Веяние. Глава 17

Сон восстанавливал растерзанные нервы. Весь следующий день Евы прошёл в апатичной смуте и вялости. Даниэль заглядывал к ней в комнату пару раз. Она сидела, укутавшись в покрывало и была немногословной, отвечая отказом на его предложения помочь ей осмотреться в особняке или хотя бы спуститься поесть. Он понял, что лучше её оставить в одиночестве. И поверх того имелись у него не менее важные дела... Её сковало стеснение перед ним и растерянность перед обстоятельством, что она теперь у него, в его доме. У неё не  укладывалось в голове, что всё вышло именно так. Что делать с тем раскладом, при котором была Ева, она не знала. Она очень долго мечтала изведать его запах, ощутить его присутствие, услышать его слова, что обращены к ней. Всё исполнилось, забирая почву из-под ног. Она держалась за воздух. Сердце колотилось немыслимо...

Ближе к ночи, когда тёмно-синие прохладные тени заволокли её спальню, она высвободилась из нежных и тяжёлых цепей полудрёмы. Она лежала, принакрывшись его майкой. Затем поднялась, привела себя в порядок и решила выйти. Апрельский лёгкий мрак заполнял коридор. Никого нет. И она пошла по своему новому дому.

Она замирала от величественности этого почти что сказочного, зловещего места, где дрожало пламя подсвечников, а с улицы доносился глухой клич сов. Здесь время остановилось в минувших столетиях. Здесь торжествовала эпоха балов, карет, ажурных вееров и придворных сплетен. Это хранилище теней и привидений ледяных королей с голубыми кровями. И Ева ощущала, что она стирается на фоне захватывающих дух роскоши, масштабов залов. Размах увиденного и атмосфера мрачной тайны заставили её предположить, что она всего лишь тонкий трепет и еле слышный шорох в безмолвном и необъятном  мире особняка. И она подумала, что вряд ли кто-то тут мог стать счастливым – так просто и по-человечески. Тут много власти, крови, заговоров и борьбы, но нет любви и спокойствия. Еве чувствовалась здесь нескончаемая ночь. Кем были прародители её Даниэля? Кто они?.. И вот посреди тяжести и тугих алых шелков она ощутила свежее веяние весны. И, как по нити Ариадны, она проследовала за ароматами прохлады. В одной из комнат была открыта стеклянная дверь на небольшой балкон, на котором в полупрозрачной сапфировой тьме стоял Даниэль, как она поняла по силуэту. И она решилась сама выйти к нему. Он отреагировал на её появление удивлённо. Туша только начатую сигарету, он промолвил:

- Ты ведёшь себя как ёж. Они тоже ходят по ночам.

Она появилась весьма кстати: он бросал курить, а делать это в обществе девушки без её на то согласия не особо культурно.

- Привет, - улыбнулась она доброжелательно. Сейчас оковы её стеснительности сами собой спали. Она была рада увидеть вновь купол неба. И Даниэля. Мидиан находился за их спинами, а впереди простирались чащи, бледнели ветхие оставшиеся снега. Природа дышала мерно, умиротворённо и полно. После небольшой паузы мой герой изрёк радостно и даже чуть виновато:

- …А я перевёз твои вещи сюда.

Ева действительно не ожидала, что он вообще будет захламлять своё время её проблемами. Мысль о том, что она незадолго то того, как покинуть прежний дом, всё привела в порядок, явилась для неё успокоением. Ведь никто не хочет упасть лицом в грязь. Но всё равно у неё было, о чём побеспокоиться. Подняв брови, она спросила:

- Откуда ты взял ключ от моей съёмной квартиры?..

Он засмеялся:

- Мы успели сегодня с Андерсом пересечься. По его инициативе, кстати. Мне кажется, он был не удивлён, что я, так сказать приложил руку к твоему похищению. Он, собственно, и отдал ключи. И сказал, что ты ему очертела так, что он не хочет иметь у себя ничего, что с тобой связано. Сказал, что ему всё равно на тебя. О, конечно! Человек не может за пару дней превратиться из изувера в благородного праведника, что способен отпустить с миром! А вот теперь - о более существенном. Ева...

Он стал более серьёзным:

- Возможно, я повёл себя нагло. С твоей стороны не звучало согласия, что ты хочешь быть у меня. Но ты не похожа на самоубийцу, что желает опять связаться с Вуном. А он очень зол. Его ревность так и пожирает. Скажи теперь, что ты думаешь по поводу всего этого.

Её ход мысли его очень заинтересовал. Она вдумчиво на него взглянула и с опаской проговорила:

- …Тебе не кажется, что ты ставишь под угрозу себя? Он тебя и так ненавидит. Возможно, он этой провокации долго ждал.

Даниэль барабанил по балюстраде пальцами несколько секунд, а после развёл руками:

- Вспомню юность. Но он никакой соперник.
- А за что вы на этот раз соперничаете?..
- За кого! Дорогая, за Вас!.. Вы же ещё такой милый беззащитный ребёнок! - улыбался он.

Она вспыхнула и потупила взгляд. И в замешательстве вдруг вспомнила кое-что и перевела разговор на отвлечённую тему:

- А я слышала, что неподалёку от твоего особняка есть та дверь на пустыре, про которую все говорят.
- Это действительно рядом, да.
- Я там ни разу не была… - без задней мысли сказала она, теряясь.   
- Сходить хочешь? - и его потянуло из строгого комфорта своего жилища в романтику секретных троп.
- Сейчас? – озадаченно и наивно уточнила она. Он её неосознанно приобнял за талию и вывел с балкона со словами:
- А почему бы нет? Самые жуткие и таинственные места лучше всего посещать глубокой ночью. Ты можешь даже надеть что-то другое.

Уже за порогом он, забывшись, несколько интимно провёл ладонью по плавной и выразительной линии к её бедру. Но, понимая, что делает недопустимое, сделал вид, словно поправляет и одергивает майку на ней. Ева, чувствуя это прикосновение, зардела и подняла глаза на него и строго, и растерянно. Нет, она не ребёнок. И пусть ей всего-то ничего по возрасту, она не самостоятельна, очень чувствительна и часто робеет, но прежде всего она не дитя. По горделивому движению головы в его строну, когда он до неё сладко дотронулся; по неровному и дрожащему дыханию в эту минуту - она первостепенно женщина. И такая женщина, которую пресыщенному и разбалованному Даниэлю не следует легкомысленно и по привычке обнимать за талию. Он это понял.

Он незаметно убрал руку со словами:

- А футболку эту себе оставь, если хочешь…