Вместо предвыборной статьи

Предвыборные статьи я писать не умею. Поэтому получился вот такой материал о человеке, о котором могу сказать словами Стивена Кинга

Олегу Никифорову, который всегда рядом, когда он нужен.

***

Жизнь изменилась в течение нескольких часов. Я стою в приемном покое хирургии, в дверях кабинета, и смотрю, как медсёстры стараются поставить капельницу моей дочери. Что дальше – операция? Но детей здесь не оперируют. Значит – больница в Тольятти?
Но когда – издали вижу – идёт к нам Олег Викторович Никифоров, какое же чувство облегчения… Не его дежурство, из дома вызвали. И он приехал.

Долгие годы хирург, сейчас он – заведующий приёмно-диагностическим отделением. Сводила и меня, и людей, которых я знаю, жизнь с ним – в самые тяжёлые минуты. И неизменно подтверждала его работа слова Солженицына из «Ракового корпуса»: «Стоило появиться в коридорах клиники этому хирургу, как больные окрепли духом, будто поняв, что вот именно его тут и не хватало. Уж чем бы ни кончилось, спасёт-не спасёт, но и своего промаха не сделает, в этом была уверенность».
В работе врача всегда есть для больного таинство, будто обладает он знаниями, простым смертным недоступными. Меж тем именно это область, где решается – продолжится ли жизнь, как сложится судьба? – всегда представляла для людей огромный интерес – и не случайно на Западе появилось даже особое направление «мед-лит» - художественная литература, рассказывающая о больницах.
Сколько раз за период журналистской работы моей, хотелось мне походить за врачом в рабочий его день, и, может быть – не один день. Ведь только так, хоть немного примерив эту лямку, можно представить себе всю тяжесть, всю ответственность этого труда.
Но и в этот раз «походить» – не удаётся. У Олега Викторовича – отпуск. Однако, зная нагрузку его – и не важно, трудовой ли это день, выходной или отпуск (пациенты находят его всегда и везде) – могу сказать, что делает он нашей газете редкий подарок. Уделяет два часа времени. Вижу, как то и дело беззвучно вибрирует на столе телефон, который он не берёт – позже просмотрит пропущенные звонки. А так его трудно представить без трубки, зажатой между плечом и ухом. Даже, когда он делает укол, ставит систему – кого-то другого он в это время консультирует по телефону.
Олег Викторович относится к тем немногим людям, кто знаком с местной больницей почти полвека. Родители его – врачи, и он с детства был возле них, в рабочие их часы. Приглядывался. Прислушивался.
Видел молодыми – на вершине мастерства своего – тех, кто вошёл в историю жигулевской медицины.
И, прежде всего, маму, лор-врача, которая, работая в поликлинике, вела прием до последнего больного. Иногда оставалась в кабинете до полуночи, так что муж приходил, чтобы проводить ее домой. А когда оперировала – делала по двадцать операций в день. И еще были командировки в отдалённые районы, где нет условий – и не поспишь и не поешь толком. Зато столько больных, которым необходима помощь. И в эти командировки она тоже брала с собой Олега.
А став постарше, он в каникулы работал медбратом на «скорой помощи».
– Вспоминая детство, я могу сказать, что дома говорили только о работе, о больных. Папа - военврач, мама - лор. Соберемся за столом, и мама рассказывает - кого и как оперировала. И я тоже хотел этим жить, как она. Я только боялся не поступить в медицинский, – говорит Олег Викторович.
И продолжает:
– Учиться было трудно. Общежитие мне дали только на третьем курсе. А до этого приходилось ночевать и у знакомых, и в гостиницах, и на вокзалах.
Не хватало учебников. Многие выдавали по одному на группу. Хорошо, что у меня были старые, от родителей: 50-х - 60-х годов. Помню, что учебник, изданный в Ленинграде, в 1946 году, был написан увлекательно, как художественная книга. Студенты брали его у меня почитать, вставали в очередь.
Но преподаватели у нас были такого высокого класса! Они сами учились ещё у медиков старых времён. И просто невозможно было представить, что за взятку, за коньяк, они кому-то поставят зачет. От нас требовали знаний – и спуску не давали.
– Кого вы можете назвать своими учителями?
– Первый опыт я получил в клинике Ратнера. Георгий Львович Ратнер - хирург, педагог, доктор медицинских наук, кавалер многих орденов, обладатель золотого академического «Оскара» — «За неоценимый вклад в культуру, науку и прогресс человечества».
Потом в Тольятти, в медгородке, работал у Анатолия Степановича Лескина. Всему, что я знаю и умею, я научился, в основном, в его больнице, с этим багажом и прошёл жизнь.
А в Жигулевске – Игорь Вячеславович Лягуша. Я и сегодня постоянно его вспоминаю. Это было в то спорное советское время. тогда не хватало лекарств. В месяц на город привозили одну пачку лидазы, флакон облепихового масла, всего тридцать ампул церебролизина, один пузырек настойки корня жизни, попробуй, достань... Но в больнице работали профессионалы, мастера, врачи настоящие и грамотные.
Это Лягуша научил, что первая наша задача – не испробовать на больном новейшие достижения медицины, только что сошедшие с конвейера лекарства, а – не навредить, по возможности позволить организму восстановиться своими силами, и только помочь ему в этом.

Я уже говорил много раз самому Игорю Вячеславовичу что многие истины, которые он мне втолковывал, дошли до меня, стали понятными только сейчас. Жаль потерянного времени, жаль, что я не понял их сразу!
– Я видела, что вы относитесь к каждому больному с огромной ответственностью, не оставляете человека до полного излечения…
– Потому что каждая смерть – это трагедия. Их помнишь – всех, кому ты не смог помочь. И возвращаешься мыслями, спрашиваешь себя: всё ли ты сделал, что мог? Ничего ли не упустил?
– Изменились за минувшие годы пациенты?
– Да. Раньше не принято было судиться с врачами. Сейчас это штатная ситуация. Государству не следовало бы подогревать негативные чувства к медикам. Нам и так трудно. Особенно тем, кто работает в поликлиниках.
Когда человек лежит уже в стационаре, он успокаивается: знает, что здесь его не оставят, будут лечить. А поликлинике – толпа, трудно достать талон, нужно высидеть в очередях. Врачей не хватает… Больной нервничает, срывается…
- Мы говорим о кадровой проблеме с точки зрения пациента. А что значит работать для медиков с такой перегрузкой?
– Когда я был моложе, меня часто вызывали ночью на операции. И я испытал на себе: если не поспишь ночь, днем бывает трудно сосредоточиться на больном, думаешь о том, как бы добраться до постели. Можешь сделать ошибку. А ошибка обернется чьей-то жизнью. Я бы гнал медиков отдыхать в принудительном порядке.
Но что делать, если их не хватает? Как-то нас посылали в Сергиевскую больницу. Там я говорил с главным врачом, и был удивлен, когда на вопрос о кадрах, он ответил: «У нас нет свободных мест в штате». В наличии имелись все специалисты, даже анестезиологи, хотя их повсеместно не достает в России. Разгадка проста. В Сергиевске медикам давали жилье. И это полностью решало проблему.
Изыскать возможность обеспечить медиков квартирами – это не прихоть. Город много теряет, если ему не удается удержать хороших специалистов.
– Врачей посылают на учебу, на повышение квалификации. Зачастую, особенно женщины, воспринимают это как дополнительную нагрузку. Приходится отрываться от семьи. Вы же учитесь с удовольствием…
– В последние годы я получил ещё одну специальность – рентгенолога. Для того, чтобы иметь возможность работать на компьютерном томографе. Это не только интереснейшая область медицины, она дает возможность точно установить диагноз, не лечить вслепую.
И только что вернулся из Ярославля, с конференции по эндоскопической хирургии. Она проходит уже в 15-ый раз. Приехали врачи высочайшего уровня из стран Европы, из Японии. Они проводили операции, которые транслировались – на экраны.
Конференция была посвящена раннему выявлению онкологии: рака желудка, пищевода, кишечника. В Японии проходит всеобщая диспансеризация населения по национальной программе. И рак у людей часто выявляют на нулевой стадии - когда это ещё не опухоль, а маленькое пятнышко. В этом случае не нужно передавать больного хирургам на полостную операцию, рак убирают с помощью эндоскопических аппаратов, без разрезов. И в Ярославле эти эндоскопические аппараты есть - они( ищет слово) как космический корабль. Мы сперва смотрели операции, а на другой день работали – на муляжах – но этими уникальными аппаратами. За ними будущее.


Игорь Вячеславович Лягуша, хирург:
-С великим удовольствием скажу несколько слов о глубоко мною уважаемом человеке.
Его родители – настоящая интеллигенция. Сейчас уже забыли это слово. Интеллигенция – и какая! Врачи 70-х годов прошлого века, которые спасали людей своей квалифицированной помощью и профилактикой заболеваний. В пику тому, что сейчас происходит – нынче уже не столько врачи, сколько менеджеры услуг сомнительного качества и нуждаемости. А семья Никифоровых служила образцом порядочности и честности, и достойно несла почетное звание интеллигенции Жигулевска.
Олег Викторович – преемник своих родителей. Весьма рано сделал свой выбор. Лет в десять-двенадцать он уже был погружен в оказание медицинской помощи. Рос на примере отца, который в то время работал на станции скорой помощи.
Затем Олег поступил в Куйбышевский медицинский институт, входящий в тройку лучших медицинских институтов Советского Союза. И успешно его закончил. Но наряду с тем, что он оказывал практическую помощь больным, он окончил аспирантуру при мединституте, что дало ему возможность работать с профессорами и перенимать их опыт. И с тех пор, получая знания, навыки – он видел, что ему действительно необходимо, был способен отделить зерна от плевел – и принять к практике.
И до сего дня он постоянно совершенствуется и обучается – в государственных институтах усовершенствования врачей по всей стране. Опять-таки – эти знания он берет в свою копилку, базируясь на опыте специалистов высшего класса. И все это применяет в своей работе. Эрудированный специалист не только в хирургии, но и в пограничных областях, без чего невозможен настоящий врач.