У Варджака после этого боя с Уильямсом сильно болела спина, надорванная вихрем. А левую ногу он едва не сломал, когда попал ей в стену, воздвигнутую Джоном. Боль свободно плавала по ноге от бедра до колена и становилась острее, стоило лишь мутанту хоть немного согнуть ногу. Нарочь лишенный способностей к регенерации, Капрай сумел уснуть только около половины пятого утра. Проснулся он в девять часов и подумал, что лучше вообще не спал бы, чем тратил свое время на этакую пародию. Хромавший, одержимый омерзительным чувством песка в глазах и соленого вкуса во рту, Варджак выбрался в прихожую. Эммануил с сочувствием, но и с затаенной радостью смерил взглядом избитого сына. Теперь, надеялся он, Варджак ослабел, пусть и на время, а значит, им станет легче управлять; если только человек в принципе мог контролировать мутанта, пусть даже и являясь его отцом.
- Как это тебя угораздило?
- Боюсь, у нас с мистером Уильямсом,- Варджак улыбнулся уголком рта, - оказались слишком разные взгляды на жизнь. Различий в них больше, чем сходства.
- Жаль.
- Почему же, это естественно. Двум саблям не место в одних ножнах.
- Я надеялся, что вы станете друзьями. Если вы так серьезно повздорили, хочешь, я выгоню его из клиники?
- С чего бы? Из-за моих причуд незачем терять врача, искусного от рождения. Пусть работает дальше и приносит тебе пользу. Кстати, раз уж я заговорил о работе, давай еще вот что скажу. Я не шарф и не талисман, у тебя на шее мне не место. Если ребенок в пять лет просит у мамы-папы денег на лимонад, это вроде как умиляет. Если того же просит двадцатилетний дурак, это вызывает желание дать ему пинка. Я быть дураком не хочу и собираюсь учиться и работать одновременно. Ты знаешь, врач из меня как из слона балерина, а быть программистом мне не судьба, пока не принесу им диплом. Зачем, хотел бы я знать, мне нужен диплом, если я и так за пять минут могу взломать сайт Пентагона? Ну раз так требуют, прогнусь, подожду диплома. А пока учиться буду, параллельно поработаю в кофейне, тут рядом есть, с белыми занавесками и круглыми столиками. Все равно для меня программа университета – это шелуха ореховая.
- Ты что, серьезно? – подпрыгнул Эммануил. – Мой сын – сын Эммануила Капрая, доктора, известного на всю округу, порядочного обеспеченного человека – и будет разносить подносы в забегаловке?
- Пачка долларов не пахнет, - парировал Варджак. – Это до того времени, пока я диплом не получу.
- Ну что же, это твой выбор, - грустно сказал отец. – Я не смею ему препятствовать. Я очень надеялся, что ты все-таки найдешь в себе желание работать у меня в клинике – не врачом, так по административной части. Лет через десять не стыдно было бы и дело передать.
- Знаю, - ответил Варджак, - я не тот идеал сына, какой тебе хотелось бы видеть. Но медицина – это правда не мое. Извини.
- Что ты! – старший Капрай крепко обнял сына. – Ты мой единственный ребенок, Варджак. Самый-самый лучший. Я люблю тебя, сынок, ты знаешь это.
- О да, - протянул Варджак, - я это знаю. Еще я знаю, что ты меня боишься.
- С чего ты взял? – Эммануил попытался изобразить улыбку. Вышло неубедительно.
- А откуда у Джона взялись ключи от нашего дома? Почему он входил сюда, когда хотел? Или ты хотел сделать из него свою покорную собаку, чтобы отгородиться от меня?
Эммануил сел на стул и сгорбился на нем, как на насесте.
- Не идиотничай, - сказал Варджак. – Скажи мне, один-единственный раз, как отец сыну – ты что, и вправду так меня боишься?
Сил ответить в себе Эммануил не нашел, но все-таки кивнул.
- Папа! – как можно задушевнее сказал Варджак. – Что ты себя накручиваешь? Я помню, как ты меня растил, как ты воспитал меня, и никому не дам своего отца в обиду. Я никогда не использовал свою силу против тебя и клянусь, не стану этого делать. Слышишь меня? Тебе нечего бояться, потому что я на твое й стороне. Тебе нечего бояться.
Его голос обволакивал и успокаивал, звучал в каждом уголке квартиры. Эммануил расправил согнутые плечи и подумал, что, пожалуй, он действительно загнался. Не изверг же, в самом деле, Варджак, чтобы поднять руку на отца. Бояться нечего, послушно повторял он слова младшего Капрая.
- И давай договоримся, папа, - продолжил Варджак, - что если между нами будут возникать какие-то вопросы, решать их будем только мы двое – ты и я. Никто третий сюда не припрягается. Если повторится такая ситуация, как была с Уильямсом, я могу подумать, что ты хочешь от меня избавиться. Тогда я буду вынужден защищаться.
Сказано было вроде бы небрежно, но от самой сути сказанного Эммануил на всякий случай снова устрашился.
Старший Капрай в те годы превратился в бледное подражание человеку, которым был прежде. В былые времена впереди Эммануила летела его слава неукротимого любовника. Теперь же, если появлялась возможность завести роман с какой-нибудь привлекательной и обеспеченной дамой, доктор немедленно шел на попятную. Виски и коньяк он совершенно бросил пить, зато послушно глотал зеленый чай, который обожал Варджак. И по делам клиники он соглашался совещаться, только находясь внутри нее. Если же ему звонили на дом, пусть даже дело было действительно важное, Капрай поднимал трубку на несколько секунд и грустно говорил: «Что? Нет, сейчас я не могу говорить. Я перезвоню позже». И тут же выглядывал в коридор и косился на дверь Варджака – не мелькнет ли за ней немая тень, не забьется ли в своем убежище сын-мутант?
Когда Варджак привез ту железную коробку, внутри которой рвалось на волю его очередное изделие, он, будто издеваясь, поставил ее прямо в шкафу, где Эммануил держал свою уличную одежду. Каждый раз, открывая шкаф и забирая пальто, доктор натыкался на эту коробку и всякий раз отшатывался, будто в ней лежала ядовитая змея. И стены больницы не могли стать спасением от Варджака. И в коридорах, и в палатах появлялись его наследники – собранные аппараты, настроенные компьютеры и теперь эта немая дрянь. Уничтожить коробку, разобрать ее на атомы – это было заветной мечтой Эммануила. Но как разозлился бы Варджак! Хорошо, что коробку забрал Уильямс. «Наверное, - думал Эммануил, - потому они и поссорились, стали драться. Варджак остался в живых после боя с другим мутантом. Он еще опаснее, чем я думал!»
Хотел бы доктор шагнуть под поезд или вколоть себе смертельный препарат. Но и этого Варджак не позволил бы ему сделать. У сына от такого безграничного почтения к его персоне должно было снести голову, но Варджак перешагнул через эту пропасть. Он терпеть не мог других детей и не стал бы поступать по их примеру. Мозг его, к тому же, был занят совсем не этим – в нем, по словам Джона Уильямса, царили шестеренки и коленчатые валы.
Итак, Варджак оказался в кафе «Орхидея», переоделся в белую рубашку и черные брюки и принялся обслуживать посетителей. Платили ему двадцать долларов в день. По меркам Капрая это было очень даже неплохо. А хозяйка кафе просто умирала со смеху, когда думала, что у нее в зале работает сын одного из богатейших людей в городе и мало того – этот чудак пришел к ней по своему желанию. Варджака это мало заботило. В университет, смешно сказать, его почти не звали. Однажды, впрочем, в самом начале учебы, ему звонили и гневно интересовались, почему это студент Капрай вообще на занятиях не появляется. Вардждак приехал в университет, получил несколько листов с контрольной по вышмату, решил ее за 10 минут, нашел ошибку в одном из заданий, поставил напротив жирный вопросительный знак и в таком виде вернул. Экзаменатор подавился бутербродом. Больше Варджака не заставляли ходить на пары, ограничиваясь звонком и стыдливым напоминанием о времени очередного экзамена.
Но главное событие в жизни Варджака случилось далеко не в институте. Да, во вторник, 19 июля 2005 года, он встретил Сильвию Глоринхолл.
Варджак проехал мимо сквера, усыпанного розами и по непонятной логике втиснутого в самый центр транспортного кольца. Миссис Мортсен в таких случаях говорила: «Вчера было рано, завтра будет поздно – аккурат сегодня». Итак, Капрай миновал сквер, подивившись его живучести, проехал в косяке автомобилей до съезда и выбрался на широкую оживленную улицу, каких было много в центре Сегреды. Справа в витрине кондитерской на маленьком стуле восседал толстый пластмассовый повар в белом колпаке, сжимавший в руке здоровенный крендель, усыпанный пудрой, и будто всерьез собиравшийся им закусить. По левую руку манил пунцовыми вымпелами и плетеными стульями итальянский ресторан. Еще дальше в боковой, вымощенной булыжником улочке выстроились в ряд гоночные велосипеды разных моделей и цветов. Наверху светофор перемигнул на красный. Варджак остановился во втором ряду.
И тут дверь машины распахнулась, и на сиденье рядом с Капраем вскочила женщина лет на десять постарше его самого. Лицо у нее было немного шире, чем то полагается по общепризнанным канонам красоты. Но это ее совсем не портило, а даже добавляло шарма. Зато фигура женщины вполне отвечала американской мечте, хотя ни грудь, ни бедра до отметки «90» не доставали. Черные прямые волосы и аккуратный, будто выточенный нос. Не вызывающий, тонко наложенный макияж - и рот, и брови, и ресницы были выделены ровно настолько, чтобы лишь подчеркнуть их форму. Варджак предпочитал немного другой тип женщин, но и эта незнакомка его заинтересовала, особенно если вспомнить ее незаурядное появление.
- Поехали, быстрее!
- Куда прикажете? – издевательски спросил Капрай. – Ресторан, кино, может быть, казино?
- Пожалуйста, жми на газ! За мной гонятся, разве ты не видишь?
Варджак обернулся. Между машин замелькали голубые рубашки, а невдалеке взвыла сирена, явно возвещавшая о приближении полицейской машины. Светофор подмигнул зеленым глазом.
- Ненавижу фараонов, - пробормотал мутант. «Тойота» рванулась с места как резвая застоявшаяся лошадь. Варджак целыми вечерами перебирал ее мотор, колеса и оси, чтобы довести машину до состояния, даже превосходившего гоночный болид.
- Это называется, - заметил Варджак, - почувствуй себя Фантомасом.
- Что?
- Отличная комедия! Вторая часть, где он удирает от комиссара на машине.
- Ты нормальный? Нас сейчас догонят, а ты несешь какой-то бред!
Капрай не мог разогнать машину до максимума, иначе был бы риск врезаться во что-то. Поэтому копы медленно, но верно начали настигать беглецов.
- Послушай, ты! – крикнула женщина. – Если нас догонят, я, так и быть, пойду с ними в тюрьму. Но сначала, клянусь, я убью тебя!
- Прибереги свою ярость, - парировал Варджак.
«Тойота» заложила ослепительный вираж, разом перемахнув и двойную сплошную, и встречную полосу, и свернула в боковой просвет. Ее колеса при этом свободно крутились внутри пазов во все стороны. Варджак сделал оси машины невероятно гибкими, что позволяло ей выполнять любой маневр и не терять при этом равновесия. Когда полицейские попробовали повторить этот финт, их машины по инерции увело в сторону метров на двадцать. В одной из них водитель сумел-таки затормозить и довольно быстро разобрался в ситуации. Но когда он рванул в переулок вслед за Варджаком, на пути машины выросла железная решетка. Полицейский вскрикнул, отпустил руль и бросился в сторону, навалившись на своего напарника. Тот безуспешно попытался выпрыгнуть из машины. Удара так и не последовало. Когда оба полицейских подняли головы, они увидели, что решетка проросла прямо сквозь крышу машины и теперь таяла. На самом деле никакой решетки там и в помине не было. Это был всего лишь мираж, выставленный Варджаком.
Полицейские поняли, что их одурачили, но было поздно. Капрай успел вырваться далеко вперед, и нагнать его было уже невозможно.
За полгода, прошедшие со времени дуэли двух мутантов, Варджак глубоко изучил свою способность читать мысли других людей и развил ее. Он научился вкладывать свои мысли в чужие головы. Дома, на улице, на работе он строил длинные цепи из видений. Миражи – мороки, как сам он их называл – стали одним из его любимых приемов.
Мчась по улице, Варджак создавал добрый десяток видений за минуту. Очевидцы этой гонки потом не могли назвать ни номер машины, ни ее марку, ни даже сказать, какого цвета она была – настолько быстро Капрай тасовал цвета и формы.
Меланхолично обкусывая ноготь большого пальца и не снижая при этом скорости, Варджак выбрался на очередной перекресток. И здесь произошла довольно глупая по своей сути вещь. С левого боку к этому же перекрестку подъехала одна из полицейских машин, прочесывавших район в общем-то бессмысленных попытках нагнать Капрая. И как раз этом машине посчастливилось его нагнать. Если быть точным, она врезалась аккурат в багажник «Тойоты».
Женщина взвизгнула, да и сам Варджак испытал дурманящий всплеск страха. Испугался он не из-за своей случайной попутчицы и тем более не из-за машины: любые ее повреждения он мог отретушировать. Но в багажнике была «Вендетта», предмет, который он считал лучшим своим творением.
«Этот идиот может сломать мой лазер!»
- Держи руль! Меняемся! – крикнул Варджак женщине. Она послушалась немедленно, и в том, как ловко она перебиралась на место водителя, была видна богатая сноровка. Пара секунд понадобилась ей, чтобы свыкнуться с управлением, а потом машина понеслась вперед, ныряя из ряда в ряд с еще большей наглостью, чем когда ей управлял Варджак.
Капрай же очутился на заднем сиденье и высунулся в окно. Мчавшийся за ними полицейский был еще желторотым мальчишкой с нелепой длинной шеей и торчащими ушами. Это не встретило у Варджака сочувствия. Он хотел сначала просто сжечь полицейского вместе с машиной, но затем решил избавиться от него более изобретательным способом. Мутант коротким движением руки отправил в преследователя мысленное приказание: «Ты ослеп!»
Молодой сержант вскрикнул и поднес руки к своим глазам, вдруг абсолютно переставшим видеть. Машина, оставленная без управления, вынеслась на тротуар и разбила вдребезги витрину магазина местной регбийной команды «Сегреда Юнайтед». Сержант вывалился из нее и остался лежать на осколках стекла.
- Мои глаза! – кричал он. – О боже, мои глаза!
Варджак не смог сдержать злорадной усмешки, когда снова добрался до переднего сиденья. К его удивлению, женщина тоже рассмеялась и показала мутанту поднятый большой палец. Варджак даже не думал, что у кого-то, кроме него самого, его бесчинства могут вызвать поддержку. Пожалуй, он начинал влюбляться в нее.
- Ни капли жалости? – крикнул Варджак.
- Ни малейшей. Фараоны – тупые марионетки, зачем их жалеть? Но хорош ты с ними разбираешься!
- А ты классно гоняешь!
- Отец в девять лет за руль усадил. И слышал бы ты, как он орал, если я выжимала меньше пятидесяти километров в час! Это был просто космос. Глупый вопрос – а ты мутант?
- Нет, блин, - Капрай добрался до последней степени веселья, - страус эму! Это, по-моему, очевидно.
Женщина расхохоталась:
- Круто! Такая редкость – увидеть живого мутанта!
- Конечно, круто. Особенно если он на твоей стороне. Подвинься-ка, - Варджак отодвинул панель, за которой обнаружился ряд разных кнопок, и начал их нажимать. – Предлагаю окунуться в мир Корусанта, в «Звездные войны».
Раз – из днища машины вырвался голубоватый свет, а под сиденьями заработали запасные двигатели. Два – «Тойота» приподнялась над землей, а колеса спрятались в выемках. Легендой больше – легендой меньше, решил Капрай. Он потянул за рычаг, и автомобиль взмыл в небо, провожаемый удивленными взглядами прохожих.
***
- Здесь! – показала она.
- На холме?
- Да. Замечательное место.
Варджак посадил «Тойоту» на склоне холма около объездной дороги, тянувшейся мимо Сегреды. Они оба вышли наружу.
- Меня зовут Сильвия, - сказала женщина.
- Знаю, - улыбаясь, ответил Капрай. – Сильвия Глоринхолл, тебе двадцать девять лет. Выросла в хорошей семье, в обеспеченном районе, несмотря на то, что о твоем отце стала известна такая подробность. Но как говорится, в тихом омуте черти водятся. Ты работала в торговой компании, пять лет назад тебя осудили за мошенничество. Через два года выпустили, досрочно. Особа ты сильная, дерзкая и бесстрашная, чем занимаешься сейчас, я не знаю. Но почему-то я снова слышу имя Макрина…
Сильвия быстро справилась со своим замешательством:
- Ничего себе! Я слышала, что мутанты – башковитые твари, но что настолько… Или подожди, - она вскинула брови. – Ты что, достал все это из моей головы? Ну надо же, молоко на губах еще не обсохло, а ловкий не по годам. Как тебя зовут?
- Варджак Капрай.
- Я тебя помню. Ты работаешь в кафе «Орхидея». Я была там пару раз. И сколько тебе лет? Двадцать или меньше?
- Семнадцать, - признался Капрай. И зачем-то уточнил: - В этом году восемнадцать.
- Сути не меняет. Совсем еще мальчишка. Сильный мутант, но мальчишка. Жаль. Я на секунду подумала, что мы могли бы очень неплохо поработать вместе.
- Так что мешает? – усмехнулся Варджак. – Ты не смотри, что я молод. Я уже многое умею.
- Это и мешает. Твоя ребяческая удаль. Хочешь совет? Не пытайся взять больше, чем можешь вынести. Жадность наказывается первой.
- Благодарю за урок философии, - съязвил Капрай.
- Извини, не хотела обидеть. Ты мне здорово помог сегодня. Спасибо, - Сильвия похлопала мутанта по плечу. – А сейчас извини, мне надо бежать. За старые долги надо расплачиваться.
- Давай отвезу, мне не сложно.
- Нет, благодарю. Ты и так сделал много глупостей из-за меня. Хватит на этом, - она улыбнулась. – Надеюсь, ты не собираешься в меня влюбляться?
- Нет, - выдавил Варджак. – И в мыслях не было.
- Ну вот и хорошо. Пока, Варджак! Не болей!
Капрай уселся на капот машины. Итак, за сегодняшний день его погоняли по улицам, выставили дураком и отшили. Еще Сильвия напомнила о его возрасте, чего он терпеть не мог. Другой на ее месте уже с визгом сбивал бы пламя с одежды. А ей Варджак спустил с рук насмешку над собой. Неужели погоня его так измотала? Или он в самом деле влюбляется? Пожалуй, второе вернее.
- Какая женщина! – сказал он. – Штучный товар, одна на сотню, не чаще. И вы все равно придете ко мне, мисс Глоринхолл. Зря, что ли, я у вас в голове копался? Не хотите сегодня – и не надо. Я подожду.
***
- Мистер Капрай, обслужите клиента!
Хозяйка кафе испытывала невероятное наслаждение от того, что могла приказывать Варджаку. Ради этого она могла с легкостью забросить остальные свои дела – присмотр за изготовителями кофе или заполнение бумаг – поспешить в зал и с явным торжеством продиктовать юному мутанту свою волю. Она не переносила, если младший Капрай уходил домой хотя бы на минуту раньше положенного срока, и требовала от него куда больше, чем от других. Варджак успевал обслужить пятерых посетителей, пока его товарищи возились с одним и тем же человеком. Втайне хозяйка надеялась, что в конце концов Капрай сорвется, хлопнет дверью и уйдет. Тогда она была бы поистине счастлива от того, что выместила свою зависть к Эммануилу Капраю хотя бы на его сыне. Конечно, знай она, что Варджак мутант, она бы относилась к нему прямо-таки со священным трепетом. Но она этого не знала – люди не умели распознавать мутантов, пока те не совершали чего-то из ряда вон выходящего. Что касается Витча, то он и не собирался выходить из себя. Сочувствия к своим врагам он не испытывал и мог разделаться с ними сколь угодно изощренным способом. О хозяйке же кафе он думал, что она и близко не заслужила того, чтобы называться его врагом. Так что на все попытки его выбесить мутант реагировал абсолютно спокойно, изнемогая внутри от безудержного смеха.
Варджак придерживался мировоззрения хиппи; оно прямо-таки светилось в каждом сантиметре его лица, каждом кармане на джинсах или рубашке, светилось внутри его карих глаз, разбавляя их ровную гладь своим светом. Лицо у него с возрастом все больше напоминало африканскую маску колдуна – высокий лоб с выступающими костями на нем перетекал в жестко очерченные, будто вырубленные, скулы, а затем в вытянутый, как язык хамелеона, подбородок. Эта растянутость вполне удовлетворяло Капрая: ее хватало на то, чтобы выделяться из толпы, но ее было мало, чтобы она показалась уродством. Будто в противовес этой маске, посетитель кафе, на которого указали Варджаку, сосредоточенно смотрел себе под ноги и выделялся из толпы разве что разнесчастным выражением своей физиономии.
- Ваш кофе и крекеры, - сказал Варджак.
Посетитель отпил из чашки с видом крепко обиженного жизнью человека и спросил Капрая:
- Простите, вы не могли бы немного поговорить со мной?
Варджака не обрадовало такое предложение. С подобной фразы обычно начинались самые нудные и бессмысленные разговоры в его жизни. Например, разговор со школьным директором о том, что нехорошо воровать реактивы из класса химии. Это было, кажется, в 2003, когда Варджак только начинал работу над «Вендеттой». Он тогда без всякой системы, по какому-то внутреннему убеждению собирал разветвленные цепи веществ, смешивал их, изобретал еще более разветвленную цепь и в конце концов получил такую адскую смесь, что сам чуть не задохнулся от ее запаха. Капрай понятия не имел о том, что он создал, и без всякого сожаления вынес эту смесь на ближайшую свалку. Так, впрочем, он старался избавляться от всего, что переставало будоражить его воображение или вовсе не могло этого сделать. Потом в Сегреде где-то неделю дохли бродячие собаки, и почти наверняка от этой дряни. Варджак, пожалуй, испытывал некоторое подобие стыда, но только из-за того, что не сумел создать что-то достаточно совершенное для того, чтобы он мог подчинить это что-то своей воле. Факт кражи реактивов и тем более гибель собак его ничуть не волновали. Так что директор попусту сотрясал воздух, пытаясь достучаться до совести младшего Капрая. Если такая вообще существовала, то она полностью подчинялась разуму своего владельца и обычно помалкивала.
Варджак прикидывал в уме, как бы ему послать этого парня в кафе – вежливо или в открытую – чувствуя, что ни в том, ни в другом случае отпора он не получит. Но тут ему в голову пришла интересная мысль. Капрай сел напротив посетителя, изобразив на лице полнейшую заинтересованность.
Тот стал что-то рассказывать о своей матери, что в старости он стала совсем невыносимой, что она все время чего-то боится и донимает своими капризами окружающих. Варджак же тем временем строил два миража одновременно. Один предназначался для всего кафе, и там другой Варджак бегал по залу, стучал подносом, подбирал с пола упавшие ложки и с величайшим усердием записывал новые пожелания клиентов и распоряжения хозяйки. А второй морок он приготовил специально для посетителя, который сидел напротив него. Вот этот посетитель безостановочно говорил и наивно думал, что Капрай и вправду его слушает. А Варджак на самом деле наслаждался своими миражами и спокойно поедал крекеры с тарелки посетителя.
Около десяти людей, сидевших в кафе, пили несуществующий кофе и чувствовали его вкус, отчитывали несуществующего официанта и гордились этим, вытирали руки несуществующими салфетками и думали, что их руки становятся чище. Весь зал, сам того не подозревая, рукоплескал одному-единственному актеру – Варджаку Эммануилу Капраю. «А если, - подумал Варджак, - сделать так, чтобы каждый видел свою, отличную от других, картину? Сделать сотню, миллион мороков. Тогда будет путаница, никто не будет понимать, что происходит, и никто не сможет объяснить. Вот это будет номер, покруче воздушной стены». Наедине с собой Варджак даже не пытался отрицать, что его мысли были сосредоточены на грядущем, втором поединке с Уильямсом. Этот поединок станет реваншем, и Капрай обязательно должен победить. Потому что ученик обязан превзойти своего учителя.
Однако из этой вроде бы кристально ясной картины что-то настойчиво выбивалось. Это был чересчур пристальный взгляд человека, сидевшего возле барной стойки. Человек сжимал в руке бутылку с виски, пил прямо из горла и внимательно смотрел на настоящего Капрая, не обращая внимания на сновавший по залу морок. Причем было похоже, что он видел Варджака в полном свете, то есть не внимавшего рассказу собеседника, а уже успевшего слопать все крекеры и потихоньку подбиравшегося к кофе.
Мутант не поверил своим глазам. Неужели есть на земле человек, способный противостоять его силе? Нет, это надо было проверить по полной программе. На глазах у всех посетителей кафе официант Капрай с грохотом опрокинул поднос с грязными чашками прямо на этого человека у барной стойки. Мираж был более чем убедительным – на шум обернулись все посетители, даже те, кто не обращал прежде на Капрая внимания. Плаксивый голос принялся отчитывать криворукого официанта. Морок извинялся, приседал и то кидался вытирать испачканную одежду человека у стойки, то суетливо собирал осколки с пола. Только сам человек не изменил своей позы. Он все так же смотрел на настоящего Варджака, и его губы изогнулись в презрительной усмешке.
Варджак почувствовал себя Ти-Экс, схватившей за ногу Джона Коннора. Господи Боже, он нашел еще одного мутанта! И если тот имеет хоть какое-то отношение к Конторе, то Варджак в шаге от одного из величайших открытий в своей жизни! Оставив морок разбираться с разгневанной хозяйкой, Капрай встал из-за стола и пошел к выходу.
- Подождите! Вы не ответили!
Капрай чуть не застонал. Он совсем забыл о надоедливом клиенте, который пожелал поболтать с ним.
- Что же мне делать?
- В вашем случае, - усмехнулся Варджак, - думаю, самым лучшим выходом будет заказать еще одну чашку кофе.
Похлопав этого парня по плечу, Капрай вышел на улицу. На углу он специально задержался, отряхивая пыль со штанины, убедился, что второй мутант вышел следом за ним, и нырнул в задний двор кафе. Присев за мешками с мусором, он сотворил новый морок, заслонивший от людских глаз происходившее с ним.
Другой мутант почувствовал, что мимо его лица пронесся мираж. Он машинально повернулся, потеряв мешки из виду. Варджак встал и одним прыжком добрался до другого мутанта. Когда тот снова повернул голову, он уперся взглядом в лицо Варджака.
- Ты из Конторы? – спросил Варджак. – Приятно познакомиться. Не первый раз я сталкиваюсь с вами. Может быть, ты отведешь меня к своему начальству, и я побеседую с ним? Как думаешь?
Тот быстро сунул руку за пояс. Варджак был готов к такому варианту и отбросил противника своей силой, поддев ногой упавший пистолет. Чувствовалось, что силы мутантов и близко не равны. Другой, тем не менее, решил не сдаваться. У него в руке блеснуло лезвие ножа, и он кинулся на Капрая – надо признать, куда быстрее, чем мог бы сделать человек. Но Варджак и здесь оказался на высоте; он схватил врага за руку с ножом, и она попала в поток адского пламени. Куски ткани, смешанные с обгоревшей плотью, стали разлетаться в стороны. Поразительно, но мутант во время пытки не издал ни звука.
- Значит, не хочешь по добру, - протянул Варджак. – А мы могли бы неплохо поладить. Зачем же за оружие хвататься? Я все равно узнаю, что ты хочешь спрятать от меня.
Капрай одним мощным ударом ворвался в разум другого мутанта. «Арнольд Уэтби, показатели силы 6,8. Место службы – 2-й Департамент Конторы. Упор делал на изучение боевых искусств. Ну не сильно ты их изучил, не мешало бы поднатаскаться. Бедолага, тебе не хватило совсем чуть-чуть, чтобы дотянуться до грани, за которой мутант становится способным на воистину великие вещи».
Перелом в способностях мутантов наступал на отметке в семь баллов. За этим порогом мутант переставал быть просто сверхчеловеком и овладевал управлением стихиями, телекинезом или левитацией. 6,8 баллов были действительно смешной цифрой, если сравнивать их с силой самого Варджака – его показатели составили 8,9 балла из 10 возможных. Отец говорил, что никогда еще не слышал о таком могущественном мутанте.
И тут из глаз Арнольда Уэтби вынырнула мысль, которую явно не ждал увидеть Варджак:
«Да пошел ты, Перворожденный».
Капрай отвлекся, и Уэтби отбросил его от себя. Прижав к груди сгоревшую до костей руку, мутант вытянулся, как палка, запрокинул голову и закричал:
- Да здравствует Королева!
Его зубы сомкнулись и раздавили нечто, спрятанное между ними. Арнольд дернулся и рухнул на спину, не сгибая ног. Варджак подбежал к нему – от губ Уэтби исходил запах смерти. В крошечной ампуле, которую он разгрыз, таилось столько яда, что его хватило бы, чтобы отравить целый полк.
- Смерть… порождениям тьмы, - упрямо прошептал Арнольд.
Сказав это, он закрыл глаза и умер.
***
Варджак перенес тело Арнольда Уэтби к стене кафе и там оставил. Через десять минут его найдет пекарь, выглянувший на улицу, чтобы выплеснуть грязную воду. Капрай же рассыпался на сотню птиц, взмахнувших крыльями и с шумом поднявшихся в воздух.
Он потерпел неудачу в своей попытке услышать голос Конторы. Но кое-что Варджак все-таки узнал. Дома он сделал то же самое, что когда-то Джон Уильямс – нарисовал несложную схему. Он написал в ряд несколько слов «Королева», «перворожденный», «порождения тьмы», «Контора», «мутанты». Между всеми этими словами, несомненно, существовала прямая связь.
«Начнем с Королевы. Джон говорил, что работники Конторы хотели рассказать ему о Королеве башен. Но это же глупая детская сказка; но если допустить, что она существовала в действительности или существует сейчас, и это та самая Королева, о которой говорил Уэтби, выходит, что Контора подчиняется ей. И они сражаются против порождений тьмы. Так, минуточку».
Варджак разделил лист бумаги пополам. Слева он написал «перворожденные» и «порождения тьмы», справа «Королева башен» и «Контора».
«Значит, так. В мире мутантов есть две армии – порождения тьмы и Королева (условный свет). Они воюют друг против друга. Компромисс, похоже, невозможен – вначале они пытаются убить Джона, теперь их сотрудник нападет на меня без попыток диалога. Этот парень покончил с собой, чтобы я не узнал, что такое «Контора». Теперь что значит «перворожденный». Отец говорил, что мутанты верят в какой-то первоисточник, который породил их. И вначале, то есть, он родил перворожденных. Если Королева правит светом, логично предположить, что кто-то правит тьмой. Королева и правитель тьмы либо вышли из этого первоисточника, либо сами же его образовали. А раз Уэтби называет меня перворожденным, выходит, я либо сын Королевы, либо ее родственник по другим линиям. Нормально так.
И получается, что мое тело – всего лишь оболочка. Недурная, надо признать».
В построении логической цепи Варджаку нельзя было отказать. Он допустил несколько неточностей, а чего-то просто не знал, но суть он уловил верно. Была Королева, и было у нее трое детей – Владислав, Геллерт, Елена. И Владислав первым понял, что он властелин среди мутантов.
Варджак решил, что нужно непременно поделиться своими мыслями с Джоном. Но обида от поражения все еще жила в нем. Поэтому он решил пока не беспокоить учителя, пообещав, что не станет затягивать с этим разговором.
В реальности все получилось немного не так, как это планировал младший Капрай.
Суббота, 23 июля 2005 года
Варджак открыл дверь – пальцы измазаны ручкой, голый по пояс, лицо в каком-то сером порошке.
- Сильвия? – удивился он.
Ее губы тут же настигли его. Младший Капрай, как и его отец, был представителем достаточно свободных взглядов на отношения мужчины и женщины, проще говоря, менял дам сердца как перчатки. Но сейчас он чуть не улетел от этого поцелуя и понял, что прежние его связи с их примесью страха, щенячьей нежности, радостных повизгиваний не стоят и процента того, что может дать ему Сильвия. Варджак хотел эту женщину, прямо сейчас, здесь, немедленно!
- Ну здравствуй, мой милый мутант.
Желание Капрая быстро перешло в действие. Ворот ее кофты чуть не порвался в клочья от его движения, а затем Варджак с глухим рычанием впился в обнажившуюся женскую шею.
- Как ты меня нашла? – спросил он, хотя этот вопрос интересовал мутанта меньше всего.
Сильвия от возбуждения едва уже могла говорить:
- Ну ты и дурак. Разве в городе так много мутантов? Тем более таких, как ты.
Пальцы Капрая добрались до молнии на ее юбке и одним взмахом расстегнули ее.
***
«Как же мне повезло, - подумал Варджак, - что отец свалил в Европу на свой съезд любителей раннего маразма. Как чувствовал, дорогой папаша».
Сильвия теперь сидела возле спинки кровати, закрыв одеялом нижнюю половину тела. Варджаку это не понравилось, он взялся за край одеяла и стал его стягивать. Но Сильвия схватилась за обе его руки и отодвинулась подальше. Честное слово, она дрожала как лист.
- Ты чего? – удивленно спросил Капрай.
- Мы напрасно это сделали, Варджак! Мы не должны были этого делать!
- Ой, только не включай френдзону, хорошо? Раз дело сделано, так нечего плакаться об этом. Мы достаточно взрослые и стоящие на ногах люди. Вернее, человек и мутант. Нам нечего стыдиться. В сексе нет ничего противоестественного.
- Вот именно! – прошептала женщина. – Я человек, но ты ведь – мутант!
- И что? – хмыкнул Варджак. – Ты напрасно боишься. Я не чудовище, внешне я ничем не отличаюсь от человека и умею себя контролировать. Моя сила на тебя не набросится. Мутация, по сути, всего лишь программа; она закладывается лишь в одного из тысячи. Программа, а не болезнь – ей невозможно заразиться, как гриппом. Так что не бойся.
- А возраст, Варджак? Я же на десять лет тебя старше.
- Тем более хорошо. Или прикажешь мне перейти на малолеток? А что в них привлекательного, если у них до последнего молоко на губах не обсыхает? Думают, что раз – губы помадой намазали, два – глаза подвели, три – на каблуки встали – и все, вперед во взрослую жизнь. С таким посылом дальше панели не убежишь. В 14 лет, по-моему, нужно терять шарфики и заколки, а не девственность. А сейчас вот такая фигня получается, что мне 18 лет, я смотрю на 20-летних девчонок и понимаю, что у них мозги, - Капрай постучал по стенке, - остались на том же скорлупном уровне. У женщины должны быть мозги, иначе это не женщина, а пустышка. Ты, послушай меня, Сильви! – ты лучшая из всех, кого я встречал. Честное слово!
- А через пару лет ты решишь, что я стара для тебя и переключишься на этих вот пустышек.
- Вполне возможно.
- Даже не отрицаешь? – удивилась Сильвия.
- А чего врать? Я же предлагаю тебе не руку и сердце, не какую-то там далекую перспективу, а вполне ощущаемые вещи. Я предлагаю тебе союз, возможно, временный, но выгодный для нас обоих.
Сильвия поежилась:
- Отвернись, я оденусь.
- А чего я там не увидел? – переспросил Варджак. Словив взгляд, не настроенный шутить, он сдался. – Окей, сейчас отвернусь.
Сильвия довольно долго шуршала своими тряпочками, выуживая их откуда попало. Капрай же просто моргнул, и его одежда снова была на нем. Как будто ничего не было.
- Значит, союз?
- А почему бы и нет? Мы оба не слишком лояльны к системе. Разница в том, что я такой от рождения, а ты в силу своего выбора.
- У тебя тоже был выбор.
- Становиться мутантом или нет?
- Помогать мне или нет. Ты мог бы вышвырнуть меня из машины и сдать полицейским. Но ты предпочел помочь мне. Почему?
- Не знаю.
- Зато я знаю, - сказала Сильвия. – Потому что тебе нравится быть мутантом. Или ты скажешь, что хотел бы потерять свой дар?
- Нет, - улыбаясь, ответил Варджак. – Ни в коем случае.
***
Уже уходя, Сильвия задала вопрос, который немного озадачил Варджака:
- Если получится ребенок, то кем он будет – человеком или мутантом?
Капрай не ответил, но когда остался один, пробормотал себе под нос:
- Не будет ребенка. Я позаботился об этом.
В мгновение ока Варджак перенесся в клинику отца. В ней в шаговой доступности от центрального входа была стальная дверь служебного помещения. Варджак спокойно пощелкал кодовым замком – ни охрана, ни персонал не обратили на него внимания. Им было велено пропускать младшего Капрая в любое время дня и ночи.
Там, за стальной дверью, за каменной лестницей, ведущей вниз, была лаборатория Капрая – крошечное помещение, где он собирал свои механизмы. И был огромный по сравнению с ней спортивный зал – с двумя футбольными воротами в каждом конце, двумя же баскетбольными кольцами и шведскими стенками. В нем Капрай устроил себе полигон, частями оттачивая свою силу.
Едва только Варджак вошел, из стены справа выехал деревянный манекен, обитый черной тканью. Мутант тут же сжег его почти дотла, даже не вынимая рук из карманов. Второй манекен поднялся за его спиной; Варджак со всего размаху ударил его ногой в шею. Оттуда вылетели щепки, прорвавшие ткань и разлетевшиеся в стороны. Варджак продолжил методично избивать уже упавшее чучело. Манекен стонал; его грудь скрипела и перекатывалась. Наконец мутант прекратил измываться над ним, играючи подхватил его голову и попробовал забросить ее в кольцо, лишь немного промахнувшись.
Дружба, любовь, время. Все это как-то незаметно проходило миом Варджака Капрая. Миссис Морстен, самый лучший, самый понимающий его друг, которого Капрай считал своей по сути настоящей матерью, умерла в начале нулевых. С ее смертью он потерял, если честно, единственного друга. Потом была засуха, а после пришел Уильямс. Варджак не мог точно сказать, как он относился к Джону. Это был какой-то раздражитель, с которым постоянно хотелось соревноваться, меряться силой. Капрай и сейчас, стоило лишь ему немного подустать во время тренировки или работы над какой-нибудь машиной, мысленно подначивал себя: «Соберись, мутант! Стисни зубы и иди дальше. Помнишь, как Уильямс побил тебя? Знай – если ты будешь лениться, ты никогда не побьешь его в ответ». До сих пор Капрай не решился предложить Джону новый союз, хоть и понимал, что в одиночку он едва ли добудет всю правду о Королеве башен и порождениях тьмы. Но и делиться открытиями ему не особо хотелось. Так что худшие опасения доктора Черча пока остались подозрениями. Дружба двух великих мутантов не наступила.
Теперь взять любовные авантюры Капрая. Те женщины, которые доступны взору, его вообще не привлекают. Связываться с ними все равно что бежать наперегонки с маленьким ребенком – априори знаешь, что выиграешь. Если в начале своих постоянных контактов с женским полом Варджак мало тяготился такими проблемами, теперь же, когда безумное желание удовлетвориться отступило перед лицом расчета, он всерьез этим озадачился. Если девушка моментально шла на контакт, Капрай отказывался иметь с ней дело. Таких девушек Варджак презрительно называл «падалью». Связываться с ними, по его мнению, стоило, только если промеж ног все взрывалось и прямо-таки рвалось наружу. А рядом с Сильвией Варджак сам чувствовал себя падалью, ничтожеством, до уровня которого снисходят. Добиваться ее силой он не собирался – она и без того была достаточно напугана, зная, на какие вещи способен мутант. Вот и получается, что те женщины, которые были не нужны, нагло лезли в жизнь и в душу; а до той, которая была нужна, не получалось ни дойти, ни докричаться.
Время. Последняя вещь, сулившая поражение Варджаку Капраю. Как ни странно, с ней получалось разобраться куда легче, нежели с двумя предыдущими. Мутант вернулся в коридор клиники, вытащил руки из карманов, завел их за спину и сжал правую руку в кулак. Вокруг него все разом как будто погрузилось в расплавленную смолу. Лампа под потолком моргнула, сначала на целую вечность потухнув, затем шаг за шагом разгораясь несмелым светом. Медленно перед Капраем проплывали частички пыли – казалось, он даже может разглядеть их форму. Парень на лестнице завис на одной ноге, занеся другую над нижней ступенью. Враче бесконечно долго расписывался в бланке. Охранник сидел с закрытыми глазами, будто спал – на самом деле он всего лишь моргнул. В конце коридора Варджак увидел довольно симпатичную медсестру, на которую в свое время положил глаз еще старший Капрай. Варджак знал, то он может не спеша дойти до нее, со всего маху хлопнуть по заднице и так же спокойно вернуться обратно. За это время она в лучшем случае сообразила бы, что ее хлопнули по заднице. А если бы Варджак вздумал поджечь один из кабинетов, то огонь успел бы охватить пол-этажа, до тех пор, пока не сработала бы противопожарная система. Дело было не в ее исправности, а в том, что огонь и система находились бы в разных временных измерениях.
Не разжимая кулака, Варджак изменил область применения силы. Теперь он оказался в сердце огромной центрифуги. Люди сплелись в одно сплошное марево непонятного цвета, колыхавшееся в разные стороны. Звуки исчезли совсем. Перед глазами все мелькало с такой скоростью, что Капрай закрыл их, иначе его врывало бы. Досчитав до тридцати, он счел, что пора заканчивать, и вернулся в исходный режим. Коридор заметно обезлюдел, медсестры в его конце уже не было, да и охранник теперь поменялся. Если старый просто сидел без дела, обалдевая от скуки, то этот дрых в открытую, даже не пытаясь замаскироваться. На младшего Капрая он поэтому обратил внимания не больше, чем девочка-эмо на воздушный шарик.
Можно было славно поиздеваться над ним по этому поводу, но Варджак сдержался. Для него было важно другое. На его часах было без десяти двенадцать утра, а часы в холле показывали пять вечера. Исходя из этого, Варджак пришел к выводу, что меньше чем за минуту он промотал пять часов реального времени.
Имя Варджака Капрая достойно было увековечивания в истории. Все-таки это был первый и в общем-то единственный мутант, колдун, волшебник – называйте, как хотите – который подчинил своей власти само время. Смею заметить, что даже Джон Уильямс не был способен на такое.
Вапрджак довольно ухмыльнулся и шагнул к выходу, но вдруг у него в голове чей-то голос отчаянно крикнул:
«Сильвия в беде!»
Внутри Сильвии Глоринхолл, в недрах ее живота дремала микроскопическая частица Варджака, которая вскоре должна была погаснуть. Но пока что она жила, и именно на ее зов откликнулся мутант, телепортировавшийся моментально, даже не задумываясь о месте назначения.
Действие, как в дрянном боевике, происходило на поросшем грязно-зеленой травой пустыре возле окраины города. Капрай оказался на широкой песчаной тропе, в трех-четырех шагах от него стоял двухэтажный приземистый дом. Его крыша рассыпалась практически в труху, вместо окон зияли провалы, а где при таком раскладе располагалась дверь, вообще не было понятно. Грустной иронией было то, что на кирпичной стене белой краской было написано «Частная собственность». Вот только кому и с какой целью мог понадобиться этот дом, Варджак так и не понял. В его видении было бы невероятным подвигом устроить в такой развалине хотя бы пристойный мотель. Земля возле дома почти целиком состояла из глины и густо поросла травой. Вдали одна поднималась почти до половины человеческого роста, рядом же со зданием была вычищена площадка длиной около 50 шагов и шириной около 30. На ней были поставлены три машины – два до крайности похожих, будто однояйцевых, «Мерседеса» и один «Фольксваген».
Сильвия была на заднем сиденье одного из «Мерседесов». Варджак ее не видел, но чувствовал опять же на уровне восприятия той своей части, которая оставалась внутри нее. Все равно стоило поторопиться. Рядом с этой машиной не было никого, зато у второго «Мерседеса» торчали трое людей, вытащивших из багажника пару канистр с бензином, предназначенных, похоже, как раз для машины, где была Сильвия. Еще один сидел за рулем «Мерседеса». Последний из неизвестных замер возле «Фольксвагена», опершись спиной на его дверцу. Он дремал.
На подходе к машинам Варджак присвистнул, будто бы нечаянно, но так, чтобы его услышали абсолютно все собравшиеся.
- Доброго вам здоровья, господа! – Капрай усиленно корчил из себя идиота. – Никак вы что-то запалить решили?
Парни, стоявшие у «Мерседеса», разогнулись; водитель вылез наружу, и все они уставились на Варджака, как дьявол на паству. А тот, что стоял возле «Фольксвагена», всего лишь открыл глаза и даже не повернул головы.
- Поджигать и мне нравится, - продолжал нести ахинею мутант. – Но только в том случае, если я не стою побоку. Ну как, возьмете меня в свою компанию?
Ближайший к Варджаку человек сделал шаг вперед, одновременно запустив руку за пазуху. Ждать, пока он вынет оружие, Варджак не стал. Люди весьма неосмотрительно оставили рядом с собой полные канистры бензина. В них мутант и ударил.
Сначала над канистрами поднялся столб дыма, а потом они рванули так, что капот «Мерседеса» зарылся в траву, а зад, наоборот, подлетел. Двое неизвестных погибли на месте, а тот, кто вынимал пистолет, рухнул лицом вниз, сраженный ударом колдуна. Ему тоже оставалось недолго жить. Водителя «Мерседеса» от смерти спасла дверца автомобиля. Он тоже упал, но быстро начал подниматься, хватаясь за пистолет, хотя лучшим выходом для него было бы пуститься наутек. Варджак тут же оказался рядом с ним, схватил за руку с пистолетом и изо всей силы вывернул ее, услышав мерзкий треск ломавшихся одна за другой костей. Он перенес всю свою силу, все свою необычайную даже для мутанта жестокость в правую руку и рубанул по шее человека.
Водитель стоял несколько секунд с открытыми глазами, не понимая, что происходит. А потом его голова скатилась назад, отделившись от шеи. Обезглавленное тело взмахнуло руками и грохнулось на автомобиль.
Варджак подумал, что все уже кончено, но тут сзади загрохотали выстрелы. Мутант бросился в строну, машинально изменив при этом время. Стрелял тот парень, что стоял у «Фольксвагена». Капрай передвигался с бешеной скоростью, но враг, как ни странно, реагировал, и пули били в паре сантиметров от ног Варджака. Надо было срочно разбираться с этим уникумом. Капрай применил ту же схему, что минутой ранее использовал против водителя. Он попытался ухватить стрелявшего за руку, но вместо этого сам оказался в тисках. Потом нога противника врезалась ему в живот, отчего у Варджака перехватило дыхание.
Впервые со времени боя с Джоном Капрай снова пропустил удар. Само собой, его это не обрадовало. Замедлив время, Варджак как следует отдышался. Ему в последнее время явно везло на встречи с мутантами. Вот опять Контора послала ему горячий привет, на этот раз в виде мутанта гораздо более сильного, чем невинно убиенный Арнольд Уэтби.
Оправившись от удивления, Капрай ударом ноги выбил пистолет у нападавшего. Тот в ответ зарядил Варджаку кулаком в подбородок. Еще один удар пришелся по ребрам, и Варджак завопил от боли. Вроде бы несильный толчок предательски откликнулся вспышкой в больной спине мутанта, которую полгода назад повредил Уильямс. С той поры спину периодически начинало нещадно ломить, и всякий раз, как сейчас, очень некстати.
- Владислав, великий перворожденный мутант! – издевательски воскликнул нападавший. – Может быть, ты вовсе не такой великий, как мы думаем?
- А как тебе такой поворот? – процедил Варджак.
Из обеих его рук вылетело пламя. Другой мутант отскочил и тоже вытянул руки, поставив блок. Варджак нажал со своей стороны, и тот тоже поднадавил. Огонь, запертый между двумя упорами, забился туда-сюда и сжался в один плотный шар. Оба мутанта по-прежнему старались метнуть этот шар в голову противника; даже само пламя не выдержало такого давления и с шумом взорвалось, распавшись на тысячи искр.
И Капрай, и другой мутант так вцепились в свои щиты, что исчезновение огня вывело их из равновесия. Они оба упали на землю. Капрай совсем близко увидел своего врага – волосы пепельного цвета, к тому же начавшие седеть, узковатые глаза на бледном лице. Работник Конторы немедленно вскочил, за ним поднялся и Варджак. Тут же он врубил ускорение на максимум и стал наносить удар за ударом, целя то в ноги врагу, то в его живот, то в область напротив сердца. Тот, надо сказать, реагировал достойно и удары Капрая отбивал, но во внешнем облике его уже появилось – ну не то, чтобы страх, но беспокойство. Очевидно было, что при такой быстроте атак надолго его сил не хватит.
Работник Конторы быстро это понял. Моментально исчезнуть он не мог – для этого понадобилось бы хоть на секунду перестать отбиваться, а значит, дать Варджаку до себя дотянуться. Выход был один – отвлечь внимание Капрая на другой объект. И в этом случае, к сожалению, тоже пришлось пожертвовать своим здоровьем. Мутант опустил руки, тут же получил мощный удар в плечо и попятился. Варджак от неожиданности притормозил; этой паузы работнику Конторы хватило, чтобы поднести руку к своим часам и нажать на кнопку скрывавшегося там детонатора.
Сзади Варджака раздался сухой треск. Капрай машинально обернулся. Внутри «Фольксвагена» начали бить синие молнии; над автомобилем поднялся призрачный дымок. Наконец «Фольксваген» обреченно крякнул, расплылся и замер с выражением полнейшей покорности обстоятельствам. А когда Варджак снова переключил внимание на другого мутанта, того уже не было. Трава и прямо перед Варджаком, и вдалеке была примята, будто по ней проползла огромная змея.
Единственным целым автомобилем из трех оставался «Мерседес», где была Сильвия. Колдун открыл дверцу; женщина лежала на заднем сиденье. Руки у нее были связаны, но больше для виду. Глаза Сильвии были закрыты, а на лбу выступила испарина. Пульс слабо прощупывался и был довольно редким.
Варджак ни черта не соображал в медицине; недолго думая, он образовал из воздуха флягу с коньяком, снял крышку и влил приличную порцию напитка в рот женщины. У Сильвии оставалось два варианта – либо очнуться, либо в одночасье скончаться от сердечного приступа. Победил первый исход: Сильвия закашлялась, выплюнув большую часть коньяка наружу, и открыла глаза.
- Привет, красавица, - усмехнулся Капрай.
- Ты? – от слабости женщина даже не смогла поднять голову. – Что ты здесь делаешь? Что вообще происходит?
- Давай подумаем. У нас тут четыре трупа и две сожженные машины. Еще я дрался с другим мутантом, и он был очень неплох. Настолько неплох, что у меня не получилось одолеть его, - Варджак убрал улыбку с лица. – Теперь объясни мне, почему всякий раз, как я тебя встречаю, мне обязательно приходится тебя спасать? И вот эти ребята – уже не полицейские, от которых мы удирали на машине. Эта структура на порядок, а то и на два выше. Кто эти люди? – повторил Капрай.
- Тебя это не касается.
- Меня теперь все касается! Это не игра, Сильвия, раз уж мутанты сражаются на их стороне. Тот, с кем я дрался, сбежал. Он расскажет остальным о том, что видел. Они мне этого не простят. Твои враги теперь и мои враги тоже. В общем, так – либо ты мне сама все расскажешь, либо не обессудь. Залезу в голову и вытащу все, что мне захочется.
- Будь ты проклят! – с чувством сказала Сильвия. – Помоги сесть. Все равно не отвяжешься.
Капрай бережно усадил женщину, и она заговорила:
- Его зовут Сэмюэл Макрин. Он подчинил своей воле почти всю нефтедобычу на Западе. Все бензоколонки в радиусе около ста километров принадлежат ему, и он идет дальше…
- Можешь не разжевывать, я знаю, кто он. Давай сразу к делу.
- Хорошо. Я невозможная дурра, Варджак. Связавшись с нарушением закона, потом уже не сможешь сказать «нет». Не стану вдаваться в подробности, но около года назад я оказалась в полной яме. Полиция вела меня, как рыбу на крючке. Я уже примирилась с мыслью, что снова попаду за решетку. Тогда меня и нашел Макрин. Его подручные элементы предложили мне сделку. Ты знаешь, что он сейчас метит в сенаторы; средства и слава позволяют ему это сделать. Но в жизни у него было несколько не самых чистых фактов, которые могут ему помешать. Эти факты хранились в виде бумаг, фотографий, видеозаписей в домах парочки известных людей здесь на Западе. Я знала, как можно туда проникнуть и уничтожить материалы, от которых хотел избавиться Макрин. Его люди прикрывали меня, а я делала всю работу. Взамен он пообещал мне «чистый лист». Знаешь, что это?
- Священная мечта каждого преступника, - сказал Капрай. – Новая жизнь без всяких постыдных пятен. Мечта столь же прекрасная, сколь и несбыточная. И ты поверила?
Сильвия развела руками:
- Это была моя единственная надежда, хоть и очень глупая. Я сделала все, о чем просил Макрин…
- И стала ему больше не нужна, - закончил Варджак. – Ненужных свидетелей принято уничтожать.
- Что теперь делать?
- А что делать? Уезжать надо отсюда как можно дальше. Пока в себя не придешь, побудем в городе тише воды ниже травы. Завтра, максимум послезавтра мы отсюда уезжаем. Куда, пока точно не знаю. С Макрином придется договариваться. Глупо идти на него напролом, если у него в арсенале имеются мутанты. Это более-менее понятно. А вот чего я совсем не понимаю, так это почему этот мутант до сих пор не вернулся со своими товарищами.
- Есть версии?
- Никаких, - Варджак помотал головой. – Я не работаю в Конторе и не понимаю их логики. Подожди меня.
- А куда я уйду? – улыбнулась Сильвия.
Капрай легким прогулочным шагом направился к «Фольксвагену». Машина напоминала перевернутого на спину паука; внутри нее все, начиная от стекол и заканчивая сиденьями, основательно потрескалось, но мутант разглядел на торпеде эмблему – белую зубчатую башню с прорезями окон.
- И снова башня, - пробормотал он. – Как многие другие, она ждет приказа Королевы.
- Что? – спросила подошедшая Сильвия.
- Ничего. Просто мысли вслух. Обними меня, да покрепче. Мы задержались здесь. Пора уходить.
- Отправляемся к тебе?
- Нет. Там они будут искать в первую очередь. У отца была одна нора, он туда баб водил. Воспользуемся ей.
С этими словами они оба исчезли.
Другое важное событие, произошедшее в то же самое воскресенье, 24 июля 2005 года
Мутанта, сражавшегося с Варджаком на пустыре, звали Гарри Хэмилл. Читатель может помнить его по тому периоду нашего рассказа, который относится еще к Джону Уильямсу и Орданису. Как мы помним, 3 ноября 1999 года на кладбище, где была погребена Виктория Тренеттон, в разные стороны разошлись трое мутантов, каждый со своим заданием. Гарри досталась самая банальная и не требовавшая особого напряжения работа. Сперва он задержал и препроводил в Контору Майка Доусона, а затем схожим образом обошелся и с Кристиной Уильямс. Итак, передав Доусона и Кристину в распоряжение соответствующих лиц, Хэмилл вернулся в свой департамент, где узнал, что его друг и коллега Тим Апшвиц был убит Уильямсом в поезде, идущем на Сегреду, в ночь с 3 на 4 ноября.
Несколькими часами позднее вернулся Роберт Черч, который за одну ночь после разговора с верхами Конторы постарел на несколько лет, стал носить очки и оказался разжалован из командиров. Вердикт верхов, донесенный Черчем до своего департамента, оказался вполне логичным – оставить Перворожденных в покое, и пусть все идет как идет. Сказать, что Гарри был взбешен, означало бы сильно преуменьшить действительность. Позицию Конторы он расценил как позицию страуса, прячащего голову в песок; действия же конкретно Черча Гарри обозначил для себя как трусость. И разозленный до крайности Хэмилл решился на, в общем-то, беспрецедентный шаг – не дожидаясь вступления в должность нового командира, он заявился прямо в головной офис Управления. О том, как он туда пробивался, можно рассказать отдельную историю. Важно другое – оказавшись перед светлыми очами высших сановников, он неожиданно получил то, за чем явился – разрешение на перевод в Сегреду. Утром 4 ноября Гарри уже мчался на Запад. Он был холост, жил на служебной квартире – в Орданисе его ничего не держало.
Логика верхов была вполне здравой. Лучше, рассудили они, пусть один оппозиционно настроенный мутант отправится сражаться с Перворожденными и сложит там свою дурную голову, чем этот же мутант поднимет недовольство здесь, в Орданисе. И сам Гарри начал это понимать. По мере того, как он приближался к Сегреде, а его гонор спадал, Хэмилл все яснее осознавал, что на Западе ему предстоит схватка с невероятно сильным мутантом, а возможно, и с двумя. Победить в такой схватке, используя одну лишь бесшабашную удаль, было невозможно. Силе Перворожденных могла противостоять только соответствующая сила.
Прибыв на место назначения, Гарри закрыл в долгом ящике свое желание расквитаться с Джоном и стал методично ездить по окрестностям, выполняя поручения Конторы. Одновременно он нещадно себя натаскивал, увеличивая свою силу. Отметку в 7 баллов он преодолел где-то в 2003, довел свой потенциал почти до восьмерки и этим ограничился. Хэмилл рассудил верно – не стоило брать на себя больше, чем он мог вынести. Его сила и без того впечатляла. Приняв во внимание несомненный прогресс и достаточный опыт Хэмилла, а также его непогрешимую репутацию, верхи Управления дали ему звание командира. То есть у Гарри под началом оказалось около 25 мутантов, подчинявшихся в первую очередь лично ему, а уже потом – Конторе в целом. Мотивы, побудившие его в свое время перебраться на Запад, уже никого не интересовали.
Со своими личными данными и с отрядом помощников за спиной Гарри Хэмилл мог уже с гораздо большей уверенностью готовиться к битве с детьми Королевы башен. То, что два брата поссорились и разошлись, было ему только на руку. Хэмилл наблюдал за ними довольно долго и отметил для себя, что Джон после приезда в Сегреду, казалось, совершенно позабыл о своих личных интересах и стал вести жизнь честного работяги, преданного своему делу. А за уничтожение «Вендетты» его вообще следовало наградить. Гораздо большую опасность для всей системы представлял его молодой соратник – Варджак Капрай.
Направляясь в свой департамент, Гарри посылал сигналы всему своему отряду, чтобы к его прибытию все были на месте. Прибыв в департамент, он сдал верхнюю одежду и прошел в зал для совещаний. Это был действительно небольшой зал, где на каждого сотрудника полагалось свое отдельное кресло. Когда Гарри работал еще под началом Роберта Черча, сидеть на совещаниях могли только двое – сам Черч и стенографистка в углу; все остальные должны были стоять навытяжку. Итак, Гарри вошел: ожидавшие его мутанты занимались чем попало – кто-то играл в бирюльки, насыпав их прямо в форменную кепку, кто-то играл ежедневную газету, кто-то просто дремал.
Хэмилл шепнул стенографистке:
- Вы свободны. Это заседание фиксировать не нужно.
Мутанты встали ему навстречу, и в зале грянул дружный возглас – традиционное приветствие внутри Конторы:
- Да здравствует Королева!
- Да перестаньте вы, - поморщившись, сказал Хэмилл. – У меня и без того уже мозги вскипели от этой чепухи.
Мутанты переглянулись. Один из них осторожно спросил:
- Командир, вы хорошо себя чувствуете?
- Благодарю, великолепно. Я просто не понимаю, почему все мы присягали на верность существу, скончавшемуся несколько тысяч лет назад. Смысла в такой присяге не вижу.
Слова Хэмилла, где он напрямую выразил неуважение к Королеве, в мире мутантов были настоящим богохульством. Любой из присутствовавших там понимал, что раз уж их командир произносит такую фразу, за которую он может распрощаться со своим званием, должно быть, произошло нечто необычайное. Ни один мутант не стал расспрашивать Хэмилла; ждали, пока он сам заговорит. А Гарри выдержало гроссмейстерскую паузу, с наслаждение потянулся, не торопясь прошел к своему креслу, откинулся в нем и только после этого сказал, как будто вспомнил неожиданно:
- Полчаса назад я дрался с Владиславом.
Поверить в то, что это правда, было серьезным испытанием для любого мутанта. Но среди собравшихся не было такого, кто усомнился бы в правдивости слов Хэмилла, по той простой причине, что ни один мутант не рискнул бы так пошутить.
- И вы остались в живых?
- Как видите, - Гарри развел руками. – И должен сказать, что, когда я с ним дрался, я не заметил в нем ничего сверхъестественного. Владислав всего лишь мутант, как и Геллерт с Еленой. Их ценят неоправданно высоко, хотя они ничем этого не заслужили. Это наше воображение сделало из них небожителей, которыми они на поверку и близко не являются.
Среди мутантов был один совсем молодой паренек, который не знал иного воспитания, кроме воспитания Конторы, и свято верил ее словам. Сейчас он гневно крикнул Хэмиллу:
- Как можете вы так говорить? Это дети великой Королевы, ее завещание, ее прощальный дар!
- Ничего себе подарок! – рассмеялся Гарри. – Хорош подарочек, который пускает под откос поезда, устраивает взрывы на улицах и покрывает преступников. И позвольте заметить, что хотя мать у них – Королева башен, но их отец – Рангувар, наш злейший враг и повелитель теней. Поэтому они настолько же наследники Королевы, насколько темные отродья.
То, что он сказал, было абсолютной правдой, и любой мало-мальски осведомленный мутант втайне задумывался об этом. Но сверху им спускались указания, запрещавшие так думать. Поэтому отряд Хэмилла хоть и согласился в большинстве своем с командиром, но продолжал смотреть на него с подозрением. Кто знает, вдруг это была всего лишь хитрая проверка на лояльность?
Гарри продолжил:
- Вы знаете, зачем было образовано наше Управление. Долгие годы, да что там, уже сотни лет, оно посылает лучших своих бойцов сражаться против порождений тьмы. Как яд проникает в тело, капля за каплей они наступают на наш мир и мир людей, неся с собой лишь бесконечные бедствия и страдания. Их вожаку, Рангувару, ненавистен порядок в любом его воплощении. Он обожает страх, разрушения и горы обезображенных тел. Для него это и есть подлинная жизнь. Того же он ждет от своих приспешников. Надо признать, скрепя сердце, что в этой войне чаша весов медленно, но верно кренится в сторону нашего врага. Дело в том, что мы просто не можем размножаться со скоростью теней. Их становится больше нас. Вы знаете, что по одиночке порождения тьмы – жалкие создания, их можно раздавить на раз-два. Но объединенные в группу, они несут большую опасность. Когда их число достигнет такого уровня, что они смогут сражаться с нами на равных, война перейдет в активную фазу: наш фронт будет прорван, а весь народ мутантов окажется уничтожен, за исключением совсем уж никчемных наших собратьев, которые неспособны сопротивляться. Рангувару нужны слуги, а не воины. Кстати, если вы действительно чтите память Королевы, не забывайте, что именно Рангувар отнял у нее царство и затем поглотил ее. Но если так посудить, то мы и тени не сильно отличаемся друг от друга. По крайней мере, нам известно три существа, которые с самого рождения застыли на границе между светом и тьмой.
Все это напоминало лекцию в каком-нибудь колледже. Мутанты, правда, не записывали ничего из того, что говорил Гарри. Они понимали, что он переворачивает устав Конторы и всю ее историю с ног на голову, но не понимали, к чему именно он клонит.
- Да-да, - сказал Хэмилл, - я говорю о детях Королевы башен или Перворожденных, как их еще называют. Трое детей – Владислав, Геллерт и их сестра Елена. Каждый из них представляет собой потенциальную угрозу нашему существованию и существованию человечества. Геллерт, когда перебирался на Запад, устроил взрыв в поезде, в котором он ехал. При этом погибло 12 наших ребят. Никто из людей, кажется, не пострадал. Правда, после этой аварии Геллерт угомонился. У него были преступления, совершенные еще в Орданисе, но за последние лет пять, с тех пор, как он живет в Сегреде, ничего плохого о нем сказать нельзя. То же самое относится и к Елене. На счастье, ей от рождения дали меньше сил, чем ее братьям, поэтому она остается истинно королевской дочерью и не провоцирует нас. Хуже других оказался Владислав. Тьма запустила в него корни, они прижились и проросли. Он построил лазер, способный испепелить все живое. Он убил Арнольда Уэтби, мутанта из второго департамента. Сегодня он убил четырех людей из свиты известного местного предпринимателя Макрина. Не думаю, что Королева была бы рада, что ее сын самозабвенно потрошит мир, который она оставила. По своей лояльности Владислав приближается к тому, чтобы называться тенью в полном смысле этого слова, - Гарри сделал паузу и с нажимом сказал. – Он, несомненно, нарушает существующий порядок.
Он не случайно подчеркнул именно эти слова. В человеческом обществе они не означали бы ничего особенного, для мутантов же это было тяжелейшее обвинение, означавшее примерно то же, что и сталинское «враг народа», и гитлеровское «расово-неполноценный». Мутант, о котором было сказано, что он «нарушает порядок», автоматически лишался надежды на снисхождение. Наказание могло быть сколь угодно суровым – смертная казнь при этом считалась лучшим исходом. Гораздо хуже была так называемая «блокировка», когда после специальной процедуры способности мутанта отнимались. Такой «опустошенный» мутант становился чужаком среди недавних друзей, среди людей он тоже чувствовал себя неполноценным, потому что не мог приспособиться к новым правилам. Дело заканчивалось тем, что изгнанный мутант либо спивался, либо сходил с ума, либо кончал с собой. Но все-таки общество мутантов было достаточно монолитным, и опять же сверху постоянно говорили, что жизнь каждого мутанта – необычайная ценность. Поэтому надо было быть большим смельчаком, чтобы сказать, что кто-то «нарушает порядок». Гарри же сказал, что этот порядок нарушает никто иной, как сын Королевы башен, носитель королевского гена, и следовательно, в данном случае именно он должен был понести наказание.
Варджак-Владислав был настолько могущественным мутантом, что отобрать его силу представлялось совершенно немыслимым. Оставался единственный выход – его смерть. Хэмилл понимал, что занес ногу над пропастью, и сейчас любой из его подчиненных имеет полное законное право арестовать его. Тем не менее, он сказал еще не все.
Гарри завершил свою мысль:
- Я уверен, что если мы хотим достичь победы в борьбе с порождениями тьмы, мы должны убить Владислава.
Вот тут и должно было начаться. Мутанты стали оживленно, в полный голос переговариваться друг с другом. Из организованного отряда они превратились просто в ревущую толпу. Раздался скрежет отодвигаемых кресел, говорившие стояли уже в полный рост. С минуты на минуту они должны были начать драку.
- Хватит!
Не слишком громкий голос, тем не менее, пресек грозивший начаться беспорядок. Говорил уже достаточно закаленный в боях мутант – единственный из присутствовавших, которому довелось столкнуться с группой порождений тьмы и остаться в живых.
- Гарри, ступай отдохни, - сказал этот мутант. – Ты явно не в себе.
- Я прекрасно понимаю, о чем говорю, - огрызнулся Хэмилл. – Не делай из меня идиота.
- Это измена! –крикнули откуда-то сбоку.
- Измена? – Хэмилл и сам уже не мог оставаться спокойным. – А то, чем мы сейчас занимаемся, не измена? Нам велено занять позицию страуса и смотреть, как Перворожденные методично расшатывают наш мир. А кто они такие, эти Перворожденные? Прежде всего, это мутанты. А раз это мутанты, на них действуют все законы, как те, что установила еще Королева, так и те, что установила наша власть. Кто дал им право диктовать нам свою волю? У нас больше нет короля, наша монархия пала во время Великой войны с Рангуваром, нашу законную властительницу свергли. Кому теперь прикажете присягать? У нас три претендента, и все они потомки Рангувара, наполовину тени. Такого короля вы себе хотите?
Все промолчали. Хэмилл, как любой командир, великолепно знал историю. Спорить с ним не приходилось.
- А раз они наполовину тени, - продолжил Гарри, - то и относиться к ним нужно как к довольно сильной угрозе. По-моему, очевидно, что знай Владислав, кто его отец, он тут же бы к нему присоединился. Он уже скорее тень, нежели порядочный мутант. Пока что мы не можем проникнуть на территорию порождений тьмы. Королева, если верить легенде, могла, но она унесла эту тайну с собой в могилу. И пока мы вынуждены обороняться, преступлением с нашей стороны будет оставлять за спиной угрозу в лице Владислава. Какой смысл лезть в чужой дом, если в твоем собственном нет порядка? Согласны, что я говорю правду?
Видя, что прочие мутанты молчат, Хэмилл выкинул такой номер – протянул к ним руки со словами:
- Считаете меня изменником? Хорошо, арестуйте меня, заберите мое звание и заблокируйте меня. Но не заставляйте меня идти на сговор с тенями.
Случаев, подобных этому, внутри Конторы раньше вроде бы не возникало. Не слишком понятно было, как на такое в принципе реагировать. Тот молодой мутант, который ранее обвинил Гарри в неуважении к детям Королевы, поднялся и ответил:
- По-моему, то, что вы предлагаете – измена. Я не берусь вас судить. Лично к вам я отношусь с большим уважением. Не я стану тем парнем, который наденет на вас наручники, если такой вообще найдется. Но не заставляйте меня идти с вами на бой с Владиславом. По-моему, это самоубийство. Я дорожу своим местом и тем, что я мутант. Я хочу жить спокойно, и чтобы никто у меня этого не отнимал. Надеюсь, вы меня поймете. Разрешите идти?
- Да, я вас понимаю, - сказал Гарри. – И тоже вас не осуждаю. Дверь у вас за спиной. Желаю вам доброй удачи.
Когда молодой мутант вышел, взгляды остальных повернулись к ветерану. Хэмилл предложил своим бойцам вещь, которую никогда не одобрило бы руководство Конторы. Решающее слово было как раз за ветераном, старейшим бойцом внутри отряда. И он выдал:
- А ведь ты прав! Он прав! – повторил он, обращаясь к остальным. – Закон для всех один, и убийцу надо наказывать вне зависимости от того, была ли у его матери на голове корона или нет. Какая нам разница, что скажут доктора в дорогих креслах, которые сидят над нами? Я лично ни разу их не видел, но знаю, что если кто из нас сдохнет, они просто пришлют ему замену. Мы для них игрушечные солдатики. А ты парень вроде бы нормальный, и командир хороший. Если ты действительно дрался с Владиславом и говоришь, что возможно его победить, значит, так оно и есть. Я за тобой.
- Спасибо! – с чувством сказал Хэмилл. И выпустил парфянскую стрелу. – Я знаю, что вам страшно пойти на такое. А мне не страшно, потому что я увидел воочию, что во Владиславе нет ничего особенного. Он силен, это правда, и скорее всего, часть из нас обязательно там поляжет. Но остальные нанесут теням удар в сердце. Так что же, ребята – продолжим глотать все, что нам кидают сверху или покажем, что мы тоже сила, что мы достойны уважения?
Его слова вкупе с мнением ветерана окончательно выбили мутантов из колеи. В зале повисли одиночные выкрики:
- Вот так и надо!
- Верно, нам не нужен король!
- Вобьем его пламя ему же в глотку!
- А лучше отрежем ему голову и пошлем Рангувару, пусть порадуется!
И завершилось все это одним дружным воплем, сотрясшим помещение:
- Смерть Владиславу! Нарушителю смерть!
Вторник, 26 июля 2005 года
Из зеркала на Сильвию взглянуло немного осунувшееся за последнее время лицо, раскрасневшееся от энергичного вытирания полотенцем. Отросшие длиннее обычного волосы очень ей шли; можно было даже подумать о том, чтобы так и оставить.
Она видела свое лицо в последний раз перед долгим перерывом. Варджак неизвестно где раздобыл фальшивые документы и настоящие американские доллары. По его задумке они отправлялись на границу с Мексикой. Там она должна была находиться еще неизвестно сколько – Варджак бы тем временем пытался договориться с Макрином. Но Сильвия была совсем не дурой и отлично понимала, что скорее всего, это будет поездка в один конец. Она примирилась с таким финалом и просила Капрая только о том, чтобы он не ходил ни с кем договариваться. Эта просьба была для мутанта пустым звуком – он и не собирался отступать от своего замысла.
Дело тут, конечно, было не в том, что Варджак был такой уж твердолобый и не хотел никого слушать. Просто в его голове слова «Макрин» и «Контора» означали по сути одно и то же. Из своей встречи с Гарри Хэмиллом Капрай сделал неверный вывод о том, что мутанты покровительствуют сенатору Макрину. Это было, конечно, не так. Но в голове у Варджака желание войти в Департамент мутантов, столь усердно от него скрывавшийся, укоренилось уже настолько, что затыкало все другие мысли.
- Готова? – уже в который раз за последние три дня спросил мутант.
Сильвия кивнула. Ее согласие здесь и не требовалось. Она рассчитывала, что Варджак хотя бы поцелует ее напоследок. Он действительно поцеловал – в лоб, как покойницу.
Капрай обеими руками взял женщину за мочки ушей и слегка потянул их вниз, одновременно прижав ладони к ее щекам. Все ее лицо будто стало обвевать ветром, а кожа зашелестела наподобие листов бумаги. Когда Варджак опустил руки и сделал шаг назад, перед ним стояла полноватая бабенка ниже его ростом с темными волосами и крошечным носом. Ни одна живая душа не опознала бы в ней весьма привлекательную внешне Сильвию Глоринхолл.
- Боже мой, и это я? Неужели ты не мог наколдовать мне лицо получше?
- Не глупи, красавица. От такой внешности не ждут ничего плохого. Тебя пропустят и тут же забудут об этом. Взгляд охраны зацепится за что-то более яркое. Месяц потерпишь, а дольше, я думаю, вопрос с Макрином не займет.
- Разве ты со мной не поедешь?
- Нет, конечно, - Варджак щедро смочил лицо одеколоном. – Я довезу тебя до контрольного пункта, а сам вернусь. Не переживай так. Ты вернешься, как только Макрин перестанет охотиться за тобой, а с тобой вместе вернется и твоя красота. Верь мне.
- Ну вот ты меня и разлюбил, - грустно сказала Сильвия.
- Чего?
- Признай, что и на меня, и на Макрина тебе наплевать. Тебе важна только твоя Контора, это единственная женщина, которую ты любишь. Ты мутант, и тебя к своим тянет. Поэтому мне и даль, что все так получилось. Нам вообще не надо было сходиться.
- Господи, началось! – застонал Капрай. – Сколько можно повторять одно и то же? Не я толкнул тебя на сделку с Макрином, не я натравил на тебя полицию и мутантов. И не надо теперь винить меня в том, что я даю тебе реальный шанс спастись. Лучше пожить месяц-другой с неприглядной рожей, чем лежать в гробу в жемчугах и при макияже. Что непонятного?
- Нет, все понятно, - сказала Сильвия. – Все объяснимо. Вопросов нет.
Уже садясь в машину, она спросила:
- Скажи, Варджак, а ты действительно любил меня? Или я у тебя была так, для галочки?
Капрай всегда думал, что знает, как ответить. Но сейчас он смолчал. А усаживаясь за руль, шепнул себе под нос:
- Да будь я проклят, если я сам это знаю.
***
Она еще очень долго дулась, отворачивалась от Варджака и смотрела в окно. Впрочем, мутанта это мало заботило. Ведомая им «Тойота» вскарабкалась на один из виадуков кольцевой автодороги, тянувшейся вдоль окраин Сегреды. Под ним, как полоски у зебры, ползли по земле рельсовые ветки. По одной из них тащился, извергая клубы дыма сверху и клубы пыли снизу, поезд грязно-зеленого цвета. Поодаль из слежавшегося желтого песка, в который и были вмонтированы рельсы, без предисловий поднимался точно такой же желтый небольшой вокзал. Этот район с развязками железных дорог и двух- или трехэтажными домами, отделенными от них бетонной площадкой, назывался Канаш. Это были главные транспортные ворота в Сегреду; если бы Джон Уильямс не выпрыгнул из поезда в ту ноябрьскую ночь, он обязательно проехал бы через Канаш. Летом район, несмотря на обилие железа, выглядел вполне пристойно. Воздух там был очень сухим и почти не пропускал запахи. Следовательно, жить в Канаше было можно; говорили, что после двух-трех недель такой жизни совершенно перестаешь обращать внимание на грохот поездов. Варджак же для себя решил, что он лучше будет жить в подвале, чем переедет в Канаш. Его раздражало, что при ходьбе приходится постоянно перепрыгивать с рельсов на песок и обратно; ну а рев транспорта был для него вообще непереносим. Варджак, хоть и обожал машины, но считал, что они тем полезнее, чем тише звучат. Самую первую версию «Вендетты» он со злости чуть не разломал напополам, потому что оружие при включении начинало верещать, как раненая свинья. Только на то, чтобы задавить его шум, Капраю понадобилось еще несколько месяцев упорной работы.
Если же говорить о районе Канаш, то Капрай упорно продолжал относиться к нему как к рудименту. Видя новые, аккуратные и чистенькие, хоть и совершенно одинаковые домики, строящиеся рядом с вокзалом, Варджак презрительно усмехался и говорил себе: «Боже мой! Как можно здесь жить? Грохот и днем, и ночью, дым коромыслом и мерзкая пыль. Здесь, наверное, селится одна нищета».
Миновав район вокзала, Варджак повернул на разделенную пополам бетонным поребриком дорогу, за которой пригороды уже грозили перейти в незаселенную местность. С обеих сторон она была стеснена высокими сетчатыми ограждениями, за ними колыхалась зелень. Эта дорога понравилась мутанту намного больше, пожалуй, он хотел бы, чтобы она не кончалась до самой границы.
Вдруг перед ними стали видны несколько полицейских машин, сжавшихся в кучу. Сильвия дернулась и хотела выскочить наружу, но Капрай силой усадил ее обратно.
- Не валяй дурака! – рявкнул он. – Тебя в таком виде мама родная не узнает, а моего лица они не помнят. Будешь так дергаться, стопроцентно привлечешь чье-то внимание. Сиди спокойно, улыбайся, свети мордой.
Женщина кивнула и вжалась в кресло поглубже. Капрай оказался прав – искали вовсе не ее. Дело было в том, что на перекрестке очень неудачно развернулся длинный тягач, перегородив им путь. Машин вокруг него набралась целая армия – фургоны, легковушки, полицейские. Вся эта орда истошно сигналила и пыталась повернуть.
- Ну не тупость ли? – сказал Варджак. – Здесь мы можем застрять надолго. Подожди-ка, - он проехал мимо пробки обратно в сторону города. – Ну да, вот она, обходная дорога. Мы немного выбьемся из графика, но если будем стоять здесь, времени уйдет куда больше.
Дорога, которую он выбрал, поднималась на небольшой пригорок, извиваясь вокруг его склонов. Это был уже конец Сегреды; из земли поднимались сосны и ели, погружавшие дорогу в бездну теней. Мелькавшие поначалу по сторонам сельские дома отступили, и осталась одна чистая земля, где прикосновение города было еще не так заметно.
- Сейчас выедем на проселок, там будет сильно трясти, - Капрай перевел машину в режим полета. – Когда доберемся до нормальной дороги, верну обратно.
Он замолчал, постукивая средним пальцем по зубам – обычный его вид, когда младшему Капраю приходилось задуматься над какой-то задачей.
- Что случилось?
Варджак повернул голову и спокойно сказал:
- Выходи.
- Что?
- Они переиграли меня. Ловушка на уровне первого класса, но я попался. Это же элементарно – устроить аварию на большой дороге, чтобы я свернул сюда.
- Мутанты?
- Да, - процедил Варджак. – Штук двадцать, не меньше. И они злые, как черти. Если попадешься им на глаза, тебя уничтожат просто так, по касательной. Возьми, - он вытащил из-под сиденья небольшой чемодан. – Здесь деньги, документы, все, что нужно. Пробирайся в одиночку. Если отобьюсь, догоню тебя. А здесь уже не твоя битва.
Сильвия все еще колебалась – а вдруг Варджак просто хочет от нее избавиться?
- Да иди же! – крикнул Капрай, послав ей в голову аналогичный приказ.
Вот тогда она послушалась и, соскочив на землю, побежала к краю дороги.
Варджак тоже вышел, намеренно неторопливо дошагал до багажника и вынул из него «Вендетту». Тулов оружия от долгого простоя весь был усыпан какой-то серебристой пылью. Но механизм был исправен, в этом Варджак не сомневался. Он почти с нежностью взглянул на уродливый ствол винтовки.
- Вот и настал час, - прошептал он. – Первая битва, в которой мы победим.
А уже совсем рядом оглушительно ревели в своих оковах двигатели, и восставшие мутанты неслись разделаться с тенью, одержимые справедливой ненавистью к Капраю и своему руководству. Одни закрылись в автомобилях и вели их на бой, другие передвигались по земле, извиваясь вдоль деревьев. Руки в форменных перчатках сжимали обод руля или на бегу выхватывали из кожухов автоматы. Под ногами отчаянно шелестела трава и раскидываемые ветки, под колесами разлетался гравий, и все мутанты были объяты единственной мыслью, которая гнала их вперед:
«Смерть Владиславу! Нарушителю – смерть!»
Варджак сел обратно за руль и развернул машину лицом к Сегреде, откуда наступление мутантов казалось ему наиболее вероятным. Действительно, именно с той стороны вылетел очередной серый «Фольксваген» - похоже, другие машины Управление по вопросам мутантов из принципа не закупало. Варджак немедленно поднял свою машину метра на три над землей. Автомобиль Конторы оказался в урагане перекрещивающихся между собой струй огня. Капрай чуть не рехнулся, пытаясь его зацепить. Но «Фольксвагеном», похоже, управлял настоящий ас. Отвлекшись на хитрожопую машину, Варджак пропустил момент, когда на крышу «Тойоты» запрыгнул невесть откуда мутант из Управления. Он вскинул голову, услышав сверху истошный скрежет. Другой мутант с легкостью разорвал крышу автомобиля надвое, будто это была какая-нибудь циновка. Варджак успел увернуться: пуля, которая должна была пробить ему голову, угодила в спидометр. Капрай одной рукой подхватил «Вендетту», быстро прицелился в нападавшего и нажал на спуск.
Мутант упал внутрь автомобиля. На секунду между сиденьями мелькнуло его искаженное гневом лицо, которое тут же стало оплавляться и сыпаться. И он так крикнул при этом – Варджак даже не думал, что живое существо в состоянии издавать такие звуки. От руки мутанта, которой он ухватился за подголовник, остались только покрывшиеся пятнами кости. Вскоре рассыпались и они; опустевший рукав оказался на коробке передач, и от него стала расползаться какая-то непонятная серая паутина. Варджак отодвинулся подальше, чтобы не замараться в ней – интуиция шептала ему, что с этой дрянью лучше не контактировать. И тут он увидел на земле напротив машины еще одного бойца Конторы. Тот стоял, широко расставив ноги и взвалив на плечо базуку, от ствола которой поднимался прозрачный дымок. Капрай непроизвольно включил замедление времени, и это его спасло. Он понял, что нужно срочно выметаться из машины, схватил в охапку оружие и выпрыгнул, оттолкнувшись изо всех сил. За его спиной «Тойота» разлетелась на куски.
- Я делал эту машину пять месяцев! – завопил Варджак. – Вы стадо уродов, вам понятно?
Он направил в сторону мутантов целый огненный вал. Впрочем, это была скорее психическая атака, нежели та, что приносит реальный ущерб. Всякий, кому приходилось разжигать костер, знает, каких трудов стоит поджечь сырые ветки и траву. Пламя лишь слегка облизало землю, большим деревьям оно ничуть не повредило. Мутанты спрятались за ними, а когда огонь улегся, они высунулись из укрытия и стали стрелять в ответ.
Капрай не сдавался – потерпев неудачу с огнем, он призвал на помощь «Вендетту». Испепеляющий луч прошелся вдоль подножий деревьев; истошный крик с той стороны подтвердил, что кого-то этим лучом зацепило, а значит, Управление потеряло еще как минимум одного солдата. Порадоваться успехам своего оружия Варджак толком не успел – на него со скрипом стала падать огромная ель, скошенная «Вендеттой». Выматерившись, он скакнул в сторону – не слишком удачно, особо разлапистая ветвь его все-таки накрыла. Капрай упал на четвереньки, винтовка выскользнула из его руки.
В стороне от дороги, внутри древесного массива Гарри Хэмилл наклонился над своим раненым товарищем. Из глаз раненого мутанта стекало по щекам нечто темное, размывавшее его тело до костей. Не только над его головой, но и над всем телом и внутри него будто копошились тысячи плотоядных мошек. Сил кричать у мутанта не было; он уже испустил дух, а то, что теперь видел Гари, было лишь затянувшейся агонией.
- Проклятье, - выронил Хэмилл. – Что за дрянь может сотворить такое?
- Что это? – спросил подползший к нему ветеран.
- Оружие теней.
- Не видел у них такого.
- Видно, недавно изобрели. Слушай, - Гарри качнул головой в сторону дороги. – Он и понятия не имеет о регенерации. Ты знаешь, что делать. Я отвлеку его, а ты смотри не промахнись.
Сказав это, он вскочил и побежал вдоль дороги, намеренно вытянувшись в полный рост и размахивая руками.
- Владислав! – крикнул Гарри, для верности еще пару раз выстрелив в воздух. Варджак на это среагировал, и вслед убегавшему Хэмиллу полетел серый луч «Вендетты», по счастливой случайности отскочивший от дула пистолета. Тело Хэмилла он не задел, но Гарри от сильного толчка все-таки повалился наземь. Он поймал себя на мысли, что чуть не застонал от облегчения.
Чтобы выстрелить, Капрай на секунду выбрался из-под защиты ели, но ветерану хватило и этого. Варджак почувствовал горячий толчок в живот. Прямо у него под ребрами открылась кровавая дыра, во рту стало солоно, а зрение вмиг притупилось.
- Сука, - протяжно выдохнул Капрай. – И почему здесь нет Джона? Он бы меня мигом на ноги поставил, а так, - он прижался к стволу дерева.
Существо, которое можно ранить, можно и убить. Мутанты Управления рассудили именно таким образом и один за другим выбрались на дорогу. Капрай снова вскинул винтовку, но еще одна пуля попала ему в руку и, кажется, разбила часть костей. Здесь пригодилось бы замедление времени, но чертовы раны здорово отвлекали на себя внимание, мешая сосредоточиться.
- Итак, - сказал Гарри, - вот перед вами наш король, Владислав, сын Рангувара. И что же, вы испытываете страх перед ним?
У Варджака оставалась последняя карта, чтобы отпугнуть нападавших. Он сжал свою силу в комок и как только мутанты подошли на расстояние удара, разомкнул его. Небольшой в диаметре, но удивительный по мощности взрыв врезался в ряды Управления. Двое, может быть, трое мутантов упали. Варджак же понял, что он совершенно обессилен этим действием. О том, чтобы встать, а тем более продолжать оборону, он даже и не думал.
Бешенство Хэмилла не поддавалось описанию. Но был здесь и один плюс – теперь уж точно ни один мутант не думал пощадить поверженного врага. Гарри усмехнулся. Этот момент он представлял себе давно, с той лишь разницей, что на месте Капрая мог быть и Джон Уильямс.
Хэмилл поднял руку с пистолетом и разрядил всю обойму в грудь Варджака.
Младший Капрай, пошевелив беззвучно губами, упал на спину, головой стукнулся о присыпанные землей и щебнем ветки ели.
***
На Варджака со скрипом начала падать огромная ель, скошенная «Вендеттой». Он скакнул в сторону – не слишком удачно, особо разлапистая ветвь его все-таки накрыла. Капрай упал на четвереньки, винтовка выскользнула из его руки.
Так, минуточку. Это же вроде уже было.
Варджак с нарастающим чувством паники смотрел, как рысью убегает вдаль тот мутант, с которым он дрался на пустыре. Другой высунулся из-за дерева, тщательно прицелился и выстрелил. Капрая, присевшего около ели, отшвырнуло обратно в груду ветвей.
Три пули попали ему в грудь с обеих сторон, еще одна пробила плечо и одна раздробила ключицу. Один раз Хэмилл промахнулся. Но и без этого одного раза раны Варджака оказались смертельными. Он видел себя самого, лежавшего в нескольких шагах. Он понимал, что тот, другой Варджак умер.
Смешно сказать – совершив столько преступлений, младший Капрай панически боялся вида крови. Ни сами мертвые тела, ни обгоревшая плоть, ни тот кошмар, что оставляла после себя «Вендетта», его совершенно не ужасали. Но обыкновенный порез на руке мог вогнать его в ступор на полдня. Он ненавидел эту свою слабость и в детстве безуспешно пытался с ней бороться, расцарапывая себе руки битым стеклом. В конце концов, после того, как отец в очередной раз отволок его к психиатру, Варджак прекратил такие опыты. Он не мог уяснить для себя, в чем причина такого страха, и решил, что так происходит, наверное, потому что он не способен на регенерацию. По-видимому, из-за этого он воспринимал любую, даже незначительную рану как угрозу жизни.
Это был еще один повод позавидовать Джону. Когда два мутанта еще существовали бок о бок, Варджак предложил заключить пари – сможет ли Уильямс на полный желудок посмотреть от начала до конца фильм ужасов и не почувствовать при этом себя плохо. Предложил – и с открытым ртом наблюдал за тем, как Джон смотрел фильм про девушку-каннибала, тупо жравшую всех, кто только ей встречался, ел при этом картошку с большим аппетитом, а в особо изощренных моментах хохотал как ребенок и хлопал в ладоши.
- Не знаю, почему я так реагирую, - сказал по этому поводу Джон. – Детство у меня развеселое было. Что ни день, то маме с папой сюрприз. То я со стула грохнусь, головой о стол и лоб себе разобью; то я ногу гвоздем проткну, то с дерева свалюсь, все локти и колени в ссадинах. Ну а с соседскими мальчишками мы уж раз в неделю точно носы друг другу разбивали. В общем, как ты понимаешь, родители со мной не скучали. И знаешь, привык. Совсем вида крови не боюсь, даже наоборот, он меня завораживает. Понимаю, что похоже на извращение, но так уж я устроен. И в работе мне это очень помогает.
Сложно сказать, о чем здесь шла речь. Пожалуй, о наивысшей степени невозмутимости и самообладания. Варджак таким полезным качеством похвастаться не мог. Видеть свое безжизненное тело было для него слишком тяжелым испытанием. Капрай углубился в лес, оставив других мутантов праздновать победу.
Мир порядком потускнел – трава, деревья и само небо над головой стали одинакового серого цвета. Воздух наполнился поднявшейся пылью, стало тяжело дышать. Было очень холодно, пальцы ног буквально закоченели. Варджак пожалел, что не взял с собой куртку, хотя он понимал, что в этом месте она навряд ли ему помогла бы. Он с нескрываемым отвращением взглянул на свои руки, отчего-то запачканные землей донельзя, так что ногти на них выглядели теперь как целая россыпь белоснежных пятен.
Сбоку застрекотала сойка; Капрай повернул голову в ту сторону и увидел нечто удивительное даже для него. Между деревьями поднимался угольно-черный столб высотой чуть больше Варджака. Колдун попробовал зажечь хотя бы микроскопическую искру пламени, но она потухла, едва сорвавшись с его руки.
- Нет такого огня, который превзошел бы тьму!
Столб как будто распахнулся – теперь он напоминал огромного спрута, охватившего щупальцами ближайшие деревья. Его туловище грузно опустилось на землю и стало расползаться по ней. И прямо из туловища выпрыгнул сгусток темноты, который принял форму человеческого тела. Капрай невольно согнул спину в поклоне, осознав, что перед ним, скорее всего, стоит тот самый, неведомый Повелитель теней.
Этот самый неведомый протянул Варджаку руку или что там у него было вместо нее. Варджак ответил на пожатие, хотя он понимал, что навряд ли его ждет какая-нибудь милость. Так и вышло. Руки тени обернулись вокруг запястий Капрая, рванули их на себя, и Варджак с воплем перелетел через голову призрака и угодил прямо в скопление тьмы.
«Мистер Капрай отправляется в ад», - подумал он.
Однако едва только Варджак соприкоснулся со спрутом, тот прекратил существовать. Отдельные ошметки теней остались на стволах деревьев; потом все они как по команде рванулись к мутанту, насквозь пронзили его тело и забились прямо напротив сердца. Варджак уже во второй раз за день навзничь упал на землю.
Он не мог утверждать наверняка, но ему показалось, что Повелитель теней улыбался.
- Это оружие теней. Изучите его хорошенько, и только потом доставьте в Департамент. Если доктора не сочтут нужным афишировать его существование, это будет очевидным доказательством их измены.
- Ясно.
- Владислава сюда. Тащите его к машине. Хотел бы я видеть рожу старика Черча.
Варджака схватили за руки и за ноги и понесли.
- А он точно умер?
- Точно. Неужели даже его труп вас пугает?
Капрай приоткрыл глаза. Два мутант из Управления подтащили его к стволу ели. Они выглядели ужасно нелепо, так же как любой человек, на которого смотришь снизу вверх – огромное туловище, из которого едва-едва выглядывала микроскопическая круглая головка.
- А давай посмотрим, как он перелетит через ствол?
- Давай!
Варджака стали раскачивать влево-вправо, одновременно приговаривая: «Раз. Два…»э
- Три! – рявкнули они в один голос и швырнули Капрая на дорогу.
Варджак приземлился на спину; внутри футболки по его животу стало перекатываться нечто маленькое, холодное и твердое. Он перекатился на бок, будто бы по инерции, «нечто» выскользнуло наружу – это были пули. Капрай оттянул ворот футболки и едва слышно присвистнул; от ран не осталось и следа. И спина совсем не болела – явление, невероятное для Варджака. До него дошло, что он каким-то образом выжил, а точнее, вернулся к жизни.
Мутанты, издевавшиеся над побежденным врагом, застыли с видом полнейшей покорности, встретив взгляд Гарри Хэмилла.
- Хватит дурака валять! – прикрикнул он. – Несите его сюда!
Варджак счел, что пора вскрываться. Как только служащие Конторы подошли на расстояние вытянутой руки, Капрай немедленно вскочил, оборвав их вскрики двумя точными выверенными ударами в горло. При этом по его рукам от локтей до запястий начали перетекать неизвестные ему доселе волны красного и черного цвета. Он чувствовал, что теперь весь его потенциал идет в дело, тень напротив сердца разрывалась от желания послужить новому хозяину, и Варджак ощущал внутри себя невероятную, несказанную силу, подарок Повелителя теней.
Хэмилл, отдав распоряжения своим подчиненным, уже стал разворачиваться, а увидев, что Варджак поднялся, застыл на месте, прикусив язык, отчего вид у него был совершенно глупый. Раньше, чем он вышел из ступора, Капрай в буквальном смысле слова провалился сквозь землю, исчезнув между ветвями ели.
- Назад! – крикнул Хэмилл. – Всем убираться отсюда! Доставьте оружие в Департамент! Меня не ждите.
Он осторожно приблизился к дереву. Пистолета он при этом не вынимал, понимая, что в данном случае заурядное оружие бесполезно. Сзади подбежал ветеран, вышедший из своего всегдашнего невозмутимого состояния. Он быстро обшаривал глазами землю, прикидывая, откуда может придти новый удар.
- Я велел вам вернуться в Департамент, - заметил Гарри.
- Остальные ушли. А я с тобой побуду. Вместе начали, вместе и закончим.
- Что за бред? Я ведь расстрелял его, почему же он выжил?
- Это Перворожденные, - сказал ветеран с нескрываемым трепетом. – Они не могут умереть не своей смертью.
- Чушь, - прошипел Гарри.
- Есть другие версии?
Хэмилл проигнорировал этот вопрос.
- Поосторожнее, - шепнул ветеран. – Понятия не имею, во что он превратился, но это похоже на какую-то помесь. Смесь тени и мутанта. Видел эти сполохи вокруг него?
- Тени, - задумчиво сказал Гарри. – Помесь мутанта и тени. В общем-то так и есть.
В стволе дерева тем временем началось странное движение. Из трещин в коре и грязного песка с многочисленными следами ботинок потекла какая-то серая дрянь, сбивавшаяся в комочки. Они с приглушенным ворчанием слепились в единое целое. Гари аметил это и снова застыл на месте.
- Берегись! – крикнул он, и тут же Варджак нанес удар. Вокруг рук и ног Хэмилла обвились блестящие черные веревки. Они легко тянулись из стороны в сторону, но толку от этого не было. Гарри столкнулся с оружием, которого он раньше не видел и совершенно не представлял поэтому, как с ним бороться.
Ветеран успел отскочить и даже дотянуться до пистолета, но Варджак легко увернулся. Тени подсказали ему новый путь. Он вновь исчез, и прямо позади ветерана из земли высунулись две руки, мощнейшим ударом разбившие ему оба колена. Варджак, вернувшись в нормальный вид, присел рядом с врагом и надавил ему на грудь.
- Из тьмы – во тьму, - сказал он.
Грудь и голову ветерана немедленно заполнила та самая серая дрянь. Он был полностью дезориентирован, несколько раз выстрелил вслепую, попытался встать, но безуспешно. Слизь была уже не только на его голове, через уши и рот она втекла в его внутренности. Ветеран заколотился на дороге, как сухой лист. А потом все кончилось. Это был уже не мутант, всего лишь его бесполезное тело.
И Варджак испытал при этом такую дикую радость, какой он не чувствовал, даже когда впервые осознал себя мутантом. Он распростер руки – они, к слову, оказались совершенно чистыми, будто он принял душ, - хлопнул ими себя по бедрам и был очень близок к тому, чтобы заорать от счастья, переполнявшего его. Но он сдержался, рассудив, что лес и так услышал слишком много шума.
Гарри с трудом сел, держа руки скрещенными, и выдал:
- Убей меня, Владислав.
- Не хочешь жить? – улыбнулся Варджак.
Хэмилл пожал плечами:
- А я и так, и так покойник. Но не хотелось бы, чтобы меня убили свои же. Не хочу умирать предателем. Если ты меня убьешь, можно будет думать, что я пал на поле боя. Сути не меняет, но звучит поприятнее.
- А вот я хочу, - сказал Варджак, - чтобы ты послужил мне. А там видно будет.
- Чего тебе надо?
Капрай показал ему два пальца:
- Первое – что означает «Владислав»? Второе – как так вышло, что ты расстрелял меня, а я потом ожил? Или ты скажешь, что это невероятная тайна?
- Вся верхушка Управления хотела бы сделать из этого тайну, - согласился Хэмилл. – Я лично считаю, что большая часть наших проблем из-за их идиотизма. Если бы они так не носились с вашим происхождением, думаю, наш мир стал бы куда лучше. Но, как это обчно бывает, власти нет дела до голоса народа.
- «Вашим»? Чьим это – «вашим»?
- У Королевы башен было трое детей – Владислав, Геллерт и Елена. Любой из них для Управления – священный идол. Они, тем не менее, стараются скрыть от вас тайну вашего происхождения. Наши верхи боятся, что вы объединитесь и свергнете их. У них нет другой заботы, как сберечь свою власть. Поэтому они, удобно рассевшись в креслах, наблюдают за тем, как ежегодно десятки мутантов гибнут в стычках с вами! Не хочу показаться лицемером, - продолжил Гарри, - вас я ненавижу. Но свое начальство я ненавижу еще больше, потому как считаю, что оно убило мутантов куда больше, чем вы.
- Весьма интересно, - признал Варджак. – Жаль только, я ничего не понял. Ты не ответил ни на один мой вопрос.
- Сейчас отвечу, - пообещал Гарри. – Можешь только снять с меня веревки? Я не убегу и не стану драться, даю тебе слово.
Капрай кивнул, и путы, стянувшие руки и ноги Хэмилла, исчезли. Мутант сел на ствол упавшей ели и немедленно полез в карман. Варджак тут же принял боевую стойку, но Хэмилл достал всего лишь портсигар и закурил.
- Постараюсь, - сказал он после нескольких затяжек, - рассказывать поподробнее, чтобы было понятно.
Изначально наш мир был всего лишь крошечной резервацией, затерянной в африканских песках. Это было задолго до того, как на земле появились первые государства. Люди не заходили в наши края, они предпочитали более обжитые районы. Наша цивилизация тоже была всего лишь отблеском нынешнего нашего уровня. Нас было так мало, что, можно сказать, мы все знали друг друга в лицо. Управляло тогда нами великое существо, которое мы называли Королевой.
- Королева башен? – переспросил Варджак.
- Да. В пустыне была целая армада этих башен. Это были и общежития, и средство для защиты. Не знаю, откуда наши предки брали камни, но думаю, не одно их поколение издохло на строительстве этих башен. Суть не в этом. Если бы мы продолжили существовать в виде такой резервации, наша общность загнулась бы сама по себе. Мы бы попросту протухли, как овощи в закрытой коробке. Королева прекрасно это понимала, она была очень дальновидным созданием, глупо это отрицать.
В какой-то момент наши предки начали продвижение к окраинам пустыни. Вскоре они вступили в контакт с людьми. Мы не сильно отличались внешне, а потому совсем не стеснялись друг друга. Люди многому научились у нас, а мы у них. Интересно, что наши сверхспособности до встречи с людьми совсем не проявлялись. В пустыне их было просто незачем использовать. Мутанты последовательно заселяли северную Африку, Азию, Европу. Особо изощренные из них задумывались даже о путешествии за океан.
Но у Королевы был такой интеллект, который позволял перемещаться еще и в другие миры. Она обнаружила новую цивилизацию, существовавшую параллельно с нами – цивилизацию теней. Между нашими народами был установлен канал. Тени, как оказалось, обладали многими качествами, роднившими их с нами. Они быстро поняли, чем может стать для них этот мир – бесчисленной кладезью богатств, калейдоскопом возможностей. Они тоже решили начать колонизацию. В этом случае и наши раса, и раса людей оказались бы под угрозой завоевания. Чтобы избежать этого, Королева решила вступить в переговоры с тенями. От них выступил их предводитель Рангувар. Королева предлагала предоставить нашим расам равные возможности в заселении Земли. В перспективе, как она надеялась, можно было даже объединить расы мутантов и теней.
Варджак хмыкнул:
- А какую участь вы отвели людям? Стать рабами под задницами «высшей расы»?
Гарри покачал головой:
- Не знаю, как хотели сделать ОНИ, но сейчас мы относимся к людям как к равным себе. Считаю, что мы просто разные расы, наподобие белых, негров и азиатов. Не спорю, мы не кидаемся в объятия друг другу, но и не враждуем. Мы не носимся с идеями своей исключительности, мы живем среди людей, учимся, работаем, ходим в кино и рестораны, женимся и заводим детей. Но это уже философия.
Рядовые мутанты не были в восторге от мысли, что им придется объединиться с тенями. Достаточно было бы простого договора о ненападении. Но Королева при своем блестящем интеллекте оставалась иногда в полном одиночестве. Чтобы убедить свой народ в том, что смешение с тенями возможно, она пошла на крайнюю меру. Они с Рангуваром образовали… Я бы назвал это браком. Конечно, надо помнить, что ни один из них не был человеком, и половые различия здесь весьма условны. В результате этого брака появилось трое удивительных существ – мутантов, каждый из которых нес в себе огромную долю традиций теней. Наши, - Гарри скривился, - деятели культуры называют их «детьми Королевы башен» или «Перворожденными», а сам союз Королевы и Рангувара именуют «Первоисточником». По мне, это бесстыдная лесть, которая у нас, к сожалению, считается нормой. Глупо на протяжении тысячелетий поклоняться существу, которое давно скончалось. Тем более, мутанты как раса существовали задолго до рождения детей Королевы.
Ее расчеты не оправдались. Ни Рангувар, ни другие порождения тьмы не собирались ждать, пока им разрешат переселиться в этот мир. Это были смелые и хитрые твари, враг куда более достойный, чем думали наши предки. Когда тени поняли, что им предлагают, по сути, склонить голову перед Королевой, они, и прежде всего сам Рангувар, пришли в ярость. Тени пошли на прорыв; Королева успела все-таки перерезать канал, и большая их часть осталась за пределами нашего мира. Но немногим порождениям тьмы во главе с Рангуваром удалось остаться в пустыне. Их было довольно мало, и наши предки думали, что с легкостью разгромят их. Это была вторая великая ошибка Королевы.
Наши предки сильно переоценили мощь башен и наоборот, недооценили теней. Порождения тьмы имели ряд преимуществ по сравнению с нами. Они черпали силу из малейшего пятнышка тени на земле, на камнях, возле редких растений. Башни вместо того, чтобы защищать нас, стали нашей могилой. Тени умели размножаться с невероятной скоростью. Они бились насмерть – где умирала одна тень, погибал десяток мутантов. Один Рангувар стоил целой армии. С наступлением ночи власть Королевы слабела, а силы Рангувара, наоборот, увеличивались. Короче говоря, за пару дней наше королевство было разгромлено.
Последней надеждой Королевы оставались ее дети. С их помощью она рассчитывала спасти хотя бы остатки своего могущества. Рангувар тоже не собирался уничтожать царство мутантов, он хотел оставить его жалкие руины как доказательство силы теней. Но его товарищи не разделяли такую точку зрения. Они потребовали уничтожить царство мутантов. Рангувар был вынужден уступить. Все башни были разрушены, а сама Королева перестала существовать. Она растворилась во тьме. Не знаю, правильно ли говорить, что она умерла, но по крайней мере, с той поры она никак себя не обозначила. Взамен Рангувар пообещал не трогать тех мутантов, которые успели уйти из пустыни. Вот только стычки мутантов и теней происходят по сей день.
Что касается ее детей – Владислава, Геллерта и Елены – они стали настоящим памятником. Обращаться с ними было поручено самим мутантам, точнее, их многочисленным правительствам. В данный момент это наше Управление. Для этой цели внутри него даже образовали специальный, третий Департамент. Вас развели по разным странам, чтобы вы никогда не встречались друг с другом.
- Зачем? – спросил Капрай.
- Я ведь уже сказал. Наша верхушка прежде всего хочет сохранить свою власть. Вы для нее – опаснейшие соперники. Парадокс – бонзы Управления бьют себя в грудь и кричат о верности Королеве, но при этом не допускают до власти ее законных наследников. В уставе даже есть такой пункт – ни один Перворожденный не должен знать о своем происхождении. Тем паче вы не должны контактировать друг с другом. Наша верхушка боится, что если вы встретитесь, вы объединитесь, встанете на сторону теней и свергнете ее. В Управлении прекрасно понимают, что нам не устоять против массового вторжения теней, к тому же объединившихся с вами. Дети Королевы были и остаются для Управления непрекращающейся головной болью. Если бы не ваше бессмертие, вас бы давно уничтожили без всяких сомнений.
- Бессмертие?
Гарри поднял руки:
- Извини, я не так выразился. Суть в том, что вы можете умереть только от естественной причины. Убить вас невозможно, вы тут же подниметесь снова. Это одна из составляющих договора Королевы и Рангувара. Оба понимали, что вас нужно как-то особо обозначить и защитить от покушений на вашу жизнь. Спустя тысячелетия система работает безотказно. Ты, к примеру, сегодня уже восстал из мертвых. Геллерт умирал дважды: один раз в автокатастрофе, другой раз – когда он сотворил невероятно мощное заклятие и сам стал его жертвой. Оба раза он возвращался. Елена тоже прошла через это. Раз уж убить вас невозможно, единственный способ для Управления сохранить свою власть – изолировать вас.
- А я вот не понимаю, - сказал Варджак. – Ты ненавидишь свое начальство, не видишь смысла служить Королеве после ее смерти. И тем не менее сражаешься против теней, хотя они ничем от вас не отличаются. Как в тебе уживаются эти две установки?
- Тени – завоеватели, - возразил Гарри. – Они придут в этот мир, только чтобы завладеть его богатствами. Мы защищаем мир и людей от их нашествия.
- А разве мутанты делали не то же самое? Почему вы решили, что тени обязательно настроены враждебно? По-моему, они хотят всего лишь жить с вами по соседству. Но если вы встречаете их как меня, огнем из пистолетов, то неудивительно, что они отвечают тем же. Когда тебе стреляют в голову, из нее вдруг вылетают все мирные мысли.
Гримаса Хэмилла свидетельствовала, что слова Варджака его не переубедили.
- По мне, - беспощадно сказал Капрай, - так вы относитесь к этому миру как к своей собственности и не желаете ей ни с кем делиться. Людей вы не трогаете только потому, что они слабее вас. Иначе вы бы и с ними воевали. По-другому жить вы не умеете.
- Я не собираюсь с тобой спорить, Владислав, - ответил Гарри.
- Конечно. Я ведь правду говорю. Но это, как ты говоришь, философия. Теперь жизнь. Где сейчас Геллерт и Елена?
- Это самое интересное, - оживился Гарри. – В распределительной программе Управления произошел сбой. В результате дети Королевы оказались на катастрофически близком расстоянии друг от друга. Более того, они вступили в контакт. Но что показательно, объединяться они не стали. Страхи Управления оказались пустым местом.
- Где они сейчас: - повторил Варджак.
- Ты настолько близорук? Геллерт пять лет торчал у тебя под носом. Неужели нужно объяснять?
- Геллерт Сангин? – Капрай не мог в это поверить. – Джон Уильямс – мой брат, сын Королевы башен?
- Да, давным-давно вы были рождены братьями и остаетесь ими поныне. Хотя ДНК у вас наверняка отличаются как небо и земля.
- Он знает об этом?
- Навряд ли. Похоже, он вообще этим не интересуется. С того момента, как в девяносто девятом между ними и нашими ребятами произошла стычка, он вроде бы не пытался напасть на след Управления. В отличие от тебя.
- Охренеть, - пробормотал Варджак. – Уильямс – сын Королевы башен! Это похлеще будет, чем свинья, поющая голосом Лучано Паваротти. А Елена?
- С ней ты не встречался. Да и вряд ли она тебя заинтересует. Изначально ей дали меньше силы, чем каждому из вас. Она неспособна летать, управлять стихиями, превращаться в тень. У нее другой дар. Она умеет, - Хэмилл мечтательно улыбнулся, - нравиться другим людям или мутантам. Безграничное обаяние и редкостная красота вкупе с немалым умом – то, что всегда ее отличало.
- Я заинтригован. Итак, кто она?
- Нынешнюю ее реинкарнацию зовут Мэри Тренеттон. Она живет на Востоке, в городе Орданис. Твой брат знал ее. Насколько мне известно, они чуть ли не влюбились друг в друга. У докторов Управления мозги плавились от такой мысли. А мне, - Гарри неприятно усмехнулся, - было бы интересно взглянуть, какой ребенок получится от такого союза.
- Тренеттон, - медленно повторил Капрай. – Хорошо. Что дальше?
- А что дальше? Я рассказал тебе все, что знаю об этом. Теперь твоя очередь. Убей меня.
- А почему я должен тебя убивать?
- Ты же обещал мне! – прошипел Гарри. – Иначе меня заблокируют, я потеряю всю свою силу. Это хуже, чем смерть!
- Я ничего тебе не обещал, - с улыбкой сказал Варджак. – И потом, убивать тебя. Когда ты так славно помог мне, было бы верхом неблагодарности. Раз уж тебе все равно, может, еще разок мне послужишь?
- Валяй, - ответил Хэмилл. – Понятно было, что на сочувствие с твоей стороны глупо рассчитывать.
- Парень, разрядивший в меня обойму из пистолета, говорит мне о сочувствии?
Гарри вынужден был согласиться.
- А хочу я вот чего, - продолжил Варджак. – Ты передашь Конторе послание от меня. Скажи, что Владислав, сын Рангувара и Королевы башен, шлет ей горячий привет и миллион воздушных поцелуев. Скажи, что я намерен воплотить в жизнь давний проект своей матери, то есть объединить народы теней и мутантов. Это будет новая монархия. Если Рангувар не предъявит претензий на трон, на него сядем мы – я со своими братом и сестрой. Любые попытки помешать этому естественному процессу будут жестоко наказаны. Тем более, мы бессмертны, а вы нет, и вы не построите такую тюрьму, из которой мы не сможем вырваться. Власть должна принадлежать нам по праву рождения. И еще – не знаю, что скажут Геллерт и Елена, но я лично всецело симпатизирую теням. Поэтому постарайтесь с ними помириться. И ты сам, раз уж ты опростоволосился перед своими, присоединяйся к теням. Это мой тебе совет. Так и передай.
- Какой богатый выбор ты мне предоставил, - осклабился Хэмилл. – Между смертью, предательством и блокировкой. Нет создания великодушнее тебя.
- Бюро добрых услуг в другой стороне. Ступай, друг мой.
- Владислав, - осторожно спросил Гарри, - та женщина в лесу – она была с тобой?
- Да, - ответил Варджак. Он уже догадывался, что услышит. – А что с ней случилось.
Хэмилл и сам был уже не рад, что заговорил об этом:
- Мне очень даль. Сам я и пальцем ее не тронул. Но остальные настолько разозлились, что когда она оказалась у них на пути, кто-то выстрелил, и она упала. По-моему, она не выжила. Мне жаль.
- Отведи меня на это место.
Гарри, зайдя в лес, шел впереди минут пять, потом остановился и ткнул пальцем в землю:
- Вот.
Морок, наложенный Варджаком, спал. К Сильвии после смерти вернулось ее настоящее лицо. Капрай встал рядом с ней, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Хотелось сказать Хэмиллу, чтобы тот убирался, но мутант и так все понял и неслышно утек в глубь леса.
Варджак хоронил Сильвию прямо в лесу. Вырыл яму с помощью телекинеза. Опустил туда тело. Накрыл его куртками, снятыми с убитых мутантов. Забросал сверху землей. Со стороны все это выглядело в высшей степени убого.
У Капрая покраснели и начали слезиться глаза. Никто не знает точно, испытывал ли он боль от смерти Сильвии или просто очень устал. А сам он никогда бы не ответил честно.
- Прости меня за такие похороны, - сказал Варджак. – Но твоему телу уже все равно. Что касается души, то если и есть на свете такая вещь, у тебя она была хорошая.
Возвращаясь, он заметил:
- Все правильно. День сложился настолько удачно, что он обязан был где-то да поднасрать мне.
Может быть, стоило вбить тому мутанту голову в плечи? Хотя нет. Этот парень и так обречен, пусть поживет еще денечек. Он передаст Конторе слова Владислава, сыграет свою роль, а что с ним будет после, совершенно не важно.
Варджак стал загибать пальцы на ходу. Детей Королевы башен нужно собирать воедино и заражать общей идеей. Эффективно противостоять Конторе они смогут только вместе. Коль уж у них одна и та же природа, им надо быть единым целым. Не забываем и о Макрине. Он виновен в смерти Сильвии ничуть не меньше, чем это стадо мутантов, невольно сделавших за него грязную работу. Он обокрал Варджака Капрая, убив его женщину. Такие обиды смываются только кровью. Бить Макрина тоже сподручнее сообща.
Далее. С Еленой Варджак не знаком, она не будет его слушать. Но у них есть связующее звено в лице Джона Уильямса, Геллерта. На это и нужно давить.
Значит, начинать все это дело надо с восстановления добрых отношений с Джоном. Учитывая, как они расстались, навряд ли Уильямс захочет к нему присоединяться. Он силен, пока на нем маска Сангина и печать доброго доктора. Если выбить у него из-под ног эту опору, если сделать так, чтобы город его возненавидел, а еще лучше, запрезирал, он ухватится за любую соломинку. Тогда можно вскрывать карты. Если Уильямс вконец не сбрендил от своих пробирок, он, узнав о своем происхождении, ссориться с родным братиком никак не будет. А Варджак ему еще и сестренку подгонит, и коль уж у них в Орданисе любовь была, пусть они себе хату снимают и веселятся. Конечно, брат с сестрой – это за гранью, но с биологической точки зрения они друг другу никто, а значит, нормально. И Макрину с Конторой при таком раскладе не жить.
Только чтобы провернуть такое, недостаточно объявить, что Уильямс мутант. Подумаешь, открытие. Надо четко знать, почему Геллерт бежал из Орданиса. Наверняка он сделал что-то серьезное, можно хотя бы вспомнить слова парня из Конторы о невероятно мощном заклятии. И поверх всего этого наложим свежатинки. Кто там сказал – возьмите крупицу правды и смешайте ее с килограммами лжи, люди поверят всему безоговорочно.
Варджак перенесся к себе домой, достал ноутбук и застучал по клавишам со скоростью сумасшедшей радистки. В несколько щелчков перед ним открылась необходимая страница с фотографией Джона. Капрай с нескрываемым удовольствием отметил, что была у Джона и биологическая сестра – некая Кристина Уильямс. Ее можно было использовать в качестве последнего козыря в колоде, если все другие средства убеждения не сработают. Место работы – автомойка Доусона, надо же, старина Майк подружился с обоими сыновьями Королевы! А когда на экране появилось имя девушки, убитой Джоном, Капрай затанцевал в кресле.
Пазл сложился.
Глава 6
© Copyright: Игорь Балмасов, 2015
Свидетельство о публикации №215071700793
Свидетельство о публикации №215071700793
Рецензии