Вожатские байки. Глава первая. Супер-вожатый

СУПЕР-ВОЖАТЫЙ.
Мы любили «мероприятия». Знаете, чем отличается хороший детский лагерь от обычного? Вовсе не удобным расположением и удалённостью от моря. Не изобилием качелей и разнообразием меню. И уж точно не уровнем комфорта. А мероприятиями! И только.
Как я уже говорил, тогда, в начале нулевых, мобильная связь в нашем захолустье только набирала обороты. Телефоны были ещё далеко не у всех, а отправляя детей в лагеря, мамы просто запрещали им брать мобилки с собой. Таким образом, у подростков было предостаточно времени на общение, спорт и активный отдых. И участие в мероприятиях.
Мероприятием считалось всё, что происходило по «вине» старшей вожатой Ирины Палны.
Ирина Пална была массивной тёткой с молодёжными взглядами на жизнь и безлимитным источником затей в короткостриженной голове. Ирину Палну любили и дети, и те, кто работал с детьми. Любили за её неиссякаемый позитив и согласие на любой кипиш, включая голодовку. Пална курила «Приму» за 5 рублей, посмеиваясь и щурясь своим фирменным прищуром. Пална защищала нас, молодых вожатых, перед директором лагеря, если мы перегибали черту. Пална была просто чудо-тёткой.
Мы любили её Дни Нептуна с повторяющимся из года в год сценарием. Мы любили поиски сладких кладов, славянские вечера, конкурсы а-ля «А ну-ка, бабушки», и прочие веселухи, предпринимаемые ею буквально день-через-день. Любили, в том числе, за возможность повыделываться перед теми, кто сидел в зале в качестве зрителя. Как там говорил Аль Пачино в «Адвокате дьявола»: Тщеславие – мой самый любимый грех. Дык вот, тщеславия в нас, молодых вожатых, было – выше крыши.
Пална любила периодически устраивать конкурсную программу «Лучший вожатый». Нам эти конкурсы нравились хотя бы потому, что к ним не нужно было как-то специально заранее готовиться. Проходило это дело так: с утра и до вечера мы, вожатики, менялись своими отрядами и становились командирами для чужих детей. Через час тебе нужно было идти к следующему по списку отряду – и вот так до тех пор, пока не заканчивались отряды. Таким вот образом каждый из нас проходил в течение дня по всем детям лагеря.
А вечером нас ждал второй этап конкурса: сценический. Всех нас, опустошённых и измотанных чужими воспитанниками за день, с языками через плечо, с пустыми глазами и выражающими отупение лицами, Пална вытаскивала на сцену. После чего под жизнерадостные детские вопли и смех мы пели, плясали, соревновались в находчивости и знании детской психологии.
* * *
- Следующий конкурс – это конкурс ласковых слов. Каждый участник должен выбрать себе из зала по одному помощнику из детей.
Зал мгновенно превратился в частокол из детских рук. Я выдернул на сцену в качестве помощницы Гальку из второй палаты. Не то, чтобы она была у меня любимым ребёнком в отряде – просто взгляд упал на неё. Пусть будет Галя. Непринципиально.
- Итак, суть конкурса. Каждый участник должен по очереди назвать в микрофон как можно больше уменьшительно-ласкательных имён своего помощника! Жюри считает слова. За каждое слово – по одному баллу!
Задание понятно. Цель ясна.
Первым пришлось отдуваться Димону. Он вышел вместе со своим ребёнком вперёд, на авансцену, собрал в одну кучку все свои мозги, поднатужился и родил аж три производных от имени «Настя» - а именно «Настенька», «Настюша» и «Настюньчик».
Ха! Слабак!
- Аплодисменты – первому участнику!
Вторым предстояло пройти через муки нежности Володе.
- Кристиночка. Кристюшечка. Кристинчик. Кристюля.
Молодчина. Могёт же парень. Моё богатое воображение нарисовало мне Володю с ложкой в руке, уговаривающего свою будущую дочь есть противную манную кашу. С комочками. «Кристюля, за паааапу! Кристюшечка, за маааму!»
Следующим по списку был я.
Галя. Какое дурацкое имя. Оно входит в список имён, которыми я никогда не назову своего ребёнка. И уж наверняка так никогда не будут звать мою супругу. Галя… Кто ж тебя так, бедолага? Эх…
Я набрал побольше воздуха в лёгкие и…
- Галюня – Галюся – Галушка – Галочка…
Думаете, на этом я закончил? Да я бы и рад. Но у меня почему-то ни с того ни с сего вдруг заработал внутренний «бредогенератор»:
- Галипунчик – Галилюсик – Галихрюсик…
Все эти несуразные слова я произносил в микрофон, глядя в глаза бедному десятилетнему ребёнку. У той на лице эмоции сменяли одна другую. Интерес – кокетство – возмущение – удивление – восторг – ненависть. А я всё продолжал:
- Галипупик – Галинасик – Галежопик…
- Кто?!
Это Ирина Пална, видимо, усомнилась в существовании последнего слова. Но меня уже было не остановить. Мой бедный мозг уже просто выдавал слова с корнем «гал» и «гол» и самостоятельно, без моего участия, преобразовывал их во что-то, издали похожее на уменьшительно-ласкательное:
- Галчонок! Галлончик! Галеностопик!
Ребёнок готов был провалиться сквозь землю. У членов жюри закончились пальцы на руках, поэтому они быстро перестроились и начали рисовать палочки в блокнотах. Попутно я мысленно успел попросить прощения у бедной Гали за всё, что ей сейчас приходилось выслушивать.
- Галотрафик! Галовешка! Галолёдик!
Хоспади, остановите меня кто-нибудь, а? Мне кажется, даже микрофону было не по себе от того, что ему приходилось усиливать. Но тут, слава великому и могучему, моя фантазия начала иссякать. И на последнем издыхании я прохрипел:
- Галодранчик! Галовастик! Галлюциногенчик!
Всё!
Вот так я получил грамоту и звание «Лучший вожатый» в этом году.