Армия

   Глава из книги Ich wurde geboren…(Я был рожден…)
На фотографии: 1963 год, Дорогобуж. Стану я точно генералом!
               

                Дорогобуж

В июле меня неожиданно призвали в армию, и вплоть до начала октября я сражался на полях Дорогобужа, изображая поочередно на съемках фильма Бондарчука «Война и мир» то русских гренадеров, то итальянских гвардейцев, то французских стрелков.

Тогда для обеспечения масштабных батальных съемок досрочно в июле было призвано в армию более 10 тысяч новобранцев. Съемки проходили в окрестностях Дорогобужа. Сформированная дивизия проживала в полевых условиях, то есть в палатках. Но кормежка была штатная, поскольку были развернуты полевые кухни. Первые две недели, как и положено, мы проходили курс молодого бойца: изучали уставы, осваивали строевую подготовку, ходили в наряды, разбирали и собирали на время автоматы, потом отстреляли по мишеням и наконец, приняли торжественную присягу. После чего мы стали полноправными бойцами Советской Армии. Потом начались съемки. Главная задача нашей дивизии -  воспроизвести генеральное бородинское сражение. Репетиции и съемки продолжались более двух месяцев. За это время мы многого насмотрелись и многое узнали.

Во-первых, сам факт, что по расположению дивизии передвигаются известные артисты и сам Сергей  Бондарчук и с ними, если уж очень обнаглеть, запросто можно сфотографироваться, вызывал некоторую зависть у домашних и друзей. Я помню долго  и нудно описывал своим друзьям, как сам Бондарчук покупал для меня и сослуживцев булочки. Дело было так. В армейских частях обычно работает военторг, где можно купить галантерейные мелочи, предметы санитарии и гигиены. Также существует солдатская  чайная (где солдатики за свои денежки могут выпить чай или лимонад, прикупить пряников или конфет, а также сигареты)  и офицерская столовая (где питаются офицеры, отказавшиеся от питания в части). Ассортимент у офицеров, естественно был шире и разнообразнее. Особенно нам нравились свежеиспеченные сладкие булочки. Но солдат в офицерскую столовую пускали обычно, когда там никого из офицерского состава не было. Приходилось ждать, а времени на ожидание в армейских условиях обычно не хватало. Так вот однажды мы с сослуживцем топтались у столовой в ожидании, когда последний офицер ее покинет. В это время мимо проходил Сергей Бондарчук со своей свитой. Видимо, он заметил наши тоскливые взгляды в сторону крыльца, остановился и спросил: -- Вам чего, ребята? – Да, нам бы булочек, - промямлили мы. – А что, не пускают? – Так, не положено, с явной обидой на социальную несправедливость ответили мы. – Подождите минутку! И через пару минут сам великий режиссер Сергей Бондарчук вынес  из столовки и вручил нам большой пакет с еще теплыми вожделенными булочками. Конечно, на скомканный  рубль, который мы ему протянули (мы же не попрошайки какие-нибудь!), создатель киноэпопеи «Война и мир» даже не взглянул. Так я постиг, что искусство прекрасного не может быть бесполезным.

Второй положительный момент дорогобужской жизни  -  мы приобщились к процессу создания кино. Постигли секреты этого непростого ремесла. Мы насмотрелись и как делают трюки, особенно конные,  и как работают пиротехники, и что из себя представляют декорации, сценические костюмы и прочий реквизит.  Так вот солдаты на самом дальнем плане были одеты поверх х/б в обыкновенные белые кальсоны. Тем, кто поближе, в обмундирование добавляли две белые ленты, которые мы крестом надевали поверх гимнастерок. Бойцам третьего приближения выдавали к лентам еще и  картонные кивера. Ну, а тех, кто должен был быть на переднем плане мизансцен, одевали уже в соответствующую тому времени и принадлежности военную форму
               
Нашему батальону пришлось поучаствовать в съемках на самых разных удалениях от камер. Одно время у меня было много интересных фотографий самого себя любимого в различных ипостасях, а также фотографии различных эпизодов. У киношников был свой бизнес, они тиражировали то, что снимали, многими тысячами экземпляров и продавали желающим целыми комплектами фотоснимков. Конечно, солдатам они продавали за копейки: за один рубль можно было получить несколько десятков фотоснимков с эпизодами баталии, в том числе изображения главных героев на поле сражения: Тихонова-Болконского, Захаву-Кутузова, Трофимова-Тушина, Бондарчука-Пьера, Стржельчика-Наполеона.
 
Третий момент – мы столкнулись и довольно для нас солдат неожиданно с крайне низким уровнем командования на уровне батальонов и полков. Что касается ротных и взводных офицеров, то они были жертвами порочной системы, когда инициатива не допускается, а слепое следование приказам высших по рангу начальников ведет к конфузам. Приведу только один пример такого бездумного следования приказам. Лето 63-го года было жарким, солнечным и недождливым – идеальная съемочная погода. Обычно нас сразу после завтрака приводили на поле и подразделения расставляли по заранее отведенным местам. Час-полтора мы просто лежали, кто загорал, кто читал, кто играл в картишки, а в это время киношники готовились к съемкам: операторы расставляли камеры, пиротехники готовили свои хлопушки, помощники режиссера отрабатывали с ближней массовкой мизансцены. Наконец, всё готово. Комдив, он же военный консультант, дает общую  команду строиться. Командование осуществлялось при помощи спецмашины, оснащенной мощными громкоговорителями. Далее репетиция. Режиссеру и главному оператору  надо посмотреть, как на дальнем плане выглядят массы. Отдается команда частям двинуться вперед и пройти быстрым шагом 10 метров. Сказано сделано. Видимо, начальство кинематографическое и военное довольно. Возвращаемся на исходные позиции. Еще с час травим балду. Киношники что-то доводят до ума. Звучит команда приготовиться к съемке. Войска выстроены в полной боевой готовности. Мы уже более трех часов на солнцепеке, окончательно разомлели. Установка: наш батальон атакует неприятеля и несмотря на потери добирается до укреплений противника – это в двухстах примерно метрах от нашего местоположения. Над полем разносится громогласная команда, усиленная многократно армейской радиоустановкой: мотор, шагом марш. Мы дружно зашагали, пиротехники начали взрывать свои петарды. И о, ужас! Вражеский огонь полностью скашивает русские колонны, лишь горстка офицеров и сержантов продолжают наступление.

Стоп! Съемка сорвана. Шагать двести метров под палящими лучами – это не для нас – лучше ж погибнуть смертью храбрых под Бородино после первого залпа неприятеля. Над Бородино несется отборный мат с грузинским акцентом. Комсостав – полный интернационал. Комдив – грузин по национальности. Наш комбат - украинец, ротный – латыш. Съемка остановлена. После совещания нам уточняют задачу. Первые тридцать шагов убитых быть не должно, даже если снаряды рвутся под ногами. После чего первое отделение каждого взвода может позволить себе быть убитыми, но постепенно в течение последующих 10 шагов. Второе отделение должно сверх этого прошагать еще 50 метров и т.д. Если же четвертое отделение будет выбито до команды стоп, то пойдет во внеочередной наряд на кухню. После такой установки всё, наконец, сработало. Но ставшую тогда крылатой фразу комдива, разлетевшуюся по окрестностям Дорогобужа: - Майор Ермалюк, майор Ермалюк, твою мать, у Вас пустая голова, заполните ее чем-нибудь! –  мы еще долго с удовольствием  вспоминали в учебке.

                Учебка

В конце сентября массовые съемки закончились, и нас постепенно начали грузить в эшелоны и отправлять к местам службы. В начале октября наш эшелон проследовал через Москву. Мы там стояли несколько часов, но возможности встретиться со своими близкими не было. Местом назначения оказалось Мулино (одно из названий этого места – Гороховецкие лагеря). Там были сосредоточены три учебных части: две артиллерийских бригады и танковый полк. На десятки километров вокруг поля, леса и болота. Ближайший населенный пункт – станция Красные Ударники находился в 17 км от Мулино. Я стал артиллеристом. Надо сказать, что военкомат кинул меня дважды. Перед призывом  мне предложили  пройти курсы по подготовке телетайпистов (СТ-35). При этом было обещано: а) что меня не тронут до сентября, то есть дадут возможность поступать в институт и б) что я буду служить по освоенной специальности связистом. А связисты в армии – это военная интеллигенция, занимающая привилегированное положение: никаких тебе окопов или возни с пушками в 40-градусный мороз. Тепло, сухо, сидишь или в капитальном помещении, или в спецмашинах связи. В результате я несколько месяцев ходил на эти долбанные курсы, тратя драгоценное мирное время, а в итоге меня призвали в июле и направили в учебку не по полученной специальности. В плюсе было то, что я научился быстро и вслепую печатать на телетайпе десятью пальцами. А это был хороший навык для печатания на пишущей машинке. Различие телетайпа и машинки было лишь в том, что в первом случае тексты печатались  в одном регистре, то есть без заглавных букв. Еще для печатания на механической машинке требовалось ударять по клавишам с большей силой чем на телетайпе. Когда же появились электрические машинки и компьютеры, то разница в технике печатания свелась на нет.

Это была учебка и как таковой «дедовщины» в ней не могло быть по определению. Офицеры жили по уставу. Сержанты тоже придерживались уставных отношений. Один раз меня, правда, после отбоя завели в каптерку к старшине, где уже собрались помкомвзвода старший сержант Алексеенко, мой командир отделения сержант Старостин. Они вроде бы собирались разобраться со мной, во-первых, за то, что я был языкаст, во-вторых, за то, что я постоянно качал права, но строго по уставу. Например, при морозе – уже не помню, во  сколько градусов требовал выдачи в карауле тулуп.  Но дальше криков и угроз в мой адрес дело не пошло. В батарее меня люто ненавидел комбат Дмитриев и Алексеенко. Отделенный был неплохим мужиком, москвичем. Он был тихий,  много читал и не проявлял особого рвения к службе. У него были усы, и он слегка заикался. Один раз я его решил поддразнить на свою голову. Между нами в присутствии отделения возник какой-то спор. Он требовал ответа, а я от ответа уходил. – Ну, да, я скажу, а Вы мне – Курсант Мясин, а-а-а-адин на-а-аряд вне очереди! Я изобразил его заикание. Все заржали, но он оказался на высоте: - Па-а-чему а-адин? От имени командира взвода – три на-а-ряда вне очереди. - Тут все дружно  заржали, но  уже надо мной.

Служба в Мулино не была сахаром. Нас готовили на сержантские должности командиров орудия пушки-гаубицы Д-30, сравнительно нового для того времени орудия. Мы должны были в совершенстве знать материальную часть, по тревоге сноровисто  цеплять орудие к тягачу и быстро разворачивать орудие на боевой позиции, уметь вести огонь прямой наводкой по танкам и с закрытых позиций по заданным координатам. Велись занятия и по химической и ядерной безопасности, знанию армейских уставов, по политической подготовке. Конечно же, не были забыты занятия и по строевой подготовке. Были наряды на кухне и дневальными по подразделению, несли и караульную службу – все как и полагается в армии.  Нас более всего угнетали занятия по материальной части, которые проходили зимой на открытом воздухе при морозе до -40 градусов. Личного времени на подшитие воротничков, написание писем домой оставалось не много. Только в воскресенье можно было бы расслабиться, вечером посмотреть кино в клубе, если бы не одно но:  утром после завтрака надо было бежать на лыжах 10 км. При этом было условие, согласно которому при температуре ниже -20 градусов, лыжи отменялись. Но погода словно издевалась над нами. Всю неделю морозы переваливали за – 30, достигая и – 40 С, но как только наступало воскресенье мороз слабел, температура поднималась до – 15 градусов и надо было бежать.

Как-то раз мы с двумя курсантами решили получить удовольствие от лыжной прогулки. Мы свернули с трассы и решили покататься с горок, а потом, срезав лыжную трассу,  выйти к финишу. К несчастью, мы не рассчитали время  и не оценили свой левый маршрут. Лыжни не было, а глубокий девственно чистый снег, лыжи не держал. В результате мы отстали от своей группы более чем на час. На финише мы окончательно оконфузились. Когда мы стали подходить к финишу, один из офицеров с секундомером начал нас подбадривать, крича, что мы идем на разряд. Но на финише стало ясно, что мы не лидеры очередного забега, а аутсайдеры давно прошедшего.  В казарме мы получили по заслугам. Алексеенко объявил нам по три наряда вне очереди. Но поскольку отрывать нас от занятий на целых трое суток было нельзя, он придумал изуверский вариант наказания. Мы должны были каждый день после отбоя до двух часов ночи долбать снег и лед на плацу. Таким образом, на  отработку 3-х  нарядов должно было уйти три недели. Но нас спасло знание и строгое соблюдение устава, согласно которому о выполнении  задания  надо  было доложить командиру. После второй побудки Алексеенко распорядился, чтобы мы докладывали командиру отделения. Старостина хватило еще дня на три, после чего он, видимо, переговорил с  Алексеенко и нам отменили наказание.
 
Я уже написал, что дедовщины в учебке фактически не было. Но помимо сержантов некоторое количество старослужащих в Мулино имело место (повара, истопники, связисты). Их присутствие стало заметно в первые же дни нашего прибытия в учебку. Неожиданно у некоторых молодых вместо выданных новеньких шапок на головах оказались старые-престарые сильно потрепанные ушанки. Я и сам столкнулся с подобным явлением. Выйдя из бани, обнаружил на месте, где раздевался,  вместо новых сапог какие-то скособоченные недомерки. На мой испуганный вопрос старшине: - Что же делать? Получил однозначный ответ: - Что, что? Еще раз помыться! Я всё понял. Мне, конечно, стыдно вспоминать этот случай, но через полчаса я шагал в казарму дважды помытый, но   в новых, подобранных по размеру сапогах.
 
В Мулино было несколько приятных событий, скрасивших монотонную службу. Под Новый год ко мне приехала Ленка Легат. На КПП она разыграла сценку приезда ко мне сразу двух особ. Она изображала мою сестру, а какую-то оказавшуюся поблизости более взрослую девушку уговорила выдать себя за мою невесту. Это сработало, и я получил увольнительную на сутки. Хоть Ленке и было всего 16 лет, она оказалась необычайно практичной. Она сумела снять на сутки комнату у какой-то бабки в деревянной развалюхе. Жилья под сдачу в Мулино практически не было. За пределами ограды, внутри которой размещались  учебки, было всего  несколько домов для офицерского состава, чудом сохранились еще несколько деревянных  домишек. Я уже говорил, что ближайший населенный пункт был в 17 км. Как Лена нашла эту бабку, остается загадкой. Но эта волшебная предновогодняя ночь в теплой избушке, первая близость, бормотание бабки по утру: - Ну, вот, испортили девку,-  еще долго-долго согревали мою службу в Мулино.
 
           Второй важный момент – это вызов меня в феврале на сборы в ЦСКА. Сборы продолжались целый месяц. И я имел возможность жить дома. По правилам,  я должен был вне тренировочного времени пребывать на известном сборном пункте на Красной Пресне, то есть я должен был после завтрака ехать в ЦСКА к обеду возвращаться на Пресню, потом опять поездка на тренировку и после нее опять возвращаться на сборный пункт. Но я легко договорился с тамошним начальством, что буду жить дома при условии за месяц сборов  два раза отработать наряд  по кухне. Естественно мое пищевое довольствие шло на общее благо. Попасть в команду МВО и тем более в команду  ЦСКА мне не светило. Там уже собрались очень сильные и известные фехтовальщики. Поэтому после сборов мне пришлось вернуться в Мулино.

Шел март месяц, но в Мулино еще царствовала зима, конечно, уже не такая морозная, как в ноябре – феврале. Меня поразило полное безлюдие в учебном городке. Но всё оказалось просто. Неделей раньше наша бригада была поднята по тревоге и передислоцировалась на полигон. К вечеру меня с оказией доставили в родную  батарею. Мои товарищи размещались в землянках в полевых условиях. Мне, конечно, все завидовали. Во-первых, я целый месяц был дома. Я помню это чувство зависти, когда одного из наших курсантов отпустили домой на несколько дней (он обещал привезти какой-то столярный и плотницкий инструмент для нужд части). Второй момент из-за чего ребята  мне завидовали, но в значительно меньшей степени – это то. что мне не пришлось пережить все те сложности, которые были связаны с учебной тревогой: паника, неразбериха, копание и оборудование в зимних суровых условиях землянок и прочих необходимых атрибутов жизнедеятельности.

                Каменка Бугская. Кадрированный полк

Еще один приятный и ключевой момент в моей армейской судьбе связан с обстоятельствами, из-за которых я вместо ГДР в конечном счете оказался во Львове в спортивном батальоне. Но об этом будет отдельный рассказ. Однако до Львова мне пришлось некоторое время прослужить в Каменке Бугской в кадрированном артиллерийском полку. Что такое кадрированный полк? Это воинская часть практически  с полным составом офицеров и небольшим подразделением солдат-призывников. Солдаты нужны, чтобы поддерживать в боевом состоянии материальную часть, нести караульную службу на объектах воинской части и давать возможность офицерам с нашей помощью отрабатывать  военно-тактические действия. В полку доминировала формула: через день – на ремень (то есть в караул), через три на кухню. Нас,  срочников было всего человек 80. Поэтому нагрузка в виде караулов и нарядов была весомой. Но жесткой дисциплины, как в учебке, не было. Было снисхождение. Например, во время караула из бодрствующей смены, а иногда и с некоторых постов, мы переходили в казарму напротив, где располагалась такая же кадрированная часть, и в Ленинской комнате смотрели телепередачи. В столовую  ходили не строем и обедали не торопясь. Старослужащим позволялось не выходить на зарядку. Кстати, это была единственная привилегия  местных «дедов». В остальном они также несли караульную службу, назначались в наряды на кухню. Там, правда, они заваливались спать или линяли  к соседям. Если бы я не попал в спортбат, то в октябре-ноябре после дембиля стариков получил бы звание сержанта и должность командира орудия. А так полтора месяца до отзыва во Львов я служил орудийным наводчиком.  Командование было мной довольно, хотя поначалу меня встретили настороженно. К моему делу была приложена характеристика, где, с одной стороны, отмечалась моя отличная боевая и политическая подготовка, но, с другой, -  также и моя склонность к обсуждению приказов начальников, вспыльчивость, излишняя самоуверенность. Всё это было истинной правдой, но непривычно резало слух моему начальству. Как правило, характеристики на выпускников учебок были положительными без негатива.

Меня особенно зауважал замполит, после нашего шефского выступления в близлежащем сельском клубе. Мы должны были выступить там с концертом самодеятельности. Талантов в армии хватало всегда. Я читал стихотворение Рождественского «Аркадию Райкину», имел успех. Потом были еще выступления, солдаты пели, играли на баяне. Был объявлен обязательный для каждого концерта военной самодеятельности матросский  танец  Яблочко,  но один из исполнителей куда-то пропал. Возникла гнетущая пауза. Все растерялись, не зная, что делать. Этот номер был заключительным. Вы знаете, как в новом собранном наспех коллективе выявляют лидера? Дают общее задание, но кто-то ждет, как поведут себя остальные, кто-то примется  выполнять локальную задачу, а кто-то сразу же начнет управлять общим процессом, расставлять людей по операциям, подчиняя их действия общему направлению решения поставленной задачи. Я, скажу без ложной скромности, что с детства был неформальным лидером, а в какие-то моменты получал и административные полномочия, которые также укрепляли мой авторитет. Так вот я увидел, что наш замполит, который вел концерт, оказался в легком ступоре, и взял инициативу на себя. Решительным шагом я вышел на середину сцены и начал свое незапланированное выступление: - Вот тут мне приказали проявить находчивость. А что это такое? Поясню, недавно в нашу часть прибыла комиссия и увидела рядом с дневальным кучу мусора. - Товарищ дневальный, почему у Вас в казарме беспорядок? – Так, мне приказано отвечать за порядок, а беспорядок дело не моё, - ответил «находчивый» солдат. После этого я еще несколько минут травил анекдоты на армейскую тему, пока мне не замахали, что «пропажа» нашлась. - Ну, вы, конечно, понимаете, что всё то, что я сейчас вам наговорил, никакого отношения к нашей части не имеет. Это всё байки и анекдоты, а рассказал их вам, чтобы дать время моим товарищам лучше подготовиться к заключительному номеру нашей программы, - так закончил я свое выступление перед публикой. За кулисами замполит долго тряс мне руку, приговаривая: - Ну, Мясин, молодец, молодец, выручил! Это был мой триумф.  Потом были танцы, и все местные  сельские красавицы считали за честь потанцевать с москалем.

Как я попал в спортбат описано в предыдущей главе http://www.proza.ru/2015/07/18/173  А как я прожил два года в спортбате и чем я там занимался кроме фехтования можно будет познакомиться здесь. http://www.proza.ru/2015/07/18/160
Приложение http://www.proza.ru/2016/01/09/239
Приложение 2 http://www.proza.ru/2016/01/20/1990
Приложение 3 http://www.proza.ru/2016/04/28/77