Насекомые

          Иногда мне приходится выходить наружу. Тогда я с тяжёлым вздохом закрываю входную дверь и спускаюсь вниз по выщербленной бетонной лестнице. Я выхожу на оживлённую улицу и направляюсь в ближайший магазин — нужно готовить что-то на ужин. Я не хожу в маленькие магазинчики, состоящие всего из пары закрытых стеклом прилавков, где нельзя взять что-то самому, без помощи продавщицы. Только супермаркеты, где не нужно просить престарелую толстую женщину подать кое-какие продукты.
          Не нравится мне окружающий мир. Люди то и дело ходят куда-то, разговаривают, иногда со мной… Так пристанут что совсем нельзя от них отвязаться. Нужно что-то отвечать, рассказывать о себе, спрашивать о том как поживает их двоюродная бабка в Сибири или как чей-то отпрыск получил третье место в школьных соревнованиях по скоростному чтению. Подумать только, как успешен!
          Я зашёл домой и стал раскладывать покупки по местам.
          Мой дом — моя крепость. Правда, я живу в квартире, но это даже не плохо: здесь нет ни приставучих людишек, ни надоедливого телефона, который мог бы меня беспокоить. Есть только я и моё личное пространство.
          Я не шучу, говоря что ненавижу людей. Они для меня словно насекомые. Я ненавижу людей и насекомых. Они такие мелкие (или мелочные?), назойливые, противные… Мне отвратительны их тела, извивающиеся, снующие в разные стороны. Вечно заботятся только о своих нуждах, мешают мне и другим насекомым. Тошнит от одной мысли о тактильном контакте с ними. Они противны мне. Так было всегда и так будет до конца моих дней.
          Всё готово: простой ужин, идеальный вечер. За окном уже исчезают последние лучи солнца. Я включаю свет на кухне и слышу какой-то звук, похоже, в дверь стучат. Звонок был снят и потому, что ко мне никто не приходил, и для того, чтобы поводов было меньше. Нужно проверить кто это. Свет включать не буду, притворюсь что никого нет дома, может, тогда уйдут.
          В дверном глазке видно молодую женщину. Она стоит и стучит в мою дверь. Что ей нужно? Я не открою. Разворачиваюсь, чтобы уйти и слышу предательский скрип половицы. Проклинаю того кто делал этот пол, в то время как из-за двери доносится тонкий голосок: «Ау, я слышу что вы там, откройте, пожалуйста!» Нечего делать, я открываю ей.
          Она стоит на пороге в домашней футболке, каких-то ужасно розовых бриджах и дурацких тапках с плюшевыми зайцами. Начинает что-то лепетать про переезд и про себя, про старую квартиру и что мы теперь соседи. Тянет мне руку, я лишь киваю в знак одобрения. Наконец, спрашивает, нет ли у меня соли. Отлично, теперь придётся дать ей соль которую она, конечно, не вернёт. Иду на кухню, приношу пакетик белой смерти, беспрестанно скрипя досками, не ровно лежащими на полу. Взамен получаю благодарность, а также приглашение на чай. Отвечаю что-то вроде: «как-нибудь обязательно зайду», звучащее словно «когда рак на горе свистнет». Запираюсь снова. Блаженная тишина.
          Всю ночь снились кошмары. Всё эта тупая соседка с моей солью, никак не даст мне покоя. Она то заходила в безумно вульгарном вечернем платье, то просила не соль, а ключ от квартиры или даже воспользоваться уборной. Под конец ночи и вовсе принесла ко мне в дом комок грязи с копошащимися в ней жуками-навозниками и бросила прямо в стену, так, что брызги разлетелись по всему коридору. Запомнил всё до мелочей: коричневая жижа течёт по светло-жёлтым обоям и капает прямо на пол. На дверях капли зловонного дерьма, в котором ползают жуки…
          Проснулся в испарине. Весь следующий день я был сам не свой, даже не смог работать. Пришлось сделать уборку, вымыл всё и отполировал до зеркального блеска, может быть даже лучше, словно в рекламе какого-нибудь моющего средства, только не выстукивал как умственно отсталый мелодию на фамильном хрустале. Получив некоторое удовлетворение, но всё же с оставшимся осадком где-то глубоко внутри моего измождённого тела, я закрыл глаза и стал ждать нового дня в бессознательном состоянии.
          И снова кошмары повторились, уже лучше, но всё же неприятно. Они мучили меня в следующие пять дней, меняя лишь последовательность действий и дополняясь деталями. Однако, к концу недели я смог оправиться от этого потрясения. Даже перестал мыть квартиру целыми днями и поработал немного. Естественно не на нормальной работе, на которую нужно вставать утром часов в шесть, а после ещё и тащится через весь город, трястись в душном автобусе или вагоне метро, тереться о тела, покрытые одеждой — спасибо, что не хитином. Конечно нет, и речи быть не могло о такой работе. Но кушать хочется, так что я нашёл своё призвание на просторах всемирной паутины, занимаясь фрилансом.
          В тот самый день, когда мой сон стабилизировался, она пришла снова. Вернула соль, потрещала о чём-то и ушла. Со злости я выкинул соль в окно. Очередная серия кошмаров, теперь насекомые уже ползали по полу в коридоре, оставляя после себя белые дорожки соли… или это были их личинки? Какая мерзость! Я был взбешён на столько, что даже не полил единственный кактус, стоявший на моём подоконнике. Вскакивал посреди ночи и проверял все уголки в поисках копошащихся гадов. Ничего, правда, не было.
          Но, как и любая ужасная история, эта не могла так просто закончиться. Эта проклятая соседка стала заходить ко мне всё чаще и чаще. Вскоре она уже не заглядывала просто чтобы узнать как дела, она делала что-то особенно пакостное, только самый жестокий и извращённый ум смог бы до этого додуматься. Да, она принесла мне пирог, который ко всему испекла сама.
          Это было слишком. Настолько слишком что нельзя по-настоящему описать мой шок и непонимание. Все мысли, крутившиеся в извилинах мозга, словно пробирки с кровью в центрифуге для отделения плазмы, были только о ней. Я ненавидел эту девушку, но в то же время она уже слишком сильно привязала меня к себе. В доме начали появляться какие-то вещи связанные с ней. То тарелка из под пирога, то оставленная кофта. Всё было слишком странно. Она переставала меня бесить своим присутствием. Пуская эту девицу в своё личное пространство я постепенно осознавал что всё не так. Так не должно быть. Вот мы сидим на кухне, на МОЕЙ кухне. Я говорю с ней, зачем? Ничего не понимаю, кажется, в определённый момент я начал сходить с ума.
          Помню, как ходил по комнате после очередного «свидания». Взад-вперёд и снова по кругу. Я не спал около суток или двух, не помню, ничего не помню. Кажется, прилёг на кровать и отключился.
          Я видел свет. Было так тепло и хорошо. Ничто не тревожило моё сознание. Я лежал на кровати и смотрел в свой идеально белый потолок, на свои идеально белые стены, на мою идеально пустую квартиру. Из окна лился чудесный солнечный свет, не было слышно ни звука. Казалось, у меня даже кожа светилась — настолько я был счастлив. Не помню сколько я пребывал в этом утопическом опиумном сне, кажется, не так долго как хотел бы. Потом я почувствовал это. Что-то было не так… Пульс участился, по виску скатилась крупная капля пота. Стены дрожали, туча закрыла солнце и я услышал какой-то звук. Это было стрекотание, оно приближалось. Так, словно со всех сторон на меня надвигалось нечто огромное и отвратительное. Это продолжалось мучительно долго, держало меня в напряжении; звук нарастал. Кульминация этого сводящего с ума звука наконец явила себя моему взору. Натяжной потолок прямо над моей головой порвался и из него стали выползать тараканы. Целый поток мерзких, стрекочущих насекомых прорвал мой идеальный мирок и вероломно вторгся в него. Они ползли по потолку, по стенам, полу, даже летали в воздухе. Их отвратительные хитиновые тела тёрлись друг об друга их лапки семенили по всем поверхностям моего жилища. Я был не в силах отвести взгляд. Не встать, не пошевелиться. Казалось, я визжу как свинья на скотобойне, должно быть, этот крик услышит весь дом. Даже в соседней больнице проснуться пациенты и жадно прильнут к окнам, чтобы увидеть самую жуткую пытку, которой меня только можно подвергнуть. Все эти насекомые уже ползали по моему телу, одеяло шевелилось от их перемещений, они откладывали яйца и размножались прямо на моей кровати, прямо на мне. Они ели мою кожу, я чувствовал как сотни маленьких челюстей сгрызают эпидермис на пятках. А после тараканы начали залезать внутрь меня, через все доступные отверстия. Я чувствовал их лапки в своей прямой кишке, и дикую боль мочевого прохода, разрываемого слишком большими для него телами этих тварей. Кожа зудела и чесалась от прикосновений этих жуков, но хуже всего было из-за зуда внутренностей и особенно мозга. Тараканы выедали мне глазные яблоки, прогрызали барабанные перепонки и через ноздри лезли прямо в мозг, устраивая там своё гнездо. Я чувствовал их у себя в желудке, в кишках, под кожей и в голове. Да, в моей голове реально были тараканы!
          Я проснулся с громким криком. Я кричал и плакал. Не помню как вскочил, как выбежал за дверь. Помню лишь что забрался на подоконник на лестничной площадке и сидел там, трясясь от ужаса, бился головой о стекло и, обхватив руками коленки, как маленькая, обиженная на весь мир девочка, тихо хныкал.
          Не знаю сколько прошло времени с того момента, как выбежал, но я уже немного успокоился, когда она вышла из своей квартиры. Должно быть, шла на работу. Подбежала ко мне встревоженная, спрашивает что случилось. Я слушаю, но не могу ответить. Я чётко понимаю, что она поможет мне, что действительно сможет помочь.
          Девушка ведёт меня в свою квартиру, а я не сопротивляюсь. Мне приятно пить кофе с ней, мне приятна её забота. Я осознаю это и принимаю. Она всё хлопочет вокруг меня, всё лепечет что-то. Расскажу ей всё чуть позже. Теперь точно расскажу и буду рассказывать ещё много чего. И пусть она мне рассказывает. И мы будем вместе, наверно.

                ***

          Через пару дней в квартире, которую так спешно покинули, по кухонному столу бежал усатый рыжий таракан. Он целенаправленно полз в крохотную щель в бетонной стене, которую не мог заметить даже самый придирчивый глаз. Щель вела вверх, под самый потолок. Там, на виниловой плёнке натяжного потолка, он уже отложил свои яйца и ждал потомство.

          (Июль 2015)