Глава 4. Прикосновение

Совершенно не понимая, что со мной происходит, я принялась восторженно разглядывать волшебное по красоте кольцо. Как мне показалось, оно было изготовлено из золота, а украшал его крупный камень янтаря. Оно было не обычным, а каким-то ажурным: в золотой «строке», по бокам камня, красовались силуэты кленовых листьев из того же металла.

Я просто влюбилась в это украшение! Мне казалось, что оно было изготовлено специально для меня (но это, конечно же, мои глупые фантазии): мой любимый металл, обожаемый драгоценный камень и, что ещё интереснее, самый красивый, на мой взгляд, оттенок янтаря…

Я буду носить это кольцо, не снимая!.. Только как объяснить родителям, откуда у меня появилось дорогое украшение?

Да, наверное, всё-таки придётся иногда класть его в шкатулочку, только и это нужно будет делать осторожно: у нас сейчас гостит бабушка, а она обладает способностью понимать всех и всё с полувзгляда… Да что там, с полувзгляда! С полувздоха!

Она у меня замечательная: всё-всё ей можно рассказать, задать любой вопрос. Она всегда видит, когда мне тяжело, и каким-то чудесным образом даёт понять, что всё не так плохо, как мне кажется, и сразу становится легче…

Единственное что, бабушка сразу догадывается, если я что-то скрываю, и всегда выводит меня на чистую воду… От неё просто невозможно что-то утаить, поэтому придётся изрядно повозиться…

Продумывая свой хитроумный план спасения колечка от посторонних глаз, я по «золотым коридорам» (так я величаю улицы нашего городка осенью) дошла до дома, где находилась наша квартира.

Я поднялась по лестнице и, открыв дверь, зашла домой. На мгновение я превратилась в Женьку из известной песни о войне. Моё состояние можно было описать одной ёмкой строчкой: «И Женька ушла в партизаны».

С заговорщицким выражением лица я прислушалась к голосам родственников и аккуратно выглянула из прихожей: разговор мамы с папой был слышен нечётко, к тому же, из кухни пахло чем-то очень вкусным. Значит, родители беседовали именно там (мама почти никогда не отходит от своих блюд, находящихся в процессе приготовления, только если это не холодец и не какой-нибудь суп, бульон для которого варится несколько часов). В гостиной работал телевизор, с экрана которого что-то пел Лев Лещенко – любимый бабушкин певец. Вывод: бабушка смотрит телевизор. Итак, братьев-сестёр у меня нет, следовательно, моя комната пустует

Я разулась и быстро прошмыгнула в свой уголок.

Я чувствовала себе гениальным детективом, который без труда определил местонахождение потенциальных подозреваемых в раскрытии моей тайны, настоящим Шерлоком Холмсом… Ну, или хотя бы, сыщиком из мультфильма о бременских музыкантах – «нюх, как у собаки, а глаз – как у орла».

Давая понять, что я просто раздеваюсь, и ничего особенного не происходит, я аккуратно сняла перчатки (я одела их специально, чтобы украшение не было видно)  и спрятала кольцо в шкатулку на замочке. Туда же отправился и красивый, неизвестно, кому принадлежащий ежедневник.

Затем я закрыла «сундучок» с помощью специального ключика, спрятала его в тумбочку и, наконец, успокоилась.

Взгляд случайно «завис» на часах: семь часов вечера! Ну и долго же я до дома «гуляла»!

– Женя! Пойдём ужинать, весь день, наверное, не ела! – с кухни донёсся голос мамы.

– Иду, мам! – я быстро сбросила своё оранжевое (да-да, у меня не только волосы рыжие), переоделась и, помыв руки, вбежала на кухню.

– Господи, Женька! – папа вздрогнул от неожиданности. – Ты со скоростью листопада… Хотя нет, это медленно… С скоростью осеннего урагана передвигаешься!

Я, молча, с довольной физиономией уселась за стол, получив свою порцию горячего, ароматного супа. Да… Я и правда последний раз ела утром и поэтому с особым энтузиазмом принялась опустошать свою тарелку…

Поужинав, я с чувством приятной усталости поплелась в свою комнату. Вдруг я поняла, что очень сильно, просто невыносимо, хочу спать… Подумаешь, всего восемь вечера! Хочу спать, и всё на этом!

Я наспех кинула в сумку учебники, которые понадобятся завтра, и плюхнулась на кровать. Закутавшись в одеяло, я погрузилась в сладкие-сладкие грёзы…

Мне снился наш осенний бал: девчонки в нарядных платьях или ярких костюмах для номера, мальчишки – в строгих пиджаках и классических брюках, но некоторые, награждённые особой ролью, – в специальных «одеяниях».

Я – у микрофона, со стопкой бумажных листов, где указано, в каком порядке должны звучать песни. Елена Сергеевна с Нинкой (да-да, с целой и невредимой Нинкой) что-то обсуждают перед началом праздника, завершают последние приготовления и судорожно поправляют мальчишкам «бабочки», постоянно съезжающие набекрень…

Потом я провалилась в глубокий, спокойный, сладкий сон, и не видела ничего, кроме какого-то желтоватого свечения (так часто бывает, когда закрываешь глаза)…

Когда ты так глубоко «укутываешься» в собственные грёзы, которые греют тебя на пару с одеялом, ты не замечаешь ничего, что происходит в реальности, по другую сторону твоих мечтаний. Ни громкие (но, всё же, не ядовитые, пронизывающие всё тело) звуки, ни тряска, упорно осуществляемая мамой, схватившая тебя за плечи – ничто не разбудит тебя сразу и не нарушит твой сон, но…

Неожиданно я почувствовала нежное, ласковое прикосновение. Мне показалось, будто чья-то тёплая и лёгкая, почти невесомая, бережно погладила меня по голове, и мои рыжие волосы «впитали» эту нежность…

Я на удивление быстро открыла глаза и, ещё в полудрёме, будто через какую-то плёнку, увидела вихрь оранжевых, безумно красивых искр, который, покружив по комнате, преспокойненько вылетел в открытую форточку…

Сон? Может быть… И я снова заснула…

Утром я проснулась от того самого «ядовитого» звука, коим явился сигнал будильника. Я вскочила, «бегом» позавтракала, предварительно умывшись, оделась и, уже собираясь выходить, вспомнила о мыльницах, которые обещала принести Мишке.

– Ма-ам, а где у нас подвесные мыльницы? Ты, кажется, покупала две, но они неудобными оказались… – спросила я у мамы,, собиравшейся на работу.

– В ванной. Где же им ещё быть?

– Они же нам не нужны, да? – я пыталась подвести к главной фразе, но вскоре терпение, да и время тоже, кончилось. – Мы их с Мишкой перекрасим, хорошо? Нам для праздника нужно… Спасибо!

Так и не дождавшись ответа и попрощавшись с хлопающей глазами мамой, я схватила мыльницы и выбежала из дома…

Окончательно проснулась я только на уроке литературы – спасибо Елене Сергеевне. Её фраза: «К доске пойдё-от… Белкина!» не только привела меня в чувства лучше любого будильника, но и подняла уровень адреналина в крови до максимально возможного.

Как назло, к сегодняшнему дню нам задали пересказ отрывка из «Войны и мира». Естественно, я не выучила. А когда? Домой я завалилась в семь часов вечера, а потом, чуть не замертво, упала на кровать (бедная Нинка! Как она всё успевает?)…

– Белкина!

– Да-да, Елена Сергеевна, я слышу… – я медленно поплелась к доске.

– Дневник захвати!

Ещё и дневник! Какой «чудесный» день!

Взяв злополучное «лицо ученика», я вернулась к доске. Я опустила глаза, боясь взглянуть на учительницу и сгореть от стыда. Самое обидное – то, что Елена Сергеевна на меня надеется: она прекрасно знает, что я обожаю литературу и всегда готовлюсь к урокам. Более того, иногда она специально спрашивает меня, чтобы показать пример другим…

– Ну, Женя, – пока ещё ласково сказала Елена Сергеевна. – Гостиная Анны Павловны…

– Да, точно! «Гостиная Анны Павловны…» – как попугай повторила я, стараясь домыслить предложение. – Гостиная Анны Павловны…

– «Начала понемногу…»

– Начала понемногу… – что же там дальше?!

– Наполняться! – выдохнула учительница. – Садись, два.

На страницу дневника заплыл красный «лебедь», и я заняла своё место…

– Жень, что это с тобой? – волнуясь, спросил Мишка.

– Не знаю… – я зевнула. – Устала вчера…

Примерно в таком же состоянии я просидела весь урок и, услышав «ядовитый», но очень долгожданный, звонок, вздохнула с облегчением.

Мы с Мишкой собирались уже выйти из класса, когда меня окликнула Елена Сергеевна.

– Белкина! Подойди сюда. Ты помнишь, что ответственна за подготовку к балу?

– Конечно, помню, – я оживилась. – Елена Сергеевна, нам нужно обсудить наши идеи с классом…

– Подожди, – оборвала меня учительница. – Успеешь ещё обсудить. Я надеюсь, ты понимаешь, что на нашем классе «висит» не всё мероприятие, а только некоторые его составляющие?

– Да, понимаю, – ответила я. – Мы должны подготовить музыку и, естественно, выступление для бала, а ещё – оформить класс и организовать чаепитие…

– «Войну и мир» бы ты так хорошо понимала и помнила! – укоризненно произнесла Елена Сергеевна. – Так вот… Сегодня после уроков идёшь в тридцатый кабинет на собрание председателей культмассового сектора с пятого по одиннадцатый класс. Обсудите, как идёт подготовка, может быть, что-то новое придумаете, и только потом будете советоваться с одноклассниками. Да, кстати, Миша, спасибо за идею! Бал решили провести в школьном дворе.

Андреев смущённо улыбнулся, а я похвалила его:

– Молодец, Миш! Даже не представляю, как бы я без тебя справлялась: подготовка только началась, а у меня уже голова кругом идёт… Ещё на это собрание топать!

– Да, Жень… – протянул друг. – Что-то ты и правда на себя не похожа… Хочешь, я с тобой на это собрание пойду?

– Хочу, но разве тебе разрешат?

– А я «зайцем», – улыбнулся Мишка. – Только Белка должна пообещать, что больше не будет опускать кисточки на своих ушах и превращаться в «квашню»!

– Обещаю! – мы засмеялись. – Кстати, я тебе мыльницы принесла.

– А вот это уже хорошо! – друг похлопал меня по плечу. – Ты, кстати, у Нинки-то была?

– Была… – и полился долгий и, по-моему, очень даже интересный для Мишки рассказ о визите к нашей общей подруге…

***

– Дзи-инь! – прозвенел звонок, оповещающий об окончании последнего на сегодня урока.

Андреев молниеносно «очистил» парту от своих учебников, тетрадей и прочих учебных принадлежностей и подгонял меня, нервно переступая с одной ноги на другую.

– Женька, ну что ты опять копаешься, а? Вот ты иногда совсем на белку не похожа: она быстрая, а ты… Не очень быстрая!

– Ну и что, что не похожа! – возразила я, укладывая вещи в сумку в привычном для меня темпе. – В конце концов, я – человек, а не белка.

– Собирайся давай, человек! – усмехнулся Михаил. – Опоздаем сейчас.

Друг явно очень нервничал: помимо «переваливания» с ноги на ногу, он то и дело поглядывал на часы и постукивал пальцами по парте. Мне казалось, что для него этот бал был важнее, чем для меня, чем для Нины и, может быть, даже важнее, чем для Елены Сергеевны и директора! Мишка очень удивлял меня своим рвением – никогда бы не подумала, что он настолько проникнется очередной идеей учителей…

– Всё, пошли, – парень схватил меня за руку, даже не позволив по-человечески взять сумку, и потащил в тот самый тридцатый кабинет…

– Андреев! – неожиданно на пути нам встретилась Елена Сергеевна. – Куда ты её тащишь? Ей сейчас на собрание нужно!

Миша на секунду задумался, а потом выпалил первую «легенду», которая пришла в голову:

– А Женя забыла…

– Что забыла?

– Забыла, где тридцатый кабинет находится! – я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться над выходкой друга.

– Что-то Женя сегодня всё забывает… – многозначительно произнесла наша классная руководительница. – Ну ладно, когда проводишь, зайди ко мне в кабинет – ты на прошлой неделе на соревнования по баскетболу вместо кого-то ездил, а мы в это время сочинение писали. У тебя до сих пор вместо оценки пустая клеточка в журнале.

– Я зайду… – друг замешкался. – Только после восьмого урока, можно? Просто я сейчас на… На дополнительное занятие по английскому тороплюсь…

– После восьмого, так после восьмого, – развела руками Елена Сергеевна. – А у тебя в каком кабинете занятие?

– Оно не в школе, – выкрутился Мишка. – Учитель здесь, неподалёку живёт. Я обязательно потом приду и напишу сочинение!

«Оторвавшись» от учительницы, мы забежали в кабинет, где уже собирались «председатели»…