Глава 15 Архангел Гавриил

Архангел Гавриил

– Я знал Гомера. Помогал ему дописывать «Одиссею». Финальная история с натягиванием тетивы и расстрелом из лука наглых женихов Пенелопы мой скромный вклад в его сочинение.
Он помолчал, раздумывая над тем, присесть ему возле меня на траву или остаться стоять, продолжая сохранять мину важного ответственного лица, официального посланца Бога, и пришел к заключению, что лучше остаться стоять. Его мучительные размышления на эту тему читались на его лице, как в открытой книге. Я ждал продолжения.
– Он скоро предаст тебя.
– Кто? Гомер?
– Все ерничаешь? – вздохнул он осуждающе. – Эх, молодость, молодость! Пока ты тут носишься по Аду со своим грешником, у Господа в вазе стоят увядшие цветы. Манкируешь своими обязанностями, Люций.
– Зато за это время я сохранил жизнь двум-трем хорошим маленьким девочкам. Дорого бы я дал, чтобы мне это когда-нибудь зачлось! Он из-за этого прислал тебя ко мне?
Его передернуло.
– Он прислал открыть тебе глаза. И выразить свое крайнее одобрение и поддержку. Ты крепкий игрок, Люций, и мы всей душой на Небе болеем за тебя. Сам понимаешь, после твоего смелого выбора мы не могли остаться равнодушными. Господу нужен на Небе этот грешник, он жаждет простить его. Но он Всеведущ и знает продолжение событий; лишь окончание этой истории пока неизвестно даже ему, поскольку имеется два варианта развития событий и завершения Игры и он не знает, какой вариант выберешь ты.
– Я получу право выбора? Наконец-то! Хвала тебе, Господи!
– Конечно. Вся наша жизнь сплошной выбор, в том числе и твоя. Выбор у тебя был всегда. Но, к сожалению, большинство выбирающих очень предсказуемы.
– Тебя прислали открыть мне глаза, но пока все твои слова остаются загадкой для меня. Выражайся ясней или замолчи.
Он нахмурился и замолчал. По выражению его упрямого лица я понял, что он не собирается раскрывать больше рта без моей просьбы. Вот так всегда у них наверху, в небесной канцелярии: спустят циркуляр, скажут «а», а «б» понимай, как знаешь и никаких тебе объяснений. А не понимаешь, значит, сам дурак. И попробуй не понять, живо окажешься сам знаешь где.
Я попытался представить его в роли «Бозеньки» Дженни Лу, который честно глядя в наивные глаза ребенка, говорит, что ей не место в Раю, и в моей груди вспыхнула неконтролируемая ненависть к нему. Не был ли он тем самым Боженькой? Как знать?
– Ладно, не молчи, говори, что хочешь. Мне пора уже пробираться на берег. Значит, он все-таки предаст?
– Кто? Гомер?
– Очень смешно, – сказал я.
– Я знал одного человека, который много часов под огнем пулеметов пробирался в медсанбат с раненым товарищем на плечах, совершенно выбился из сил, много раз рисковал своей жизнью, но все же дошел. А там выяснилось, что товарищ его давно уже мертв. Умер, когда тот подсаживал его себе на плечи, и он мертвого нес всю дорогу. Вот смеху-то было!
– Значит все потеряно?
– Ничего не потеряно. Все зависит от твоего выбора. Ты спросишь: между чем и чем? Узнаешь, когда придет время.
– Ты, посланец Божий, скажи, что будет, если мы выиграем игру ЛЮБОЙ ценой.
– Исполнится твоя мечта. Тебя вернут на небо.
– И снимут с меня тяжкое бремя моей обязанности?
Синеглазый старик  насмешливо вытянул гузкой свои красные сочные губы. И отрицательно покачал головой.
– Не верю, что ты ради этого заварил такую кашу. Если так, ты глупец! Кто-то должен таскать из огня каштаны, не важно, на небе или здесь. Всегда будет тот, кто таскает каштаны и тот, для кого это делается через «не хочу» или через «не могу»! У всех есть свое предназначение. А смерть – это часть нашей работы. Мы не склонны драматизировать ничей преждевременный уход, мы тут привыкли ко всему. Вспомни, с кем мы все время имеем дело: со жмуриками! И я не думаю, что этот крест слишком тяжел для тебя. Ты хочешь спросить, почему именно ты, а не кто-то другой? Как часто я слышу подобный вопрос! Честно взгляни на себя, ты ведь прирожденный убийца, Люций. Ты по самую шею в крови, при том, что никогда в жизни не прикасался ни к ножу, ни к пистолету. Никто не справится лучше тебя. Ну, а теперь признайся, что тебе нравится твоя работа!
– Не нравится!
Старец с укором взглянул на меня.
– Значит, вы меня не отпускаете?
– Нет! Господу нужна красота. Нам всем нужна красота. Красота ежедневно спасает этот мир. Красота и любовь. Любовь к прекрасному. Если бы не красота и любовь, Господь давно бы уже отвернулся от смрадного мира людей. Нежные свежие цветы с прозрачными хрусталиками росы на бархатных лепестках в прелестной вазе, и божья коровка, яркой капелькой крови ползущая по зеленому листу – разве это не шедевр? Что может быть прекраснее этой картины?
– И прозрачные ручки ребенка, протягивающие Господу свежий букет. Каждый раз новый букет. Каждый раз новый ребенок.
– Люций – ты поэт, – восторженно выдохнул старец. Он вздохнул и, отвернувшись, стал смотреть на играющую воду притока.