Из давнего

  Я  хожу по комнате. Полки с книгами под потолок. Всюду вокруг меня - книги, книги, книги. Просто богатство какое-то несметное! Стойкое ощущение детского восторга, несмотря на уже далеко не детский возраст, заставляет учащенно биться сердце. Взгляд выхватывает среди общего многообразия словно заботливо выставленные напоказ обложки с наиболее интересующими темами и названиями. Странное дело - не приходится даже напрягаться, чтобы под потолком прочитать название, разглядеть оформление обложки, и даже, что и вовсе загадочно, примерно понять, догадаться о полноте сюжета, ценности книги для читателя.



  Протянув руку, снимаю с полки внушительных размеров издание, на обложке которого - не глянцево-пёстро-попугаистой, как у большинства нынешних произведений, а тиснёного картона с не слишком выразительным рисунком - изображен Четвертый энергоблок с высоты вертолетного облёта в первые дни. Книга немалая по объёму, страниц этак в пятьсот, еще и с фотографиями, схемами, рисунками. Наугад раскрываю её где-то на середине и понимаю - вот то, что мне бы всегда хотелось иметь в своей библиотеке! Очень простой и понятный язык. Чётко и грамотно построены фразы. Рисунки, фотографии, схемы, распечатки документов - всё воспринимается очень гармонично и без переизбытка эмоций, чувствуешь себя заправским гурманом за щедро и грамотно накрытым и сервированным столом. Ощущение некоей ПРАВИЛЬНОСТИ, если можно так выразиться. Похожие чувства охватывают меня, когда я смотрю старые фильмы, такие, как: «В бой идут одни старики», «Кавказская пленница» и другие, пусть где-то чуточку наивные и не такие реалистичные, как многие современные, сделанные на компьютере картины, но человечные, с живой игрой и неизменно трогающие за какие-то сокровенные струнки в душе.



  Аккуратно закрываю книгу, ставлю её на место и иду дальше. Натыкаюсь на обложку каких-то мемуаров, фамилия автора мне совершенно незнакома - кто-то-там-…штадт, вроде бы - но сознание сразу же рисует картинку: необъятные поля сражений, лязги танковых траков с налипшими на них комьями грязи и клочками травы, перекошенные криками чумазые лица, беспомощно раскинутые руки тяжелораненых, разрывы снарядов, сливающиеся в терзающий душу невыносимый грохот… А начальники с обеих сторон следят за стремительно меняющейся каждую минуту ситуацией на поле боя и, предугадывая маневры противника, то отводят своих на рубежи обороны, то бросают их в яростное месиво атаки. А вот тут - с фланга бы супостат не обошел, передвинуть туда подкрепление, да артиллерией обработать. Не жалей огоньку, братцы! Хоть история и не была моим любимым предметом в школе, но зачитаться этой книгой, как, впрочем, и ее соседками по полке (и вон там еще что-то подобное, и вон ещё!) мне бы труда не составило. Да и какой там труд – удовольствие сплошное!



  Сколько времени я провел так в окружении лучших еще с детства друзей - тяжело сказать. В такие моменты время для меня останавливается, а мысли блуждают неизвестно где, разделяя с героями повествований их радости и горечи, перемены в жизни, дорогу или удары судьбы, прикрывая спину в жарком бою или делясь последней горбушкой на привале. Но мучения от скуки в таких местах мне неведомы.



Подхожу к окну. Оно раскрыто, теплый ветерок кокетливо заглядывает в комнату. Погода просто чудесная, нежаркое солнце не слепит глаза, а просто согревает. Ветви растущих неподалеку деревьев играют своими зелеными ладошками. Лепота-а-а! Забираюсь на подоконник и усаживаюсь, свесив ноги прямо на улицу - первый этаж, даже с моей «любовью» к высоте бояться нечего. Сижу и старательно наслаждаюсь жизнью. Тут в небе надо мной пролетает самолет. Хм, странно он как-то пролетает - как будто он только-только взлетел, и, еще толком не набрав высоты, начал разворачиваться. Вроде бы и невысоко, грохот от турбин должен быть неслабый, а их почти не слыхать. Забавно…



  Минуты не прошло - летит еще один. Странная у него форма какая-то - непривычные очертания фюзеляжа, напоминающие сверхзвуковой истребитель, хвостовое оперение почти не оформлено, скорее это напоминает ажурную ферму с прикрепленными к ней двигателями странной округлой формы. Причём, правый нижний дымит гораздо сильнее остальных, что сразу вызвало целый ворох мыслей, типа: если вдруг один и откажет, наверняка остальных должно хватить; хотя вряд ли - такие конструкции обычно весьма чувствительны к подобным казусам, всё ж не ИЛ-18, тот и на одном пропеллере долетит и приземлится, а тут… Аппарат, тем временем, гудя и дымя, пролетает дальше, а дальше в небе начинает происходить самое интересное.



  В поле зрения появляется целый поезд, составленный из нескольких летательных аппаратов причудливой формы, тем не менее весьма похожих друг на друга - изящные, стремительные, завораживающие одним своим видом. В голове просто не укладывается, каким же это образом пилоты, управляющие этим составом, умудряются держать строй, поэтому я просто сижу и, затаив от восторга дыхание, наблюдаю за причудливым парадом в небесах. А вот и новые участники - то ли вертолеты, то ли что-то на них весьма похожее: корпус при взгляде сверху или снизу напоминает очертаниями сковороду, в профиль же - сильно вытянутая кверху полусфера. Причем у каждого помимо хвоста с привычным винтом наблюдается в передней части еще такой же нарост с чем-то крутящимся и переливающимся на солнце разноцветными полосами. Причем, крутится в разные стороны и, судя по тому, что я вижу, основательно добавляет маневренности на малых скоростях. Сопроводив стремительно летящую колонну, вертолеты, круто разворачиваясь, чуть ли не кувыркаясь (до чего же ловко!) уходят следом.



  Вот так дела! Сердце просто восторженно  заходится в груди от увиденного, в мыслях полнейший сумбур.  В моей душе  буря  эмоций  как в детстве после посещения парка аттракционов, тира и игровых автоматов в один день. Я сижу в окне, пытаясь унять охватившую  меня  беспричинную  радость, как вдруг замечаю, что здесь я не один. Рядом со мной в воздухе, потихоньку покачиваясь, словно пытаясь через моё плечо заглянуть в комнату, беззвучно висит небольшого размера металлическое… даже не знаю, как это назвать. Визуально похоже на какую-то панель, типа слегка выгнутой металлической дверцы, сантиметров около пятидесяти в ширину и чуть больше в высоту, толщиной сантиметра четыре (и ведь некуда двигатель в толщу спрятать, да и не слышно от неё ни звука!). Поверхность выкрашена в защитный цвет, но на вид она не новая, а будто уже выцветшая и слегка поцарапанная, видны остатки от каких-то надписей. Ну вот дверца и дверца. Только вот висит она передо мной совершенно беззвучно и словно тоже меня рассматривает.


  Послышались голоса, что-то оживленно обсуждающие. Внизу на дорожке под моим окном стали появляться люди, неторопливо идущие куда-то. Дверка, словно испугавшись, беззвучно исчезла, словно растворившись в теплом воздухе без следа. А люди шли и шли, однообразно, как в униформу, одетые, группками по трое-пятеро. Видно было, что они все радостно возбуждены, в диалогах часто мелькало слово «чудо». Показался персонаж, заметно отличающийся от остальных - солидный дяденька в годах, с блестящей лысиной, окруженной как полянка травой порослью торчащих волос, забавно просвечивающих на солнышке; то ли профессор, то ли руководитель, в окружении восторженных коллег. Меня их разговор очень заинтересовал - оказывается, все эти летающие шедевры были придуманы и воплощены из различного военного утиля, непригодного более для дальнейшего использования по назначению.


  - Это революция, профессор, уверяю Вас! - горячился молодой парень в очках, чуть ли не приплясывая от переполнявших его эмоций, - Даже то, что в принципе лететь не может, взяло и полетело! Ваши формулы творят чудеса!


  - А в жизни, считаю, всегда есть место чуду, уважаемый, - с небольшой одышкой ответствовал лысый дяденька, а волосы, окружавшие его блестящую лысину, шевелились как живые, - Есть же металлы с эффектом памяти? Так почему бы не быть и другим, не менее полезным свойствам? Формула – что? Она лишь раскрывает какие-то законы, наглядно показывает строение того или иного. Главное, я считаю, в нашей работе - это вера именно в чудо! Скажите человеку прошлого, что по свету звезды можно все о ней рассказать, или что люди могут летать по воздуху или проплывать большие расстояния под водой - ведь не поверил бы никто! А покажи ему самолет, телескоп или батискаф - что он скажет? Правильно - ЧУДО! А для нас это все вполне обычные вещи, так-то…


  - Впервые в жизни слышу о чуде от такого человека, как Вы, профессор, - подал я голос, по-прежнему сидя в окне. - Обычно люди, посвятившие себя науке, всё неизведанное и необъяснимое склонны отпрепарировать с помощью сугубо материального взгляда на мир. Мол, чудо - это всего лишь нечто, нами пока научно не обоснованное и не загнанное в рамки формул. Типа, да  мы  вам  все природные явления объясним, только время дайте, чтобы формулу придумать! А вы наоборот.


  - Вот именно, вот и-мен-но - наоборот! - в такт словам взмахивая рукой, возбужденно отозвался дяденька, - Именно незакоснелый взгляд человека, до сих пор верящего в чудеса и жадно их ищущего, способен отыскать их и разглядеть, словно иголку в стоге сена! Только чудо украсит жизнь человека, вернет ему веру в себя и откроет дорогу к новым горизонтам. Обернитесь на свой день, молодой человек, и скажите, прав я или нет? Разве то, что Вы сегодня увидели - не чудо? Разве не захотелось Вам лично сделать этот мир еще хоть чуточку лучше? Голову на отрез даю, хоть она и старая, что так оно и было! Будет в Вашей жизни еще не одно чудо, не пропустите его!



  - В жизни всегда найдется место чуду, - неторопливо, словно пробуя слова на вкус, с улыбкой повторил я, и стоящие внизу все как один закивали, также улыбаясь, - В жизни всегда …


  - … есть место чуду, - закончил я фразу, просыпаясь. Улыбка еще блуждала на моём лице, когда я открыл глаза и обвёл ими свою комнату, знакомую до мелочей. За окном шел снег, скрывая прошлогодние следы, мягко покачивались ветки рябины с густыми гроздьями ягод. Привычно ухватив приколоченный к стене ремень, я уже было сделал попытку встать, однако в последний момент выпустил его и, превозмогая боль, пронзавшую, казалось, все тело, поднялся сам. Медленно, шаг за шагом, я подошел к окну и долго смотрел в него, по возможности стараясь стоять на ногах и не опираться на костыли. Настанет день, мои родные, и я, назло прогнозам врачей, стану обходиться без вас, как сейчас обхожусь без кресла. Продали, и слава Богу. И спасибо Ему великое за Его чудеса. Пусть в жизни каждого человека и дальше будет место чуду.