Блудный сын. Часть третья. Глава 9

9
     Принц Фредерик Хендрик Оранский не дожил несколько месяцев до великого момента, к которому стремились его отец*, брат* и он сам. 30 января 1648 года был подписан Мюнстерский мир. Испания признавала независимость Республики Семи Объединенных Нижних Земель. Южные Нидерланды так и остались испанскими. В Амстердаме и по всей Голандии, празднование знаменательного события растянулось на месяц. Амстердамское правительство устроило грандиозные народные гуляния. Люди не чувствовали февральского холода, настолько сильным было ликование.

     Морозно-снежные дни оказались как нельзя более кстати для устройства конькобежных соревнований и праздников на всех катках. Каждая гильдия или общество проводили свои банкеты. В Кловенирсдолене отряды, пожелавшие увековечить празднование Мюнстерского мира, заказали групповые портреты,изображающие банкеты, Говерту Флинку и Бартоломеусу ван дер Хелсту. Амстердамское правление поручило Яну Ливенсу написать аллегорическое, в стиле Рубенса, полотно, прославляющее Мюнстерский мир.

    Как и все амстердамцы, Рембрандт перемещался с банкета на банкет, с вечеринки на вечеринку: в гильдии Святого Луки, в гильдии хирургов, в Кловенирсдолене, в домах друзей и приятелей. Праздничный вечер устроил и сам художник. Всеобщее ликование и праздничная атмосфера на время приглушили скандалы, сотрясавшие дом Рембрандта. Прошли празнества и ссоры возобновились с новой силой. По молчаливому взаимному согласию Рембрандт и Гертье не скандалили в присутствии Титуса, у обоих хватило рассудительности не настраивать ребёнка, в котором они души не чаяли, друг против друга.

     Но чувствительный семилетний мальчик, начавший уже постигать азы чтения, письма и арифметики, всей натурой ощущал натянутость между отцом и няней. Конечно, он задавал вопросы:
- Папа, почему няня такая печальная?
- Няня, почему папа такой сердитый?
В следующий раз вопросы задавались наоборот. Гертье, являясь обычно инициатором ссор, чувствовала себя виноватой перед недоумевающим Титусом. В один из таких моментов раскаяния она, в сердцах, посетила нотариуса и составила завещание, оставляя мальчику после своей смерти все свои сбережения и драгоценности, подаренные Рембрандтом, заглаживая таким образом чувство вины.

     Завещание Гертье вызвало недовольство Рембрандта:
 - Гертье, почему ты упомянула в завещании драгоценности Саскии? Они тебе не принажлежат. Я разрешил их носить, но предупреждал, что ты не можешь ими распоряжаться.
- Это почему же? – взвинченно спросила Гертье – Я ношу их, как и другие драгоценности, подаренные тобой.
- Другие драгоценности – твои, – Рембрандт быстро потерял терпение и тоже повысил тон, – но те, что принадлежали Саскии являются частью наследства Титуса.
 - Так или иначе, я оставила их Титусу, – злилась Гертье.

     Между оустошающими обоих склоками горничная Марта собралась их покинуть: она выходила замуж и переезжала к мужу. Рембрандт был вне себя – теперь нужно искать новую горничную. Но Марта, к счастью, уверила, что приведёт себе замену.
  - Я её хорошо знаю, потому, что она знакома с семьёй моего жениха, они из одних мест, – щебетала Марта, – её зовут Хендрикье Стоффелс, ей, как и мне, двадцать два года. Она ищет места горничной или служанки в Амстердаме.

     Гертье поговорила с девушкой и приняла новую горничную. А Рембрандт пригрозил Гертье: если она не остановится, он сменит и няню для Титуса. Их ссоры мешают ему работать и печально отражаются на его сыне. Гертье поняла – он сделает это, выгонит её и вынуждена была притихнуть. Рембрандт и впрямь думал о замене няни и домопровительницы, даже принялся подыскивать подходящую кандидатуру, что оказалось непростым делом; когда касалось работы, Гертье не в чем было упрекнуть. Но произошло непредвиденное – умер профессор Каспар Барлеус, не вышел из очередного состояния гнетущей депресии.

     Рембрандт тяжело переживал смерть Барлеуса, ставшего его близким другом; профессор поддерживал всё, что он пытался творить в искусстве. Рембрандт махнул рукой на Гертье и её замену, оставил всё как есть, тем более, что она обожала Титуса.
Безутешно скорбил о кончине профессора и Рене Декарт. После смерти принца Фредерика Хендрика, а теперь и Барлеуса он остался без поддержки перед ополчившимися на него церковниками.

     Художник, по обыкновению, безудержно работал, производя картины и гравюры на продажу, заказов же становилось всё меньше. Ливенс, приезд которого произвёл лёгкое сотрясение в амстердамском мире художников и последующее перераспределение иерархии, советовал другу со свойственной ему самоуверенностью:
 -  Ах, Рембрандт, почему бы тебе не поменять стиль. То, что и как ты пишешь сейчас не в моде, оттого у тебя мало заказаов. Посмотри как популярны Флинк, и ван дер Хелст, и Бол, а ведь Флинк и Бол были твоими учениками, ты научил их всему, что они знают и умеют. В конце концов, тебя постигнет судьба Томаса де Кейзера: он сейчас практически не пишет, чем-то торгует.

     У Рембрандта с ходу возникло желание выгнать дорогого друга в шею, но в следующий момент он раздумал. Дружелюбный и общительный, но сверхсамоуверенный Ян знал его едва ли не с детства и привык к его грубоватым манерам. Ян ничуть не удивился бы и мог просто не уйти. Поэтому Рембрандт с нехарактерной для него терпеливостью, подивившей Яна, начал шутливо-торжественным тоном:
 -  Дорогой друг, судьба сего достойного мастера вряд ли постигнет меня, – но потом продолжил со смехом, обычным тоном, – по той простой причине, что кроме живописи и гравюры я больше ничего не умею делать.

     Возражение Рембрандта было уловкой. Ему не хотелось в который раз снова разъяснять Яну отчего он не желает и не станет менять стиля: он не прекратит эксперементов с плотным положением краски, он теперь считает, что густота краски, а вовсе не яркая палитра, может играть решающую роль в выражении эмоций. Ян покрутил бы пальцем у виска как делал неоднократно, показывая своё отношение не столько к эксперементам приятеля, сколько к его равнодушию к отсутствию заказчиков, что подтвердили следующие слова Яна:
 - Из-за твоего упрямства тебя не пригласили украшать Хёйс Тен Бос для Её Высочества в память о Фредерике Хендрике Оранском, тебя обошли.
 - Меня это не удивляет, – покачал головой Рембрандт, – насколько мне известно, принцесса Амалия предпочла художников из Антверпена и, кроме Геррита ван Хонтхорста, обошла всех голландских художников. 

 - Нет, не всех. Господин Хейгенс заказал мне картину от имени принцессы.
 - Ах, Ян, ты у нас почти антверпенец, – иронично заметил Рембрандт.
Ливенс услышал иронию, но не обратил внимания, а только досадливо поморщился:
 - Я говорю с тобой о серьёзных вещах, а ты всё в шутку обращаешь. Хоть не начинай с тобой этих разговоров.
 - Вот и не начинай. 
               
     Ливенс прекратил ломать копья. В конечном счёте, это собственное дело Рембрандта, как ему работать. Ян забежал на этот раз к Рембрандту, чтобы лично передать приглашение на свадьбу. Друзья всё реже навещали друг друга, живя в разных концах города – Ян жил в более скромном районе, сталкивались на собраниях да вечерах. У Яна, впрочем, была отговорка: он так и не оставил привычки к путешествиям, разъезжая по заказам в города Голландии, Испанских Нидерландов и Германии. Он встретил свою невесту в Харлеме, а вскоре после свадьбы поедет работать в Гаагу.

     После недавнего пребывания в Лейдене, где Ян писал для лейденского правления, он поведал новости о первом ученике Рембрандта Геррите Доу:
 -  Он молодчина. Так и остался занудным, но художник отменный, лидирует в Лейдене. Шведский посол выплачивает ему жалованье только за право первым выбирать работы. Их королева Кристина* высоко ценит его картины и регулярно приобретает. Она пригласила Геррита к своему двору писать для неё, но он отказался.
- Ммм, – промычал Рембрандт, – королева Кристина пригласила к своему двору Рене Декарта. После смерти Барлеуса он всерьёз задумался над её предложением.

 - Что ж, ему решать. Полагаю, там значительно холоднее, – рассмеялся Ян, – а в Лейдене стараниями Доу и Яна Стена* теперь снова существует гильдия Святого Луки. Геррит такой же домосед как и ты, никуда не желает выезжать.

     Рембрандт и впрямь предпочитал находиться в Амстердаме, с годами приобретя привычку к домоседству. Он уверял себя, что не хочет надолго оставлять сына. Наблюдая как мальчик растёт, художник, не изменяя многолетней привычке, делал десятки, сотни карандашно-угольных небрежных набросков играющего, сидящего,
бегающего, спящего Титуса и написал несколько живописных портретов сына. Чем взрослее становился Титус, тем разительнее проявлялась Саския в его смехе, тёмно- медовых кудрях, в том как он поворачивал голову, двигался, жестикулировал.

     И натура у Титуса была мягкая и покладистая, совсем не его, Рембрандта, характер. «Эйленбюрхская порода, хотя и носит фамилию ван Рейн», - констатировал себе Рембрандт. Портреты Титуса неплохо покупались торговцами в их художественные лавки. А один из портретов Саскии, хранившихся в мастерской, купил Ян Сикс для своей коллекции. По заказу Сикса Рембрандт сделал для него небольшую гравюру – портрет, изображающий Яна читающим свою поэму «Медея».

Над «Медеей» они работали вместе: Ян Сикс написал текст, Рембрандт сделал несколько иллюстраций к поэме о покинутой мифическим героем Ясоном жене Медее, коварно и жестоко ему отомстившей – убившей соперницу, прислав ей в подарок отравленное платье. Художнику не приходилось ещё иллюстрировать книги, он с жаром окунулся в новую работу. Когда Сикс закончил поэму и выпустил книгу с иллюстрациями Рембрандта, он торжественно преподнёс экземпляр художнику. Авторам текста и иллюстраций, довольным своей работой, пролистывание только что выпущенной книги доставило ни с чем не сравнимую радость.

     По выходу книги Сикс отнёс поэму Яну Восу, стоявшему теперь во главе амстердамского театра и началась постановка пьесы на сцене. Ян Сикс приглашал Рембрандта на репетиции, и как бы не был занят художник, он выкраивал время для посещения театра по каждому приглашению – театр был его давней любовью. В работе над иллюстрациями к «Медее» Рембрандту ассистировал его новый ученик – дортрехтец Николас Мас. Приехав поступать учиться к Рембрандту, Николас заметно нервничал, наслышанный о Рембрандте ван Рейне как о придирчивом мастере, принимавшем в свою мастерскую далеко не каждого. Узнав, что Николас прибыл из Дортрехта, Рембрандт раскатисто рассмеялся: - «Значит, дортрехтцы продолжают поставлять мне учеников», - и принял парня.
*Вильгельм I Оранский (Молчаливый) (1533 - 1584) – статхаудер в1579-1584.
* Мориц Нассауский или Оранский (1567 - 1625) – сводный брат Фредрика Хендрика Оранского. Статхаудер с 1584 по 1625.
*Кристина Васа (1626-1689) – королева Швеции в1632 - 1654
*Ян Стен (1626 - 1679 ) – выдающийся голландский художник жанровых ( бытовых) сцен.