Добро на всплытие

Могу ли я говорить о том, что был на войне? Разумеется, в боевых действиях участвовать мне не доводилось, но к войне, можно сказать, я близко прикасался, видел её своими глазами. Передо мной мелькали лица непосредственных участников этой войны, да и сам я, наверное, в тот момент косвенно был её участником, хотя, по молодости лет своих этого и не понимал. А начиналось всё в мирном советском порту Калининграде, где наше судно, загрузившись целлюлозой, должно было отправиться в Италию, но «сверху» пришла разнарядка, и нас из Калининграда направили в Ригу на дозагрузку. В Риге на борт учебно-производственного судна (УПС) «Профессор Ухов» мы должны были взять снаряжение для подводной лодки и перевезти его в ливийскую столицу Триполи. Происходило это в начале 1981 года, и я, будучи курсантом мореходки, вместе со своими однокашниками проходил практику. Это был первый учебный наш рейс.
Из Риги, никуда не заходя, мы пошли прямым ходом в Триполи. По теплоходу среди моряков ходили слухи, что вместе с нами, а может быть и под нами, идёт подводная лодка. Впрочем, до выхода в Бискайский залив слухи эти ничем не подтверждались, и лодку эту никто не видел. Как потом оказалось, лодка в действительности была, экипаж её состоял из ливийцев.
Пройдя Ла-Манш, мы вышли в Бискай. Редко когда здесь случается полный штиль. Залив, как правило, волнуется всегда. Волновался он и на сей раз. По оценкам бывалых моряков, волнение достигало примерно шести баллов. Не знаю, как там было на самом деле, но по легенде, разошедшейся затем среди членов экипажа нашего УПС, ливийцы, не привыкшие к морской качке, а тем более к качке под водой, связались с капитаном теплохода и попросили у него разрешения на всплытие. Капитан же, связавшись в свою очередь с Москвой и получив оттуда «добро», дал это долгожданное для ливийцев «добро» лодке, и лодка всплыла. Она до самого Триполи шла за нами в кильватер.
Что тут началось – это ни в сказке сказать, ни пером описать. Не могу знать, что происходило на самой лодке, а также, что было в ночное время. Но ежедневно, пока мы находились в нейтральных водах, над нами, будто стервятники, кружили натовские самолёты. Они часто пикировали на палубу судна, видны были улыбающиеся физиономии пилотов. По теплоходу курсанты передвигались в одинаковой морской форме. Своим видом она напоминала военную форму, но только без погон. Почти сразу же после всплытия подлодки в Бискайском заливе, радиостанцией «Голос Америки», да и другими «вражьими» голосами, сообщалось на весь мир, что теплоход «Профессор Ухов» - это плавбаза советских подводных лодок. Мы же, ещё не слышавшие этой «новости», облетевшей весь земной шар, затеяли с натовскими лётчиками своеобразную игру. Пикирует, допустим, самолёт на палубу судна, кто-нибудь из нас тут же хватает в руки подвернувшуюся палку или швабру, и, целясь в самолёт, изображает стрельбу. В ответ лётчик широко улыбается и приветливо машет нам рукой. Сколько дней длилась эта «погоня» за так называемой плавбазой советских подводных лодок, я не помню, но в Средиземном море, почти сразу за Гибралтаром, когда мы вошли в территориальные воды Ливии, самолёты от нас отстали.
Триполи встретил нас оглушительными гудками, звонками, сиренами, пищалками. Понятное дело, арабы встречали так не нас, а подводную лодку, дошедшую до места назначения под прикрытием нашего флага, без происшествий. Стояли мы в ливийской столице трое суток. Рядом на причале располагался какой-то военный склад. Охранявший его мусульманин, то и дело расстилал молельный коврик и начинал свои молитвы. Этот ритуал повторялся несколько раз за день. В это время можно было подойти к нему, забрать автомат, который он приставлял к стене, и тут же убраться восвояси. Увлечённый молитвой араб этого даже не заметил бы. Потом мы с грузом целлюлозы ушли в Италию, а через год я узнал, что американцы бомбили Триполи. Правил тогда дружественной Советскому Союзу Ливией Каддафи…
Василий Вейкки