9. Немного о себе и не только

   Наверное, я очень много уже сказал о своих женщинах. Это, кстати, не предел. Кое-кого я не стал упоминать, так как счёл неважным и не имеющим значения в моей жизни. Или же недостаточно ярким, в общем, причин можно назвать сколько угодно. Особо интересные для меня отношения, оставляющие след, я описал в предыдущих рассказах. Правда, это не всё, впереди ждут ещё несколько женщин, которые не просто промелькнули в моей жизни. И немного позднее они будут внесены в летопись о событиях в моём житии-бытии. Сейчас же я бы хотел немного остановиться на том, что собой представляю я. Но прежде ещё немного отвлечения в сторону женского окружения.
   Когда я рассказывал о ком-либо, то почти всегда находился литературный классический персонаж, образ которого очень подходил под объект. К примеру, Ксения в моём представлении очень походила на образ, созданный Проспером Мериме; вы, конечно, понимаете, что я говорю о Кармен. Хотя, в данном случае, мне бы следовало уточнить: недокармен. Измены, ревность и постоянная борьба за женщину – я жил так же, как и Хосе. Хорошо, что закончили мы с ней не так, как эта трагическая пара.
   Ольгу я сравнил с набоковской Лолитой, хотя той было двенадцать-тринадцать лет по произведению. Ольга же при нашем знакомстве, слава всем богам, давно миновала этот период, ей через три месяца после встречи со мной исполнилось семнадцать. А я и этого не знал, считая, что встречаюсь с вполне совершеннолетней девушкой. Хотя соображала она так же неважно, как и подросток, поэтому с Лолитой её роднила не только манера поведения, но и уровень интеллекта.
   Моя неосуществлённая мечта Анастасия идеально походила на героиню русской классики, Анну Каренину – вот ещё один сюжет, который я категорически не понимаю. Лев Толстой либо вообще не разбирался в женщинах, либо неслучайно создал образ такой вроде бы умной идиотки, простите мне подобный оксюморон. У Карениной был очень достойный и уважаемый супруг, а она променяла его на Вронского, который сочетал в себе немало отрицательных и неприятных черт. И даже с ним она толком не могла устроить свою судьбу, потому что проявила немыслимое упрямство и скудоумие. Короче, кто читал, тот меня поймёт.
   Стандартный фольклорный образ Бабы Яги тоже имел место быть в моей жизни, думаю, все помнят Таньку, при которой я остро ощущал себя домовым Кузькой. Даже само название рассказа говорит об этом.
   Если же вспомнить мою первую любовь Наташу, то сейчас я удалюсь от классических произведений к эпосам древних греков. Я говорю о Гомере, естественно. Елена Троянская, то есть изначально Елена Спартанская. Слабая, капризная, полная гордыни и эгоизма женщина, ничего и никого не замечающая, кроме своей красоты, вызвавшая многолетнюю войну и разрушение Трои. Чтобы понять, о чём идёт речь, не надо смотреть всякую голливудскую хрень наподобие «Трои», там переврали всё, а Гомер в гробу замучился переворачиваться от того, что эти недоумки сделали с его «Илиадой». На деле же, когда отец Елены собирался выдавать её замуж, то среди огромного количества женихов, надеявшихся на её руку, она выбрала Менелая, как наиболее ей подходящего. А через очень короткое время она вдруг решила, что имеет право бросить мужа и дочь и сбежать с Парисом – редкостным трусом, которого Менелай принял у себя в доме, а тот вместо спасибо увёл у него жену. Ни одного из них она не любила, ей просто хотелось поклонения и обожания.
   Очень короткий, но очень яркий эпизод с моей двоюродной сестрой Юлькой тоже отдавал древней Грецией, на этот раз эпосом Лонга «Дафнис и Хлоя». Тоже история о взаимной страсти двух подростков, которые не могли себе позволить связь.
   Остаётся моя собственная клиника, то есть Аська. Здесь, правда, несоответствие. Те, кто любит специфический слог Ремарка, наверняка читали не только «Трёх товарищей», самое популярное его произведение, но и другие его романы. Это касается, к примеру, «Триумфальной арки», «Чёрного обелиска». О последнем сейчас и пойдёт речь. Любовью главного героя произведения была душевнобольная девушка, страдающая раздвоением личности. Но, когда она выздоровела, она не помнила ни о своей любви, ни о том, кого любила. Вторая личность Женевьевы, Изабелла, исчезла, а вместе с ней ушли и воспоминания. Конечно, этот печальный и глубоко драматический образ мало похож на Аську, которая не вызывала во мне никакой нежности к ней, но, согласитесь, что тенденция та же, так что сравнение, в принципе, верное.
          
   А вот теперь можно коснуться и своего характера, поведения и темперамента. Итак, кто же я? И с каким литературным героем можно осмелиться сравнить самого себя? В моей жизни было много всего, как я уже излагал; фраза довольно примитивная, так как почти каждый человек на нашей планете уверен, что жизнь, которую прожил именно он, отличается особой индивидуальностью и непохожестью на все прочие жизни. И по большому счёту каждый, мыслящий такими категориями, прав. Но в реальности не каждый может похвастаться тем, что у него три основных древних профессии. Вор, журналист и шлюха! Как вам списочек? А как вам сочетание трёх компонентов в одном? Коснёмся каждой специальности в отдельности.
   Вором я был всю жизнь, сколько себя помню, с детства я таскал все, что хотел. Сейчас во мне сохранилась эта черта. Но включаю я её только в случае крайней необходимости. Я упоминал об этом, когда рассказывал о своей работе охранником. Тогда, извините, но мне очень хотелось есть. И это такой пример, когда можно поступиться честностью, потому что в тот момент тебя даже родные люди на хрен посылают и им глубоко наплевать, тяжело тебе или нет. Ведь то, что ты хочешь есть – твои личные проблемы, никакого касательства не имеющие к родителям. Им-то нормально, родителям в смысле, у них всё хорошо, а ты им давно уже не нужен, так как из-за тебя одни проблемы. Вот сам и выкручивайся. Чем я, собственно, и занимался. И я не могу сказать, что испытываю угрызения совести из-за вынужденного воровства. 
   Журналистика меня не сказать, чтоб привлекала очень сильно. Начал я в своём родном городе, а продолжил уже в краевом центре. Тогда мне исполнилось двадцать два года, а работать по профессии, которая обозначалась у меня в дипломе, мне абсолютно не хотелось. И я стал моделью – потому что внешность моя вполне позволяла: рост сто восемьдесят, худощавое телосложение, ухоженный вид, охренительная самооценка, шокирующая всех наглость и неизменная улыбка. Всё это не оставляло равнодушным, чем я и пользовался. Очень скоро я добавил к своему образу несколько штрихов, и стал выглядеть не просто хорошо, а очень хорошо. Мелирование, солярий, маникюр, коррекция бровей, а так же эпиляция ниже пояса. Я и раньше брился там, но в модельном агентстве это было одним из требований к внешнему виду. Подиум, освещения событий с микрофоном в руке – это всё, конечно, очень заманчиво, но малооплачиваемо. Тогда я и задумался о том, что себя можно продать подороже.
   Я не был избалован деньгами никогда, мой социальный статус всегда был где-то между средним и низким. Красивой жизни, о которой поёт дешёвая попса, мне очень хотелось, особенно, когда я стал жить не в своём ауле, а в нормальном городе. Чего мне хотелось? Сейчас трудно сказать; наверное, обычный стандартный перечень: брендовые тряпки, швейцарские часы, элитные напитки, кубинские сигары, собственный лимузин… Короче, не сильно моя фантазия отличалась от фантазий всех глупых мальчиков и девочек. Мысли о проституции не приносили дискомфорта, поэтому не очень долго я раздумывал, прежде чем принять решение. Секс я любил, и тогда мне в голову не приходило, что с такой работой он может мне быстро осточертеть. Так же я не думал, что эта работа будет выматывать настолько, что потребуются дополнительные ресурсы в виде «виагры». А ещё, сколько бы не заплатили, ты всё равно будешь чувствовать себя не более чем шлюхой, от чего желание набухаться будет зашкаливать.
   Сначала я попробовал обратиться в интим-услуги. При вопросе на собеседовании «Что делаешь?», я, не задумываясь, ответил: «Всё!». Меня тут же оборвали опытные люди, пояснив, что «всё» я делать вряд ли буду. Далее последовал список того, что обычно заказывают их прихотливые клиенты. Озвучивать не буду! От этого списка меня чуть не вывернуло наизнанку, я уточнил, что только с дамами, только секс (традиционный, оральный, анальный) без извращений и без дополнительных игр в раба. Пардон, но я предпочитаю бить сам, а вот быть битым даже с сексуальной подоплёкой мне совсем неохота. Вскоре я всё равно ушёл в свободное плавание, потому что денег получалось мало – процент агентству был чересчур высок.
   В основном меня снимали на событиях, которые я же и освещал, если это были корпоративы, банкеты и тому подобные мероприятия. Я был при костюме, слегка пьян и немного небрежен в обращении. Именно на эту небрежность зрелые дамы и покупались. Молодые девчонки, не понимающие, что я пришёл заработать, а не развлечься, тоже поначалу пытались знакомиться, но обычная фраза: «Мои услуги дорого стоят» отбрасывала их от меня на метр. На их возмущённый вопрос: «Ты что – шлюха?!» я только усмехался в ответ. Вам можно, а нам нельзя? Опытные женщины чаще всего не удивлялись. Попадались среди них и замужние, у которых мужья свалили в командировку, и деловые бизнес-леди, которым некогда крутить романы, и просто одинокие, жаждущие любви и внимания бездельницы. Я не мог дать любовь, я предоставлял её суррогат, но они были довольны и этим. Свой номер телефона я раздавать не стеснялся, а дамы не стеснялись рекомендовать меня своим подругам. Моё умение в обращении с женским телом и размеры прибора делали своё дело. Среди обычного рабочего дня в офисе меня вдруг мог отвлечь звонок, когда в трубку я слышал незнакомый женский голос: «Алло, здравствуйте! А мне ваш номер телефона дала (имя клиентки), она очень вас рекомендовала!». И дальше шла обычная процедура назначения встречи и обсуждения гонорара. Тогда пятьдесят долларов были очень неплохими деньгами – моя обычная такса. Мало кто оставался не довольной, если только я не слишком перекрытый алкоголем. 
   Жил я тогда не один, со мной в городе и, соответственно, в общежитии, где я квартировал, жила Ольга, о ней я уже не один раз говорил. Тогда нашим отношениям было ещё мало времени, я не любил её, но забрал с собой. Эта малолетка была выгнана своей мамой из дома, а я пожалел её. Она не знала о моей подработке и всегда терялась в догадках, на какой шиш я пью. А пил я почти всегда и мне было пофиг, кто что думает. С Ольгой я спал и жил как муж с женой, только в более свободном для себя виде. У меня хватало сил и на нее и на клиенток. Благо она этого не знала и не лезла ко мне с вопросами.
   Клиентки же попадались разные, иногда те же. Тараканы в головах русских женщин настолько непредсказуемы, что, бывало, я трезвел за одну секунду, слыша какую-нибудь глупость или предложение. Например, мне предлагали переспать в кредит, в рассрочку или за дорогой костюм мужа. Так же пытались во время отработки своих кровных пятидесяти долларов, засунуть мне в задницу фаллоимитатор, или испражниться на меня. Ни за что и никогда!!! Деньги за это предлагали немалые, но это все не мое! Я доставляю удовольствие, либо причиняю боль, либо и то и другое, многим и такое нравилось. Все оговаривается заранее, в рамках разумного, конечно. Неотъемлемым условием был алкоголь для меня, пожрать, помыться и, если что, переночевать. И не забываем про мой полтинник. В мои услуги входило от банального сопровождения дам до помывки в ванной, таскания на руках (если можно было поднять), массажа тела, прелюдии, куннилингуса, анилингуса, самого секса во все отверстия дамы, причем повкуснее и подольше.  Со всем этим я справлялся неплохо, можно было смело выдавать премию как лучшей проститутке года, простите за каламбур. Единственное, на кого я всеми усилиями старался не наткнуться, так это на бывших зечек. Такие среди денежных дам тоже вращались, и немалые деньги у них тоже имелись. Но поведение выдавало их сразу, поэтому мне повезло ни разу с ними не пересечься. А то не знаю, чем подобный опыт мог закончиться – наслышан был от таких же, как я, что развлекаются эти бабы неслабо. Им же проститут нужен не для секса, а исключительно для того, чтобы унижать и куражиться над ним. Я на такое точно не подписывался!      
   Ну, и, само собой разумеется, при наличии подобной профессии у меня просто должен был быть самый запоминающийся вызов. Вернее, врезавшаяся в память клиентка. Таковая есть, хотя я не помню, ни при каких обстоятельствах оказался у неё дома, ни как её звали. Зато всё остальное помню отлично. В тот раз я не ожидал ничего особенного от своей, ставшей уже обыденной, работы. Ну-ну! Привлекательная дама, лет примерно от сорока до сорока пяти, заказала мне такси и очень поздним вечером меня примчали к подъезду высотки в очень неплохом, как я теперь понимаю, районе. Весь дом спал, только на третьем этаже горел свет, а большие окна были занавешены полупрозрачной, белой шторой, от которой пробивался приглушенный свет. Ступив из лифта на лестничную клетку, я сразу заподозрил подвох – очень сильно пахло женскими духами, как будто специально пометили весь подъезд. Дверь под нужным номером была отперта, и я вошел. Так… обстановка роскошная, особенно для моего неизбалованного мозга, пошлая и вызывающая здоровую зависть. Но хозяйка всего этого сразу же отвлекала внимание на себя и все остальные мысли как-то из головы улетучивались. При интимном свете меня встретила потрясающая женщина в прозрачном черном и очень дорогом пеньюаре,  под которым отчетливо были видны черные чулки, черные атласные стринги, черный бюстгальтер из того же материала. Точёная фигурка, грудь третьего размера, длинные волосы на плечах, помада переспелой сливы на губах и общий образ Диты фон Тиз довершал бокал шампанского в руке. Хотя прямо скажу – она на нее и была похожа. (Для тех, кто не в курсе: Дита фон Тиз – танцовщица, фотомодель и актриса, бывшая жена Мэрилина Мэнсона и один из моих женских идеалов.) Так что в дальнейшем я так и буду называть мою незабываемую клиентку. Она сразу сунула мне несколько купюр американского производства, и я спрятал их во внутренний карман пиджака. На зрение я тогда не жаловался и за пару секунд в приглушённом свете успел разглядеть три зеленых полтинника, а количество купюр было больше. И вот в этом месте я не только радуюсь гонорару, но и гадаю, что же меня ждёт. Пройдя за Дитой, я заметил столик с элитным алкоголем; она обратила внимание на мой взгляд, небрежно придвинула глубокое, бежевое от света кресло и порекомендовала угоститься чем душе угодно. Изобилие алкоголя подействовало на меня успокаивающе, и я воспользовался рекомендацией Диты в отношении очень дорогого коньяка. Я уселся в кресло, гадая, кем же является моя новая знакомая, и одновременно разглядывая квартиру. Это была двухкомнатная новой планировки, вместо несущих стен поставили колонны, строгая мебель из стекла сочеталась с плюшевыми диваном и креслами, в углу стояла кровать, на которой был непонятный мне аппарат с проводами; возле кровати стояла секс-машина «sybian» и валялась пара фаллоимитаторов, а так же рассыпанные батарейки к ним. Ни под одну категорию моих клиенток эта женщина не подходила, так что любопытство усилило моё ожидание.
    Перекинувшись парой слов, она встала на колени предо мной и во вторую руку взяла открытую бутылку игристого. Одно движение – и бокал выплеснулся содержимым мне на брюки в область паха. С ума сойти! Игра началась, и я ничего не имел против неё. Недостаток был один, шампанское холодное! Дита стала извиняться и расстегивать мне ширинку, достала мокрый и слегка офигевший, как и я сам, болт, и, увидев его гладкость, с фразой: «О, какая предусмотрительность!» впустила его в свой рот. Там было более чем горячо, и я, ощутив это, сразу возбудился. Диту забавляло сие и она, наполнив бокал вновь, окунула болт в шампанское и заглотила; и затем снова окунула и снова заглотила. Контраст холодной жидкости с горячим ртом превратил мой болт в камень. Пока она работала губами, оставляя следы своей помады, я вдохнул ее запах. Такой идеальный контраст фруктов и свежего ветра я не обонял ни от одной женщины боле – ни до неё, ни после. Она раздвинула мне ноги и зубами дернула за край черной шелковой рубашки. Треск, но этого мало. Ее руки резким движением в стороны развели края уже никуда ни годной рубашки. Щелчки пуговиц повсюду, и ее язык поднимается от болта по животу, груди, шее и проникает мне в рот. Должен признать, он у нее был достаточно длинен и остёр как стрела. Почти пробравшись мне в гортань языком, она резко и больно схватила за орехи и потянула на себя. Я подался вперёд – а куда деваться?! Держа меня там и отстав от моего рта, Дита рывком перекинула меня полураздетого на большую белую кровать, в пуховых подушках которой спала длинношерстная белая киса с огромными ленивыми и голубыми глазами. Приземляясь, я рукой ощутил ее тепло и понял, что это ни фига не игрушка. Кошка открыла на меня глаза, пару секунд оценивала и вновь сомкнула веки, никуда не срываясь. Дита скинула пеньюар, набрала с бутылки глоток шампанского и полила изо рта мне болт. « Гетера! Девочка!» - она взяла кошку на руки и спустила на пол – «Не мешай маме!», и кошка послушно удалилась, она в этой комнате явно видела многое, удивить её было сложно.
   Удар! Еще удар! Пощечины посыпались как из рога изобилия, но не на лицо, а на мой болт! Она вновь заглотила его и вылила остатки (а там было точно половина) шампанского на меня всего. Мокрый и бодрый, я поражался сам себе – как я такое терплю. Мысли о зелени в кармане грели душу. Дита стянула с меня остатки одежды, в ее руках появился шелковый белый поясок. Им она привязала за руки меня к дужке кровати. Сняла один чулок и, одарив поцелуем, завязала им мне глаза. Но завязала плохо – торопилась, видимо – и я все видел. Взяв в руки какие-то плоские, белые штуки, похожие на большие таблетки с проводами в количестве пяти, она прилепила их  на болт, орехи, внутреннюю часть моих бедер и живот. Поскольку я был весьма мокрым после немалого количества вылитого на меня алкоголя, они приклеились на раз. Я не сразу понял, что это клеммы! Дита сняла бюстгальтер, отодвинула трусики, провела ладонью по языку и обильно смазала свою киску. Я лежал в недоумении. На стоячий болт она с легкостью присела лицом ко мне и опять сжала крепче орехи – недоумение и восторг тесно смешались в моём сознании. Она достала из-под подушки пульт и что-то на нем нажала. Мы взвизгнули одновременно, она от удовольствия, а я незаконченным матом (точнее двумя буквами) «Ё..!!!». Меня через таблетки-присоски било током! Какой разряд – не знаю, но с непривычки это больно и неприятно. Она выронила пульт и сжала собственные груди в стоне. Как оказалось, её тоже било током. Я думал, что стояк от такой процедуры сойдёт на нет – ни фига, стоял пуще прежнего, а Дита скакала на мне, крича и проникая в рот своим языком. Ее поцелуй казался электрическим, но теперь было приятно. Она сменила позу лишь слегка, повернулась спиной ко мне, и марш бросок начался вновь. Ее сладкая киска насаживалась все жестче, сильнее и быстрее – а я от такого кончить не мог, хотя и вошел с ней в раж. Кончила она игриво; ее мокрая и капающая от экстаза киска села мне на губы, а я вылизал ее со вкусом тока, дразня языком ее клитор. Ей понравилось, и она опустилась своими губками к моему болту, которого продолжал пощипывать электрический ток. В позе шестьдесят девять она продолжала подпрыгивать киской на моем языке, при этом активно работая ртом, языком и руками. И вот оно самое приближается! Ор с рычанием стал вырываться из меня, а болт – активно делиться спермой с Дитой. Она, не отрывая губ, одновременно со мной стонала и глотала всё, что я извергал. Наконец, она выключила пультом неизвестный мне доселе электроаппарат для секса. Слезла с меня, развязала… болт все еще стоял, тело гудело. Налила мне полный фужер коньяка, а сама предпочла вискарь.
   Выпив и почти ничего не говоря, мы сидели в креслах друг напротив друга, когда она достала сигарету. Но не стала курить. Приблизилась ко мне, лизнула мочку уха, поцеловала в щеку и со всей дури дала пощечину – вот сейчас она не промахнулась. Моя левая щека пылала как огонь. Она в трусиках и одном чулке встала надо мной и сказала: «Убирайся! Пошел вон!». Ладно, что хоть причуды и капризы богатых баб меня уже не удивляли. Но было немного жаль, всё-таки незабываемые ощущения я с ней испытал, вполне мог и влюбиться. Я оделся быстро и небрежно. В качестве моральной компенсации взял за горлышко бутылку коньяка, которую пил, и,  развернувшись к ней спиной, последовал к туфлям, а там и к выходу. Сильный шлепок по моей заднице мне вслед и шипящее «Сука!» - врезались мне в память. Дверь за мной захлопнулась с силой, её слезами и вполне литературным ругательством «Сука! Сука! Сука!», а последнее слово я все же расслышал «Ненавижу!». Понятно, мужененавистница. С противоположным полом отношения не складываются, вот и пользуется услугами мальчиков по вызову, и их же за подобную работу презирает. Дело обычное. Я решил спуститься пешком вниз, запах духов сменился табаком, кто-то курил. Выйдя на улицу, я отхлебнул с горла, посмотрел наверх – свет продолжал гореть – и поперся пешим домой со своим новоявленным другом-коньяком, который быстро кончался. Места от клемм-таблеток слегка поджигали при ходьбе и радовали напоминанием о произошедшем, в кармане лежало четыреста пятьдесят долларов…

   Снежана считает, что я похож не на литературного героя, а на реально существовавшую историческую личность, имя которого стало нарицательным. Это Джакомо Казанова. Тоже весьма любвеобильный мужчина, но наша схожесть этим не ограничивалась. Он, как и я, очень хотел быть врачом, но выучиться не смог, а так же перепробовал множество разных направлений и где только не пытался сделать карьеру. Не уверен, но вполне возможно, что и правда существует нечто общее у нас с этим когда-то жившим итальянцем…