Годовщина вчерашнего лета. Ольга Ланская

Балетные туфельки кружатся на пуантах.
Кто? - не знаю, кто – делает первый выстрел, и бесшумный обрывом осыпается сценическая площадка слева.

Но туфельки кружатся, и я вижу – новый (из чего? Не знаю!) выстрел, а за ним  - снова обрыв, словно под ногами прекрасной танцовщицы, невидимой, скрытой от мира мраком всех слепых от зла и ненависти глаз, не сцена, а земля, которую им, слепым, не жалко расстреливать.
И Земля - эта Россия.

– Пусть твоя «рашка» тебя хоронит! – верещит на камеру какой-то прыщ, картинно, с оглядкой на кинокамеру, засовывая в присыпанную желтым смертным песком мальчишечью руку листик белой, как снег бумаги, на которой что-то нацарапано внахлёст.

 Уже целая траншея присыпанных песком людей тянется к горизонту, и бульдозер в ее начале - перед новым проходом вгрызся ножом в груду песка.

Прыщ торопится, понимает, что этот проезд бульдозера сравняет траншею со степью, и навсегда исчезнут с лика земли, сваленные в нее внахлест белокурые, русые люди.
Прыщ тоже не китаец и не негр. Не араб. Не пакистанец. Не австралиец.  Он той же крови, что и те, которых он с приятелем засыпает в траншею. И говорит он на чистейшем русском языке.

– Пусть твоя «рашка» тебя хоронит! – бросает прыщ присыпанному песком русскому мальчику, всем, кого эти подонки укатывают бульдозером в русскую же землю.
Я смотрю и ничего не могу изменить. Ничего.
Вот уже год стоит перед глазами эта картина.
Донецк? Луганск? Русские степи…
Год я смотрю на это, и ничего не могу изменить. Ничего.

Почему не смогла мне ответить Шарлотт на простой вопрос, когда года три назад смотрели мы вместе с ней французскую передачу о погоде?
На карте был весь мир.
Даже крохотные пипеточные государства были на той карте погоды мира.
Только России на ней не было.
Только России!

Белыми мертвыми снегами была обозначена золотая святая танцовщица. Белым сплошным сугробом!

– Почему, Шарлот? Где Россия?
– Нет России, – тихо отвечает Шарлотт. – Нигде нет России. Ни в какой стране ее не показывают.

– Как?! Мир без России?! Это же нонсенс!
Она пожимает плечами:
– Я поэтому и приезжаю каждый год, чтобы убедиться, что вы есть. Фотографирую. Ты знаешь, на мои выставки приходят люди. Смотрят на Россию. Им интересно. Одну я назвала русскими буквами: «ПУХ» Все в Петербурге и Москве было в тополином пухе! Это было так красиво. А все читали это название по-французски. И получалось: «Никс»! Ты представляешь?! Но все меня поздравляли с такой находкой.

Шарлотт! Почему год назад ты не приехала в русские степи у Луганска и Донецка, а Шарлотт?

Кружатся на пуантах балетные туфельки. На крохотном пятачке чуть освещенной земли – Россия.
И выбивают из под ее ног ее родные земли все, кому не лень.
И нет им ответа.
Нет?

Санкт-Петербург

Илл. Марио Луис Поло.


Рецензии
Вы правы по сути, Ольга Юрьевна: зло ослепляет, русская кровь продолжает литься, и Россию многие силы на Западе хотят изолировать. Не видеть и не слышать - раз она такая "непослушная". А с художественной стороны Ваша тонкая миниатюра - готовый сценарий для создания видеоклипа. Зрительный ряд уже прекрасно выстроен и прописан, остается подобрать музыку, соответствующую тексту.Попробуете реализовать эту идею?

Владимир Спиртус   05.09.2015 10:23     Заявить о нарушении