Книга вкусной и здоровой пищи

Татьяна Толстая «Девушка в цвету», М., «АСТ», 2015. - 348 с.


У Толстой интересно читается даже поваренная книга. Думаю, ей по силам превратить в увлекательное чтение телефонный справочник или инструкцию к телевизору.

Вроде бы и слова все обычные, лишь иногда с инверсией. Но здесь рюшечка, там воланчик. «И сбоку бантик» (с. 310). А в результате получается очень вкусная проза.

Для меня самым лакомым куском в этом разнородном сборнике оказался библиографический отчёт «Переводные картинки». Я смаковал его, радуясь совпадениям вкуса (Борхес, Фланнери О'Коннор, Кун, Набоков, Кафка, Гессе, Исигуро) и пропуская расхождения и незнакомые мне имена. Последних, кстати, не очень много: Пу Сунлин, Херстон. Может, как-нибудь прочитаю.

Не могу отказать себе в удовольствии выковырять две изюминки из плотного кекса «Переводных картинок»:

1) Борхес «пишет коротко, сжато и точно, - хочется сказать эргономично… Для меня это тот редкий случай, когда содержание и структура текста заставляют едва ли не забыть о тех словах, с помощью которых достигается эффект» (с. 101-102);

2) «То, что Набоков не получил Нобелевскую премию, только лишний раз говорит о человеческой тупости и политической трусости Нобелевского комитета, хоть это и не новость…» (с. 109-110).

На десерт о невкусном и даже мало съедобном.

С трудом пережевывал и переваривал вязкую нугу двух литературных рецензий (Чехов, Макин). Почему? - даже не понял. Слишком затянуто? Снова и снова объясняется уже объяснённое (масло многократно пропущено через мясорубку)? Или, наоборот, слишком много крупных ломтей чужого продукта - словно непропечённые куски в свежем хлебе? 

Горчили (и огорчали) скрипевшие на зубах обломки фрейдистских конструкций. В эссе о снах «Зверотур» Фрейд уместен, даже неизбежен, особенно в ироническом ключе, но использовать в своём блюде прогоркшие фрейдистские натяжки всерьёз (с. 288-289) недостойно такого искусного кулинара, как Татьяна Толстая.

P.S. И ещё о еде. Точнее, о французских сырах, «счастье всего понимающего человечества» (с. 52). В списке сыров, осчастлививших Толстую в Париже (с. 53), мне было приятно встретить название сыра, который я на днях покупал как белорусский.