Легко ли быть ведьмой 24

ГЛАВА 24


ИСТОРИЯ ОДНОЙ СУДЬБЫ


Через десять дней я снова поехала в больницу, где раньше лежала мама. У кабинета старшей сестры отделения абдоминальной хирургии стояла немолодая женщина. Она сморкалась в платочек и терла воспаленные веки. Стрельнув глазами в даму, от которой тянулся шлейф безнадежности, я с досадой подумала о том, что результат биопсии будет положительным.

Медсестра появилась неожиданно, она везла перед собой каталку с бутылями, наполненными неизвестным содержимым.

Не поздоровавшись, работница здравоохранения зашла в тесное помещение, заставленное коробками с медикаментами. Я последовала за нею. 

- У больной рак желудка, - безразлично молвила старшая сестра, порывшись в ящике стола и достав оттуда страшную бумажку, с которой у многих пациентов начинался отсчет прожитого времени. И прибавила, - сожалею.

«Рака скоро не будет», - вздрогнула я, а вслух сказала:
- Прощайте.   
- До свидания, - буркнула медичка и повернулась ко мне спиной.


- Отведите ее к онкологу в поликлинику, - скороговоркой пробасил лечащий врач. – Специалист даст направление в стационар.

Я вздохнула и представила, как транспортируют к этому онкологу буйную бабушку из бывшей маминой палаты. И еще подумала о том, что в медицине есть странное для нас, простых смертных, распределение должностных обязанностей. Один эскулап наблюдает глаз, второй рот, третий внутренний орган. Понятно, что в области глаз первый будет знать больше, чем второй. Но, как же нам, больным, неудобно бегать от одного кабинета к другому! 

- Девушка! - внезапно окликнула меня немолодая женщина, прежде подпирающая стену возле захламленной комнатки старшей сестры. – Девушка, я больна, у меня….

И она замялась. А я уже все видела. И ее диагноз видела.  Такой же, как у моей мамы.

- У меня никого нет. Ну, абсолютно никого.

- У вас есть дочь, - неожиданно произнесли мои губы, будто они решили жить отдельно от своей хозяйки.

- Дочь ненавидит меня, - всхлипнула женщина.

«Ирина Николаевна Буланина», - прочитала я над ее головой.

- Помогите мне, пожалуйста, - продолжила Ирина Николаевна.

- Чем? – удивилась я.
Впервые встречаю незнакомого человека, обращающегося с просьбой к первому встречному.

- У вас добрые глаза, - через силу улыбнулась Буланина. -  Вы могли бы похоронить меня? Нет, нет, деньги я вам дам. Они у меня есть. Скопила. Только от дочери спрятала. Пропьет.

Я посмотрела на хрупкую фигурку женщины и почувствовала, как сдавило грудь. От ужаса. От жалости. От страха.

- По мнению врачей вам осталось жить полтора месяца, - не понимая, что делаю, изрекла я.

- Долго, - покачала головой Ирина. – Но у меня есть лекарство. Я его выпью и….

- И попадете в ад, - дополнила я ее тираду.

- А разве на Земле не ад? – Буланина саркастически усмехнулась.

- Идемте, - я взяла ее за руку и повела за собой. Туда, на свободу, вон из больничных стен.

На парковке стояло такси. Я усадила новую знакомую в салон авто и приказала водителю трогать в Булгаково. В наш большой дом, где ждали меня мои родные.

- Куда мы едем? – осматриваясь по сторонам, забеспокоилась Ирина Николаевна.

- В безопасное место, где вас будут лечить, - сухо произнесла я.

- Но у меня нет с собой денег! – запротестовала женщина. – И я не хочу жить!

- Зато у меня есть, - оборвала ее я. – А жить вы будете еще долго и счастливо.

И соседка по купе затихла, безоговорочно поверив мне.

Через час мы были дома.

Нас встретили все домашние. Бабуля вопросительно взглянула на меня, и я кивнула.

-А вы кто? – подошла к гостье Анжела.

- Тетя станет жить с нами, - обнимая дочку, улыбнулась я. – И она будет лечиться вместе с вашей бабулей.

Спустя час мы сидели за столом и с аппетитом уплетали вареники с творогом. Ирина Николаевна ела плохо, она с испугом поглядывала на соседей по столовой и молчала.

- Через полтора месяца вы будете здоровы, - улыбнулась Лилия Васильевна, обращаясь к гостье. Также как и моя Галинька.

Мама дернулась и покраснела. Папа обнял жену и прижал к груди.

- Тетя, у вас такая красивая комната, - влезла во взрослый разговор дочка, хотя прабабушка  строго-настрого запрещала ей это делать. – Вам она понравилась?

И тогда Буланина заплакала.

- А что будет потом? – сквозь слезы поинтересовалась она.

- А потом мы вылечим от пьянства вашу дочь и привьем ей уважение к вам, - натянуто улыбнулась я.

- Какое уж тут уважение, если покойный муж постоянно кричал на меня, а она все видела, - покачала головой Ирина Николаевна.

- Он и сейчас кричит, - нахмурилась бабуля и пояснила.  - В аду кричит. Потому что насилие над другим человеком приравнивается к убийству.



- Итак, - поздним вечером, когда все разошлись по своим комнатам, произнесла Лилия Васильевна. – Завтра рано утром пойдем в лес. Там есть родник. Надо начерпать в кружку двенадцать ложек воды. Я в свою, для Гали, ты в свою для Ирины. Затем прочтем над кружками заговор и будем натощак каждый день поить этим зельем наших больных до тех пор, пока они не поправятся.

- А как же моя работа? – ахнула я. 

- Буду брать с собой зятя, - улыбнулась Лилия Васильевна.

- Записывай заговор, - приказала мамина мама и протянула мне блокнотик. – Шел Иисус Христос и вместе с ним шли двенадцать апостолов. Первый Андрей, за ним Матфей, потом Варфоломей, Иоанн, Иаков, Филипп, Петр, Фома, Леввей, Иаков, Симон и Иуда.  На пути им сухой лес повстречался. Нет в этом лесу ни куста, ни листа живого. Лес тот проклят, ему не расти и по веку. В веках не цвести. Так бы и у рабы Божьей (имя) рак усох и пропал. И к телу рабы Божьей (имя) во веки веков никогда не прилипал.

Бабуля перевела дух и подняла вверх указательный палец:
- Затем надо прочитать цифры наоборот: от двенадцати до единицы. В конце произнести слово: аминь!

Наутро  мы действительно поплелись в лес. Было зябко, еще до конца не рассвело, но надо было успеть напоить наших подопечных заговоренной водой до завтрака.


Прошло две недели, я вышла на работу, а потому мои функции взял на себя папа. Ирина Николаевна посвежела, пополнела, у нее появился аппетит. Они сдружились с моей мамой. Горе сблизило их, а прожитые годы и подавно. Женщины оказались ровесницами.

Дочь Буланиной звонила только два раза. Во время разговоров с ней Ирина сжималась и покрывалась пятнами.

- Аллергия, - тогда качала головой бабуля.

Я знала, что организм протестует против общения с людьми, которые его разрушают. И реагирует всеми доступными ему способами.

- После работы забеги к Надежде, - как-то сказала мне по телефону Лилия Васильевна. - Надо найти с ней общий язык и пригласить к себе. В среду, пятницу и субботу. Наговори на питье и еду такие слова:
Заговариваю я, раба Божья Вероника рабу Божью Надежду . Прелюби, Господи, дух мой моими делами, моими речами, Божьими словами.  Отгоняю я, Божья раба (имя),  похоть к хмельному.  Пойди ты, хмель, на погостный плетень, - там тебе быть, там тебе жить. От рабы (имя) пойди прочь, отстань, к старому бесу пристань. А ты, раба Божья (имя),  вино пить перестань. Слово мое воскресни, а бесовское тресни. Во имя Отца и Сына и Святого духа, ныне, присно и вовеки веков. Аминь.

От себя хочу напомнить, что все заговоры на убыль читаются на убыльной луне, на прибыль – на прибыльной.

«Три вечера для пьяницы – мало,  а больше я не выдержу», - в душе возмутилась я, но постаралась скрыть возмущение.

- Научи этому действу кого-нибудь из ее друзей, - почувствовав мое недовольство, посоветовала мамина мама.

- Собутыльников, ты хотела сказать, - хмыкнула я.

- Да уж, - впервые ретировалась Лилия Васильевна. – Но все равно попробуй. Попытка – не пытка.

- Про каких это собутыльников ты говорила? – поинтересовалась любопытная Милка.  Я очнулась и вспомнила, что я в офисе, а передо мной сидит стыдливый молодой человек с нестоячкой.

- Езжайте в деревню,  - взяла себя в руки я. – найдите двор, где есть петух.  Расставьте ноги, пропустите меж них петуха, а сами плюньте через левое плечо и скажите:
У петуха тридевять куриц,
Он тридевять куриц топчет,
Скачет пылко, треплет, не отпускает,
Никого к своим курам не подпускает.
Столь бы был пылок и ярок
На женскую плоть раб Божий (имя).
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

- Сколько раз мне проделывать эту абракадабру? – побагровел молодой мужчина.

– Может, есть альтернатива?

- Нет, - мотнула головой я, потому что знала заговоры с применением матерных слов, но до них я опуститься не могла.

А вот бабуля смогла бы. Во имя помощи страждущим она могла многое. Очень многое.

«Не настоящая ты ведьма, - потерла ручки совесть, пробудившаяся во мне. – Ой, не настоящая».

- Хотите исцелиться, делайте, что говорю, - строго произнесла я и отодвинула от себя положенную на стол пятитысячную купюру. – Вы свободны.

К вечеру я была у Надежды. Она жила в унылой блочной хрущевке в старом спальном микрорайоне.

- Кто вы? – распахнула дверь обрюзгшая женщина неопределенного возраста в линялом байковом халате.

- Хочу передать привет от вашей матушки, - сжимая в руках шоколадку и пакет сока, произнесла я. – А еще вот это.

Я отдала ей заговоренные продукты и решила ретироваться.

- Спасибо, - удивленно произнесла хозяйка квартиры. – А где она?

- В доме отдыха, - соврала я и пожалела, что послушалась Лилию Васильевну. - Кстати, я приду к вам послезавтра, а потом еще на следующий день.

- Да? – изумилась Надежда и с подозрением покосилась на шоколадку.

- Так надо, - не зная, что говорить, пролепетала я.

- Кому надо? – с издевкой поинтересовалась женщина и выдохнула на меня содержимое легких. Запахло перегаром.

«Ну, нет, больше я не появлюсь здесь никогда», - пронеслось в моей голове.

- Ирине Николаевне, - икнула я и решила возложить эту миссию на Буланину-старшую. Пусть сама заговаривает продукты и лечит свою дочь. Но для этого нужно их помирить. Нет, не помирить, а утихомирить запойную доченьку, любящую орать на мать.

- До свидания, - увернулась я от вопроса и быстро сбежала по крутым ступенькам подъезда, который помнил времена правления Никиты Сергеевича.

Говорят, что все Сергеевичи везучие. Или не все, но большинство.

Дома я налила полную ванну воды и бросила в нее  морскую соль. 
Но полежать мне в ванне не дали. Зазвонил смартфон, я наскоро вытерлась и подошла к телефону.

- Как там Надька? – спросил телефон голосом бабули.

- Цветет и пахнет, -  хохотнула я и объявила о капитуляции.

- Хорошо, - неожиданно быстро согласилась со мной мамина мама. – Сначала научим ее уважать родительницу, а потом станем лечить от алкоголизма.
На том и порешили.

Перед сном Лилия Васильевна снова вышла на связь. Она продиктовала мне ритуал на любовь дочери к матери.

Вот он: 
На убыльную луну надо взять ведро воды,  наговорить на нее заговор, а потом вымыть сначала окна, затем двери, а потом порог. Такую процедуру делают три раза.

А заговор такой: В четный день, в четное число, в четный час идут три святых святителя. Демьян, Кузьма и Отец Самсон. Идет им навстречу раба (имя).
- Куда вас ведет путь, святые святители?
- Мы идем в мир дать примирение, от всякой вражды дать исцеление
- Святой Демьян, святой Кузьма и Отец Самсон,
Подайте, Христа ради, примирение, от вражды избавление
Мне, Божьей рабе(имя) и и рабе (имя дочери).
Выньте вы золотые сабли, огненные ножи, булатные топоры, отсеките вы от рабы(имя дочери) всякую ненависть, всякое нетерпение. Дайте мне, Христа ради, от ее зла избавление. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно. Аминь.

Забегая вперед, хочу добавить, что жизнь Буланиных наладилась. Ирина Николаевна выздоровела, вернулась домой. Надежда перестала выпивать, вышла замуж и съехала с родительской квартиры к супругу. Вскоре нашла свою судьбу в образе седого красивого мужчины и Буланина-старшая.
А ведь кто-то не верит в магию....

Продолжение http://proza.ru/2015/10/16/740