Синопсисы рассказов

Для людей небесталанных, но ленивых (в первую очередь – для себя) придумал новый литературный жанр – синопсисы рассказов. Вот, бывает, что-то задумается, а писать нет ни сил ни желания. Тут-то и приходит на помощь новый жанр. На идею навело созерцание полей под паром с горы Хоэ Ванд: кто-то и землю застолбил, и не парится с ее возделыванием. Так и в нашем случае.

Синопсисы рассказов из (ненаписанных) книг «От Гоги до Гааги» и «Из Бадена в Баден Баден»:

ОДИН ДЕНЬ ИВАНА ИДРИСОВИЧА

Иван Идрисович (образ собирательный, имя условное) служил у барина камердинером. То есть, попросту говоря, лакеем, но Иван Идрисович предпочитал это красивое иностранное слово – камердинер. Барин был драчун, кутила и самодур, и однажды, поссорившись с губернскими властями и разбив бутылку «Клико» о голову губернского заседателя П., счел за лучшее уехать на воды, в Баден Баден, где и пребывает последние двадцать лет.

Иван Идрисович быстро оценил достоинства нового положения. Он облачился в парчовый армянский халат, переселился в барские покои, после обеда любит подремать в плетеном кресле-качалке на террасе, прикрывшись томиком «Опытов» Монтеня (как это делал в свое время хозяин – правда, тот их еще и почитывал), после ужина тыкает заскорузлым пальцем в белый «Стейнвей». Проторил дорожку в барский погреб и жизни своей уже не мыслит ни без «Клико» за завтраком, ни без наливок и настоек, водок и ликеров за прочими трапезами праздного дня. Жизнь почти барская, и камердинером обзавелся, а что не зовут в губернское собрание, так в том есть и свой резон: вон, барин – доездился…

Но нет радости во взоре Ивана Идрисовича, тусклы очи его, вздрагивает при нежданном стуке в сенях, прислушивается к чему-то, и все смотрит, смотрит туда, за поле, за холм, где дорога делает петлю и пыльное облако на горизонте возвещает о скором появлении путника. Ибо знает Иван Идрисович, что ничто не вечно под луной, и что «Стейнвей» с «Опытами» злой барин, может, и простит, а за наливки велит запороть на конюшне.

Так проходит жизнь…
    
УСПЕХИ ГУБЕРНСКОГО РАКЕТОСТРОЕНИЯ

Естествоиспытатель Ебланский быстро оценил доверчивость и, будем уж до конца честны с нашим читателем – простодушие губернской управы.

Узнав из газет, что в блестящих столицах, от Саранска до Буэнос-Айреса, принято запускать в воздух монгольфьеры и прочие летательные аппараты, а красавица Амелия Эрхард готовится перелететь через океан, решило и наше губернское начальство не отстать от прогресса, а при известном везении даже его, прогресс, и возглавить.

И настал тот день, когда мощеную площадь перед губернской управой танцующей походкой пересек будущий покоритель атмосферы. Естествоиспытатель Ебланский – вертлявый человечек с манерами приказчика с Привоза, в позаимствованном в ломбарде цилиндре, произвел на губернские власти самое благоприятное впечатление. Он жонглировал малопонятными словами, рисовал пальцем траектории на пыльном окне собрания, был совершенно уверен в успехе предприятия и этой уверенностью заразил и товарища губернатора, и самого губернского голову. Запрошенная им на покорение атмосферы сумма была огромна, но урожай в тот год случился знатный, амбары ломились от зерна, казна – от золотых червонцев… Удивит ли тебя, читатель, известие, что червонцы быстро перекочевали в карманы будущего покорителя?

Ебланский обзавелся собственным цилиндром и - работа закипела.

***

В день пуска на площади перед губернской управой собрались все жители нашего городка и окрестных селений. Были и почетные гости из соседних земель. Правление восседало в почетной ложе, на самом видном месте устроился губернатор. В центре площади, устремленная к звездам, стояла деревянная ракета.

Естествоиспытатель Ебланский снял цилиндр, поклонился правлению и – запалил фитиль. Пошел обратный отсчет. Секунды отделяли нашу губернию от членства в клубе космических держав.

Площадь окуталась едким дымом, ракета пошла вверх… закашлялась… накренилась аккурат над почетной ложей и…

Взорвалась.

Десять тысяч галлонов ослиной мочи (естествоиспытатель Ебланский  посчитал его лучшим горючим из всех дотоле изобретенных человечеством) низверглись на губернское правление. Губернский заседатель П., только залечивший голову после удара бутылкой «Клико», был контужен деревянным обломком обшивки. Товарищ губернатора лежал без чувств. Губернатор медленно приходил в себя, извергая ослиную мочу на манер утомленного преследованием кашалота. Почетные гости торопливо отряхивались.

Остальная публика не пострадала.

Ебланский осмотрелся, оценивая шансы на побег, и по здравому размышлению признал, что они невелики. Тогда он снял изрядно помятый цилиндр (удвоенную стоимость коего собирался провести по графе «безвозвратные потери») и обратился к собравшимся:

- Друзья мои! Пусть мы сегодня не достигли звезд…

(губернатор сотрясся кашлем и исторг из себя очередную порцию горючего)

- … но мы их обязательно достигнем!