Глава 17 Развязка

Развязка

К тому времени завершилась очередная разгрузка грешников. Трюмы «Летучего голландца» опустели. Бесы теснили их на причале, падшие ангелы со списками в руках готовились произвести рассортировку по грехам. Сбили замки с ящиков, доверху наполненных новыми сверкающими кольцами, кузнецы засуетились у своих наковален, расставленных вдоль реки. Дружно зазвенели молотки. Я в новом облике пытался удержаться в колыхающейся толпе у трапа корабля. Со всех сторон нещадно толкались, бранились и наступали на ноги, раздраженно ворча: «Откуда взялась тут эта шелудивая собака, черт бы ее побрал! Самим стоять тесно!». Мелькали и щелкали бичи, бичуемые грешники пригибались и плакали навзрыд. Стоял кромешный ад. Если бы команде вздумалось зарядить ядром пушку и выстрелить у всех над головами, никто не обратил бы внимания на этот грохот. Я волновался все сильней. На кону стояла моя жизнь. Должны были сбыться или не сбыться мои самые сокровенные мечты. Тартюфа не было. На берегу объявили построение. Если Тартюф не появится в ближайшие минуты, мне придется вслед за колонной грешников уйти в глубины Ада, чтобы затеряться. Правила игры это допускали. Не пойманный за пять дней ангел не считался проигравшим, он мог потом явиться с покаянием к Люциферу и сохранить свою жизнь и мечты на будущее. И через сто лет снова участвовать в игре.
Так я рассуждал, готовясь к самому худшему, когда Тартюф вышел на бак. Его сопровождал капитан «Летучего голландца». С улыбкой на грубом обветренном лице он за руку бережно подвел Тартюфа к трапу. Я жадно глядел на выражение их лиц в поисках фальши и ничего не находил. Пока Тартюф медленно спускался по трепещущему трапу, я стал поспешно протискиваться вперед. Кругом прощались грешники, угоняемые на разные круги. Рыдали разлучаемые семьи, погибшие одновременно в катастрофах. По условленному знаку Тартюф должен был пройти мимо меня, держась за мочку уха, если план сорвался, или броситься ко мне на шею с притворным удивлением и радостью, если ему удалось договориться. У меня запрыгало сердце. Тартюф шел прямо на меня. Рука его медленно поднималась вверх. Сейчас он схватится за мочку! Капитан, ощерив свой щербатый рот с редкими желтыми клыками зубов, свесился с борта, упираясь одной рукой в туго натянутый канат. Глаза его жадно следили за Тартюфом, красное грубое лицо налилось кровью и совсем побагровело. Меж ними, несомненно, существовало какое-то странное взаимопонимание. Он даже последовал за Тартюфом вдоль борта, не спуская с него недобро прищуренных глаз. Но рука поднималась к мочке уха! Я был в замешательстве, не зная, что мне думать и как себя вести. Рука нерешительно потерла мочку, но не схватилась за нее, а поднялась поправить волосы за ухом. Тартюф был всего лишь в одном метре от меня, вполоборота, словно проходил мимо. И вдруг, когда все было кончено и сердце мое уже упало и похолодело, он повернулся, сделав вид, что только заметил меня, и громко крикнув «А, вот ты где?!» нагнулся и сжал меня в крепких дружеских объятиях. Таких крепких и дружеских, что буквально через несколько секунд я не сумел вовремя вырваться из них.
– Тащите эту псину на корабль! – грянул с небес грубый голос капитана и кто-то на «Летучем голландце» разразился знакомым хриплым хохотом. Не успел я как следует рвануться, как на меня набросилось сзади трое дюжих бесов и, накинув на шею петлю, рывком оттащили от Тартюфа. Я не успел укусить его, а он не успел коснуться меня лживыми уста-ми.
– Предатель!
– Что ты там лаешь, Люций?
Я повернул взлохмаченную голову на оклик. И пожалел, что не выбрал облик мощного степного волкодава, которому ничего не стоило сейчас расшвырять в стороны толпу, сомкнувшуюся вокруг меня, и улизнуть подальше отсюда, а принял вид незаметной и незлой дворняги, которая была способна только дружески вилять хвостом и не огрызаться на удары. Возле капитана на борту корабля стоял Князь Тьмы, перегибаясь пополам от смеха.
– А я тебя предупреждал! Последний день еще в разгаре, а ты уже попался. Неужели ты был настолько глуп, что думал справиться со мной и целым сонмом бесов? Эй, вы, тащите эту псину на корабль! И его дружка тоже!
Меня внесли по трапу вверх ногами и перевернули перед Люцифером. Он стоял, горделиво подбоченясь. Пурпурная мантия билась роскошными складками на ветру.
– Кранцы за борт! Отчаливай! – проревел команду капитан. Обученные морскому делу бесы на берегу бросились сматывать с кнехтов канаты. Заскрипели сброшенные с борта дополнительные кранцы, когда деревянные борта «Летучего голландца» сдвинулись с места вдоль причала и стали плавно отдалятся от земли. Нос корабля прорезал неподвижную волну. Я повернулся и нашел глазами Тартюфа. Он стоял с гордо вздернутым подбородком, не глядя на меня; это было единственное, на что он был сейчас способен, потому что и его держали бесы.