Диван

Диван.

- Дайте, пожалуйста, вот эту. По 200. Бордовую. Да, гранта. Нет, заворачивать не надо. Спасибо.
 Он знал ее уже целых три недели. Три недели, как впервые, стес-няясь  до дрожи в пальцах, он скинул  ей сообщение, где,  маски-руя робость нахальством, написал ей пять довольно фривольных строк,  в которых восхищался ее глазами и умом, затем как- то пошло хихикнул в обед,  а  следующим утром  уже весьма и весьма   требовательно пригласил  на кофе.
  Тот день он  провел  равнодушно и вежливо, писал свой отчет, выслушивал  фантазии  молодежи и придури коллег, подписывал бесчисленные бумаги, отмечая при этом, что Зинаида Карловна  приятно пополнела. Затем опять  три часа подряд занимался отчё-том, звонил по телефонам, разбирался со спамом, курил с Эдиком, кивал тренеру по фитнесу,  к которому записался по состоянию здоровья,  и к пяти часам  дня  был напрочь выбит из колеи  возникшим из ниоткуда  бедным деревенским родственником.
 Тот настойчиво приглашал  совершить скачок во времени и в дру-гую эпоху, совал грибы и шаньги, пел,  а  ему в тот момент  так  хотелось стопку ВХ  и того мягкого,  розового и запретного. Улыбаясь, он кивал,  хваля гриб, соглашаясь с тем, что Анастасия Андреевна кланяться  ему  велела, а сам уже мыслями был в графе «Принятые сообщения»,  где по прошествии немалого времени он, теряя уже терпение, прочел ее короткое: «Да ...»
Елена Сергеевна  была  красиво немолода.  Тонкие черты лица ее, от природы рыжие волосы  и раскосый взгляд  вкупе с прекрасным  породистым профилем  олицетворяли собой  тот великолепный образ женщин-Лисиц,  который своим искрометным  интеллектом тяжело и надолго убивал на корню весь  половой  диморфизм. Эта женщина – друг, женщина - подруга, с которой можно трещать без умолку, в мгновение ока понимая, что встретил  родственную душу, а можно  молчать часами, не испытывая при этом никакого  неудобства.
  Появилась она в отделе  три месяца тому назад, а когда Алексей Петрович, тяжелый и строгий,  зашел  к ним в отдел кадров -  тут же   уткнулась  в свой  экран.   Мгновенно понравившийся ей мужчина представлял собой полноватого успешного  енота, который в свои 55 лет, о Боги!  был женат и имел  двоих взрослых  детей. Оставим же на его грешной совести измену,  и не будем  кидаться  в него камнями; тем более что грешный енотовидный  «деда Лёша»   уже  давал поводы себя не любить и раньше.
Зайдя как- то  в кадры и впервые  пройдя мимо ее стола, он также ощутил то, от чего она съёжилась,  и оставшийся день отгонял от себя это коварно  возникшее  наваждение, которое нагло маячило, смеялось  ему в лицо двумя  конопушками  и заставляло фантазировать.
 С момента их виртуального знакомства  они виделись  еще два раза, подолгу беседуя  за суши и кофе. Скучая уже через пять ми-нут после расставанья. Засыпая и просыпаясь. Внезапно и со вку-сом. Красиво и олдфэшн.
 Так всегда бывает, когда взаимная страсть поражает сразу обоих, и мгновенно находятся у тех двоих общие темы, которые, оказа-лось,  раньше  не с кем было обсудить. Предметом их беседы мог  быть Мане и Куприн, экономическая теория Адама Смита и фото-шоп .  Елена Сергеевна  верила в экстрасенсов и чертей, Алексей же Петрович признался в любви к персидским кошкам. Не суть!  Глотая чизкейки и спагетти, кофе и ром,  они вели себя осторожно и тихо,  не давая волю чувствам , не позволяя себе  лишнего и,  говоря по правде,  не хотелось им этого лишнего , настолько были они собой увлечены и восторженны.   Они называли друг друга только по имени отчеству и соблюдали интервал, обманув тем самым даже  Зинаиду Карловну, у которой на эти дела был  свой  верный  взгляд. Никто из окружающих и подумать не мог, что в набирающей обороты переписке заместитель директора по фи-нансовой части  позволял себе настолько  лишнее, что  у  началь-ника отдела кадров  немедленно  как- то горячо и волнительно  стучало в животе.
- Ты не представляешь, как я тебя хочу. Меня трясет. Ты меня чув-ствовала?
– Да...
- Ты меня чувствовала везде?
- ДААААААААА!!!!!!!!!!!!!
- Я хочу тебе предложить сегодня вечером увидеться. Пеструхин будет   послезавтра. Кроме того, он   оставил мне ключ от кабинета и настойчиво попросил доделать кой- какие бумаги ... Нам будет хорошо вдвоем. Шампанского? Скажи: «Да!?»
Кабинет Николая Ивановича Пеструхина оформляла дочь. Работая модным дизайнером мебели, тридцатилетняя Ольга Николаевна  убедила отца в превосходстве аквариума с пираньями  и  высокотехнологичной стилизацией пола под поле для гольфа  над  скучными и тяжёлыми коричневыми тонами дуба  с бронзой. Зеленая лужайка на полу выгодно смотрелась, тем более что размер пеструхинского кабинета,  действительно, напоминал площадку для гольфа. В кабинете, занимавшем половину этажа, была предусмотрена гостиная и прихожая, подобие бара - кухни, конференц - зал и  даже угол для медитации.
  Николай Иванович, пришедший на пост генерального прямо из министерского кресла, сначала, было, пришёл в ужас, не увидев привычной  красной ковровой дорожки и пятиметровых стен, но, получив весьма одобрительные отзывы  о кабинете от  иностран-ных партнёров, успокоился,  благополучно освоился в новой для себя галактике и даже полюбил баловаться коньяком в углу для медитации.
 Господин Пеструхин « продавал Родину»   каким- то японцам , с ними- то у него и  была назначена встреча в столице Закромов. Петрович был у него на хорошем счету, поэтому, торопясь на са-молет, директор  передал ему ключ от кабинета и попросил  дора-ботать текст очередного договора.
Роза стояла в вазе. Пахло кофе, коньяком, шампанским и духами. Совершенно невообразимый лилово- желтый свет, исходящий из  сюрреалистических светильников освещал стол и кресла, этажерки и полочки, шкафы и  ширмы. Барное отделение было запрограммировано на смену освещения  каждые два часа и мягко менялось.
  Стояла фиолетовая полночь. Прошла уже пара часов, когда  с опаской еще оглядываясь,  начали они  свой  вечер, наслаждаясь покоем, тишиной и уединением, наблюдая  через огромное стекло пентхауса,  как  высокий  город    зажигает огни и начинает дышать вечерней бензиновой суетой.
Расположившись в барном  отделении, оба хихикали, полностью  освоившись  в апартаментах.
 А город, зажегши огни,  уже танцевал свой твист, пил  свой кок-тейль и никакого дела  ему не было до  двух влюбленных сердец,  расположившихся за столиком под фривольной  пальмой Сваров-ски. Обезьяны на пальме заманчиво склабились. Плазма под по-толком блестела  какой- то « музыкалкой», а разгорячённый , улы-бающийся Алексей Петрович масляными глазами плотоядно наблюдал, как Елена Сергеевна допивает   последний бокал.
- Боже мой, я совсем пьяная -  ничего не соображаю...
В предчувствии восторга он поднял ее на руки и понес  на выбранный им алтарь.
 Стол для переговоров  был заранее выбран  зампофином не слу-чайно: виртуально уже  проделав с несчастной Еленой Сергеевной все возможные и невозможные опыты, он, безусловно, хотел показать ей и приятную тахту для полуденного отдыха,  и что- то заманчивое, круглое, мягкое прямо на полу, и даже буфет, где в укромном уголке стояло подходящее барное кресло.
  Но стол!!! Стол Пеструхина был нужен зампофину живьем. Что ж поделаешь,  если с годами нажил не только слабость к  персидских кошкам, а еще и тайную страсть к масонским ритуалам. Рисовавшее ему очень смелые картины воображение не на шутку разыгралось  и  готово  было уже материализоваться, уже  раздались шелесты и вздохи,  а затем   смущённый  с хитринкой смех вернул его на землю.
- Умоляю,- прыская,  проговорила она, выскальзывая,- умоляю! Только не на столе! Это ужасно! Тем более что там стекло...
Шутя сковав его руки своими, она  посмотрела ему  в глаза  и  шелковая волна покатилась вниз. В сладком предвкушении он закрыл глаза,  переместившись в  ту сладостную негу , в которой нет уж места для блистательных витрин и кукол , отдавшись полету увлекающей его фантазии. Сменился цвет, капризно и дерзко уходя с ультрафиолетовой гаммы на темно- зеленую,  и  шёлковая волна ласково пробежала вверх.
Он  открыл глаза. Развратная и красивая Елена Сергеевна со свер-кающе-  блестящими глазами и ртом  алчно указывала куда- то вдаль.
В интимном полумраке, в левом углу  поля для гольфа, в обрамле-нии  перламутровой подсветки блистал и снисходительно внимал ОН. Красивый и  запредельно дорогой. Последней моды  и изыска. Поражающей воображение формы, словно из какого- то космического  будущего. Его величество диван. Темно- синей, великолепной отделки кожи,  размером с хорошую малолитражку, диван не стоял , нет , не находился , а  именно внимал  пространству,  благосклонно рассматривая  муранские  вазы с пираньями и недоуменно ощущая своей благородной кожей  остроту  теней   алмазных полок .
Он снова попытался поднять ее на руки, но, проворно  выскольз-нув,  Елена Сергеевна побежала к дивану, шаля и мелькая в беге своем  чем- то запретным нежно- розовым.  Она и вправду  напо-минала  шуструю лисицу,  а  бросившийся за ней  вприпрыжку енотовидный Алексей Петрович уже выпустил когти и оскалился, готовый  с первобытной яростью  терзать свою жертву.
И вот, когда скатился первый шелк, а  она,  казалось, мягко  приго-товилась стать покорной,  раздался голос.
Нет, нет!!!  Ни боже мой! Не бойтесь! Никого постороннего в каби-нете не было! Что вы, что вы?!   Это был ее голос.  Нежный и сексуальный, с какой- то новой ведьмаческой хрипотцой голос, который  незатейливо и просто слетел с ее милых губок,  произнеся: «Ах! Сумасшедший!  Я хочу долго ... давай мы все- таки откроем его?»
Выслушав женщину, мужчина по- хозяйски оглядел зверя. 
Эксклюзивный стильный итальянец, отливая благородно – матово - синим, чудеснейшим образом вписывался в современный дизайн кабинета и всем видом своим олицетворял  хрустальный символ качества  европейского  капитализма. Боковые стенки его отливали матовым хромом, а  набор подушек  и подушечек  египетской пирамидой своей подчеркивал какую-то нерушимость и  безусловную,  по умолчанию, девственность сооружения.
Минут пятнадцать они воевали с мягкими частями дивана, пледами и  подушками, хохоча и целуясь, соря по полу чем- то   желтым  и белым.
 Когда, наконец, подушки были убраны, диван стал похож на че-люсти  монстра из фильма  «Чужой». Бесстыдно оголив  перед влюбленными  свою интимную челюсть, Чужой  ждал…
Что  делать дальше было неизвестно. Раздвижной механизм и сама собственно тахта  сложностью своей  не уступали той же малолитражке,  если заглянуть к ней под капот. Итальянские  производители,  собирая диван, не стали морочить себе голову  интуитивно понятным  интерфейсом, полагая, что человек с  интеллектом вполне  сможет разобраться в  сочетании металлических и карбоновых  деталей, а если не сможет, то  хотя бы прочитает предостерегающие восклицательные  надписи на  итальянском.
 Некоторое время оба  молча сидели на корточках, а  он уже вновь был поглощен  ее формами. Руки его  обвили ее сзади, Елену же Сергеевну  привлек блестящий эбонитовый  стержень. Её стало забавлять  его мерное  скольжение вправо и влево  вдоль блестящей металлической оси, и, некоторое время она баловалась с ним, сосредоточенно и настойчиво  придавая стержню большее ускорение, нежели он был способен  развить.
- Я думаю, за него надо  потянуть,- молвила она, принимая настолько красивое положение, которое разожгло в нем очеред-ную искру. Подожди, подожди немного, вот веревочка, тяни на себя. А теперь  поднимай  вот здесь и  нежнее. Чуть посильнее!  Дай я помогу!  По- моему, здесь надо развязать. Точно, надо раз-вязать вот этот бантик, видишь, она и соскочила, тяни же вверх!!! Ах, как  скользит!  Наклони и нежнее, нежнее! Ладно, давай сам. Куда?
Послышался щелчок, и диван, совершив два суставных движения, неестественно  выплюнул из чрева все свое достоинство. Повиснув в  воздухе, это достоинство  застыло  вертикально , рапортуя о  готовности    к следующим действиям .   При этом, видимо, главная его  металлическая  часть неприлично вскинула в воздухе какое- то « Зиг хайль.»  Звук при этом был  катастрофичен...
Раздвижной кабинетный диван вообще, знаете ли, своеобразная вещь. Являясь полновластным хозяином кабинета  большого начальника, он, тем не менее, исполняет в нем  роль никчемного сувенира, подчас очень красивого и дорогого . Посетители обычно сидят в более удобных креслах или на огромном количестве стульев. На диване же обычно не только никто не сидит, а тем более -  не лежит, и тем более не раздвигает. А   когда тебе за пятьдесят,  раздвигать эксклюзивные хайтековские диваны приходится совсем не каждый день. 
Итак конструкция раскрылась, но раскрылась  настолько необыч-но, что, даже не обладая пытливом умом инженера конструктора, можно было догадаться, что раскрылась она совершенно  проти-воестественно, попросту говоря,  сзади наперед!
 Повисла трагичная пауза. Они заговорили одновременно.  Страшная догадка посетила его как раз тогда, когда  в воздухе раздался ее шёпот:
- Милый! По-моему, ты потянул не туда...
- Мы его сломали,-  кошмарным голосом произнес он.

Город стонал в клубах, изнывал в казино, унося уже первую пар-тию подвыпивших в эту ночь, источал ароматы бензина  и  мохито. Небоскребы и банки, торговые центры и фонтаны  брызгали в темноту неоном, а  та в  ответ  кричала  звуками моторов и джаза. В  роскошном пентхаусе, вдалеке от мирской суеты,  шептались  двое:
- Что ты делаешь?  А ты уверен, что он обратно закроется?
- Не получается…
-Застряла? Что? Мертво встало и никуда не двигается?
-Да!
-Что?
-Какая отвертка, что ты?
-Мягче, не спеши.  В воздухе уже  пахло истерикой.  Оба  раскрас-нелись и пыхтели.
Им уже удалось добиться того, что диван, опять совершив какое- то движение, неприятно скрипнул, сложился в  виде  пирамиды. От  одного ребра пирамиды   что- то отскочило и покатилось по полу, а, секундами спустя, Елена Сергеевна рассматривала в руках отскочивший  эбонитовый стержень.  У обоих опустились руки. Елена Сергеевна, красивая и сексуальная, мягко прильнула к  нему и  вздохнула тихо.
 Глядя на покореженную  конструкцию из металла  и углеводоро-да,  оба явственно поняли весь ужас сложившегося положения. В кабинете  начальника, возвращавшегося завтра из командировки,  стояло наполовину распотрошенное кожаное синее чудовище и бесстыдно показывало всему миру свои металлические  внутренности. Тщетно они пытались согнуть в ту или другую сторону тахту, тщетно она стояла на коленях, пыхтя и постанывая, а он,  пытаясь ухватить и раздвинуть, рассматривал,  как  головки болтов   вставлены  в разнокалиберные  отверстия  с  обрамленными стильными муфтами. Тщетно. Пирамида была неумолима. Конструкция жестко стояла на своем.  С обоих уже градом лился пот, а он явно был   близок к отчаянию. 
-Надо снять вот эту часть,- смело сказала она и потянула что- то похожее на желтый  матрас. Тот обиженно затрещал. Мне кажется, лучше сбоку. Да! Ну, пробуй же! Вот ! Вот, он уже выходит. Поддай мне со своего конца!  Во-от оно, да-а!  А-а-а!
  Пирамида разложилась на  ребра.  Теперь  диван уходил  метал-лической основой своей вверх метра на два, напоминая  уже Пи-занскую башню. Башня качалась, трогать ее не хотелось вовсе.
 Истерика была одновременной, и вскоре взрыв хохота потряс пентхаус.
Покатавшись по полу вокруг дивана, они прильнули друг  к другу и затихли, поняв, что слишком устали. Они чуть не уснули, когда  телефон Алексея Петровича  вдруг  начал  выстреливать смс сообщения  с пулеметной скоростью.
- Это Николай Иванович!
 Она поспешно замахала рукой, показывая, что это ей абсолютно безразлично.
- Его манера,- продолжал он. Он всегда посылает не меньше пяти смс сразу. Боится, что не дойдут.  Что там у него? -  взял он в руки  телефон. Сообщение трезвило: «Петрович!  Мы приезжаем   утром  в  7 . Японцев придется  сразу в офис везти. Подготовь всё сам, на тебя одна надежда».
Оба вскочили, как ошпаренные. Снова  башню закачало и затряс-ло, как во время землетрясения.
 Снова слышались крики и стоны отчаяния, мужские всхлипывания и женский мат,  а вслед за тем  и другим  вновь раздался  жуткий скрежет и лязг металлический.
- Осторожней, не сломай! Еще! Еще чуть- чуть. Вот!  А она долж-набыть такая гнутая? А с той стороны?
Оба сидели и с мертвым ужасом  ощущали  эту кошмарную безысходность. Безысходность теперь напоминала инсталляцию Энди Уорхолла, продолжая прекрасно вписываться в неоново- кремовый интерьер.  Две тени на стене удачно гармонировали с  высокими светильниками. Ее тень напоминала  китайскую вазу, он же был подобен бамбуковому стволу, точнее, нет -  все- таки коале…
-Я хочу кофе,-  протянула она. Где у нас зажигалка?
-Здесь не курят,- машинально сказал он.
- По-моему, это уже не  столь существенно,  ты не находишь? Ты знаешь, я придумала!  Давай развернемся  наоборот!
-Ты имеешь в виду диван?
-Да, конечно, если мы начали его разбирать не в ту сторону, то  надо повернуть его  на 180 градусов. Поднимай свой конец. Что ты хохочешь?  Поднимай! Ой, пружинка...Откуда она?  Что? Да ставлю, ставлю... и не надо на меня так смотреть!  Вот, кстати, еще одна.
 Занимался туманный рассвет, когда Алексей Петрович, как есть,  в  носках бросился к мобильнику. Справочная? Магазины элитной мебели, пожалуйста. Она посмотрела   на него  с любопытством, а он, улыбаясь, любовался ею  и  шептал, волнуясь:
- Купить, купить, срочно купить...
-Четыре часа утра,-  робко напомнила она.
-У вас продаются  итальянские диваны ? Да, да... фирма ... способ оплаты наличные... Да, наличные, срок доставки прямо сейчас. Невозможно? Почему?
 Она, сексуально стряхивая пепел, смотрела за его телодвижения-ми  с сомнительным интересом.
-Что?- наконец  вопросительно спросила она его. Что же там?
- Им не успеть.
- Иди сюда. Надо двигать. Надо пытаться, надо пробовать. Вот здесь за что-то зацепилось.
- Нужен нож. Нет, нет, не бойся! Я очень аккуратно.
- Милый, не волнуйся: у нас все получится!  А-а-а-а! Нет! Никак!

- К чертям!  Все к чертям! Я признаюсь! Я просто встречу его на улице и все ему объясню. В конце-концов он же мужик! Да -  начальник, но мужик ведь поймет.  Поймет ведь, что  иногда его сотрудники могут позволить себе такие шалости.
- В 55 лет!? Думаешь, могут? Оставь его, иди же ко мне! Она при-жала к себе его руку.
 И гром грянул, и пошёл дождь, неслышно стуча по крышам и ок-нам, включился  розовый  восход,  а мягкий и желтый итальянский матрац растянулся прямо на полу возле низенького журнального столика, на котором пираньи, красиво отражаясь своими хищными боками в хрустальном стекле аквариума, равнодушно шевеля жабрами,  смотрели и  слушали, если бы они  действительно  могли слышать ...
- Иди сюда.  Да! Здесь, здесь... нежнее, нежнее, мой хороший, попробуй вбок. Да, да! Сейчас!  Обожаю тебя! Не останавливайся, еще немного  и  все!  Давай снизу. Надо вместе! Да, сильней! Ну, же... Я хочу посмотреть ... О, господи! Да! Осторожней! Да! На ме-ня! Д-а-а-а-а...
                ***
- Сколько времени?- спросила она, закуривая очередную свою си-гарету.
- Без  четверти шесть. Он внимательно оглядел чудовище: все пазы были на месте,  болты прочно стояли каждый на своем месте, а гнутые металлические трубочки оказались удобными ручками для регулировки всего механизма. Диван был разложен, и стоял, как ему положено, будучи готовым к матрасу с пледами.  Оба мудро  молчали, и, наконец,  одновременно на что- то  решившись,  заняли предстартовую позицию.
-Ты готова?
- Да.
- На раз, два, три?
- Да.
- Тебе страшно?
- Просто не представляешь как! Спасибо тебе за вечер!  За эту ночь! Я помолодела лет на десять. Давно не помню такого...
-Ты готова?
- Да.
-Раз, два, три!!!
Они дружно подняли  раскладной механизм за ручки, двинули раз, другой, и громадная конструкция,  как чудовищные челюсти Чужого, сомкнулась- разомкнулась, сложилась вновь и мягко исчезла в чреве, довершив  свое мудреное действие легким щелчком. Диван встал на место и затих. Мигом собрав подушки, они, одеваясь на ходу,  ринулись к барной стойке ...
                ***
Тремя днями позже Алексея Петровича  повысили до начальника филиала.