Зарубежные командировки

Глава из книги Ich wurde geboren (Я был рожден…)
На фотографии  1982 год,Гавана. Подписание протокола по итогам встреч. Слева Юрий Иванов,  Вильфредо Бенитез, я и Еугенио Балари.

                Зарубежные командировки
Куба, 1982 г.

Из всех зарубежных командировок более  мне запомнились   поездки на Кубу, особенно первая в 1982 году. Тогда это был двусторонний обмен визитами. Причем на 10 дней. Моим спутником был Юра Иванов, зав. отделом товарных рынков.  Летели мы с посадкой в Шанноне (Ирландия),  главном остановочном пункте при перелете из Европы в Америку. В Шанноне в свободной зоне мы могли сполна оценить товарный ассортимент. Но у нас валюты не было, поэтому целый час мы кругами ходили мимо витрин, поражавших наше воображение своим изобилием, с завистью поглядывая на некоторых богатеньких Буратино, позволивших себе маленькую вольность, выпить чашечку кофе, за 50 американских центов.

 На Кубе нас встретил переводчик Орландо Аларкон. Мы его хорошо знали, он уже несколько раз приезжал в Москву, сопровождая кубинские делегации. Орландо собрал в себе несколько рас. В нем была негритянская, китайская и испанская кровь. Наши институтские девчонки его обожали. Орландо доставил нас в отель Гавана Либре (бывший Хилтон) и разъяснил нам наши права. Дело в том, что в соответствии с протоколом принимающая сторона должна обеспечить проживание гостей и выплату им суточных. Конечно, это были несколько другие деньги, чем 2 руб.50 коп., которые полагались советским командировочным во внутренних поездках. Выдаваемые нашим зарубежным гостям деньги давали возможность нормально питаться и приобрести сувениры. При этом мы всегда устраивали обеды для наших гостей. Старались подкормить их во время встреч и бесед. На Кубе такой порядок  был не возможен из-за карточной системы. В свободной продаже и общепите  был ограниченный ассортимент товаров и блюд. Поэтому, - объяснял Орландо,  - у нас с Юрой будет открытый счет в отеле. Нам выдали карточки, по которым мы могли расплатиться за любые оказываемые здесь  услуги. Была уже ночь, и Орландо распрощался с нами, попросив позавтракать в отеле без него – ему было нужно с утра куда-то успеть. А в 10 часов он обещал заехать за нами. – Си, - сказали мы, - аста маньяна. Это были первые испанские слова, которые мы узнали, они означали: Да, до завтра.

Утром мы спустились в кафе на первый этаж. – Куба – это фактически бывшая колония США, здесь все должны знать английский, - заявил Юра. Мы заняли столик. За соседним немцы (это я услышал их разговор) с аппетитом уплетали жареных цыплят. К нам подошла величественная и явно беременная мулатка -  официантка. - Салют, компаньера, - обратился к ней Юра по-испански и продолжил  по-английски: -Ту бёрд, плиз. Официантка согласно кивнула, через пару минут она нам принесла две кружки пива. Мы решили, что это прелюдия к еде. Но еды всё не было. Мы заволновались. Когда же мулатка плавно покачивая бедрами и прочими частями тела величественно проплывала мимо, Юра повторил свой заказ: - Ту бёрд! – Си, ответила мулатка и принесла нам еще по кружке пива. Пиво было отличным (как мы потом узнали, оно называлось Хатуэй, по имени индейского вождя, боровшегося с испанскими колонизаторами), но мы со вчерашнего дня изрядно проголодались. Тогда мы стали объясняться языком жестов, показывая на соседний столик, где немцы доедали своих цыплят. Мулатка презрительно посмотрела на нас: - Но бёрд, пио-пио. Но цыплят вскоре нам принесла.


 На  следующий день мы решили пообедать  в ресторане этого же отеля. - Но теперь заказывать моя очередь, - вызвался я. Я долго изучал меню на испанском языке. Какие-то названия блюд были знакомы, но вдруг одно из них привлекло мое внимание – Тортилла – было написано в меню. -  Юра, берем, это что-то черепаховое, решил я. Каково же было наше разочарование, когда нам подали обыкновенную яичницу, даже не глазунью.  Орландо, которому мы поведали наши приключения с заказами, долго хохотал. –У вас в крови и в памяти засел «Золотой ключик», поэтому для вас Тортилла – это черепаха. А черепаха по-испански – это тортуга. После этого разговора мы записали себе в блокноты некоторые простейшие названия блюд.

Как я уже говорил, двусторонние встречи не были напряжными. Свободного времени у нас было много. Нам показали Гавану. От совсем старого еще  колониальных времен города осталось не так много: площадь кафедрального собора, университет и главная достопримечательность – крепость Эль Моро.  Побывали в нескольких музеях, но запомнился  Национальный музей изящных искусств. Конечно, не обошлось без посещения музея революции, расположенного в бывшем президентском дворце. Рядом с дворцом две святыни: яхта «Гранма», с которой на кубинский берег высадились Фидель и его бойцы, чтобы делать революцию и самоходная установка советского производства,  из которой сам Фидель вел огонь по высадившимся в заливе Свиней контрреволюционерам. Покажи мне эти памятники революции лет на 20 пораньше, то впечатление было бы иным. Эйфория 60-70 годов от образов Фиделя, Че Гевары уже закончилась. Было уже достаточно трезвое отношение к первой в Латинской Америке социалистической стране.   

Свозили нас на  выходные на знаменитый курорт Варадеро с его чистейшим песком на пляже. Это был декабрь, зима, лучшее время года на Кубе. Солнечно, температура воздуха в тени  20-23 градуса, на солнце, конечно, больше. Вода в океане держится на отметке 26 градусов.  – Но при такой температуре купаются только сумасшедшие канадцы и русские, прокомментировал Орландо. Для меня же такая вода – редкое счастье. Я с детства купался на Балтике и при температуре 12-14 градусов. Юра был со мной солидарен,  и мы ринулись в океан. Добраться до его глубин не удалось по двум причинам. Во-первых, глубины начинались  очень далеко от берега, примерно также, как и на Рижском взморье. Надо было идти, идти…Во-вторых, штормило и был вывешен красный флаг, обозначающий опасность. Мы успели только несколько раз поднырнуть под высокие волны, как нас стали выгонять из воды спасатели.

В Варадеро нас привез на служебной машине сам директор   ICIODI (Кубинский институт исследования и ориентации спроса) Еугенио Балари. Он был  примерно нашего возраста, но  в 15 лет влился в Повстанческую армию Фиделя Кастро. Сражался в горах Съерра-Маэстра. Лично знал Фиделя. Был известным  и авторитетным специалистом в вопросах изучения спроса и потребления.  Как директор   ICIODI имел статус министра революционного правительства Кубы. Он был несомненно умным, знающим, но довольно осторожным человеком. По дороге мы заехали в Матансас, небольшой, но удивительно уютный и красивый город, построенный в колониальном стиле. Показали нам и знаменитую  пещеру Бельямар.

 Скажу честно, что пещера не произвела на меня особого впечатления. Она мне напомнила (конечно, в миниатюре и с учетом детских впечатлений о том времени, когда деревья были большими) подвал особняка в нашем дворе: большая яма, деревянные мостки, ведущие в ее недра. Правда, в кубинских пещерах были сталактиты и сталагмиты, а у нас в подвале только кучи антрацита. Зато мне понравился  обед на воздухе в ресторанчике рядом с входом в пещеры. Было подано какое-то национальное блюдо из черной фасоли и свинины. Вообще Куба открыла для меня много новых блюд и пищевых сочетаний. Там я впервые отведал блюдо из лангуста, оценил необычный вкус сыра с вареньем из гуаявы.

 На Варадеро мы провели два дня. Во время этой поездки Балари хотел показать нам бывшую виллу Дюпона, которая стала местом отдыха руководителей Кубы, но на саму виллу нас не пропустила охрана. - Был бы Фидель, обязательно пропустили бы, - Балари, потерпев фиаско, был явно расстроен.  Но на следующий день он нас отвез к Рамону – старшему из братьев Кастро. Рамон и Фидель были, что называется, два молодца – одинаковых с лица. Рамон тоже носил френч, бороду, очки и курил сигары. Когда ему говорили: - Рамон, ты так похож на Фиделя, он деланно возмущался: - Это Фидель похож на меня, я ведь старший в семье.

 Рамон руководил крупным сельским хозяйством. Когда-то оно было одним из поместий семейства Кастро, кстати, одного из богатейших на Кубе до 1959 года. Теперь поместье отошло к  государству, но управлял им представитель всё той же семьи. Всё это мы обсуждали, сидя на террасе огромного дома, а перед нами открывался прекрасный вид на бескрайние распаханные поля, поразительные тем, что земля имела красноватый оттенок. Тогда мне и стало ясно, почему кубинская картошка, которую несколько лет как стали завозить в СССР, такая красная. 

Вообще Куба и красный цвет в моей памяти оказались связаны крепко накрепко. Куба, любовь моя! Остров зари багровой.,. Не знаю, о какой заре – утренней или вечерней, пелось в известной песне 60-70 годов, но когда мы вечером возвращались из Варадеро вечерняя красно-кровавая заря заполнила все пространство вокруг. И еще одно воспоминание о красном цвете – это ярко красное оперение и плюмажи  мулаток-танцовщиц в знаменитом  кабаре «Тропикана».

Из известных памятных мест мы не оставили без внимания те, что были связаны с Хемингуэем. Таких мест было четыре: вилла Финка Вигиа, где 20 лет с перерывами жил и работал великий писатель. Небольшой ресторанчик неподалеку от виллы в рыбацком поселке Кохимар, откуда уходил в море за марлинами на яхте «Пилар» и  где практически каждый день проводил свое время Папа Хэм. Там подавали разные блюда из морской живности. Морской коктейль из морепродутов  попробовали и мы с Юрой.

 Еще два места, связанные с Хэмом находятся в   центре Гаваны,  – это  бар "Флоридита", где Хемингуэй подолгу просиживал, занимая всегда одно и то же любимое место. Тут все его знали и называли запросто "Папой". Здесь он встречался со своими друзьями: простыми кубинцами и знаменитостями, посещавшими Кубу - Жаном-Полем Сартром, Гари Купером, Теннесси Уильямсом, Спенсером Трейси, Авой Гарднер и многими другими. Здесь мы отведали  любимый напиток Папы "дайкири", составленный из кубинского рома, грейпфрутового и лимонного сока, вишневого ликера мараскин и льда.

 И, конечно, самый знаменитый - это  ресторан "Бодегита-дель-Медео", на стенах которого оставляют свои автографы посетители. Стены кабачка исписаны от пола до потолка, кто и как ухитряются дотянуться до самой  верхотуры – понять не возможно. Здесь бывали многие знаменитости: Николас Гильен, Фидель Кастро, Пабло Неруда, Габриэль Гарсиа Маркес. Но, безусловно, именно Хемингуэй принес ресторану его славу и мировую известность. Любимый напиток Хемингуэя в здешнем баре - фирменный коктейль "мохито". Его также приготавливают на основе кубинского рома, но добавляют лимоный сок, мяту, сахар и лед. Считается, что в "Бодегите" делают лучший мохито в мире. Оставили свои подписи и я  со своим коллегой.   Через 6 лет я попытался найти их, но меня разочаровали, объяснив, что каждые три-четыре года стены окрашивают заново, сохраняя лишь небольшой их кусочек, где когда-то расписался Хемингуэй и еще несколько ВИП-персон.

А с  кабаре «Тропикана» связано несколько приятных, но  и трагикомических моментов.  Побывать на Кубе и не увидеть представление в «Тропикане» - это не понять настоящей души простых кубинцев. А она требует музыки, ритма, танцев и секса. Нам хозяева заказали  визит в кабаре, но на тот день, когда мы согласно нашему командировочному удостоверению должны были вернуться в Москву. Билеты у нас были с открытой датой, поэтому никаких исправлений или возвратов не требовалось, но по регламенту мы могли продлить пребывание на Кубе только по согласованию с посольством.   В посольстве нас направили к советнику по фамилии Казаков. Он не возражал против нашей задержки на один день, но попросил организовать ему встречу с Балари и по возможности прозондировать намерения руководства Кубы в отношении выплаты долга Кубы СССР, который к тому времени достиг $ 4 млрд.   Проблем с организацией встречи не было.

Мы договорились с Балари, что при подписании  протокола об итогах нашего визита в ICIODI и фуршете будет присутствовать представитель посольства. Получить информацию об отношении руководства Кубы к выплате внешних долгов было намного труднее. Кроме как заявлений о том, что Куба верна своим обязательствам, ничего путного выяснить не удалось. Были осторожные намеки, что Куба возможно потребует увеличения арендной платы за размещение советской РЛС, уверения о намерении увеличить экспорт никеля и сельскохозяйственной продукции. Мы подготовили соответствующую справку в посольство. Во всяком случае советник Казаков нас поблагодарил за проделанную работу и знакомство с Балари, которого он до этого не мог добиться более года.

 И вот, наконец, мы в знаменитом кабаре «Тропикана». Наш столик оказался рядом со сценой, но тут к нам неожиданно подошел директор варьете. Он хорошо знал Балари по еще революционным делам. – У вас плохие места, - сказал он, отсюда вы ничего не увидите. И он пересадил нас за столик  повыше и по центру сцены. Мы было робко запротестовали, мол,  хотелось бы  девочек видеть вблизи. – Не волнуйтесь, они к вам подойдут. И действительно после каждого зажигательного номера, ритмично пританцовывая, девочки кавалькадой двигаясь между рядами столиков, поднимались к нам и, огибая наш столик, возвращались  обратно на сцену. К нам они приближались совсем  вплотную, украшения их нарядов: перья, гирлянды из бумажных цветов, накрахмаленные ярко-красные юбки, касались нас и щекотали не только воображение.

 В конце представления на испанском и русском языках было громко объявлено, что «Тропикана»  приветствует гостей из Советского Союза компаньерос Юрия Иванова и Евгения Мясина. Нам пришлось  встать и раскланиваться под долгие аплодисменты будто и мы были участниками этого замечательного шоу. Директор подошел к нам, явно довольный произведенным эффектом. С собой никаких сувениров мы не брали, но у меня в кармане лежало несколько юбилейных монет. Одну из них, выпущенную по случаю 100-летия со дня рождения вождя пролетарской революции В.И.Ленина, я в знак благодарности за оказанное нам внимание и гостеприимство тут же вручил директору. Мне показалось, что он остался доволен. Ленин и Фидель или скорее Фидель и Ленин были для кубинцев священны. Вот так получилось, что за 1 рубль я получил незабываемое зрелище, в котором в какой-то степени  я оказался не только зрителем, но и соучастником.

Однако в Москве этот лишний день в «Тропикано» нам дорого обошелся. Кадровичка управления внешних сношений устроила нам выволочку за нарушение срока командировки. Наши объяснения не были приняты во внимание. Оказывается, мы должны были получить письменное разрешение посольства. Наши просьбы связаться с советником Казаковым были с гневом отвергнуты. В результате на три года мы стали не выездными.  Дело могло бы закончиться еще печальней, если бы наша  командировка оплачивалась Минторгом, но наше пребывание на Кубе было за счет принимающей стороны и расходы по оплате лишнего дня тоже были отнесены на их счет.

Кстати, нас немного волновала эта сторона вопроса. – Любые услуги отеля? Без ограничений? – несколько раз переспрашивали мы Орландо. – Любые, любые,-  отвечал он с важным видом. Мы тут же заказали в номер бутылку Гавана-клуб, фрукты, какие-то закуски, напиток «Тропикола» (местный вариант Кока-Колы) и веселье началось. Такие застолья с участием, конечно, Орландо, заместителя Балари Бенитеза и шофера (застенчивого негра) мы организовывали несколько раз. Орландо нам потом поведал, что наш зам.директора Соловьев, который был на Кубе за пару лет до нас, был просто напуган возможностью пользоваться бесплатно услугами отеля. Он в нем практически ничего не ел и тем более не употреблял алкоголь. На вопрос, откуда это ему известно, Орландо хитро улыбнулся и объяснил, что на самом деле лимит расходов по карте  существует и в его обязанности входит через день выяснять у администрации отеля, не превышен ли он. Но лимит достаточно велик, и мы можем не опасаться его превышения.

 У нас были и собственные обменные средства – 300 руб. Обменивать их на песо было бессмысленно, так как купить в свободной продаже было  практически нечего. Поэтому иностранцы отоваривались в магазине «Дипломатико» - подобие нашей «Березки». Тогда нам выдали так называемые тархетки, по сути ведомость, куда вписывались произведенные нами покупки. Цены в «Дипломатико» радовали. Наша отечественная «Столичная», к примеру, там стоила в два раза дешевле,  чем в Союзе. Было много дешевых  китайских товаров: постельное белье. полотенца. Из товаров собственного кубинского производства мы купили себе национальные рубашки – гуяверы. Им сносу не было. У меня в гардеробе до сих пор висят две таких рубашки, правда, привезенные из второй поездки на Кубу в 89-м году, которые я иногда летом  надеваю.

 Конечно, купил я еще килограммовую банку настоящего кубинского кофе. Кубинский кофе – один из самых лучших и дорогих сортов этого напитка в мире. Но производят его очень мало - тогда что-то порядка 10 тыс.тонн. Половина его шла на экспорт, а на вырученные деньги Куба закупала 20 тыс.тонн самых дешевых сортов кофе – ребуста, чтобы удовлетворить потребность внутреннего рынка. Кубинский кофе – это класс, ничего лучше я в жизни не пробовал. Порция кофе –это на дне маленькой чашки грамм 30 насыщенного маслянистого ароматного  и очень сладкого напитка.

 В Москве приобретенный на Кубе кофе мы пили, что называется по праздникам или по особым дням.  Но главными покупками для меня были книги, изданные в СССР. В основном поэтические сборники, в том числе  из Большой  серии библиотеки поэта – Бальмонт, Белый, Сологуб.  Книг было столько, что я превысил норму багажа, но кубинцы как-то сумели уладить эту проблему. В «Дипломатико» мы с Юрой закупили для себя по паре бутылок Гавана-Клуб и по несколько штук кокосов. Нас там приучили ром разбавлять кокосовым молоком. Кто не пробовал – рекомендую – это божественный напиток. А с десяток бутылок «Столичной» мы раздарили коллегам из  ICIODI. При этом моя тархетка не была полностью использована, и я отдал ее Орландо, чтобы он мог приобрести для себя какой-нибудь дефицит.

Первая  поездка на Кубу совпала с попыткой начать экономические преобразования. Было принято решение об организации так называемой параллельной торговли. В Гаване открыли магазин, где можно было прибрести дефицитные товары не по карточкам, а по «коммерческим» ценам. Цены на товары были в два-три раза выше тех, по которым они распределялись по карточкам, но когда мы приехали в магазин в первый день его открытия где-то к обеду, прилавки были уже пустыми. Как нам рассказали, народ занимал очередь с ночи. Раскупили практически всё, что было выставлено на продажу. Покупательная способность кубинцев тогда  была относительно высокая. Зарплаты врачей, учителей, инженеров были на уровне 150-200 песо, а из-за карточного распределения большая часть зарплаты шла в сбережения, которые составили огромный объем.

В СССР в 90-91 годах сложилась похожая ситуация с резким превышением доходов населения над товарным предложением. Чем она закончилась - мы все хорошо  прочувствовали. Кубинское руководство вскоре отменило этот эксперимент, признав его неудачным. Только недавно, то есть спустя 30 лет, оно решилось вновь пойти на экономические преобразования. Мы тогда обратили внимание на ошибку, которую допустили реформаторы, надо было вначале установить совершенно запредельные цены на дефицитные товары, а потом, если бы продажи начали падать, постепенно снижать розничные цены.  А поступать наоборот - повышать коммерческие цены на второй день существования параллельного рынка – значило расписаться в собственном просчете, на что кубинское руководство пойти не могло.

  Большое лирическое отступление на тему Первая поездка за границу
Болгария, 1978 г. Пловдив - София.

Это была, кстати, моя первая забугорная поездка в 1978 году. Была там в Пловдиве выставка товаров, облегчающих труд женщин в домашнем хозяйстве, и при ней конференция, где я должен был выступить. Меня домашние озадачили: купи дубленку или хорошую кожаную куртку, 500 руб. должно хватить. Ну, прошелся я по магазинам. Ничего подходящего за эти деньги в продаже не было. Вхожу в лифт отеля, там наши хозяева из соответствующего института. Видят у меня пакет с какими-то покупками. Вежливо спрашивают, как их магазины. Я же по-пролетарски: НИЧЕГО НЕТ! Они опять же очень вежливо: Евгений, Вы хотели сказать, что  не нашли то, что хотели? Тут мне стало стыдно, поскольку их НИЧЕГО НЕТ по сравнению с нашим ШИРОКИМ ВЫБОРОМ выглядело намного предпочтительней.

У меня там случилось. аж, два романа сразу.. Первый - с переводчицей, моей тезкой - ее звали Женни, второй - с барышней из ТПП, которая также участвовала в работе выставки. Поскольку я занимал отдельный номер, а гостиничных строгостей по-советски там не наблюдалось, Женни после недолгого колебания осталась у меня. Огромная кровать  стимулировала к различным любовным утехам. – Откуда знаешь? – всё время вопрошала она, видимо, наивно полагая, что «в СССР секса нет» (эта крылатая фраза появилась значително позже во время одного из телемостов, которые вели Познер и Джениннгс). В итоге она   от меня была в полном отпаде, но потом  слегка подставила. Не успел я вернуться в Москву, как  меня вызвали в приемную  директора. - Был звонок из Софии, звонила переводчица, ты там оставил какие-то документы, - испуганным шепотом сообщила мне секретарша. Хорошо, что у меня не  было никаких секреток. Ведь не объяснишь же, что Женни просто хотела услышать мой голос и не придумала  более подходящего повода. Потом мы пару раз обменялись открытками, и на этом наши отношения  прекратились.

С барышней из ТПП роман продолжался несколько месяцев после бурно проведенных суток в Софии. Так уж получилось, что мы одновременно закончили свои программы и покинули Пловдив. Остальные делегаты задержались на выставке. В Москве  мы часто встречались, все больше ходили по барам. Я был ее первым мужчиной, но был женат, и потому она не видела во мне перспективы. Мы расстались как-то легко (я во всяком случае). Может это от того, что появилась Лена и все бывшие и настоящие подруги потерялись на ее фоне.

Первая моя заграничная поездка в Болгарию была памятной не только любовными приключениями, но и удачным вступлением на научном семинаре. После него ко мне подходили некоторые участники с выражением одобрения. Власта Штепова из ЧССР (в последствии Министр торговли Чехии и депутат Европарламента) даже высказалась крайне лестно для меня: - Евгений, Ваш доклад был единственным прямо связанным с проблемами потребления, которыми должны заниматься министерства торговли наших стран. У остальных более затрагивались технологические аспекты товаров, облегчающих труд женщин в домашнем хозяйстве,  а не их потребление. Я ей ответил достаточно лестным комплиментом. С этого момента мы, можно сказать, подружились. Иногда переписывались, обменивались результатами исследований. Когда начался руководимый мной проект по многостороннему сотрудничеству, наши встречи стали регулярными.

 Когда я был в Праге, Власта меня опекала. Устроила только для меня прогулку по центру Праги с осмотром достопримечательностей и посещением торговых центров. У меня на руках оказалось почти 900 обменных рублей - мои 530 и 450 мне отдал Нефедов(зав.отделом конъюнктуры нашего института), который присмотрел себе добротный плащ с утепленной подстежкой, а больше его ничего не интересовало. Власта посоветовала мне купить меховые изделия из кролика, которого классно обрабатывали в ЧССР. Помню тогда я купил Лене долгополую шубу  и полушубок  фасона «летучая мышь». Еще в тот момент в Праге было много относительно дешевого китайского серебра с камушками, в которое я вбухал остатки обмененных денег.

 Но я отвлекся от Болгарии. Еще та поездка запомнилась знакомством с директором Болгарского института торговли профессором Лютовым. В нашем научном мире он был уважаемым автором нескольких книг по нашей специальности. Лет ему было далеко за 60, но он бы сухим, энергичным, поскольку ко всему еще и занимался йогой.   Весьма забавной была его работа над написанием своих научных трудов. Его родной брат был  прокурором  Софии. Когда наступало время отпуска, профессор обращался к своему брату-прокурору и тот сажал его в тюрьму в одиночную камеру. Там ничто не отвлекало профессора от написания книги, и за месяц отсидки очередная книга была готова.

В Пловдиве я со своими коллегами пережил  несколько забавных эпизодов. Первый был связан с расселением в отеле. Наша вновь прибывшая в дополнение к минторговцам группа состояла из 4-х человек: двое мужиков из Минэлектротехпрома, девушка из Торгово-промышленной палаты (назову ее Галиной) и я. Мужиков сразу поселили вместе в один номер, а у нас разнополых возникла проблема. Дело в том, что нас строго предупредили не допускать перерасходов по проживанию, которые рассчитывались по норме - 2 человека в одном номере. Мы с Галиной подошли к заму руководителя нашей делегации, занимавшемуся хозяйственными  вопросам ее обеспечения и поделились проблемой. - Мы, конечно, можем  поселиться и вместе, чтобы не допустить перерасход государственных средств, - продолжил я. – Я согласна, - не моргнув глазом, заявила Галина. Она была девушкой, острой на язычек, и с хорошим чувством юмора. Хозяйственник юмор оценил, но великодушно разрешил нам заселяться по отдельности. Так я стал обладателем шикарного номера с огромной, даже не двуспальной, а скорее трехспальной кроватью. 

 Мы договорились с нашей командой вечером вместе поужинать в ресторане отеля. Сначала мы встретились с Галиной, а потом зашли в номер к мужикам. Картина, представшая перед нами,  вызвала гомерический хохот. Наши мужички лежали на точно такой же огромной кровати, что и у меня, рядышком, накрытые общим одеялом с выложенными поверх одеяла руками. Я ржал особенно долго, поскольку эта картин напомнила мне знаменитый фильм с братьями Маркс «Ночь в опере», где в одной из сцен фильма его герои оказываются в одной из кают парохода. В каюте примерно также, как и у нас, на общей кровати спали трое русских царских офицеров, накрытые одним одеялом, с выложенными сверху руками. Только в фильме поверх одеяла были ещё уложены огромные окладистые офицерские бороды (конечно, выдумка авторов фильма, но тем не менее лишнее свидетельство, что еще с довоенных времен в Америке не очень хорошо относились к нашим соотечественникам). В общем большего маразма представить в такой шикарной гостинице было нельзя. Обычно в таких номерах ставят две сдвинутые кровати, которые при необходимости можно раздвинуть.

 После такого пролога к ужину мы отправились в ресторан. Рассматривая меню, я увидел в разделе крепких напитков название  коньяка «Метакса». А буквально за полчаса до этого мне представили персональную переводчицу из болгарского  института - мою тезку Женни, с который мы успели поговорить минут 15-20 как о программе семинара, так и о разных разностях, и в частности она мне поведала, что мечта болгар достать греческий коньяк «Метакса», который крайне редко бывает в продаже.

Я загорелся и предложил заказать бутылочку «Метаксы» на пробу. Цена была вполне доступной. Все согласились еще и потому, что на многих футбольных телерепортажах из-за кордона довольно активно этот коньяк рекламировался. Мы сделали заказ и стали с нетерпением ждать. Однако через пару минут официант вернулся и смущенно сказал, что «Метакса» закончилась, осталось всего полбутылки, но он может предложить гораздо лучший коньяк – грузинский. Мы хмыкнули и от грузинского коньяка отказались. Во-первых, пить его в Болгарии и по ресторанным ценам было излишеством, а во-вторых, у  нас тогда сложился  стереотип, что лучшие советские коньяки – армянские. Это мнение  еще подогревала легенда о Черчилле, который всем коньякам предпочитал армянский. Но отказавшись от грузинского коньяка, мы всё-таки заказали на пробу  эти недопитые полбутылки «Метаксы». Не могу сказать, что я был от него в полном восторге. Он был мягким и приятным на вкус. Но я не считаю себя  специалистом по коньякам и потому воздержусь от дальнейших комментариев по этому поводу.

Утром  наша четверка спустилась к завтраку, который был включен в стоимость проживания. Но это был не «шведский стол». Между столиков лавировал официант с сервировочной тележкой. Он подошел к нам. – Чай, кофе? Каждый из нас соответственно сделал выбор. – Сыр, салями? Раздав соответствующие тарелочки, официант величественно удалился. Мы остались в некотором недоумении, которое рассеял, подошедший Василий Степанович Гудин, зам.начальника Главкультбытторга, член советской делегации на данной выставке. Я с ним был хорошо знаком еще со времени моей работе в Минторге (тогда он руководил отделом электротоваров). –Ребята, - сказал он – Вас, мягко говоря, облапошили. Завтрак здесь стоит полтора лева, то есть к тому, что вам выставили, можно еще потребовать, как минимум, сосиски, омлет или курицу. А также что-то на десерт.

  На следующее утро вооруженные советом Гудина мы перешли в наступление. На традиционный вопрос: - Сыр, салями?Мы потребовали и то, и то. А потом запросив меню, начали перечислять: сосиски, омлет, салаты, соки, йогурты, пирожные, печенье - то есть практически всё, что было на его двух страничках. Глаза официанта округлились, он начал лихорадочно нам объяснять, что лимит исчерпан. Но мы спокойно объяснили, что разницу оплатим наличными. При всем при этом доплачивать пришлось совсем не много, кому 50, кому 70 стотинок (меньше тогдашнего нашего рубля).

Пловдив -  это в Болгарии, как Лейпциг в тогдашней ГДР – международный ярмарочный  центр. Отель находится на краю большой  территории с выставочными павильонами. В одном из павильонов была размещена наша тематическая международная выставка. Порядок ее проведения был таков: каждый день выставки был посвящен стране- участнице. Первый из них был днем ГДР. Часов в 12 делегации  участников собрались у стендов, где размещались экспонаты немецкой стороны, далее руководитель делегации ГДР – заместитель министра торговли показывал, что производят в ГДР из бытовой техники, комментировал представленные образцы, отвечал на вопросы. Вся эта процедура занимала около часа, после чего представителей делегаций стран-участников пригласили пройти в отель.

Наша делегация была самой многочисленной –  8 человек, а стран-участниц выставки – 5. Таким образом максимальное число участников данной выставки составляло человек 30-35. До отеля от павильона надо было пройти метров 300, но наше шествие тут же на выходе из павильона стало стремительно обрастать новыми людьми. К основному людскому  потоку со всех сторон стали присоединяться тоненькие ручейки из одиночек и маленьких групп по два-три человека и уже на входе в отель, где на первом этаже был большой зал с огромным круглым столом посередине, накрытым разнообразными закусками и напитками, состав «участников» вырос как минимум втрое. Как нам потом объяснили, на таких мероприятиях постоянно тусуются любители поесть и выпить на халяву. Они всегда прекрасно информированы о программах и расписаниях всех выставок, проходящих в выставочном центре. Возможно даже у них установлены особые отношения с администрацией центра, швейцарами, официантами. У нас ведь тоже есть любители примазаться к свадьбам и прочим празднованиям, отмечаемых в ресторанах.

В зале поначалу все чинно выстроились по периметру. Гедеэровский руководитель произнес еще одну короткую речь, предложил выпить и закусить за дружбу народов социалистических стран и широким жестом пригласил всех к столу. То что произошло мгновение спустя напоминает мне хронику рождественских распродаж в США. Почти вся толпа устремилась к столу. Большие начальники из делегаций удалились – у них был накрыт стол в другом помещении. Мы же – четверо советских и еще с десяток человек растеряно наблюдали эту вакханалию. Когда толпа у стола рассеялась, рассредоточившись со своими тарелками по углам зала, мы подошли к освободившемуся столу, но не только от людей секундами раньше его окружающих, но и практически от всех закусок. Слава Богу, но выпивки оставалось еще достаточно.

 На следующий день всё повторилось в точности, как и накануне, но только до определенного места. На этот раз мы решили действовать иначе. Когда поступило приглашение замминистра   очередной представляемой в тот день страны к столу, меня как самого габаритного наши мужики вытолкнули вперед, и я успел раньше других к закускам, при этом я  широко расставив локти, сумел захватить кусок территории,  и тут же под мои руки-крылья пристроились остальные наши делегаты.

Приложение http://www.proza.ru/2016/01/20/2051
Приложение 2 http://www.proza.ru/2016/04/27/1793
У меня есть также отдельный рассказ о второй поездке на Кубу: http://www.proza.ru/2016/04/27/75
И о поездке в Соединенные Штаты Америки: http://www.proza.ru/2015/07/21/145