Мотивация

У всех людей, независимо от национальности, возраста, пола, вероисповедания, индивидуальной шкалы ценностей – есть только две цели в жизни. Во-первых, избегать физических и душевных мук. Во-вторых, испытывать как можно больше приятных ощущений и положительных эмоций. Всё остальное только инструменты.

К великой печали, мы хрупки, уязвимы и пронизаны нервными волокнами, которые способны утопить сознание в океане страдания при неблагополучии тела. Этот механизм природа выработала для того, чтобы мотивировать нас беречь себя. Однако, она не наделила способностью отключать боль, если беда уже случилась.

Жизнь многократно нерентабельна, поскольку, если выразить наши ощущения в определённых единицах измерения, то потенциальные мучения в десятки и сотни раз превзойдут потенциальные наслаждения, как по силе ощущений, так и по продолжительности.

Например, даже если человек всю жизнь был избавлен от тяжкой работы и получал удовольствия, какие и сколько пожелает, но в конце жизни подвергся сожжению заживо на костре, то мощность страдания при экзекуции многократно превысит всё ранее полученное блаженство вместе взятое. В этой печальной реальности вся трагичность земной жизни.

Поэтому самая главная мотивация – это тревога и страх перед вероятными страданиями, которые рано или поздно настигают каждого. Вспомните всех своих знакомых и близких покойников – многим ли из них удалось завершить свой земной путь без мук? Остаётся только удивляться тому - как в наш век технологий люди до сих пор не имеют возможности иметь в аптечке средства для лёгкого избавления от несовместимого со счастливой жизнью ущербного тела? 

Молодые и здоровые обыватели до поры до времени мотивированы приятностями. Кем бы они не были, и чтобы не делали, а конечная цель у всех одна – по итогу получить «дозу» гормонов счастья и удовольствия, как вознаграждение за усилия. К этой цели люди идут сложным путём через громоздкую систему ценностей, могут не сознавать или с пеной у рта спорить, что это не так. Но, любые стремления бессмысленны, если при достижении цели мозг не получает порцию желанных гормонов, ибо только ради них он живёт.

В этом смысле наркоманы представляются более целесообразными, поскольку их схема: сознание – наслаждение, самая лаконичная и совершенная. То есть, вещество – счастье, и никаких промежуточных «станций» из смысловых нагромождений. Беда лишь в том, что когда мозг получает счастье искусственно, то в скором времени отказывается генерировать его самостоятельно. И тогда наступает глубочайшая депрессия или даже отчаяние, которое исцеляется только новой дозой.

Но это ли не конечная цель любого труда и научно-технического прогресса – мозг, получающий стабильное питание, защищённый от страданий и печали, как губка пропитанный гормонами счастья, да ещё напрямую соединённый с неустанно оргазмирующим половым органом? По сути, любой предмет нашей цивилизации – не что иное, как маленький шажочек, приближающий нас к такому абсолюту.

И если мысленно продолжить эволюцию стремления к счастью, то рано или поздно генная инженерия должна реконструировать людей в подобных существ. Либо появится виртуальная реальность аналогичного бытия, в которое можно будет поселиться на неопределённый срок, а как надоест (если надоест) – мгновенно отключить сознание. Ибо мы все, через длинные причинно-следственные цепи, далеко не всегда сознавая, только этого по настоящему желаем.

Оказалось, что есть писатель-фантаст - Герберт Френке, описавший нечто подобное в фантастическом романе – «Клетка для орхидей». Земляне телепортировались на некую обитаемую планету, где местная цивилизация сначала все дела передала роботам, а позже вообще превратилась в существ созданных для нескончаемого блаженства. Герои долго не могли пробиться к самим хозяевам планеты, но, наконец, уговорили совет роботов позволить им встречу…

«...Они попали в коридор. Тяжелый, влажный воздух, фиолетовое свечение, перекатывающееся, будто клубы пара. Правая сторона была свободна, скользкий пол прямой линией убегал вдаль, и конца его они разглядеть были не в силах. Шаги по коридору отдавались, как шлепки.

А левую сторону коридора занимало сплетение проводов, труб, рефлекторов, нитей, палок и пластиковых оболочек. И в этом сплетении, на расстоянии двух метров друг от друга, сидели ярко-красные, мясистые, со многими отростками создания, освещенные фиолетовыми лампами. Бесконечный ряд, тоже теряющийся вдали.
— Клетка с орхидеями, — пробормотал Ал.

Иногда, словно под порывом ветра, по ряду пробегало какое-то движение, отдельные, напоминающие листочки органы начинали дрожать, напрягаться, вытягиваться и поворачиваться. Обладающие суставами трубочки любовно повторяли каждое перемещение листочков. Катушки разматывали проводки, лампы смещались на миллиметр. Из пола вырастали подпорки. По стеклянным трубкам медленно текла красная жидкость, попадавшая прямо в мягкую плоть этих созданий.

— Это люди, — сказал робот.
— Люди? — переспросил Ал.
— Они претерпели дальнейшее развитие, — объяснил защитник.
— Не верю! — воскликнул Рене.
— А какими вы их представляли?
Рене начал заикаться:
— Н-не з-знаю… другими… не такими…
— Для нас непостижимо, как из существ, подобных нам, произошли эти растения, — проговорил Ал.

— Нас это не удивляет, — возразил робот. — Развитие — переход был постепенным — происходило под нашим наблюдением. Будь вы биологами, вы сразу распознали бы, какие органы из каких произошли. Развитие пока ни в коей мере не завершено: вот, к примеру, рудимент желудка. — Один из его мерцающих огоньков сконцентрировался в луч, который высветил сплюснутую темно-красную складку. Потом луч перепрыгнул на мягко пульсирующий мешочек. — А это — сердце, оно до сих пор существует, хотя не выполняет — и не могло бы выполнять — никакой задачи.

Фантазия заменила им сведения из биологии. Ал представил себе человека, с которого сняли кожу, соскоблили все ткани, вырезали кости и осторожно разъяли все органы. Если оставшуюся массу закрепить на каркасе, то и выйдет что-то похожее… Его передернуло, он почувствовал, как от отвращения и ужаса пот выступил из всех пор. Что-то неприятно сжало желудок. Он едва-едва не отключился в самый последний момент. Но все-таки спросил:

— А почему эти органы обнажены и не имеют защиты?
— Они не нуждаются в защите, — ответил робот.
— Где у них легкие? — поинтересовался Рене.
Луч задрожал на двух вялых складчатых утолщениях.
— Но они от кругооборота крови больше не зависят.
— Двигаться они не в состоянии, — установил Ал. — А зачем им двигаться?
— Где их кости?
— Им не нужны никакие кости.
— А где руки и ноги?
— Им не нужны ни руки, ни ноги.
— Глаза и уши?
— Им не нужны органы чувств.
— Как они питаются?
— Они получают от нас все необходимые вещества в переработанном виде, так что переваривать их не приходится.
— Как они дышат?
— Мы пропускаем их кровь через насос, где она приводится в движение, насыщается кислородом и освобождается от углекислого газа.

Вопросы начал задавать Рене:
— Где мозг?
Луч обозначил скатанную в клубок и уплотненную массу, свисавшую из выемки в верхней части «человека». Со всех сторон к ней тянулись тончайшие, словно паутинка, нити, исчезавшие внутри «мозга».
— Что это за нити?
— С их помощью мы возбуждаем в людях приятные ощущения. Покой, удовлетворение, счастье и многое другое, чего не выразишь словами.
— Они больше не мыслят?
— Зачем им мыслить? Счастье приходит только благодаря ощущению, чувству. Все остальное мешает.
— Как они размножаются?
— Им незачем размножаться, поскольку они не умирают.
— Могут они вступить с нами в контакт?
— Им незачем больше вступать в контакт с кем бы то ни было.

Оба друга перестали задавать вопросы. Затуманенными глазами смотрели они на похожие на цветы, слабые организмы, прикрытые защитными оболочками из металла, стекла и пластика. Они достигли своей цели: рая, нирваны, Всего и Ничего...»

Эта статья является дополнением статьи «Условное счастье» - http://www.proza.ru/2013/02/25/2091