Глава 55. Последний день Помпеи

                Глава 55

        ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ПОМПЕИ.

               

                « Два раз переехать, что один раз
                погореть» (Из школьного альбома)


       6 мая в отделе кадров мне сообщили, что Киргизия мне предлагает должность зама начальника ТКН,-(трудовой колонии несовершеннолетних) по политико воспитательной работе. Колония располагается в 10 км. От села Калининска-(районного центра ,соседнего с Московским районом с центром в селе Беловодское)с окладом 120 рублей.

      Тут нам с Галей пришлось почесать затылок. Мало того,что место неизвестная глушь,но и оклад такой, с какого я начинал и у нас был один ребёнок, а теперь их стало трое.Мы долго раздумывали, что делать? Сельская глушь или перспективный город у моря с белугами и севрюгами? Забота о здоровье Гали и одиночество матери положила конец всем колебаниям и я дал своё согласие откомандировать меня в распоряжение МВД Киргизской ССР  с 20 мая.

      Сначала мы планировали, что я уеду сам, об устроюсь на месте, а потом приеду за семьёй. Однако решили, семь бед-один ответ. Мы уже разлучались перед переездом сюда и давали зарок никогда больше не расставаться, так и сделали, отправили вещи контейнером по ж.д.,а сами улетели самолётом. « Я сжег всё ,чему поклонялся, и поклонился всему, что сжигал»

       Несколько часов лёта и тысячи километров позади. Жизнь у моря растаяла как сон, как утренней туман.В начале июня мы вернулись в родные места. Родители наши были рады, хоть в этом сбылись их желания, при том, что каждому приходится,живи не так , как хочется, а так, как можится.

     12 июня я из Беловодска на рейсовом автобусе приехал во Фрунзе и явился в МВД. В министерстве встретили меня доброжелательно . Сказали, что ждали моего приезда. Из Фрунзе начальник управления местами заключения полковник Джамгурчиев  повёз меня в детскую колонию в селе Вознесеновка , где я был представлен коллективу сотрудников колонии во главе с его начальником майором Захватовым. В  ДТК, переименованную в ТКН -трудовую колонию  несовершеннолетних, содержались подростки с 16 до 18 лет, осужденные за уголовные преступления к различным срокам лишения свободы, и по достижению совершенолетия переводились в ИТК общего режима для отбывания оставшегося срока наказания.

      Всякая дорога начинается с первого шага. Многие заключённые. с кем  мне пришлось работать в колонии Павлодара, свой тюремный путь начинали в колонии несовершеннолетних, и ,как правило,были наиболее трудно воспитываемыми. Посетил я жилую зону и увидел, что это были дети, которые в преступном мире имели свой статус: «пацаны». От того, как сумеют исправить жизненные установки подростка в этой колонии, зависела судьба человека во всей дальнейшей его жизни.

       В 1964 году Детские воспитательные колонии-ДВК времён Макаренко были реорганизованы в спец школы для детей асоциальным поведением 11-14 лет; спец проф-тех училища 14-18 лет; и ТКН- трудовые колонии несовершеннолетних для осуждённых за уголовные преступления подростков с 16 до 18 лет(с возможным содержанием до возраста 20 лет.

     Мне , как заму начальника колонии, предстояло нести ответственность за организацию и метод обеспечения воспитательной работы с осужденными подростками , которые в массе своей ,как правило , прошли уже ступени  спец школы и спец проф-тех училища и заканчивали свои тюремные университеты в воспитательной трудовой колонии несовершенно летних.

       Для визуального знакомства побывал я в зоне и увидел, что тут за колючей проволокой содержатся дети.Но это дети не те беспризорники после гражданской войны времён Антона Семёновича Макаренко, а мои современники, рождённые в после военные победоносные годы.Самые старшие, кому, скажем, было под 18 лет, родились в 1950 -53 году, когда я заканчивал учиться в школе.

        Прежде чем приступить к исполнению возложенных на меня обязанностей, я познакомился в спец части администрации с Уставом и Положением о колонии,с обзорами , с справками прокурорских проверок, и другой документацией и во всех них колония склоняется по всем падежам. Провалов и недостатков в состоянии дел в колонии много и на сегодняшний день.

       Первые дни работы чем больше я входил в курс  дела , я не переставал удивляться , до чего же есть малы, эти малолетние преступники, признаны народными судами виновными в совершённых преступлениях, которых уже простить было нельзя.

     Все воспитанники были распределены на военный манер по отделениям , на каждое назначался воспитатель, а 3-4 отделения объединялись в отряд под начало старшего воспитателя. На обед в столовую и после него воспитанники ходят строем и поют песни. Я для себя сразу отметил, что на одной песни далеко не уедешь, нужно придумывать что-то новое. Вот ,наверное, поэтому и говорят, что новая метла метёт по новому.

     Я со всей душой отдался работе с подростками,сознавая, что если сейчас не исправить сложившиеся у них стереотипы поведения, то их ждут свирепые морозы северных лагерей, как песне «Волго-Дон»,кем то занесённую сюда в благословенную Чуйскую долину солнечной Киргизии:

       « На улице дождик со снегом сыпучем
         Колючими иглами душу гнетёт.
         А в трюме сыром, холодном, вонючем
        печка не греет, погас огонёк.
            Утром проснёшься- и смех тут, и горе,
            А пайку получишь, слезой обольёшь.
            Смена приходит по новой считают,
            Что было на воле-того не вернёшь.
         А где- то есть мать совсем уж седая,
         Она не забудет сынка своего.
        И часто ночами по комнате ходит,
        Сжимая портретик, целуя его.
            Портретик целует и просит у Бога:
            «О Господи Боже, скажи , где сынок?
             О, Господи Боже, скажи, где дорога?
             Верни мне сыночка хоть на часок!»
       А сын в это время по камере ходит,
       Холодный, голодный, всё смотрит на дверь.
       Тоска и печаль его душу терзают,
       Тоска и печаль его гложут , как зверь..»

    Да , это так. Судьбы тысяч, что прошли перед моими глазами за восем лет работы до этого в лагерях Казахстана, глядя на этих мальчишек, до боли сжимали моё сердце.

      В деле воспитания и особенно в перевоспитании решающую роль играют не морали и наставления, а организация и изменения практической деятельности, выработка новых стереотипов поведения, что весьма затруднительно в местах заключения.И тем не менее на это я направил все свои усилия в работе с воспитателями  и другими сотрудниками колониями.

       Работа в Вознесеновской ТКН заслуживает отдельного изложения, на что у меня вряд ли хватит времени и сил. Да и вряд ли это нужно моим потомкам. Поэтому я сосредоточусь на личных ,семейных делах и переживаниях, которые составляли суть самой жизни.

    Прошло 2 года. Моя лагерная эпопея приближалась к своему логическому концу, о котором я и подумать не мог.  Мы благополучно прижились на новом месте и уже не искали, где лучше, тем более, что осознали , что хорошо только там, где нас нет.  А так, что наши проблемы всегда с нами, то и в любом месте есть свои как и плюсы, так и минусы.

     Дом и работа были в одном месте. И даже более того,сливались в единое целое. Галя тоже работала в школе колонии и пед коллектив школы был в тесном контакте с воспитателями.Галя имела свой авторитет среди учителей.

      Дети благополучно росли и успешно развивались. Саша, не смотря на то, что из-за наших переездов сменил уже четвёртую школу, по-прежнему учился хорошо. В школу ему приходилось ходить в центр села Вознесеновка,а это от Красного металлиста,где мы проживали,- 1,5-2 км.

       Галочка пошла в первый класс уже зная азбуку и умея считать. Лесенька знала стишки и пела песенки.
         Дети росли не рядом с нами ,а вместе с нами, когда мы едины, мы не победимы.Надо сказать, что мы не знали проблем с ними в детстве, нет у нас с ними проблем и тогда, когда они стали взрослыми.


        21 мая 1969 года.
       Итак, с тех пор ,как мы вернулись в родные пенаты, мы прокатились  на Земле по орбите вокруг Солнца, прошло 2 года. 2 года-целая вечность труда и борьбы за местом под солнцем.

       Что можно сказать на этот сегодняшний день 21 мая? Живём мы дружно и радостно. Лесеньке 17 мая отпраздновали 5- летие. Первый юбилей! Материально себя устраиваем, ведём подсобное хозяйство. Обзавелись козой. Но в народе есть присказка, что коза, это корова бедняка. Но мы себя бедняками не считали.Да и вокруг нас бедняков не было, потому что не было и богатых, тем более олигархов. Все были «трудящиеся», все жили с рубля, с зарплаты. Кто хотел жить без работы, тому приходилось работать за колючей проволокой.

      Пользуясь отпуском я слетал в Гродно и повидался с Николаем Ивановичем, который в Ленинграде защитил кандидатскую диссертацию и теперь работал в  Гродненском пединституте преподавателем. С ним я провел три  больших, как жизнь, лучших в моей жизни, дня.Вернулся я вдохнавлённый написать реферат «Психологический анализ нравственных понятий воспитанников Вознесеновской ТКН» Но увы, я не знал и не предполагал, что меня ожидает за очередным поворотом моей биографии с назначением меня на должность начальника колонии. Природа творит, а мы вытворяем.

      В связи с работай над темой, которую я ранее означил как « Психологические основы  исправления и перевоспитания заключённых» , был вопрос поступления в аспирантуру, или адъюнктуру, для чего надо было сдать кандидатский минимум  и написать реферат. Для этой цели я поступил на курсы при Калининским райкомом партии и сумел накануне уже сдать кандидатский минимум по философии-Марксизма-Ленинизма, оставался иностранный(немецкий) язык и написание реферата.

      На этом тернистом пути науки лежали препятствиями не только ежедневная практическая работа без начала и конца, но и инерция Гали, которая говорила, что она и так отстаёт от меня,и что  если я ещё и выучусь,то будет ещё хуже. Эти рассуждения сбивали меня с рабочего настроения и возвращали меня к ежедневным прозаическим заботам о хлебе насущном.

     Я осознавал, что для поступления в адъюнктуру необходимо преодолеть огромные трудности, а чтобы поступить в очную адъюнктуру,то просто нужно чтобы небо сотворило чудо. И не подозревал,что небо на самом деле готовило мне, а значит и моей семье сюрприз.

     28 мая мы всей семьёй ездили в Беловодсое, я помогал своим родителям (маме и Семёну Васильевичу) перезжать на квартиру при рай вет станции, где отчим работал бухгалтером у Николая  Вьшкова. Когда мы вернулись, нарочный мне сообщил, что мне предложено принять колонию под своё начало. Известие поразило меня,как гром среди ясного неба. Но приказ есть приказ. Приказ начальника- закон для подчинённого.

      1 июня я продолжил работу уже в качестве начальника колонии. Это враз затормозило все мои научные планы. Круг моих обязанностей удваивался. Но что делать, назвался груздем, полезай в кузов.

     Больше меня вряд ли кто мог представить о том, с чем мне придётся столкнуться, сколько много придётся поправлять и переделывать,но заговора против меня я не предполагал.

     Моя работа начальником колонии началась как и Петра первого началась с «бунта стрельцов». 8 июня в жилой зоне произошёл «хипиш», заварушка.Нарушители режима попыталась избить активистов.

     Был выходной день. Ни производство, ни школа не работали. Воспитанники как бы были представлены сами себе под надзором воспитателей, которые без меня расслабились и пустили  досуг подростков на самотёк и даже после обеда покинули зону.

       Мой дом, в котором мы жили, в буквальном смысле стоял под забором производственных мастерских,примыкающих к жилой зоне. К счастью я был у себя во дворе, когда из жилой зоны до моего слуха донёсся истощённый , жуткий крик воспитанников.Я в чём был в том и бросился на крик в зону. Когда я прибежал в зону.то увидел ,что все пацаны были на плацу разделённые на две группы, ощетинились , и доказывали друг другу каждый свою правоту, пока стараясь перекричать друг друга, как это обычно делают мальчишки перед тем как начать драку.

     Хорошо что у меня, слава Богу, командирский голос. Я рявкнул: «По отрядам становись!»- но меня не все увидели и услышали. В это время ко мне на помощь прибежал из жил городка лейтенант Бурмистров Борис, зам по режиму, и нам удалось остановить ссору. Построить воспитанников по отрядам и поручить прибывшим воспитателям  Якименко , Комиссарову, Пронину, Козловой, Голубеву и другим развести воспитанников по спальням, а сами выявили зачинщиков, изолировали их на вахту и начали разбор конфликта.

      Ссора началась из-за такой важной лакомой улики, как банка сгущенного молока, которые «активисты» прятали под полом в клубе, в котором проводились репетиции художественной самодеятельности, а «разгильдяи» их похитили.

    О предотвращении возможного ЧП мною было доложено в министерство,из которого на второй день была прислана комиссия из министерства и прокуратуры республики для расследования произошедшего. В справке по результатам проверки главной причиной были указаны недостатки в политико- воспитательной работы.

       23 июня 10 лет назад я впервые переступил порог исправительно трудовой колонии в далёком Павлодаре сразу после окончания педагогического института в Алма-Ата. И вот в этот день я ехал во Фрунзе на коллегию министерства отчитываться за происшествие,о котором мог и не докладывать, если бы не нужно было добиться перевода некоторых зачинщиков, достигших совершеннолетия, т. е. 18 лет, во взрослую колонию, чтобы они не верховодили среди малолеток.

         На коллегию я поехал в сопровождении трё замов по режиму, по ПВР, по производству и двух старших воспитателей. Уселись мы дружной компанией в восьми местный «бобик»-ГАЗ-69 и покатили в столицу. Во время двух часов, что ехали, о чём только не переговорили и центре разговоров был я. Ни кто не предполагал, что коллегия закончится столь драматично.

     В зале заседания коллегии все мы были впервые. На эстради за столом президиума в центре министр МВД генерал майор Смарыга,по краям члены коллегии. В зале напряжённая атмосфера.
      
      Слово для доклада представили проверяющему, который понёс такую чушь, чот у меня пересохла во рту. Чем дальше докладчик «вскрывал» недостатки в деятельности колонии вообще, а не за период моей работы в две недели, тем суровей насупливался министр. И после доклада, не вызывая меня на трибуну для объяснения , генерал сказал: «Да,дела! А не поспешили ли мы, товарищи, с назначением капитана Макарова начальником колонии?»...Не дослушав, что ещё хотел сказать министр, я резко поднялся на ноги, словна стрела выпущенная из лука тетивой,и выпалил: « В таком случае прошу меня от должности освободить и из органов -уволить!»

      В зале воцарилась звенящая, а может быть и зловещая тишина, и министр прервал затянушвшуюся паузу сказал: « Уволить! Приглашённые, можете быть свободными.» Мы встали и вышли из зала. Что было после нас , я не знаю.

     Назад в колонию мы возвращались молча, словно везли покойника. Ко мне уже никто не обращался. Меня словно не было. Ни сочувствия, ни осуждения. И собственно со мной произошло то же что и с Н. Хрущёвым, только в мизерном масштабе: политическая личность,(руководитель). Потерявший реальную власть, не имеет никакого значения. Так и я для моих спутников как бы исчез, испарился, хотя ещё несколько часов назад пока мы ехали на коллегию, они все заглядывали мне в рот. И только один старший воспитатель Петр Якименко сохранил ко мне дружеское расположение и позже высказывал слова поддержки. И даже более того, уже после Горбачовской перестройки, когда я уже работал председателем колхоза «Заветы Ильича» в Петровке, побывал у меня в гостях и тепло вспоминал о нашей работе в Вознесеновской ТКН.

          Через два дня, 25 июня пришел Приказ об увольнении меня из органов внутренних дел: « ПО СЛУЖЕБНОМУ  НЕСООТВЕТСТВИЮ» !!! Не по личному заявлению, хотя письменно я его и не писал, а по служебному несоответствию! 10 лет соответствовал, имел поощрения и ставился в пример, возглавлял партийные организации в подразделениях в которых работал.Вина моя состояла только в том, что не посыпал голову пеплом, не пригнул её и не стал умолять и заявлять, что приложу все силы, чтобы исправиться в том, в чём не осознавал своей вины. Сморыга не далеко ушёл от меня в своей скорополительности и поступил согласно правилу: «Прав то, у кого больше прав!»
Фенита ля комедия.

    Колонию я передал без проволочек подполковнику Ситнику, переведённому из Нарына. Он не ждал и не годал, что благодаря мне он в одно мгновение из высокогорного Нарына окажется в благославенной  солнечной Чуйской долине.