка был. Стоит рядом с ним диво дивное, чудо чудное: зверь не зверь, человек не человек. Высоченный, метра два, сплошь шерстью покрытый, только глаза алым огнём горят…
- Всё ясно. Йети! – авторитетно заявил кто-то из мальчишек. На него дружно шикнули:
- Ага, сказанул! Откуда в русской сказке эти йети возьмутся?! Леший это!
- Точно, лешак! Правда, Анастасия Ярославовна?

Взбудораженный народ уставился на рассказчицу, однако та не спешила опровергать их версию или соглашаться с ней.
- Может, так, а может, иначе… Только наш герой паспорт у страшилища лесного спрашивать не стал, да и вину за собой почуял. И вправду ведь, нехотя на чужое добро позарился. Справился мужик со страхом своим, прямо в очи горящие глянул:
- Прости меня, -  молвит, - лесной хозяин! Без злого умысла, не ради корысти сотворил такое… Дочери моей любимой подарочек из лесу принести хотел, красотой порадовать. Не подумал, что на чужое добро покусился, думал, ничейное… Да вот я прямо сейчас и обратно куст-то прикопаю, и разойдёмся миром. Что скажешь?
Посмотрело на него страшилище, будто прямо в душу глянуло, и головой мохнатой покачало:
- Ишь ты, ловкий какой! Эдак всякий повадится в мой лес ходить да хозяйничать почём зря… Выкуп давай, тогда и прощу тебя… может быть.
Задумался мужик, в затылке почесал.
- Да я бы и рад откупиться, раз такое дело, только вот чем? Хочешь, нож бери, хороший, охотничий. Или ружьишко забирай, отцово наследство, ну, раз виноватый – и его не пожалею!
А чудище в ответ как расхохочется, да жутко так, поневоле заробеешь!
- Не надобно, - говорит, мне ножа  твоего, да и ружьё ни к чему – среди зверей у меня врагов нет, а с людишками я и без оружия управлюсь.
Снова призадумался мужик.
- Может, отработаю за обиду-то? – предлагает. –  Хату построю или колодец сложу…

Чудище только головой помотало вместо ответа.
- Так чего ж ты хочешь?1 Жизни моей? – не выдержал мужик. – Ну, забирай, чини суд неправедный!
Сказал – а сам так и замер. Приготовился к смерти лютой, безвременной. Минута прошла, другая… Только страшилище казнить его не торопится, размышляет о чём-то неведомом.
- А хороша ли дочь твоя, для которой подарочек? – спрашивает вдруг ни с того ни с сего. Подивился мужик такому обороту, однако ответил:
- Чудо как хороша! И обличьем мила, а пуще красы – сердце её доброе. Отпусти меня к дочке, лесной хозяин! Погубишь меня – одна-одинёшенька на белом свете ведь останется…
Девочки жалостливо вздохнули, мальчики сделали независимые лица (мол, телячьи нежности!), но продолжения явно ждали. Настенька продолжила рассказ:
- Что ж, - помолвило чудище, - раз такое дело, губить я тебя не стану. Возвращайся домой, к дочери, и подарочек с собой захвати, - с этими словами выдернуло страшилище куст шиповника из земли, да так ловко, что ни один листочек с него не опал.
Принял мужик подарок бережно, в пояс чудищу поклонился:
- Спасибо за милость твою, хозяин лесной! Думал я, что зверь ты лютый, а ты справедливый, обиды не помнишь…
- Погоди, - остановило его речи чудище. – Не дослушал ты меня. Сейчас домой отправляйся, а завтра на закате отошлёшь в лес ту, что тебе всех дороже и милее. Вот тогда и прощу обиду!

Над костром пролетел дружный вздох.
- Ох ни фига себе заявочки! – выразил общее мнение троечник Потапов. – А может, ему ещё и ключи от квартиры, где деньги лежат?!
Настенька встрепенулась, оценив цитату. Вот так, глядишь, и классику читать начнёт, мало ли?!
- Вот и наш герой так подумал… ну, примерно. Выпрямился мужик во весь рост, глянул прямо в звериные очи, и говорит:
- Не бывать такому! Чтоб я кровинушку свою, любушку, лебёдушку белую  - да зверю лютому на растерзание отдал?! Мою душу губи, в твоей я власти, а дочери моей не видать тебе!
- Дочку, значит, Любой звали? – в наступившей напряженной тишине пробасил глубокомысленно Потапов. Настенька вздохнула: видимо, переоценила, не скоро до классики дело дойдёт. Вместо неё ответила Марья:
- Любушка – это не имя, просто – любимая, значит. А правда, Анастасия Ярославовна, как девушку ту звали?

Настенька обвела всех загадочным взглядом… и пожала плечами:
- Про то бабушке не сказывала… Дальше рассказывать?
- Ага! – ответили ей дружным хором,   и рассказ продолжился.
- Думал мужик – всё, конец ему, только что-то зверь лесной его казнить не спешит.
- До утра, - говорит, срок тебе! Не сделаешь, как велено, сам за долгом приду. Гляди, как бы хуже не вышло!
Не успел мужик и слова сказать, как поднялся ветер, деревья зашумели, и пала на полянку тьма кромешная. Подхватило его вихрем, понесло куда-то… Не успел и глазам моргнуть – глядь: стоит возле дома своего, в руке куст сжимает, топор рядом, ружьецо. Покачал головой мужик: может, привиделось?! Только так подумал: далеко в лесу рык звериный послышался…
В эту самую секунду из лесной чащи послышался странный звук, напоминающий глухое рычание. Все повскакали с мест, озираясь:
- Кто это? Волки?!
- Тише, ребята, тише! – Настенька старалась казаться спокойной, чтоб ещё больше не напугать своих воспитанников. – Ну, откуда  в наших лесах волки? Зайца приличного, и того не встретишь! Однако и правда, время позднее, давайте устраиваться на ночлег. Потушите быстренько костёр – и все в дом!
Дважды повторять не потребовалось. Не прошло и пяти минут, как вся ватага оказалась в избе. Настенька припёрла дверь изнутри здоровенным засовом и облегчённо вздохнула. Ещё полчаса потребовалось, чтобы раскинуть на полу спальники. Первый страх быстро улетучился, и скоро школяры уже вовсю подхихикивали друг над другом: в спальных мешках они действительно смотрелись забавно. Когда все устроились и вдосталь нашушукались, в наступившей тишине раздался голос:
- А дальше что было?

Настенька, втайне надеявшаяся, что вот сейчас все уснут и ей можно будет хоть немножко отдохнуть от обязанностей воспитательницы и наставницы подрастающего поколения, тихонько вздохнула и безропотно продолжила:
- Дочка сперва удивилась, что отец так быстро из леса вернулся, однако подарку обрадовалась, тут же куст в саду и посадила. Глаз от него отвести не может, не налюбуется. Отец ничего ей не рассказал, только замечает она: будто подменили родителя. Ходит туча тучей и молчит, думает о чём-то. Подступалась к нему с расспросами, только он ни гу-гу, будто воды в рот набрал. Так ночь прошла, день пролетел, снова смеркаться начало. Видит дочь: отец дом на засов дубовый запер, окна ставнями закрыл. Снова с разговорами кинулась: мол, что за беда приключилась? От какого ворога обороняться надобно?
Велел отец дочке спать-почивать ложиться, ни о чём не думать. А сам не спит, да ещё и ружьё на коленях держит. Подивилась дочка, однако родителя ослушаться не посмела, спать отправилась. Только засыпать стала – в окно будто кулаком богатырским постуча…
Закончить фразу Настенька не успела… Освещённое лунным светом окно словно гигантская тень закрыла, и стекло задрожало под мощными ударами.