Квартирный вопрос

Родственные связи, как считается в народе, самые крепкие и нерушимые, так сказать. «Родная кровь», «Ближе брата (сестры) у тебя никого нет» и прочая там требуха. Так-то оно так, но бывает и иначе. Всякое бывает, да... Бывает и такое – даст людям Бог квартиру, казалось бы – счастье-то какое, разделяй и властвуй, каждый на той половине, что ему досталась. Но не так всё просто выходит в итоге.

Вот и Василию с Анной не повезло. Брат и сестра, жили они душа в душу, ну, по крайней мере, так Василию казалось всегда. Пусть папки и были у них разные, свинтившие оба куда-то в туман сразу же при известии о будущем своём отпрыске, но мать-то – одна, и жили они вместе под одной крышей. Жили себе не тужили, не шиковали особо – тяжко было матери одной их поднимать, так что уж без изысков и красных икорок, извините. И вдруг, внезапно, на горизонте замаячило наследство в виде квартиры дедушкиной. Квартира аж на две комнаты, да в центре города! Есть из-за чего покой потерять.

Василий – он всегда был простодырый. Не пил, не гулял, книжки умные читал, интеллигенция в общем. И жену себе нашёл такую же – тихоню-скромнягу, два сапога пара получилась как раз. Заделали ребёнка, жили как получалось. Получалось не особо, но это не мешало им оставаться такими же, как и были всегда - добряки мягкотелые. Тьфу, аж противно порой смотреть на них было – и о чём люди думают, в каких облаках витают?

А вот Анна вышла другая. С молодости, с самых первых лет самостоятельной жизни вскрылось в ней этакое нечто сволочное, склочное, да до материальных ценностей жадное. Друзья Василия, которые всю семью их знали, и те порой приговаривали ему, тыча в сторону сестры: «Смотри-ка, друг, сестра-то у тебя - вишь какая меркантильная особа, то ей мужика подавай чтобы с хатой сразу, то работку чтобы попроще и зарплата побольше». Васька отмахивался от них, злясь слегка внутри – «Чё на сестру мою наезжаете?!» Хотя, было бы мозгов побольше, и сам увидел бы, примеры ведь были соответствующие. То он друга хорошего какого сестре в хахали порекомендует, а она морду воротит – «Зарабатывает мало, бесперспективняк!». Хотя сама – надо сказать не красавица – мощная, дородная такая бабёха к тридцати годам вышла, как раз на рынке мясом торговать да прохожих материть. А то и, было дело, другой показательный случай - подкатывает сестра к Васе этак вдруг неожиданно елейно и расспрашивать начинает, где он жить с семьёй собирается в будущем и так далее, и вдруг следом резко так предлагает ему в лоб: «У тебя работа хорошая, деньги неплохие получаешь, а я – сам видишь, всё время у частников там-сям перебиваюсь, а возьми мне, Васенька, ипотеку на себя, а я уж платить-то буду ясен пень, какие вопросы!» Не купился тогда брат на слова сестры, и слава Богу, хотя по привычке своей всем говорить «Да», чуть было и не согласился.

Всё у них гораздо интересней получилось, но позже.

Дедушка вдруг объявился родной у брата с сестрой. Объявился да поманил жилплощадью, знал старый, что всегда в почёте у людей в нашей стране. Да поманил не их одних, а ещё всяким разным родственничкам с разных сторон напомнил о себе и своей старости, да намекнул о скором возможном аукционе с соответствующим лотом.

Вот тут и пошла мазута – кто больше и смачней в любви дедуле признается! А Васька-то, дурак, он же не такой! Он у нас принципиальный, по совести живёт. Я, говорит, мама, не могу через силу улыбаться дедуле, пусть и кровь он родная, я, говорит, ему зла-то не желаю конечно, но и сидеть водку в рюмку подливать, особливо что я сам непьющий, да кивать в ответ согласно и в рот сопливый заглядывать – мне совсем такого не хочется, ну не могу я лицемерить. Надо что конкретное сделать – в больничку там свозить, гвоздь в стену забить – я пожалуйста, сама знаешь. А подмазываться с лисьей рожей – не умею, нет. Ишь какой благородный выискался. Жопа голая, хата съёмная, а туда же – принципы у него!

А сестра, после мамкиного благословения, зачастила к деду, не будь дура. Да других давай отбивать от порога его, кого вежливо, а кого, если не понимал – и на матах. А сама жить следом с дедом в квартире стала, типа ухаживать же надо, да убирать за ним. Цель оправдывает средства, как говорится.

В общем, в итоге суд у них там получился в ту пору с другим претендентом на жилплощадь стариковскую. Дед-то доживает и кино бесплатное вокруг себя смотрит - как родственники в глотки друг другу вцепляются, да в ненависти праведной исходятся… и ведь не шутки всё, всё у них там всерьёз и взаправду, как в «Санта-Барбаре» какой! Деваться некуда Василию было, помогал тогда он сестре и маме в тех тяжбах судейских, благо связи хорошие имелись, только подключать их ему неудобно как-то было, людей просить. Но переступил через себя ради мамы («Помогай давай, сын, судиться-рядиться-ухаживать, я же заради вас стараюсь, вас достанется потом»), и совсем нелишним это оказалось. Выиграли они суд, победили значит.

И тут дед помер, в скором времени по завершении разборок всех. Неожиданно, мда.
Васька хоть и дурак, но почти сразу подошёл к сестре, и говорит: «Ну что, можно нас с тобой поздравить, неплохая подмога нам случилась всё же! Продадим ща с тобой эту квартирку, деньги поделим, и оба в шоколаде, оба сможем каждый себе уголок купить!»

А сестра встала этак, руки в боки упёрла, морду бронеходом на Василия надвинула, и – «Попутал ты, братец, это моя квартира, я чё, зря говно в ней убирала три года за дедом?!» Тут и мама подоспела вскоре, и тоже ту же песню завела – «Уймись, Вася, ты чего, Вася, сестре нужнее сейчас, о сестре, беременной к тому же, подумай, да и не торопись ты делить неубитого медведя, я ж тебя не обману, ты же понимаешь сам распрекрасно всё». Офигел товарищ Вася, да отступил.

Вот только решать потом через полгода и нечего стало. Сестра за это время обжилась на новом месте, ремонт отгрохала, и прочий разный уют себе обустраивать вовсю стала. Вася приходил иногда к ней да к только родившемуся племяннику в гости, видел это всё. Видел, да молчал. Есть такие люди – вроде и не по нутру ему что-то, а высказать – стесняется, человек вдруг обидится, конфликт вдруг получится.

А семья его – мама да сестра, ведут себя, как ни в чём не бывало, так и надо будто - «Вася, помоги», «Вася, чего не звонишь». Друзья его конечно же в курсе ситуации были, так те без обиняков почти сразу выдали интеллигенту нашему своё авторитетное: «Кинули тебя, друган, мать с сестрой, вот какое дело, а ты и не понял ещё?! Ну даёшь ты, Васька, простодушный ты наш друг». А Василий сидит да вяло отнекивается.

Так и год прошёл, и второй. Ничего не изменилось. Невтерпёж стало парню, решил подойти к матушке своей, и высказать ей всё, что наболело. Опять же – вежливо так, с осторожностью да со страхом внутренним – как бы не того чего не ляпнуть. Ты, говорит, мама – в своей квартире, сестра Анна – тоже, а я – в съёмной, как мне быть-то? И тут ему – неожиданный поворот! Мама руками развела – «Ничем помочь тебе не могу, сын, ты же видишь, что всё уже есть как есть. Выкручивайся сам давай-ка, не маленький чай, машину там продай вашу семейную, али второго ребенка заделайте, ну работу вторую-третью найди, да чего я тебя поучаю! Вот вам и будет начало положено для своего угла. Ко мне-то ты почему с такими вопросами подходишь, это мне, Вась, натурально непонятно, уж кто-кто, а я-то тебе уж точно ничем помочь не могу». В общем – увы и ах, твои проблемы.

А сестра вообще с некоторых пор пропала с горизонта событий. Неинтересно ей стало с братцем видимо общаться. Совесть видать замучила человека, да так сильно, что в себя ушла, переживает.

----------------------------------
Вот такая история. Обиделся Васька крепко на сестру свою хитрую да на маму, матерится теперь сидит в огорчении в своей съёмной квартире. Кинули они меня, ноги об меня и дочку мою вытерли, говорит. Обиделся сильно – до душевных терзаний-переживаний, ночами не спит, валерьянку пьёт, в прострации пребывает, да каждому встречному в жилетку плакаться лезет теперь, зачем только – непонятно. То ли помощи ищет, то ли утешений каких-то чудодейственных. Так от него я и узнал историю эту.

Хотелось напоследок сказать этак пафосно – «Уроком будет!» Но будет ли? Да и живём мы маловато на этом свете, чтобы успеть умудриться дважды в одну и ту же ситуёвину попасть, и по-разному из неё выйти.