Запах счастья

 (Фото автора.)

   - Колька, ты скоро?..- нетерпеливо кричал Саня, перевалившись через соседский забор.
  - Всё !- коротко отозвался с огорода Николай и еще раз окинул заботливым взглядом свои "знаменитые" огурцы - предмет  зависти и насмешек соседей. Санька, правда, не подкалывал, но его жена Нина по-прежнему выращивала огурцы привычным, как она говорила, "наземным" способом. А вот Николаю, полжизни прожившему в большом городе, без огорода, не понравилось собирать урожай под ногами. Воткнул длинные палки, протянул веревки, и теперь вот они - огурчики, все на виду, перед глазами, - чистенькие и свеженькие, висят, как на елке игрушки.

   Хотя, если честно, огород не любил. Помогал жене выполнять трудную работу, но чтоб самому... А огурцами увлекся, правда, не столько есть их любил, сколько собирать - сам процесс этот уважал. Иногда  запускал в огород своих пацанов - близнецов, да и Санькины двое набегали. Устраивали тогда соревнование - кто больше огурцов соберет, или посмешнее зелено - пупыристое чудо отыщет.

  - Колька! Ты уснул, что ли?...Свободен? - уточнило показавшееся над забором веселое веснушчатое лицо соседа - Ну, что, гуляем?
  - Гуляем! - подмигнул Николай.
  - ГУ-ЛЯ-ЕМ! - словно эхо раздалось со всех сторон, и уже через минуту еще четверо "мужиков" стояли посреди двора, стряхивая  с себя собранные микробы.
  - А лимонад пить в парке будем? А на колесе кататься?
  - Будем ,будем...- успокаивали папы. - Марш по домам, одеваться.

 Первыми исчезли со двора "два брата - акробата", как ласково называл их отец, и тут же из окна донеслись пронзительные крики. «Так...опять бои местного значения», - улыбнулся Николай и отправился на разборку.
         
  - А чего он мою майку взял? - вылетел навстречу ему взъерошенный Витька.               
  - Какую твою?! Вот, мотри, мотри, - от волнения потеряв где-то на ходу букву
"с",  не сдавался Ванька. -Вот, мои буковки...В...И...Т?... Ой, твоя...А моя тогда где?!
            
"Буковки", - умилился Николай, глядя на своих близнецов, в который раз удивляясь, как начудила природа. На крыльце показалась его жена Галина с годовалой Катюшкой на руках.

  - Да здесь твоя майка. Чего расшумелись? Кольк, держи дочку, им умыться надо.
  - Пошли в дом! - скомандовала она и уже на ходу, обернувшись, вдруг задержала взгляд на муже и на воркующей по-птичьи малышке, радостно сующей растопыренные пальчики в папкин рот. «Похудел-то как...Совсем мужик замаялся. Зря я на него утром сорвалась. Зря». - обругала она себя. А Николай стоял, нежно прижимая к себе зевающую Катюшку, вдыхал теплый запах её кудряшек, и ему казалось, что мог бы простоять так всю  жизнь.

  - Дядь Коль, дядь Коль...-  появился первый собранный на прогулку сосед - Олежка.
  - А мы вчера гуляли - гуляли, смотрим  уже день становится невидимым! - И тут же легко перескочил на другую тему - А Андрюхе новый ранец купили, для второго класса.
  - А ты, Олежка, когда в школу пойдешь ?
  - Я еще в садике работаю...ребенком.
«Моим тоже на следующий год в школу. Хлопот не оберёшься. А, ничего, вон Санька сам к Андрюхе в школу на собрания ходит, и нормально. Хотя ребята у него смирные, не то, что мои - "команчи"», - думал Николай, глядя сверху на Олежку, который никак не мог пристроить на голове новую "крутую" кепку.               
  - Андрюха! - кинулся тот навстречу брату.- А папка сказал, что мороженое купит-
  "Бодливую корову"!
  - "Бодрую". - поправил его серьезный школьник.
  - Давай, сосед, я Катюшку уложу. Собирайся иди. - предложила подошедшая Нина и, наклонившись над коляской, стала бережно укладывать сонную девочку. Тут же прозвучал легкий шлепок.
  - Санька! Да ты что?! Как маленький !- накинулась Нина на подкравшегося мужа, невольно потирая  шлепнутое место.
  - А что я? Я ничего... - округлил невинные голубые глаза Саня. А в глазах этих наперегонки бегали черти, озорные и бесноватые, как он сам! Не выдержала Нина и улыбнулась, простив эту неуклюжую мужскую шутку.

   А он стоял перед ней - загорелый и сильный мужчина, с душой, распахнутой для счастья, и смотрел так, словно и не прожили вместе десять лет. И в этом взгляде она чувствовала себя легко и блаженно, словно под теплым летним дождём. Вконец смутившись под откровенно - мужским взглядом, Нина машинально провела рукой по отросшим волосам - «Завтра стрижку сделаю. Ему понравится». 
               
   И запахло акацией! Белой!.. Той самой! Она всегда слышала этот запах, когда муж смотрел на неё ТАК! Ведь именно с охапкой белой акации, по веткам которой бегали потревоженные муравьи, прибежал он тогда на первое свидание. И именно прибежал. Вот и по жизни он не идет, а бежит. «Легко мне с ним». - подумала Нина и тут же суеверно прикусила кончик языка, чтобы не вспугнуть, не сглазить. Ведь, что греха таить, всякое бывало...Перебесился. А "перебесившийся" Саня вдруг широко раскинул руки и громко, до неба, заорал дурным голосом:

  - И сни-тся нам не ро-кот...кос-мо-дро-ма-а!..   
  - Катюху перепугаешь! Угомонись, космонавт!- замахнулась на него жена. Идите уж!
  - Мужики, стройся! Равнение на-а парк! - продолжал вопить "космонавт", увидев выходящих наконец соседей с их раздвоенным чудом - Ванькой и Витькой.

  - Допоздна не гуляйте, - взялась за коляску с дочкой Галина.
  - Да уж налево не сбежим с такими  экс...секс...юри...с такой службой охраны - выкрутился Саня.
  - Ба-ла-бол! - нежно протянула Нина, - Идите уж на свой мальчишник .
Весело и шумно покатила мужская компания вниз по Дубровинской.
               
* * *
   Женщины остались у калитки, смотрели им вслед.

  - Ну что, бабы, гуляем? - подмигнула теперь соседке Галя.
  - А что? Гуляем! -  поддержала Нина и пошла к себе, отвязывать с привязи повизгивающую от нетерпения Данку:
 -Побегай здесь, а мы пошли...

Накинули на спящую девчушку теплое, воздушное одеяльце и не спеша пошли в ту же сторону, где уже еле видны были силуэты самых дорогих им людей.

  - Олежка у тебя - вылитый Санька. Такой же весёлый будет.-улыбнулась Галина.
  -  Ой, и не говори ,обхохочешься, - заметила довольная Нина и тут же вспомнила, как именно из-за Олежки началась их дружба...

Прибежал как-то он с ревом от новых соседей. «Понаехали тут!» - в сердцах, не разобравшись, крикнула она тогда через забор, смазывая зеленкой доказательство - разодранную  коленку сына. «Я с-а-м упал!» - честно выкрикивал Олежка, усиленно дуя на ранку. А Санька молча взял  жену за плечи и увёл в дом...После разговора с мужем,в  тот же вечер она сама зашла к новым соседям. О многом переговорили тогда с Галиной, теперь и не вспомнить о чем, но с тех пор разладу между ними не было. Вроде как породнились. 

   Было тихо, тепло и пустынно...Нежно - пламенное солнце катилось за горизонт, цепляясь последними сонными лучами за колокольню Казанской церкви.               
   А  внизу, на Дубровинской, гремела свадьба! "Про любовь, про те-бя"... - неслось из открытых окон столовой. У припаркованных рядом машин дышала воздухом нарядная праздничная толпа. Обязательный в таких случаях оператор передвигался от одной группы гостей к другой, стараясь успеть в этом стремительно надвигающемся вечере запечатлеть для истории всех подряд. Гремела музыка, шуршали праздничной упаковкой огромные букеты, и все шумели, шумели...
            
  - А сейчас общий снимок, общий снимок - уговаривал всех уставший фотограф, пытаясь хоть как-то собрать вместе развеселых гостей.
  - Юрка! Иди фотографироваться! - звали маленького нарядного мальчика с огромным куском свадебного торта в руках.
  - Света!..Где Света-тамада?!..

Наконец вроде выстроились и только один веселый гость все перебегал от одного края гостей к другому.
  - Петр Викторович! Да угомонитесь же вы! Сядьте там, где стоите! - прикрикнула на него огромная Света - тамада. Улыбающийся Петр Викторович сразу послушался и сел там, где застали - прямо у ног нарядной невесты, по пути успев прикоснуться губами к её белоснежной перчатке. Все засмеялись: «Целый вечер охотился!Молодец!»
А потом стали зажигать бенгальские огни. Это прибавило радости - как на Новый год! 
  - Ольга! Ольга, платье береги !- кричал кто-то очаровательной светловолосой  невесте.
 
     А в воздухе пахло счастьем! Пахло не произраставшей нигде поблизости белой акацией и еще чем-то тонким и пронзительным, от чего парила в нежности душа и хотелось тихо плакать и желать  счастья всем, знакомым и незнакомым... «Да что это со мной сегодня? - удивлялась Нина, окончательно запутавшись в своих чувствах. - И Санька какой-то не такой. И Галина молчит, словно тоже пытается отыскать в нагретом летнем воздухе свой, только ей принадлежащий запах счастья. А может для неё - это смешной запах Катькиного носика?»
 Словно уловив на себе чужой, не мамкин взгляд, закряхтела в своем детском сне розовощекая малышка.«Девчонку родить надо! - решила вдруг Нина. - Такую же пухленькую...Светланкой назову!»
               
   - Галь,какое сегодня число?      
   - 22-ое...августа.               
   - Это я помню, что август, - легко и звонко засмеялась Нина и подумала:«Надо запомнить этот день!»

   Повернули назад, к дому. Тихо и нежно запела вдруг Галина какую-то свою, незнакомую Нине, песню, привезенную ею из далеких знойных краев, из той их прежней жизни, о которой не любила рассказывать, потому как - больно было. Галя шла, пела и смотрела на сгибающиеся под тяжестью пахучих плодов раскидистые яблони и на наливающиеся сиреневым соком придорожные сливы.
               
   - Эдем! - тихо, из глубины души выдохнула Галина, словно первый раз увидев эту красоту.
   - А?..- с трудом оторвалась от своих мыслей Нина и невпопад подтвердила -Да,идем, - и еще раз засмеялась - Хорошо идем!
   - Нинка,а  давай заставим мужиков забор снести? Один двор большой будет, столик поставим, скамейки, цветы посадим.
   - Гамак повесить можно! - с радостью подхватила Нина. - У меня с детства мечта была, чтоб гамак был. Не сбылась. Не знаешь, они продаются?
   - Сейчас  все продается, - успокоила её Галя, глядя куда-то вдаль, в сторону своего дома, и, не выдержав, прошептала: - Господи! Хорошо-то как!
   -  И я выходные люблю... Мужики завтра на рыбалку пойдут. - согласилась Нина и, не договорив, осеклась, поняв, что не то сказала, не теми словами выразила.
   
      Дальше шли молча, постепенно растворяясь в этом еще бесфонарном вечере, с ощущением легкости и душевного равновесия,как будто и не прогуливались, как обычно, а шли в долгую и счастливую жизнь. Шли осторожно, глядя под ноги, словно боясь расплескать это свое единственное и неповторимое, тихое и доброе "дубровинское" счастье.