Любовь во рту растамана

(фото Якубенко)
 
Я ждал до вечера, но вместо почтальона пришли два растамана. Мне хотелось закрыть дверь, но они сказали, что сегодня "день прощения".
- Ну что же, - ответил им я, - Бог не выдаст, свинья не съест, а Боб Марли не воскреснет для утренней проповеди. У меня есть бутылочка радости для уничтожения общей печали.
- Вот-вот, - тут же закивали головами растаманы, - лучше нюхать цветы, которые впитали, между прочим, свет, чем просыпаться в церкви, в окружении свеч. Веди нас к источнику!
Мы зашли в дом. Я торжественно вытащил из холодильника пол-литру, поставил на стол. Растаманы, притянутые внутренним теплом бесцветного огня, завороженно смотрели на сосуд. Они не скрывали свою приверженность религии, уходящей корнями к Ною. Я разлил благоухающую жидкость в три грязных стакана. Полных. Стало жутко тихо.
- За что? - спросил их я.
- Лучше всего - за Колю!
- Кто такой Коля?
Растаманы переглянулись. Один из них задал странный вопрос:
- Ты не знаешь, кто такой Коля?
- Да! Не знаю. Почему я должен знать Колю? -   рассердился я.
Парни примирительно замахали руками:
- Коля - почтальон. Он сегодня перешел "реку вброд". После серьезного коммунального изучения иного взгляда на отдых.
- И что это значит?
- Это значит, что он больше не придет, а мы - твой "спасательный круг".
- То есть, вы знаете, когда закончится моя боль?
- Конечно-конечно! - радостно завопили растаманы - Она пройдет, как только закончится дождь!
- Так просто? - недоверчиво произнес я.
- Именно! - ответили хором растаманы. - Сегодня - "день прощения!" Сегодня ты обязан начать заново.
- И я смогу выйти из-под несокрушимого пресса закона?
- Можешь! Если скажешь, что все, что с тобой случалось до сих пор, мираж.
Отпустив тормоза, я слез с лезвия ножа. Во мне стало сразу чище, как только я расстегнул пуговицы рубашки. Гости улыбнулись между собой самым подлым образом.
- Тогда выпьем за любовь во рту растамана! - произнес я священную формулу и ступил босыми ногами на стол...
Утром следующего дня я взял тару и пошел искать новый источник, оставив друзей-растаманов спящими на диване. Мой старый источник полностью иссяк.
Вскоре мне надоело переставлять ноги. Мои руки стали беспечными стеклянными крыльями.
Я летел над землей. Я стал перелетной птицей.