Сказка для сына

Объяснение с де Вардом, имевшее такое бурное начало, завершилось вполне мирно, во всяком случае, для Атоса и д’Артаньяна. Однако, спускаясь по лестнице во двор Пале-Рояля, они все еще продолжали обсуждать случившееся. Правда, предметом их беспокойства были не они сами, а виконт де Бражелон.
Атос был уверен, что рано или поздно дуэль между Раулем и де Вардом неизбежна. Не то чтобы это слишком беспокоило его, но все же он предпочел бы отсрочить столкновение, если уж нельзя будет его предотвратить. Сейчас дело, ради которого капитан собрал у себя такую знатную компанию, было завершено и все точки поставлены. Но поединок, случись он немедленно, вновь заставит говорить об этом и все начнется сначала.
Атоса несколько утешало спокойствие, с каким виконт ответил на выпад де Варда, уверяя, что не держит на того зла. Но надолго ли хватит этой выдержки? Атос не обманывал себя – сын бывает упрям, а его темперамент никак не назовешь вялым. Графа не вводило в заблуждение умение виконта держать себя в руках – Атос сам его этому учил.
Раздумывая над этим, граф направлялся к воротам, выходившим на улицу Добрых Ребят, и тут заметил Рауля, спускавшегося по боковой лестнице. Атос оставил д’Артаньяна в обществе Безмо, так что, воспользовавшись тем, что его никто не провожал, и никому не было дела до того, куда и с кем он идет, он поспешил догнать сына. «Раз уж случай на моей стороне, нелишне будет еще раз предупредить Рауля» - решил Атос.
- Виконт, Вы спешите?
- О, нет!
- Тогда проводите меня. Я еще не успел сказать Вам, что завтра рано утром уезжаю в Блуа, так что мы, вероятно, не успеем увидеться перед отъездом.
- Вы решили не задерживаться?
- Да, но не стоит об этом. Знаете что? Я подумал, что не был у Вас очень давно и не знаю, как Вы живете.
- Вы хотите, чтоб я пригласил Вас к себе? – улыбнулся Рауль.
- Если только Вы не ждете гостей.
- Нет, но даже если бы ждал – отменил бы ради Вас все встречи, ведь мы завтра расстанемся.
Они неспеша двинулись по улице, беседуя обо всем и ни о чем конкретно как люди, чье общение происходит на уровне более тонком, чем обыденный, и для которых интонации, взгляды и ощущения значат гораздо больше, чем слова.
Квартира виконта де Бражелона была прекрасно обставлена и содержалась в отменном порядке, так что даже самый придирчивый критик не нашел бы в ее убранстве изъяна. Граф только хмыкнул на роскошь, которую видел вокруг, но с удовольствием устроился в мягком кресле, пока виконт распоряжался принести им угощение.
- Право, виконт, не стоит так усердствовать. Я неприхотлив, как Вам известно.
- Мне это доставляет удовольствие.
- Ну, как хотите. Должен признать, я рад видеть Вас улыбающимся, когда можно было ожидать хмурого вида. Ваше хладнокровие вселяет в меня надежду.
- Что я не затею дуэль с де Вардом? 
- Именно. Вы понимаете, о чем я?
- Маркиз уже получил свое. Если он снова будет дерзок – он ответит, но пока наши дела с ним окончены.
- Вы действительно простили его?
- Он мне безразличен.
- Его слова больше не уязвляют Вас?
- Нисколько.
Атос против воли почувствовал себя задетым:
- Это Вас не трогает? Вы простили то, что он сказал?
- Я знаю, что он лжет.
- Вот как – знаете?
Виконт отвел взгляд и кивнул.
- Де Вард лжет, и, поскольку, он уже посрамлен, я не вижу смысла придавать значение пустым разговорам.
Атос прикусил губу:
- Разговорам? Кто-то еще говорил об этом?
- Я не имел в виду ничего определенного.
- Но сейчас Вы со всей определенностью заявили, что уверены в лживости утверждения господина де Варда…
Рауль кивнул.
- …и что эта уверенность опирается на некие сведения, я верно Вас понял?
- Я успел достаточно узнать господина де Варда, чтоб не полагаться на его правдивость. Он о многих злословит, такова его натура.
- И его натура единственное, что позволяет Вам заявить – «я знаю»?
- Для меня этого достаточно.
Виконт говорил спокойно, но Атос слишком хорошо знал сына и уловил едва заметную заминку в его голосе.
- Виконт? Вы что-то скрываете от меня?
Атос нахмурился:
- На чьих же словах основывается Ваше знание?
Рауль не ответил.
Атос повысил голос:
- Значит, были другие разговоры?
- Я не слушаю сплетен.
- Я не спрашиваю Вас о сплетнях! Слова, брошенные де Вардом, не были сплетней – это было оскорбление.
Атос встал и устремил гневный взгляд на потупившегося сына:
- Как я понимаю, еще кто-то смеет обсуждать меня, а Вы скрываете это?
Рауль побледнел и с мольбой поглядел на отца. Но Атос не внял его немой просьбе:
- Немедленно отвечайте! Я должен знать, от кого требовать удовлетворения! На этот раз я сделаю все сам, довольно примирений и церемоний!
- Прошу Вас!
Отвечайте! - Атос топнул ногой. - Иначе… Скрывая имя наглеца, Вы становитесь соучасником бесчестия!
По телу Рауля прошла дрожь.
- Нет! Никогда!
- Кто это?
Рауль закусил губу и медленно покачал головой, все так же не сводя умоляющего взгляда с отца.
- Виконт!
- Вы не можете…
- Я хочу знать!
- Вы не можете потребовать ответа от женщины!
Глаза Атоса стали черными - так сильно расширились его зрачки.
- Женщина… - непередаваемым тоном повторил он. – Женщина! Кто?
Рауль колебался:
- Я не вправе…
- Это касается меня и Вас! Тут нет посторонних. Кто она?
- Это та, кому Вы представили меня, когда я впервые приехал в Париж, - тихо сказал Рауль.
У Атоса перехватило дыхание. Он не столько сел, сколько рухнул в кресло, и несколько мгновений пытался совладать с собой. Рауль выглядел виноватым и не осмеливался поднять глаз.
- Говорите, - глухо сказал граф.
Рауль опустился в свое кресло и заговорил…


... Вечер у герцогини де Шеврез выдался чудесным. Возможно потому, что гостей было всего несколько человек, и хозяйка каждому могла уделять достаточно внимания, в свою очередь, получая в ответ непрерывный поток комплиментов и похвал. Не было обиженных и обделенных да и шампанское у герцогини было отменным.
Под конец вечера в центре разговоров оказался юный виконт не Бражелон. Один из гостей сочинил в честь герцогини экспромт, где славил ее неувядающую красоту, по-прежнему собирающую обильную жатву. Это был намек на Бражелона и от него стали наперебой требовать признаться в своей страсти и открыть сердце. Хотя гости не переходили известных границ и все было весьма невинно, виконт был смущен. Пока слишком неопытный в светском общении он не знал, как выпутаться из неловкого положения не обидев женщины. Герцогиня, забавляясь, усадила покрасневшего юношу рядом с собой и шутливо прикрывала его рукой, когда звучали особо смелые остроты. Чтоб довести забаву до конца, герцогиня не отпускала руки виконта даже выпроваживая гостей. Бражелону казалось, что герцогиня неосмотрительно выпила слишком много шампанского, но он старательно гнал от себя эту мысль, как пятнающую достоинство дамы. 
Когда они остались вдвоем, мадам устало улыбнулась:
- Не подумайте, что мы над Вами смеялись, Вы – очаровательное дитя.
Увидев, как губы юноши обидчиво дрогнули, герцогиня тихо рассмеялась и, притянув виконта к себе, заставила его сесть напротив.
Она, улыбаясь, смотрела на него и глаза ее странно блестели.
- Не сердитесь, милый виконт, мои слова опрометчивы. Вы уже не ребенок. Пятнадцать лет… - она на мгновение задумалась, - пятнадцать лет и семь месяцев…
- Восемь, - поправил виконт. – Я крещен 27 мая и от этого дня считаю свое рождение.
Герцогиня покачала головой:
- Семь. Пятнадцать лет и семь месяцев будет как раз через четыре дня. Ваш… опекун разве не говорил?
-Н-нет...
- Отчего же? Впрочем, Вы не можете требовать, чтоб он был всецело занят Вашей персоной. У него много важных дел. Вы слышали о побеге герцога де Бофора?
- Конечно.
- Он отослал Вас в армию, когда занимался этим. А сейчас Вы тоже не знаете где он?
Виконт грустно вздохнул:
- Нет.
- Он не писал Вам?
- Нет. Но, мадам, позволено ли мне будет задать вопрос? Вы сказали, что знаете день моего рождения? Я не ошибся? Быть может, Вы что-то знаете и о моих…
- Граф совсем ничего не рассказывал Вам? – перебила его мадам де Шеврез.
- О чем?
- Кто Вы.
Юноша покраснел.
- Ведь у Вас больше никого нет, не так ли?
- Кроме господина графа и… Вас, - виконт краснел все больше, - никого. Я каждыйдень молюсь за господина графа.
- Но Вы понятия не имеете, где он?
- Вы слышали, что говорил господин де Менаж?
Мадам де Шеврез потерла лоб рукой:
- Вы о том, что кардинал Мазарини приказал найти тех двух дворян, которые устроили побег герцога де Бофора? И Вы думаете…
Юноша поднял на герцогиню глаза, полные слез. Ему едва удавалось сдерживать их.
- Господин де Менаж смеялся, что кардиналу их недостать, их уже нет в Париже. А если дело обстоит иначе? Если они исчезли не потому, что скрылись от Мазарини...
- ... а потому что они уже в Бастилии? - оживленно продолжила герцогиня, не замечая, как ее слова ранят виконта.
- Да, - Бражелон опустил голову, украдкой вытерев сорвавшуюся слезу.
Мадам вскочила и в возбуждении прошлась по будуару:
- Если, не приведи Господь, конечно, с господином графом что-то случится, Вы останетесь совсем один. Но Вы – несовершеннолетний. Кто будет управлять Вашим графством? Вы знаете только господина графа и больше никого…
- Сударыня, Вы что-то можете мне рассказать? - страшно волнуясь, решился спросить виконт. – Вы же неспроста заговорили о том, что с Его сиятельством может что-то случиться, а у меня больше никого нет, я сирота… Но Вы упомянули о моем дне рождения, значит ли это... Вы знаете... Вы можете мне сказать...
Герцогиня, раздумывая, покусывала кончики пальцев.
- Сказать? Нет, сказать я ничего не могу. Но… Знаете, дорогой мой, я расскажу Вам историю. Нет, лучше сказку! Жила на свете одна знатная дама – не спрашивайте где и когда. Она была очаровательна, и даже короли и принцы при виде ее теряли голову. Она повстречала кавалера – тоже молодого и красивого, а еще очень гордого. С первого взгляда красота дамы поразила его в самое сердце, но он скрыл свои чувства. Как я сказала, он был очень горд и не желал покоряться. Они иногда виделись при дворе, но кавалер так и не открылся даме, предпочитая молча страдать. Но дама обо всем догадалась, ведь женщина всегда чувствует вызванную ею любовь. Потом обстоятельства разлучили их и несколько лет они ничего не знали друг о друге. И вот однажды, случилось так, что ночь застигла даму в пути. Нужда заставила ее постучать в первый попавшийся дом, чтоб просить приюта. И кто Вы думаете открыл ей дверь? Да, да! Невероятный случай! Тот самый кавалер. Но он по-прежнему был горд. Боясь быть отвергнутым, он сделал вид, что не узнал даму. Ей пришлось первой пойти навстречу… Тогда уже и он не стал более сдерживать своих желаний. До самого утра они не сомкнули глаз…
Госпожа де Шеврез томно вздохнула вся во власти воспоминаний. Растерянный и смущенный вид виконта несколько отрезвил ее.
Она схватила юношу за руку и просительно улыбнулась:
- О! Милый виконт! Не спешите осуждать их. Когда Вы услышите продолжение, Вы поймете, как правы были влюбленные, что воспользовались этой неожиданной улыбкой судьбы. Они не могли быть вместе – смертельная угроза гнала даму прочь из королевства. Опасаясь навлечь беду на тех, кто был ей дорог,  она не пыталась дать о себе знать, хотя уже носила в себе драгоценный залог любви. 7 июля…  - герцогиня де Шеврез ласково потрепала виконта по щеке, - она родила мальчика. Но разве могла беглянка – беспомощная, беззащитная – позаботиться о ребенке? Мысленно вручив себя Богу, она собрала все деньги, какие у нее были, и отдала вместе с младенцем верному человеку, который поклялся своей жизнью, что отвезет его туда, где двое влюбленных провели самую счастливую ночь в своей жизни. Несчастная мать молила о чуде и оно произошло. Через несколько дней в селение приехал отец ребенка и забрал его. Прошло много лет, прежде чем обстоятельства позволили даме вернуться, и она смогла вновь обрести потерянное дитя.
   На лице виконта отражалось все, что он испытывал, слушая рассказ, но до сих пор он молчал. Однако последняя фраза заставила его побледнеть и прерывающимся голосом юноша переспросил:
- Отец забрал ребенка из селения, а спустя много лет и мать обрела потерянное дитя?
Герцогиня, упивавшаяся своим красноречием, вздрогнула, и в ее глазах отразилось смятение:
- Я так сказала? Ну да, ребенка забрали… Может быть и отец… или какой-нибудь родственник… друг, наконец. Мало ли! А мать? Что мать… Для любой женщины ее ребенок всегда с ней – в мыслях, в воспоминаниях. Даже если его нет рядом!
- Я подумал… - виконт испуганно умолк, не сводя лихорадочно блестевших глаз с герцогини.
- Это же… как его… поэтическое сравнение! Нельзя все воспринимать так буквально! С такими понятиями Вы будете смешны в обществе. Я вижу, что напрасно затеяла с Вами разговор, Вы уже вообразили невесть что. Наверное, виновато шампанское герцога де Шевреза – оно заморочило Вам голову.
- Я не пил, - машинально возразил виконт, но герцогиня его не слушала.
Она неожиданно встала и указала виконту на дверь:
 - Идите. Уже поздно и я хочу отдыхать. Вечер слишком затянулся.
Виконт был так поражен рассказом, что не сразу поднялся с места, и герцогине пришлось слегка подтолкнуть его.
- Идите же! Больше я Вам все равно ничего не скажу.
- Мадам!
- Я всего лишь хотела развлечь Вас. Не стоит принимать все всерьез и рассказывать об этом графу де Ла Фер. Он слишком строг и уже вышел из того возраста, когда забавляются сказками, Вы только рассердите его.
- Но это правда?
- Уходите, виконт, - настойчиво повторяла герцогиня. Ее игривость сменилась нервозностью и, казалось, она уже жалеет о том, что сделала.
Не помня себя, молодой человек оказался на улице. Голова у него шла кругом. Герцогиня сказала слишком много и одновременно почти ничего. Ни имен, ни дат, ни мест –  такая история могла подойти кому угодно. Разве мало в свете ходит сплетен, в которых уже сам черт не разберет что правда, а что плод бурной фантазии. Дамам приписывают любовные похождения со священниками, священникам - шашни с духовными дочерьми, простые на вид дворяне оказываются принцами, а принцы - заговорщиками.
Хотела ли герцогиня предупредить виконта о тех слухах, что ходят на его счет или говорила о себе? Поверить в последнее Бражелону мешало ее имя. Не может быть, чтоб такая знатная и влиятельная особа была на положении бесправной изгнанницы, совершенно лишенной друзей и средств.
Что касается графа де Ла Фер, то мысль о нем виконт гнал еще старательнее. Представить опекуна в тех обстоятельствах, что описала герцогиня, было немыслимо.
Более-менее приемлемым объяснением могло быть следующее: граф, вероятно, был другом отца виконта, может быть родственником, а герцогиня знала его мать. Когда мальчик осиротел, они, в память о его родителях, взяли на себя заботы по его воспитанию.
Похоже, герцогиня не хотела до конца открывать правду. Может, жалела виконта, а может у нее были причины скрывать истинные имена родителей Бражелона.
Мелькнувшая на долю секунды догадка, что герои истории – это граф де Ла Фер и герцогиня де Шеврез, испугала Бражелона. Это значило вообразить себя потомком Роанов и Монморанси, а на это у виконта не хватало духу.
Он не спал всю ночь, разрываемый между желанием пойти к мадам де Шеврез, чтоб выяснить все до конца, и желанием все забыть,  как забывал он те светские сплетни, которые порой слышал от де Гиша.
От мучений его избавил курьер принца Конде, прибывший рано утром. Короткий отпуск закончился, и виконта призывали назад – в армию. Вскоре последовала битва при Шарантоне, затем арест графа де Ла Фер и его друзей, их чудесное спасение из Рюэя, громкое перемирие двора и Фронды, триумфальное возвращение короля в Париж - множество важных и значимых событий (во многих из которых виконт принимал непосредственное участие) не оставляли времени для мечтаний.
Чем дальше, тем сомнительнее казалась Бражелону сказка герцогини.
Да и о нем ли она говорила?
Быть может, герцогиня, услышав чьи-то сплетни, сама ошиблась, по неведению решив, что речь идет о виконте де Бражелон? А эта дата рождения просто взятое наугад число, чтоб придать истории толику достоверности?
по его воспитанию.
Похоже, герцогиня не хотела до конца открывать правду. Может, жалела виконта, а может у нее были причины скрывать истинные имена родителей Бражелона.
Мелькнувшая на долю секунды догадка, что герои истории – это граф де Ла Фер и герцогиня де Шеврез, испугала Бражелона. Это значило вообразить себя потомком Роанов и Монморанси, а на это у виконта не хватало духу.
Он не спал всю ночь, разрываемый между желанием пойти к мадам де Шеврез, чтоб выяснить все до конца, и желанием все забыть,  как забывал он те светские сплетни, которые порой слышал от де Гиша.
От мучений его избавил курьер принца Конде, прибывший рано утром. Короткий отпуск закончился, и виконта призывали назад – в армию. Вскоре последовала битва при Шарантоне, затем арест графа де Ла Фер и его друзей, их чудесное спасение из Рюэя, громкое перемирие двора и Фронды, триумфальное возвращение короля в Париж - множество важных и значимых событий (во многих из которых виконт принимал непосредственное участие) не оставляли времени для мечтаний.
Чем дальше, тем сомнительнее казалась Бражелону сказка герцогини.
Да и о нем ли она говорила?
Быть может, герцогиня, услышав чьи-то сплетни, сама ошиблась, по неведению решив, что речь идет о виконте де Бражелон? А эта дата рождения просто взятое наугад число, чтоб придать истории толику достоверности? Или она касается кого-то другого, истинного героя истории, к которой он, виконт де Бражелон, не имеет отношения.
То, что граф с детства воспитывает виконта, не было секретом, и герцогиня могла услышать это от кого угодно.
Да Атос сам, когда представлял ей воспитанника, наверняка рассказал, что взял в дом сироту, подброшенного деревенскому священнику неизвестным лицом!
Это была мысль, которая окончательно разрешила сомнения бедного Бражелона. По всей вероятности, настоящим автором причудливой истории было великолепное шампанское герцога де Шевреза.
Бражелона. По всей вероятности, настоящим автором причудливой истории было великолепное шампанское герцога де Шеврез....

- И что Вы думаете сейчас? – голос графа по-прежнему был глух.
Рауль смотрел в пол и хмурил брови, но на вопрос отца ответил твердо:
- Я знаю, что маркиз де Вард лгал.
- Тогда давайте покончим с этим, чтоб больше уж никогда не возвращаться.
- Я ни о чем Вас не спрашиваю, мне достаточно того, что я знаю кто она.
Атос помедлил с вопросом:
- Когда Вы поняли, что она не обманула Вас?
- Это не был какой-то определенный момент. Понимание пришло постепенно и это было к лучшему. Когда я понял, то уже был готов принять.
- Принять что Вы не только Монморанси по отцу, но и Роан – по матери?
Рауль поднял голову и посмотрел Атосу в глаза:
- Да. И мне неважно, знает ли еще кто-нибудь об этом. Я знаю! Не осуждайте меня, но я люблю свою мать, хотя… ее имя мне неизвестно.
Во взгляде Атоса появилась надежда. Рауль чуть заметно улыбнулся:
- Я уважаю мадам де Шеврез, как того требует ее положение. Как уважаю и буду уважать всякую женщину.
Рауль заметно выделил слово «всякую» и Атос облегченно вздохнул.
- Да, мой мальчик. Вот теперь все правильно. Совершенно правильно.