Яйца Фаберже Глава X

В глубоком тылу
Какой русский не любит пьяной езды? Ведь водка укорачивает любую дорогу, поэтому спутники Остапа Бендера пили самогонку, которую меняли на добытые хитростью продукты, без остановки. После Ростова-на-Дону потянулись настороженные казачьи станицы. Ориентироваться приходилось по карте, найденной в офицерской сумке погибшего лейтенанта Щеглова.
- Если вы научились быстро разворачивать и складывать военную карту автомобильных дорог, - утешал товарищей Остап, - вы без труда научитесь играть на аккордеоне.
Бедная лошадь сдавала на глазах, и двоим из его группы, приходилось идти рядом со стонущей двуколкой.
- Боливар не вытянет четверых! - как всегда шутил великий комбинатор.
Он вспомнил незабвенного Адама Козлевича, владельца и водителя бессмертного автомобиля «Антилопа-Гну».
- Даже у неё было несколько лошадиных сил, - расчётливо прикидывал он, - а здесь одна. Мы уверенно катимся к средневековью!
В душе командующий экспедиции тревожился всё больше. Запасы продуктов из продовольственного пункта, благодаря многократным обменам на спиртное, подходили к концу. Денег почти не было. Остап даже пробовал охотиться на фазанов из трофейного револьвера лейтенанта, но даром потратил пару патронов.
- Оружие это не моё! - оправдывался он перед спутниками.
В таком настроении они въехали в неизвестную станицу. В одном из более зажиточных дворов путники увидели старика на порожке дома и его старуху, хлопотавшую у летней печки во дворе. Оставив экипаж на улице, путники зашли во двор без спроса, поздоровались и сели на ступеньки. Чтобы подвести разговор к теме питания Бендер спросил хозяина:
- У кого можно купить что-либо из продуктов?
Вредный старик ответил, что они не первые с таким вопросом обращаются и ехидно добавил:
- Навить за гроши, продуктов нема!
Расстроенный великий комбинатор вспомнил о вчерашней стрельбе из револьвера и решил перезарядить барабан. Вынул его, начал шомполом выбивать пустые гильзы и вкладывать боевые патроны.
- Может по дороге подстрелю какую дичь… - в раздумьях о хлебе насущном он даже не придал значения этому процессу, а на деда подействовало.
Тот бодро поднялся, спустился в хозяйский погреб и вынес полкаравая хлеба, сала размером с кусок хозяйственного мыла и велел жене налить гостям по миске свежесваренного супа.
- Вот спасибочки! - особенно радовался истощённый лагерем Глеб. 
- Небось, и наших сынов накормит добрая хозяйка… - откликнулась старая казачка.
После этого случая проблема с питанием и ночёвкой решалась просто. В очередной станице руководитель экспедиции выбирал дом побогаче. Заходил с важным видом и демонстративно начинал заряжать безотказный револьвер. Способ воздействия на прижимистых хозяев действовал всегда.
- Некоторые особо впечатлительные субъекты, - хвастался Остап товарищам, - даже совали деньги…
Так продолжалось до большой станицы Цимлянская. Они остановились у раскидистого рынка, где вертелся шустрый фотограф. Рядом с фотографом стоял мастер, точивший ножи, ножницы и бритвы. Глеб отдал ему наточить последнюю и единственную память о покойном отце – опасную бритву.
- Надо бы побриться! - заметил сильно заросший за время плена киевлянин.
- Верят не тем, кто не врёт, а тем, кто врёт уверенно! - сказал великий комбинатор. - А мне нужно сфотографироваться.
- Зачем? - удивился Иван Пахомов.
- Для полной разработки легенды о кадровом военном…
Спешить было некуда, он устроился на стуле перед объективом аппарата в летнем обмундировании с комсоставским ремнём с двумя портупеями, снятыми с погибшего лейтенанта, при малиновых петлицах мирного времени с рубиновыми квадратиками на них.
- Только не надо говорить, что сейчас вылетит птичка! - попросил фотографа, тот предложил для пущего эффекта сложить руки крест-накрест.
Бендер вытерпел положенную для съёмки минуту, но тут тишину нарушил вой свирепых сирен, возвещавших воздушную тревогу. Услышав сирену и оставив на месте орудия труда, оба мастера быстро убежали в убежище.
- Пропали наши денежки и вещи, - убито вздохнул Середа.
- Нужно скорее в убежище! - побледнел Кошкин.
Когда послышался близкий гул авиационных моторов и начали палить маломощные зенитки, милиционер показал им глубокое бомбоубежище под городским собором. Оно было переполнено базарным городским людом. Остап протолкался к стенке, вдруг сзади его схватила в крепкие жаркие объятия девица лет восемнадцати.
- Мне страшно дяденька! - она прижалась упругой грудью к его вспотевшей спине и вздрагивала при каждом взрыве бомбы.
Она обильно лила солёные слёзы и призывала родненькую маму в защиту. Младшая сестрёнка, закрыв личико ладонями, что-то шептала, вроде молитвы.
- Раньше молодые девушки меня так не называли… - горько подумал он, однако, как мог, утешил девчушек.
После первых разрывов в соседнем корпусе патронного завода начали на складах взрываться боеприпасы. Бомбёжка длилась не менее пятнадцати минут. Самолёты улетели, не потеряв от зенитного огня ни одной машины. Но треск горевших ящиков с патронами долго ещё был слышен, пока крикливые пожарные не погасили пожар.
- Пойдёмте на свежий воздух! - сказал Бендер товарищам и девчушкам.
Выйдя на площадь, они застали своих мастеров на месте. Они вручили им бритву и шесть фотографий для служебных документов.
- Когда вы успели? - удивился Глеб их оперативности.
- Секреты мастерства.
Фотограф сообщил им, что одна бомба попала в здание районного управления НКВД.
- Покажите туда дорогу? - спросил Остап спутниц, которые не отходили от них, так как не хотели лишаться надёжной мужской защиты.
Старшая сестра Валентина показала, где находилась суровая организация. Половина каменного здания была разрушена, но пожара не было. Однако на уцелевшей части по-прежнему ровно висел лозунг:
- «Воин Красной Армии, спаси!»
Вокруг валялось множество служебных бумаг. Великий комбинатор быстро нагнулся и поднял что-то с земли.
- А не найдётся ли у вас милые барышни, - спросил он, пряча поднятое в карман, - где переночевать четверым импозантным джентльменам?
- Отчего же не переночевать?! - игриво ответила оправившаяся от испуга Валя. - В нашем доме завсегда найдётся местечко для интересных мужчин…
Они нашли чудом уцелевшую двуколку и шумным табором заявились в дом сестёр. Их матери было до сорока лет. Её муж недавно призвали на фронт. Видя перспективных гостей, она отправила младшую дочь с ведром за вином в ближайший киоск, где оно продавалось на разлив. Продажа велась по довоенной цене без всяких карточек. Обедали они, запивая жареную картошку хорошим винцом.
- Это же знаменитое «Цимлянское»! - по вкусу определил Бендер.
Вечером за ужином снова угощались вином, поэтому настроение было соответствующее. Одинокие женщины истосковались без мужского внимания.
- Он был не красавец, к тому же то, что у людей на плечах, у него было в трусах и наоборот... - наигранно жаловалась мать.
Её старшая дочь вовсю строила глазки Глебу.
- А сама Валечка такая худенькая, такая хрупкая… - шепнул он Остапу. - Попка с гулькин нос - в чём душа только держится!
Она пригласила подружку Алевтину, недавно вышедшую замуж и уже проводившую молодого мужа на фронт. Её грудь пёрла из декольте наружу, как сдобное тесто из кастрюли. Солдатка принесла гитару и пела «блатные» песни, подчеркивая ими пролетарское ростовское происхождение.
- Тоскливо без мужа… - открыто заигрывала она.
Бендер ненароком подслушал разговор женщин.
- Если составить рейтинг всех моих ухажёров, то Паша по праву займёт место в первой десятке, потому что он пока у меня единственный! - призналась Валя.
- Мне было так грустно и тоскливо, что Митя сразу же стал меня утешать, как мог... - вяло ответила Алевтина. - А мог он всего два раза...
Великий комбинатор понял, что нужно действовать решительнее и уже через несколько минут лежал с нею в постели.
- Столько времени угробила, чтобы одеться на вечеринку, а раздели за две минуты! - засмеялась довольная Алевтина. - Оглянуться не успеешь, и ты уже женщина. Потом так же незаметно становишься матерью…
Пахомов занялся разбитной матерью, а Середа быстро опьяневшей Валей. Николай Иванович не участвовал в любовном соревновании, он переживал за пропавшие яйца. Целую неделю они вольготно жили в гостеприимном доме. Женщины отмыли, обстирали, откормили измотанных путешественников и не хотели отпускать любовников, но Остап строго предупредил:
- Никогда не путаю выдержку с гостеприимством.
Однако после настоятельных просьб всё-таки задержал отъезд на пару дней, изучая будущий маршрут. Им нужно было выходить к железной дороге Кропоткинская-Сальск-Сталинград. Алевтина посоветовала держать путь на Большую Мартыновку и далее на ближайшую станцию Кубырле.
- Немцы подходят к Ростову! - однажды вечером сообщила Валя.
- Значит, пора и нам честь знать… - скомандовал Бендер.
Утром они выехали на отдохнувшей лошадке и влились в плотный поток отступавших войск на различных видах транспорта, вплоть до верховых лошадей с телогрейкой вместо седла. Николай Иванович высказал крамольную мысль:
- Так немцы могут и до Сталинграда дойти! 
К вечеру появились низкие грозовые тучи, они продолжили путь, пока в темноте при вспышках молнии не увидели впереди село.
- Большая Мартыновка. - Глеб догадался первым.
Все дворы были заполнены кавалерийскими лошадьми строевых частей. В холодных комнатах вповалку спали всадники, не выставив даже обычных дневальных. Разразился гром, и начался дождь, от которого они смогли укрыться в дырявом курятнике, всполошив хохлаток полуночным визитом.
- Петухом я ещё не был… - недовольно бурчал «Пахом».
После ливня они в темноте выехали за околицу и выпрягли лошадь на лужайке. Сидя в дрожках, ожидали розовый рассвет. При восходе солнца позавтракали скудными припасами и поехали на восток. Во второй половине дня увидели вдалеке проходящий поезд и услышали призывный гудок.
- Станция! - обрадовался окрепший Середа.
Работавшее звено молодых колхозниц подтвердило догадку о том, что впереди станция Кубырле. Краденная лошадь выработала последние лошадиные силы и понуро стояла на обочине. Остап предложил девчатам в общее пользование коня с двуколкой, за что они хорошо покормили их тёплым кулешом и домашними фруктами. Последние пять километров они прошли пешком, как и положено аскетичной русской пехоте.
- Возвращение двуколки хоть в какой-то мере оправдывал тот неблаговидный поступок, который мы совершили с изъятием её у колхозников! - радовался совестливый Кошкин.
Ждать попутного поезда, на который пускали пассажиров, пришлось довольно долго. Они расположились под несколькими пирамидальными тополями, благо пока было тепло, а их приставучий пух давно унесён ветром.
- А какие именно яйца Фаберже оказались у немца? - поинтересовался Бендер.
- Яйцо 1902 года под названием «Ампир», - подробно ответил Кошкин. - А также 1903 года «Датский юбилей» и самое ценное изделие 1896 года - «Александр III».
- Дорогие, небось?! - заинтересованно спросил Глеб.
- В Российской Империи стоимость одного яйца Фаберже составляла от трёх до восьми тысяч рублей.
- А эти три на сколько потянут?
- Они бесценны! - воскликнул Николай Иванович.
- Хотелось бы поточнее…
- Самый большой спрос на них в США, - вздохнул музейный работник, словно только что навеки расстался с любимыми экспонатами. - За эти экземпляры могут дать миллион долларов…
- Ого! - не поверил «Пахом». - А на рубли это скоко?
Бывшего кузнеца обрадовал и испугал размер предполагаемой добычи.
- Меня больше интересуют другие вопросы о нашей цели, - остановил сотоварищей Остап. - Более насущные.
- Например?
- Каков их размер?
- Их размер не превышает 20 сантиметров в высоту вместе с подставкой, - охотно пояснил Кошкин. - Они легко помещаются в портфеле…
В этот момент показался долгожданный пассажирский поезд. Охотники за драгоценностями в числе прочих страждущих уехать подальше от войны штурмом взяли безразмерные вагоны.
- Держимся кучно, - настраивал компаньонов великий комбинатор, - ближе к источникам питания…
Путь-дорога не близкая, а припасы, выданные любвеобильными казачками, закончились. На счастье, рядом с нами ехали две весёлые попутчицы, девушки упитанного деревенского вида.
- У них с собой целая корзина домашней еды… - шепнул Иван голодному Бендеру.
- Только как заставить их поделиться с нами? - мгновенно озадачился тот. - Вся надежда, что Середа очарует их.
Глеб по жизни большой охотник до женского внимания, но так получилось, что в тот раз он слишком стесненно себя чувствовал в компании малознакомых барышень и все шутки были чересчур натянуты и не производили должного эффекта.
- Должно быть, не забыл Валю… - оправдывал его Пахомов.
Вот уже и потрепались они с девушками, и песни с ними попели, и в картишки перекинулись.
- А намёков на голод никто не замечает, хоть ты тресни! - обоснованно злился Остап.
Девушки решили подкрепиться сами, и ему пришлось продемонстрировать забавную сценку. Театрально выхватив из рук попутчицы сочный куриный окорок, он показал, как бы с ним расправился настоящий разбойник.
- Девушка, умеющая готовить, может найти мужчи¬ну, умеющего есть… - успевал шутить оголодавший мужчина.
Дико вращая глазами, он рвал несчастную птицу зубами и руками, торопливо запихивал куски в рот и почти не жуя, глотал, поминутно выдавливая звонкую отрыжку. По окончании показушной расправы вскочил с места и, дико хохоча, вышвырнул кости в окно поезда.
- Так будет с каждой курицей! - закончил великий комбинатор театральный этюд.
Барышни пищали от восторга. Под шумок другие голодающие стащили со стола по куриной ножке. Глеб решил продолжить в том же духе. Из корзинки со снедью у одной из девчонок он выхватил яйцо. Бендер по предыдущим застольям с казачками знал его прикол - разбивать варёные яйца себе об лоб и подумал, что сейчас девчонки уж точно придут в экстаз и упадут к его ногам:
- Едой мы будем обеспечены!
Девки после представления заверещали так, что пассажиры в соседних купе плацкартного вагона подумали, что кого-то режут. Когда они вместе с проводником ворвались к ним, то чуть не последовали вслед за девицами на пол, корчась от хохота.
- Ой, не могу! - ржали все вокруг.
Лишь один Середа имел весьма глупый вид и даже не пытался снять со лба скорлупу и вытереть обильно обтекающую свежим крупным яйцом унылую бородатую физиономию.

продолжение http://www.proza.ru/2015/07/18/31