Секрет

Я видела много фильмов "Ужаса", читала фантастику, сидя с девочками-одноклассницами в кромешной тьме, слушала и делилась "страшилками". Но с течением времени, свято уверовала в то, что невозможно сочинить более ужасающие байки, чем те, что диктует наша реальность.
 История произошла со мной, когда я была наивна, амбициозна и чересчур, уверена в себе. Мир виделся в иных красках, любая неприятная мелочь казалась сто процентным поражением, а каждый успешный шаг - билетом в идеальную жизнь.
 Это был май. Всего через пару месяцев, мне предстоит череда экзаменов и успешное поступление в один из неплохих ВУЗов столицы. Нельзя сказать, что дела с учебой обстояли плохо. Однако, что бы исключить вероятность "осечки", родители направили меня к репетитору. Репетитор. Звучит, будто речь идёт о профессоре Высшей математики, этакий дяденька с седой козлиной бородкой. Или репетитор музыкальной грамотности. Женщина с тугим пучком волос и строго вздернутым кончиком носа. Нет, моим репетитором была девушка-студентка. Невысокого роста, с комочками от туши на ресницах и в немодной одежде. Рита, звали ее так, была всего на пять лет старше меня. Низкого роста, слегка полноватая, она красила свое простоватое лицо достаточно безвкусно, а корни волос выдавали ее отличный от белесых кончиков, природный окрас. Несомненными преимуществами были стоимость уроков и место жительства моей наставницы. Она жила через три автобусные остановки от меня, а академический час занятия английским языком, обходился моим родителям всего в три сотни.
 Мы не то, что бы подружились, но общались вполне открыто. Я видела, что Рита ко мне тянется. Хочет показать, что между ней и мной нет пропасти, какая бывает обычно между учеником и учителем. Приятельские отношения Рита подчеркивала шуткой или высказыванием явно не на учительский манер. Мне не представляло интереса дружить с этакой, серой мышкой, но я не могла ответить на ее расположение грубостью или равнодушием.
 Уроки Рита брала в своей собственной квартире. Не знаю, откуда у студентки своя жилплощадь. Может, стоило пожалеть девушку, так как ее родители отошли на покой, а может, она снимала квартиру, а сама была родом из другого города. Я не задавала лишних вопросов, считая это некорректным. Воспитание. Квартира была двухкомнатной, со старым ремонтом и неуютной мебелью. Мы занимались английским на кухне. Через месяц нашего совместного "творчества", меня уже не смущала несвежая скатерть и заблудившийся таракан. К тому же, я склонялась к версии, что Рита осталась сиротой, так как студентка может позволить себе снимать комнату. Но не двухкомнатную квартиру, да еще и в одиночку. Лишней обуви в коридоре я не видела. Третьих лиц тоже.
  День, в который я обнаружила Ритин "скелет в шкафу", изначально сулил непредвиденные развязки и события. С самого утра, все будто не задалось. В кроссовке порвался шнурок, чашка, в которую я плеснула кипяток, внезапно треснула, а кипяток намочил тетрадь, по которой я повторяла экзаменационный материал за завтраком. Лифт не работал, в метро были заторы. В общем, все "не слава Богу". Вечером, по своему обыкновению я плелась на уроки английского языка, в дом через четыре улицы. Когда мы приступили к занятию, стало ясно, что у Риты день шел еще паршивее, чем у меня. Ее телефон обрывал некто, требуя ее немедленного вмешательства в какие-то срочно возникшие дела:
- Я не могу, понимаешь? У меня ученик сейчас, - отвечала она громко, но без явного раздражения, - чего вы боитесь, бабушка? Придет, и что? Посмотрит!
 Я улыбнулась, примерив на себя "ученик". Звучало забавно. Под клокочущий звонок старого телефона наше занятие приблизилось к финишной прямой. Еще один звонок. Рита проговаривает в трубку тоже самое, что и в предыдущий раз. На сей раз, то ли аргументы неизвестного мне собеседника оказались слишком убедительными, то ли Рита поняла, что проще поддаться уговорам, так как она швырнула телефонную трубку и раздраженно объявила:
- Так, я в соседний подъезд. Это никогда не кончится, господи.
Я суетливо за собирала письменные принадлежности, но Рита затараторила, сменив тон на резко-дружелюбный:
- Нет, нет, мы до занимаемся, Диан, я же в соседний подъезд, через 10 минут буду. Ты чего, - она быстрыми движениями пролистала страницы учебника, - у нас еще полчаса почти.
Оставив мне задание, Рита спешно удалилась, оставив меня одну на кухне.
Я не могла сосредоточиться на упражнении по расстановке глаголов в предложениях, постоянно вслушивалась в квартирную тишь, если можно так сказать. Кроме хода стрелки часов я ничего не приметила. Но когда я принялась за первый пункт задания, все изменилось. Раздался вой. Вой принадлежащий не ребенку, и не собаке. Вой принадлежащий то ли неизвестному мне животному, то ли страшному созданию...
"Тьфу, наверняка дети играют в какие-нибудь дурацкие игры под окнами", подумала я. Внезапно, мое сердце пронизал холодный ужас, потому как, если вой принадлежал и детям. То дети играли вовсе не на улице, а прямо в соседней комнате. Я встала, оглядывая кухню, прикидываю, что это, черт подери, может быть?! Внезапно, вой оборвался. Нечто напоминающее кашель донеслось из коридора, затем душераздирающие вопли, из которых более менее отчетливо слышалось "Господь не жалеет, смеется!!!" Нечленораздельные крики заставили мое сердце биться бешеным ритмом, по спине бежали мурашки, мозг, будто парализовало - никаких мыслей или идей. Нечто снова стихло. Тишина служила некой двухсекундной передышкой, как потом, вой превратился в нестерпимые вопли, невероятно пронзительные, но при этом глухие. Будто в соседней комнате проходил один из тех чудовищных опытов, что проводили в концлагере Дахау.
- Рита!!!! Мать твою, Господи! Иже еси на небеси!!!!! - наконец сорвалось оглушительным истеричным визгом с моих губ ответное слово ужаса.
Снова тишина наполнила квартиру. Я ринулась в коридор. Мои глаза были устланы пеленой страха, я быстро надевала обувь, как мой взгляд зацепило то, что дверь во вторую комнату впервые была приоткрыта. Из щели выбивалась полоска вечернего света, на оранжевом солнечном следе отчетливо играла неясная тень - в комнате кто-то был. Я немного успокоилась, по крайней мере, напугавшие меня звуки, издавал не Дьявол, который явился к Рите на урок языка.
- Извините... - спросила я робко, но с настойчивостью в голосе, - я не знала, что с Ритой кто-то живет, поэтому...
Некто перебил меня больным, слабым голосом:
- Простите. Простите.
Голос звучал странно. Он явно принадлежал пожилому мужчине, но интонация была что ни на есть детской, наивной и испуганной.
- Может, - выдержав паузу, выдавила я из себя, - Вам, помощь нужна?
- Нет, простите.- на этот раз я расслышала слабое хныканье. Стоя в одном кроссовке, я неуверенным шагом приблизилась к комнате. Осторожно заглянув, я на миг испытала примерно тот ужас, что вызвал во мне вой незнакомого мужчины, но я быстро взяла себя под контроль. Передо мной, на старой дубовой кровати шириной не больше метра, лежал инвалид. В старых спортивных штанах и белой майке, он вытаращив черные испуганные глаза, лежал скрюченный, будто его суставы рук, ног были вывернуты каким-то извергом. Мужчина был страшно худой, точь в точь как с фотографии, сделанной во времена Великой Отечественной Войны. Он смотрел на меня, широко распахнув глаза и тяжело, болезненно хрипя, дышал.
- Маргарита меня не открывает...
Снова его голос звучал на какой-то детский манер.
- Она меня бои-са... - жаловался незнакомец, - вы не говорите, что меня видела. Закройте дверь вот на тот замочек.
Внезапно, мне стало невероятно стыдно за тот страх, что я испытала от больного вида этого человека.
- Может быть, Вам воду принести?
- Нет, милая, я плохой, Маргарита, поэтому закрывает дверь. Закрой дверку.
Человек оскалился - это была улыбка. Я закрыла дверь. Оставила деньги за занятие на столе и ушла, написав Рите смс о том, что у меня у самой появились неотложные дела.
 От такой палитры эмоций, что довелось мне испытать за какие-то полчаса, мне казалось, что прошел целый месяц с того момента, как я вышла из дома. Выдохнула только лежа в постели, отходя ко сну. В голове не укладывалось, что это за человек? Почему Рита держит его взаперти? "Господи, он же страдает!" внезапно пронзило мое сознание. "Он же не видит ничего, кроме куска стены! Ах, ты сволочь, Рита". И я решила, во что бы то ни стало вытащить несчастного из этого рабства. Существуют же организации занимающиеся стариками, которые в лапах своих детей-ублюдков гибнут медленной, унизительной смертью. Хотя, нет. К черту организации. Здесь медлить нельзя, она же хочет его скорейшей смерти. Это очевидно. Я умнее этих бюрократов, как мне казалось. Преисполненная чувством собственного героизма я встретила сон.
 На следующее занятие я шла исполненная решимости помочь бедолаге. Состоялся очень неприятный разговор с Ритой, после которого я даже немного сконфузилась, допустив мысль о том, что это не мое дело, и вправду.
- То, что ты увидела - это просто больной, пожилой человек. У него есть жилье, одежда, я кормлю его, и Я, понимаешь? Я трачу на него силы, время, деньги. Тебе только 18 лет, Диана. Все такие, - она замялась, - как бы это сказать...
- Добрые?-  нерешительно попыталась я подсказать.
- Нет, Диана, вот именно, ты считаешь, что обвиняя меня в том, что Евгений Борисович не в курортных условиях пребывает, ты думаешь, что поступаешь справедливо. Но сама-то, ничего и не знаешь.
Безусловно. Я ничего не знаю. Но выспрашивать подноготную их странной семейки-калека и студентка, было бы неприлично. Воспитание, мать его.
 Наступил разлад. Мои родители настояли на том, что мне необходимо продолжить посещать дополнительные занятия. А я больше всего на свете боялась проигрывать. Однажды, собираясь к Рите, меня осенило: я приду не одна! Я приду с представителем гос. Органов! Это будет грандиозно. Гуманизм восторжествует, а я, Диана, которая не может спокойно смотреть на несправедливости мира, добьюсь своего. Во имя добра, конечно же. Оставался всего час на воплощение своего гениального замысла, я позвонила в полицию, во всех красках описала состояние Евгения Борисовича. Сотрудник Ильин, у которого мне довелось выпрашивать помощь, долго вздыхал и спорил со мной. Предлагал написать заявление. Но это все время, а мне сидеть перед этой неказистой Ритой потупив взгляд? В итоге, пришлось немного приврать, якобы прямо сейчас я слышу крики бедного дедушки из-за двери той самой Маргариты, которая, к слову, изначально показалась мне подозрительной.
- А звоните Вы откуда? - раздраженно уточнил Ильин.
- Да от соседки! Попросилась в дом позвонить, что ж Вы.... - продолжала я врать, понимая, что, скорее всего, у них там, в участке, определили, что звонок не с мобильного. Меня не перехитрить. Я, в свои восемнадцать, умнее их всех. Им вообще не стоит умничать, я знаю правду и сообщаю ее им.
 В итоге, через 10 минут, я бежала к дому Риты сломя голову. Если они приедут к подъезду, а меня нет-все провалилось. Задачу усложняло то, что я не должна выглядеть запыхавшейся. Легенда заключалась в том, что услышав из-за двери призывы о помощи, я вызвала полицию. Хотя, это все моя игра. Им плевать на эти нюансы, они просто едут на вызов.
 ***
 Сегодня в центре внимания была я. Мама охала, слушая мой рассказ о том, как Риту взяли "на карандаш", а беднягу старика с, представить только, переломанными конечностями, увезли в больницу.
- А с виду тихая такая, ответственная девушка!- восклицала мама.
- Вот такие детишки бывают, современный мир! - фыркал отец с видом, будто речь идет о газетной заметке, а не о подвиге совершенном его дочерью.
- Пап! Рита держала своего отца взаперти, сломав ему ноги и руки! Вы представляете? Это же чистой воды жестокость! Чем он ей мешал вообще? Он даже на помощь не звал, лежал там тихонько. Страдал!
- А вот это уже странно, - парировал Па, - может он психопат?
Мама цокнула языком и принялась за уборку посуды со стола, бурча под нос слова недовольства скептицизмом отца. Дескать, вот пристал к дочери.
- Для психопата он слишком милый и вообще. Спокойный.
 Засыпая, я думала о том, что же будет с Ритой, поймет ли Евгений Борисович, что теперь он свободный человек? Захочет ли отблагодарить своего спасителя. А вдруг он наоборот разозлится или осерчает, узнав, что его дочь оказалась на скамье подсудимых? А Рита? Дадут ли ей срок, если да, то какой? В любом случае, за ней теперь глаз, да глаз со стороны прокуратуры. Надо будет и самой захаживать к ним, проведывать, в порядке ли Евгений Борисович. Сон спустился на мои веки мягкой усталостью. Мне снились неизведанные города, Рита мелькала среди случайных образов, подсознание выдавало нечеткие картины. В тот период, молодости и безупречной уверенности в своей правоте, мне снились только яркие сны. И я помню почти их все.
 ***
 Я поступила! Не может быть. Радость и гордость переполняли меня. Родители улыбались и хвалили мои старания. Календарь сбрасывал летние дни с поразительной скоростью. Вот и август подходил к концу. Окружающий мир, подкидывал события, впечатления, людей. Мама внезапно решила заняться художественной лепкой. Лучшая подруга разорвала отношения со своим женихом. А ведь, с шестого класса встречались. По нашему району ходили слухи и страшные байки о внезапно объявившемся маньяке, который задушив жертву, отрезал у неё то ухо, то руку, то глазное яблоко, а труп просто оставлял где-нибудь за гаражом или помойкой. Иногда, пострадавших находили в подъезде того или иного дома, под лестницей. Об этом писала только местная газета, да бабки трепались. Никто эти ужасы не видел своими глазами. В любом случае, я всегда была бдительна. У меня была классная компания, продвинутые друзья, которые никогда не дадут меня в обиду, и уйма увлечений, которые наполняли моё лето яркими красками. События, которые я до сих пор храню, как крупицы последнего периода своего детства. За лето, когда тебе восемнадцать, успеваешь прожить целую жизнь. Жизнь, отдельную от повседневных забот, правил, которые родители предлагают тебе соблюдать, отдельную от глупых одноклассников, распорядка дня. То, каким ты входил в лето, можно сравнить с кожей змеи. Ты менял шкуру за лето. История, произошедшая в мае, с Ритой и её отцом, перестала быть интересна мне примерно через неделю, с момента развязки. Евгения Борисовича я ни разу не навестила, какое наказание назначили его дочери, я не знала. В моих буднях были вещи гораздо более интересные и свежие. Однако, проходя однажды, мимо подъезда своего бывшего репетитора, осознавая, что имею пятнадцать минут свободного времени, я решилась позвонить в домофон. Бабули, сидящие у подъезда, встретили меня любопытными взглядами. Резко замолчали, как только я подошла к двери, и стали наблюдать за непрошеной гостьей. Трубку домофона никто не снял. Я решила набрать ещё раз, зная, что Евгений Борисович мог попросту не успеть подойти, ведь он больной человек.
- В какую квартиру? – внезапно допросила меня одна из одинаково-неприветливых бабушек.
- В сорок вторую.
За моей спиной раздалось коллективное бормотание «К Ритке что ль?», « Да нет, к этому…»,  «Да к Ритке, этой. Сироте!»
- Да, я к Рите – внесла я ясность в уже назревающий спор.
Одна из бабушек протянула:
- Ооо.… Ну, она переезжала месяц назад. Вещи в машину грузила.
А другая добавила:
- Замуж, наверное, вышла! Отец-то здесь живёт, Вы у него б её новый адрес узнали.
- А его тоже нет сейчас?
- Ушел, ушел! Потом приходи, девочка, ушел он.
Я двинула прочь, по улице, к месту встречи со своими друзьями. В очередной раз, в моем кармане завибрировал телефон. Мама звонила уже третий раз за последние десять минут. Я не брала трубку, так как боялась, что это сулит мне принудительное возвращение домой, и хлопоты по случаю субботней уборки. Вибрация прекратилась. Через минуту я ощутила её вновь, но на сей раз, это было СМС:
«Домой срочно. Отец встретит тебя на углу дома. Напиши где ты, мы ищем тебя!!!»
Я побежала к дому, охваченная волнением, которое на меня нагнала мама. Звонить не стала, а то ещё поймёт, что я специально не отвечала на её звонки.
Что там могло случиться? Нас ограбили? Звонили из института? Мы уезжаем?
 На углу дома меня встретил отец, он был взволнован донельзя, курил и переминался с ноги на ногу. Увидев меня воскликнул:
- Где тебя носит, мать обзвонилась, ответить сложно?!
- Пап, да я не слыша….
Но отец не дал мне договорить и схватил за руку:
- Давай телефон сюда, зачем он тебе тогда?! Раз мать дозвониться не может!!!
- Папа, что случилось, подожди! – уже не на шутку завелась я, ощущая подкатывающий к горлу ком.
Папа не ответил, замолчал и вёл меня вдоль дома, будто я ребёнок.
Мы зашли в квартиру. Я растерялась. Мама плачет, в моей комнате сотрудники полиции.
- Диана… Господи… - всхлипнула мать.
- Ну, рассказывайте! – подошёл ко мне полицейский, звание которого я не знала, да и не хотела знать.
- Что? – по спине бежали мурашки. Я точно ничего настолько плохого не делала, что бы меня спрашивал об этом человек в форме.
- Про посылочку, рассказывайте – Продолжил он. Было заметно, что этот допрос доставляет ему удовольствие. Что речь идёт о чём-то действительно незаурядном. Это ему не кухонная поножовщина между двумя алкоголиками, это не кража мелкой суммы денег в семье, в которой в итоге сознаётся сын-подросток. Это…
- Вам  кто отрезанную ногу прислал? – наконец прояснил не прошеный гость в погонах.
 На этой фразе, мать заревела пуще прежнего. В моей голове не укладывалось, толи это какой-то оборот речи идиотский, толи что-то и вправду чудовищное обрушилось на нашу семью.
 - Хватит на неё давить, и ногу эту сами рассматривать будете. У себя в отделе. –  Строгим голосом отец оборвал кайф господину полицейскому, и обратился ко мне:
- Кто-то положил к нашей двери коробку, в которой лежала нога. Может это муляж…
- Нога человеческая, отрезанная! – перебил папу полицейский.
- Ты скажи нам, это кто сделать мог? Там надпись на коробке, - отец схватил крышку от картонной коробки от обуви с тумбы, и зачитал - «Спасибо Диана, что спасла меня и не забоялася.» Это точно тебе.
Внезапно в моей голове вспыхнул образ Евгения Борисовича. Его интонация, его жалобный голос, «Рита меня боиса…», вот почему Рита держала отца за запертой дверью! Откуда у него мог взяться мой адрес? Да.… Да у Риты же он записан в журнале учеников, которым она давала уроки! Маньяк со страниц районной газеты, тот о ком говорили подросткам боязливые родители, теперь его личной мишенью стала яМожет и не мишенью, но я точно не хочу вести с ним дружбу. . Я его высвободила из под домашнего ареста. Рита.…  Прости Рита. Я никогда больше не стану совать свой нос в чужие дела. Урок усвоен.
- Господи, - внезапно расплакалась я, - Господи, простите! Сейчас я всё расскажу.