Яйца Фаберже Глава XI

Курсанты
Жизнь даётся человеку один раз, и, как правило, в самый неподходящий момент. После начала войны в военном училище, где учился курсант Кошкин сменилось руководство. Бывшего начальника Смирнова отправили на фронт, и он умудрился в первый же день погибнуть, одновременно погубив вверенную ему стрелковую дивизию. К службе новый начальник приступил чрезвычайно рьяно, как водится, по железному советскому принципу:
- Мы старый мир разрушим до основанья, а затем, мы наш, мы новый мир построим...
Почти все заседания командного состава не обходились без его многократного гневного крика:
- Я вас снимаю!.. Я вас снимаю!
Его прозвали «Фотограф». Выпуск новоиспечённых лейтенантов с зачтением приказа о присвоении офицерского воинского звания производился им 30 июня 1941 года. Оба батальона выпускников были выстроены на правом фланге в ротных колоннах в лейтенантском парадно-выходном одеянии, но без знаков различия. За ними стояли второкурсники с винтовками «к ноге».
- Повезло им, - шепнул Сергею, стоящий рядом Тарас Сичкарь, - отправятся на фронт.
- А в чём везение?
- Нас ещё полгода будут мурыжить в училище, а потом всё равно отправят на бойню…
Зачтение приказа длилось более часа по команде «смирно», и в их ротах начался «падёж» курсантов от сильно затянутых поясных ремней и сильной жары. Наконец все окончилось, и началось прохождение торжественным маршем. Второкурсники браво прошагали по плацу, лихо поднимая носки сапог и подбородки.
- Мы же теперь не «салаги»… - наивно радовались они.
После торжественного прохождения свежеиспечённые лейтенанты принялись прикалывать по парочке квадратиков на свои петлички, благо их в магазине было пока много, и стоили они дёшево.
- Давай и нам купим! - загорелся Тарас, с которым Сергей сдружился после окончания первого курса.
Им полагались курсантские петлицы, введённые недавно. Они отличались тем, что состояли из маленькой малиновой петлички, окаймлённой сверху и справа красным сукном. На них крепились литеры «1КПВУ».
- Первое Краснознаменное пехотное военное училище, - знал каждый курсант. 
В месте стыка прошивался золотистый кант, а вся петлица обшивалась чёрным кантом. Сержанты имели треугольники посредине петлицы и в верхнем углу так называемый «ефрейторский» треугольник.
- Другое дело! - оценил Кошкин результат трудов.
После выпуска молодые лейтенанты пошли отмечать знаменательное событие в кафе, он и Сичкарь пошли с ними, так как дружили с некоторыми выпускниками. После первых тостов пошли застольные разговоры.
- При замужестве моя жена не стала менять свою фамилию, - сидящий с ними захмелевший выпускник ухмыльнулся. - Шилову менять на Мылову было бы глупо.
- Но Ниночке сложно меня понять, ведь я - военнослужащий.
У Тараса был интеллигентный овал лица, прямой нос, чётко очерченный рот, подбородок с небольшой ямочкой и своеобразное чувство юмора.
- Лучше слов на свете нет, чем перекур, отбой, обед! - метко шутил он. - Армия - это испытание не только для тех, кто служит, но и для тех, кто ждёт.
Сергей попросил официантку принести фужер белого вина. Она долго думает и извиняющимся тоном говорит:
- Извините, но вино у нас не белое, а слегка желтоватое…
Разговор неминуемо перекинулся на военную тему.
- Любой агрессор всегда аргументировано обосновывает собственное нападение!.. Или восстановление попранной справедливости или миротворческая операция, но от этого агрессор не становится жертвой. – Сичкарь был в центре внимания.
- Но ведь мы тоже зашли на территорию Польши в сентябре 1939 года… - кротко возразил Кошкин.
- СССР с кем хочет, с тем и граничит!
Тарас ошибся в прогнозах. Уже через два месяца им объявили, что они экстерном окончили училище и направляются в войска.
- Ура! - бурно ликовал Сергей.
8 августа немецкая группа армий «Север» начала наступление на Ленинград. Советские войска, ведя тяжёлые оборонительные бои, отступали.
- Многим людям не хватает ума понять, что им не хватает ума, понять, что не хватает ума! - туманно пошутил Сичкарь.
Выпускавшиеся второкурсники получили добротное комсоставское суконное обмундирование, хромовые сапоги и фуражку. Особенным предметом реквизита являлось боевое снаряжение командира, включавшее поясной ремень с двумя портупеями, кобурой к пистолету, кожаной полевой сумкой и кожаным планшетом для топографической карты.
- В таком прикиде все девки наши! - радовался любвеобильный Кошкин.
На плацу все время раздавался скрип не разношенных сапог и ремней, а в столовой ощущался сильный запах свежей кожи снаряжения. Над головами обедающих висел лозунг, засиженный мухами:
- «Бей так: что ни патрон - то враг!»
 Многие выпускники сдали курсантскую форму и ходили в лейтенантской, правда, без знаков различия. Свои «кубари» они могли одеть в петлицы на воротниках только после зачтения приказа Народного Комиссара Обороны.
- Тупой платит дважды! - подшучивал над товарищем Тарас.
- Ты это о чём?
- Как бы эта форма нам не вылезла боком…
Стали раздавать оружие. Сергей получил карабин без шомпола со сбитой мушкой, два десятка патронов россыпью и неуклюжую противотанковую гранату. На общем построении курсантов «Фотограф» неуверенно поинтересовался:
- Кто хочет в бой?
Весь строй недавних курсантов без всякой команды сделал шаг вперёд. На следующий день под командованием батальонного комиссара Рогатина они были на автомобилях переброшены из Ленинграда в район западнее Гатчины.
- Город теперь называется Красногвардейск, - уточнил на всякий случай комиссар.
Двигаясь по Киевскому шоссе, отряд курсантов наскочил на прорвавшиеся танки противника.
- Противник вон там! - показал Рогатин на их силуэты на холме.
С наступлением темноты он вывел бойцов на передний край и приказал окапываться.
- А чем? - растерянно гадали они. - В отделении нет ни одной сапёрной лопаты!
Тут уже не до шуток, народ понимает, что тот, кто останется в чистом поле – с рассветом нежилец. Первым догадался Сичкарь – перед выходом им выдали сухпай, и в нём баночка нежных камчатских крабов.
- Из расчёта на 3 суток! - предупредил жадный зампотыл.
Их не особо ели, но деликатес спас им жизнь. Мясо сжевали, а небольшими жестянками начали упорно вгрызаться в грунт. Общими усилиями к утру у них были окопчики глубиной по 50 сантиметров.
- Только задницу в них можно спрятать, но и то лучше, чем в чистом поле… - Тарас оценил укрытия.
Начался неравный встречный бой. Рассыпавшись в цепь по сторонам шоссе, курсанты, вооружённые одним стрелковым оружием, мужественно сражались с превосходящими силами противника. Немцы прорвали поредевшие цепи курсантов и устремились к беззащитной Гатчине.
- Нужно уходить! - хрипло сказал Сичкарь.
Часть курсантов, во главе с Рогатиным отошла, некоторые же, отрезанные противником, оказались в окружении, среди них Кошкин и Тарас. Они пытались выйти из окружения, но всюду наталкивались на немцев и вынуждены были уходить в леса и болота. Так они наткнулись на 3-ю танковую роту 1-го танкового батальона 1-й танковой дивизии РККА.
- Поступаете в моё распоряжение! - приказал им командир роты старший лейтенант Болобанов.
Красногвардейск имел стратегическое значение, так как был крупным узлом шоссейных и железных дорог на подступах к Ленинграду.
- Обстановка крайне тяжёлая! - сообщил накануне командир дивизии. - Вермахт, успешно применяя большие соединения танков, прорывает советскую оборону и угрожает захватом легендарного города.
19 августа Болобанов получил личный приказ комдива: перекрыть три дороги, которые ведут к городу со стороны Луги, Волосово и Кингисеппа.
- Стоять насмерть! - отрезал комдив и оценивающе посмотрел на танкиста.
Узкий лоб говорил об упрямом характере Болобанова. Его рота была укомплектована тяжёлыми танками КВ-1. Крепкая броня и мощная 76-миллиметровая пушка делали танк настоящей грозой панцерваффе.
- Действовать из засады! - приказал он напоследок.
В экипаж танка старшего лейтенанта входили командир орудия старший сержант Усов, старший механик-водитель старшина Никифоров, младший механик-водитель красноармеец Родников и стрелок-радист старший сержант Кисельков. Получив приказ, Болобанов поставил боевую задачу:
- Остановить вражеские танки, поэтому в каждую из пяти машин роты загрузить по два боекомплекта бронебойных снарядов.
Прибыв на место неподалёку от совхоза Войсковицы, старший лейтенант Болобанов распределил силы. Танки лейтенанта Евдокименко и младшего лейтенанта Дегтяря заняли оборону на Лужском шоссе, танки младшего лейтенанта Сергеева и младшего лейтенанта Ласточкина прикрывали кингисеппскую дорогу. Болобанову досталась расположенная в центре обороны приморская дорога.
- Окопайтесь у обочины, - велел он Сергею и Тарасу, - будите отсекать пехоту!
Танковый окоп экипаж Болобанова обустроил в 300 метрах от перекрёстка. Ночь на 20 августа прошла в тревожном ожидании. Около полудня немцы попытались прорваться по Лужскому шоссе, но экипажи Евдокименко и Дегтяря, подбив пять танков и три бронетранспортёра, заставили противника повернуть назад.
- Немцы! - едва не закричал Кошкин, увидев врага.
- Сиди тихо… - прошипел Сичкарь.
Появились давно ожидаемые «гости» - колонна немецких лёгких танков, состоящая из 22 машин. Болобанов скомандовал:
- Огонь!
Первыми залпами были остановлены три головных танка, затем командир орудия Усов перенёс огонь на хвост колонны. В результате немцы потеряли возможности для манёвра и не могли покинуть зону обстрела. Вскоре от маскировки КВ-1 не осталось ничего, немецкие снаряды ударяли в башню тяжёлого советского танка, однако пробить броню не удалось.
- Вот вылазят немецкие танкисты! - кричал азартный от адреналина боя Тарас. 
- Вижу… - зло огрызался Сергей.
- Стреляй левее…
Очередное попадание вывело из строя башню, и чтобы продолжить бой, механик-водитель Никифоров вывел танк из окопа и стал маневрировать, разворачивая его так, чтобы экипаж мог вести огонь по гитлеровцам.
- Лихие танкисты! - одобрил Сичкарь их действия.
В течение 30 минут боя экипаж подбил все 22 танка. Когда бой стих, танкисты обнаружили на броне следы от 150 попаданий немецких снарядов.
- Но надёжная броня выдержала всё! - удивлялись недавние курсанты.
На ночь они устроились в небольшом селе, но толком выспаться не удалось. Мешал азарт прошедшего боя, поэтому они долго разговаривали.
- Мои предки до революции были богатыми людьми, имели титулы и звания, кто-то успел уехать, а кто-то остался… - неожиданно признался Тарас. - У них конфисковали имение в Ростовской губернии, а семью в составе 8 детей разных возрастов, отправили жить в стылую конюшню. Не дали взять ни одежду, ни еду. Отца семейства, то есть моего деда арестовали. На вторую ночь ударили сильные морозы, дети закапывались в солому, чтоб не замёрзнуть, вдруг услышали стук в окно. Они в конюшне были под самым потолком. Бабушка открыла дверь, на пороге лежал снег, но никаких следов не было. Не успела отойти, как опять стук, снова выглянула. В имении был разбит парк, и между старыми дубами, она увидела супруга, тот махал рукой, подзывая подойти. Утром бабушке сказали, что её муж казнён, но на следующую ночь всё повторилось. Она подошла к дубам и нашла в снегу мешок с одеждой для детей, крупы и другую еду спрятанную дедом.
- Как же ты попал в военное училище? - удивился Кошкин.
Он знал, что «бывших» в Красную армию не брали.
- В 1930 году, когда мне было семь лет, мать отправили на Соловки, а меня в детский дом, - терпеливо пояснил он. - Там мне дали новую фамилию…
- Значит наша Советская власть забрала у тебя не только имущество, но и имя?
- Да!
- Почему же ты сейчас сражаешься за неё?!
- Я воюю, потому что враг пришёл на мою землю, - ответил Сичкарь, - а не за СССР.
Рано утром немцы полезли в наступление. Ужасный грохот, словно где-то поблизости началось извержение вулкана, подбросил всех, тишина в мгновение ока превратилась в неописуемый ад.
- Бежим на улицу! - Тарас потащил сонного Сергея.
Тяжёлая артиллерия гитлеровцев обрушивали на них залп за залпом, началось подлинное кровопролитие. На улицах взлетели столбы огня и земли, дома рушились и разлетались в щепки. Из окон показались языки пламени, которые лизали податливые стены и крыши.
- Возвращаемся к танку! - крикнул экипажу Болобанов.
Сквозь грохот разрывов долетали отчаянные предсмертные крики и жалкие стоны несчастных. Десятки красноармейцев были убиты и ранены, в том числе Тарас. Он споткнулся и упал, а когда Кошкин обернулся, то увидел, как осколки продолжали сыпаться, разрывая на куски его мёртвое тело.
- Двигаемся в сторону Калинина! - велел пробегающий командир.
Стрелок-радист экипажа погиб, и Сергей занял его место. Танкисты вырвались из-под обстрела, и пошли по Волоколамскому шоссе. Однако заблудились, пришли с Тургиновского шоссе в бывшую Тверь, а там немцы.
- У противника поднялась тревога! - радостно сообразили танкисты. - Решили, что советские войска ворвались в город.
Они раздавили несколько встречных машин с пехотой. Из пулемёта Кошкин бил по немцам пока были патроны. Командир всадил два осколочных снаряда в комендатуру и приказал:
- Из орудия вести огонь по всем целям, какие попадаются.
Танк забрасывали ручными гранатами, плотно обстреливали немецкие артиллеристы. Но живучая боевая машина упорно стремилась по Московскому шоссе на восток. Немцы поставили на пути свой лёгкий танк. Механик-водитель успел крикнуть командиру:
- Иду на таран! Отворачивай башню!
От лобового тарана заглох мотор. Водитель на минуту потерял сознание, а фашисты уже подбежали, застучали по броне:
- Рус! Капут!
Никифоров очнулся, с трудом завёл капризный двигатель и танк набирая скорость рванул к своим. Прошли весь город насквозь, когда патроны и снаряды кончились - ломали укрепления противника. На восточной окраине города танкисты шутя раздавили немецкую батарею и выскочили на нейтральную полосу. Танк тут же попал в море огня.
- Сзади и сбоку бьют фашисты, а с фронта наши… - понял Сергей.
Всё же они чудом добрались живыми до советских позиций у Московского моря. Генерал Конев вызывал Болобанова, выругал его, а затем снял с груди свой орден Красной Звезды и приколол его на китель танкиста.
- Успех – это способность появляться в нужном месте в нужное время! - одобрительно рассмеялся он. - И суметь остаться живым…
 
продолжение http://www.proza.ru/2015/07/20/71