Ника

                Под утро головная боль только усилилась. Николай приоткрыл один глаз. Часы показывали семь, а за дверью уже шумели племянники. Мальчишки четырех лет с криками носились друг за другом, сбивали стулья, падали, поднимались и никак не реагировали на замечания бабушки. Сон постепенно сдавал свои позиции. Теперь молодой человек отчетливо слышал, как на кухне гремела посудой мама. В ванной умывался Игорь, муж сестры. Сама же Людмила наверняка еще спала. А зачем вставать ни свет, ни заря, если мама с бабушкой обо всём позаботятся.

                Николай накрылся одеялом с головой, но уснуть не смог. В голову полезли обрывочные картины вчерашнего вечера. Актовый зал института, вручение дипломов, поздравления, длинная и нудная речь ректора, дискотека, последний разговор с Томкой. Они бы наверняка расстались раньше, если бы не учились в одной группе.

                В автодорожный институт Николай решил поступать лишь по одной причине, там был самый маленький проходной бал. Брали практически всех, взяли и его. Строить дороги – профессия не женская, поэтому девчонок в группе училось немного. Тем не менее, к Тамаре клеились многие. Николай два года присматривался и однажды на какой-то студенческой пирушке, ему вдруг показалась, что это именно та девушка, с которой он хотел бы встречаться. Они протанцевали весь вечер, потом гуляли до утра, целовались возле общежития, а на следующий день, в аудитории, посылали друг другу недвусмысленные взгляды.

                Учеба шла своим чередом, свиданья после лекций своим, но очень скоро молодые люди стали понимать, что говорить-то им особенно и не о чем. Всё, что можно было вспомнить об их отношениях за три года - это бесконечная череда ссор, расставаний, примирений, выяснений и в итоге неминуемый и окончательный разрыв. Тамара сообщила, что хочет уехать в свой родной сибирский городок, в надежде на то, что Николай станет ее отговаривать, но он лишь пожелал ей счастливого пути. Развернулся и ушел.

                Вечер продолжил с друзьями. Гарик и Тигран появились в самый подходящий момент. Поддержали, налили, чокнулись – за дружбу, налили еще…
Дома Николай оказался только глубокой ночью. А уже на утро, пытаясь подремать хотя бы еще с полчаса, его окончательно разбудил настойчивый телефонный звонок.
                Схватив трубку, он с раздражением крикнул:
— Ну что вам всем от меня нужно? Времени только восьмой час!
— Лично мне от тебя ничего не нужно, — ответил женский голос. — А вот за тобой Никитин, всё еще числятся две книги. И если ты их не сдашь сегодня в библиотеку до двенадцати, у тебя будут большие неприятности.
                Николай тяжело вздохнул.
— Хорошо, я постараюсь их найти.
— Уж постарайся, дружочек. Я буду ждать только до полудня.
               
               Натянув брюки, Николай вышел из комнаты. В гостиной всё также играли Сашка с Пашкой. В кухне мама обслуживала зятя.
— Ой, Коленька, проснулся, — засуетилась женщина. — Ну как вчера погуляли?
— Нормально.
— Садись завтракать. Я тут блинчиков напекла.
— Потом.
               Николай налил стакан воды, жадно выпил и возвратился в комнату.

               Садиться за стол с этим… он конечно бы не стал, и мать об этом прекрасно знала. Тогда зачем эта фальшивая игра? Только настроение испортила.
               Он не любил мужа своей сестры, да и Людмилу тоже не жаловал. Скандалы в их семье начались пять лет назад, когда студент первого курса Николай Никитин только начал свое обучение. Однако заниматься дома, да что там заниматься, просто находиться стало невыносимо. Сначала отец ругался с дочерью. Та вдруг стала пропадать ночами, телефон отключала, приходила под утро, а на вопросы: «Где была?» отвечала грубо.
— Не ваше дело.
              Запиралась в комнате, спала до вечера, потом опять исчезала. Всё закончилось, тем, чем и должно было закончиться – незапланированной беременностью. А месяца через два в квартире появился глупо улыбающийся мужичок.
— Это мой муж, — заявила девушка. — Гражданский. И жить он будет со мной.
               
                Отец пытался бороться, но против своенравной дочери сделать ничего не смог. К тому же мать встала на сторону Людмилы.
— Она же в положении, ей надо помогать. Какой же ты толстокожий!
                Женщина целыми днями крутилась вокруг дочери, обслуживала зятя, и не обращала внимания на мужа. В результате — развод. В доме появилась бабушка, а отец переехал е ее комнатку. Когда же через год родились двойняшки, Николай договорился с комендантом и переехал в общежитие. Дома почти не появлялся. каждое лето уезжал с ребятами в строй отряды.

                Но вот счастливые студенческие годы остались позади. На столе лежит новенький диплом, посмотреть на который пока никто не проявил ни малейшего желания. Осталось сдать две книги и свобода, а что потом?

                Перерыв все полки и ящики в столе вверх дном, нужных книг Николай так и не нашел. Отобрал с десяток художественных романов. С ними и отправился в институт.
— Ну, хоть режьте, хоть штрафуйте, Клавдиванна. — говорил он женщине в библиотеке. - Потерял, каюсь, виноват. Вот принес на замену. Может, возьмете?
                Надев очки, Клавдия Ивановна, неспеша просмотрела каждую книгу. «Франсуаза Саган», «Чейз», «Рекс Стаут», Достоевский, Булгаков…
— Ну, что с вами делать? — Глубокий вздох. — Ладно, беру. Свободен.
— Спасибо, большое, пребольшое, спасибо.
                Он уже взялся за ручку двери, как услышал:
— Никитин, постой-ка. Совсем забыла. Мне тут, Михаил Сергеевич звонил, о тебе спрашивал.
— Ректор? А что спрашивал?
— Не знаю. Говорил что-то очень важное. Поднимись к нему и поинтересуйся.

                Никаких личных контактов с Михаилом Сергеевичем студент Никитин за время учебы не поддерживал, тем более было удивительно, что его скромная персона вдруг заинтересовала самого ректора.
«Зайду, — решил он, — чего бояться» И всё же перед дверью кабинета, стоило ему посмотреть на строгую секретаршу, по спине молодого человека пробежал неприятный холодок.
— Моя фамилия Никитин, - представился он, напуская на себя важный вид. – Михаил Сергеевич меня за чем-то вызывал.
                Женщина нажала на кнопку селектора, сообщила ректору о посетителе, после чего указала на дверь.
— Проходи.

                Мужчина за столом, не отрываясь от чтения бумаг, спросил:
— Никитин, Николай?
— Да.
— Присаживайся.
                Ректор нашел какой-то документ, протянул его бывшему студенту.
— Вот, почитай, пришло на твоё имя.
                Николай взял бумагу трясущимися руками. Никаких правонарушений в последнее время он вроде бы не совершал, тогда что?
— Тебе знаком товарищ по фамилии Бушмин? — спросил ректор.
— Бушмин?
                Молодой человек напряг память.
— А такое место как «Старый яр», тебе о чем-нибудь говорит?
              «Старый яр, Бушмин  Сан Саныч». Николай сразу вспомнил, ту неудачную поездку в Дмитровский район после второго курса.

            …Они трудились в составе строй отряда почти два месяца. Ремонтировали в совхозе какие-то склады, а когда работа была выполнена, заказчика отыскать не удалось. Вместе с ним исчезли и все документы. Исчез и договор, оформленный на  Николая, он тогда был за главного, а без него выплачивать ребятам положенное денежное вознаграждение новый председатель отказался. Работали студенты на полу легальном положении, поэтому искать правду, ходить по судам, означало попусту тратить время. Уехали ребята расстроенные, подавленные, некоторые даже пытались обвинить во всем его, Николая, мол, это он не смог организовать нормальную работу, и вот теперь этот самый Бушмин зачем-то его разыскивает. Уж не хочет ли вернуть старый долг? А что, было бы не плохо, вот ребята удивятся.

                Оказавшись на улице, Николай сразу же набрал номер телефона, который значился в документе. Услышал давно забытый голос, спросил:
— Это Бушмин?
— Да.
— Сан Саныч?
— Да. Кто говорит?
— Говори Николай Никитин.
— По какому вопросу?    
— Вы меня разыскивали. Три года назад мы трудились в вашем совхозе, как потом оказалось, трудились бесплатно.
— Ах, Никитин, студенческий строй отряд. Помню, помню. Я тогда не смог рассчитаться, понимаешь, обстоятельства…
— Понимаю. Только рассчитаться никогда не поздно.
— Правильно мыслишь, Никитин. Приезжай — рассчитаемся.
— Серьёзно?
— Я в долгу не привык оставаться. Заработал – получи.

                Николай сразу связался с Гариком и Тиграном. Поделился радостной новостью. Те в свою очередь обзвонили всех, кто трудился тогда в строй отряде и уже на следующий день бывшие студенты в составе двенадцати человек отправились в местечко своей трудовой славы, поселок под названием Старый яр.

                Добрались без происшествий. От станции восемь километров шли пешком, горланили песни, вспоминали былые денечки и когда прибыли на место в первую очередь осмотрели объекты, которые ремонтировали некогда своими руками. Остались довольны и с этим настроением отправились в администрацию за получением заслуженного гонорара.

                Николай до последнего не верил, что такое возможно, однако Бушмин не обманул. Встретил ребят с распростертыми объятьями, достал тот давний договор и выплатил все до копейки. Объяснил просто.
— Недоброжелатели накатали кляузу, обвинили в мошенничестве. Пока органы разбирались, что да как, три года пришлось потомиться в застенках. Новый-то председатель настоящий жулик оказался. Вот теперь сидит, думает над своим поведением, а с меня все обвинения сняты. Хочу с предыдущими долгами рассчитаться, так чтобы совесть была чиста и начать всё с чистого листа.
               
                Получив деньги, Ребята загалдели, стали предлагать свои услуги.
— Может, есть какая-нибудь работа, Сан Саныч, мы готовы, только скажите.
— Нет, нет. Пока не скажу. Только присматриваюсь. Надо подчистить за предшественниками, разобраться, понять, что к чему, а уж потом…

               Парней проводили в столовую, накормили бесплатным обедом и предложили отдохнуть на берегу реки. Купались до вечера. Потом многие уехали, а Николай, вместе с Гариком и Тиграном и еще тремя парнями решили отправиться в  дом культуры на танцы. В надежде познакомиться с местными красотками. Вдруг повезет?

                Повезло.
             
                Девушек, желающих провести время с веселыми студентами из самой столицы, оказалось куда больше чем хотелось. После танцев шумная компания отправилась на берег реки. Развели небольшой костерок. По кругу пошла бутылочка сладкого вина, купленная в буфете дома культуры, за ней вторая, третья… Девчонки старались ни в чем не уступать парням, и вскоре компания стала постепенно редеть. Влюбленные парочки то и дело незаметно исчезали в темноте. Кто-то на время, кто-то совсем.

               Рядом с Николаем постоянно находились сразу две девушки, и обе пытались привлечь к себе его внимание. Говорили какие-то глупости, рассказывали анекдоты «с бородой» и сами же над ними смеялись. Он смотрел то на одну, то на другую и с досадой понимал, что ни одна из них ему не нравиться. Но вот та, что постарше шепнула ему прямо в ухо:
— Мне пора домой, может быть, ты меня проводишь?

                Николай сразу поднялся. Ему было все равно куда идти и где ночевать. Девушку звали Верой. Она взяла его под руку, и уже через полчаса привела к обычному сельскому домику.
— Вот здесь я живу, — сказала она, поворачиваясь и заглядывая Николаю в глаза.
                Он обнял ее за талию, потянулся к губам, однако девушка отстранилась.

                Странно. Только что была такой веселой, доступной, хмельной и вдруг спрашивает, да так серьёзно:
— Тебе есть куда идти?   
— Нет, а к тебе разве нельзя?
— К сожалению нет.
                Николай обернулся. «Эх, надо было выбирать ту вторую, а сейчас, найдет ли он обратную дорогу в такой темноте. Да и застанет ли кого-нибудь у костра, вряд ли.
— Ко мне нельзя, — повторила девушка, — но я могу уложить тебя на сеновале.
— На сеновале, отлично. Всю жизнь мечтал поспать на сеновале.
— Тогда пошли. Только тихо.
— Понял. Так чтобы муж не проснулся.
— Я не замужем.
               
              Они обошли дом, остановились возле большого сарая. Вера толкнула дверь, сказала:
— Вот лестница. Как поднимешься, падай на сено и спи.
— А ты ко мне придешь?
              Николай задал этот вопрос лишь для того, чтобы не обидеть девушку. На самом деле ему бы очень хотелось провести эту ночь в одиночестве.
— Сомневаюсь, Коль, что ты еще на что-то способен.
— Если честно, то ты права. Так устал за сегодняшний день, что просто сплю на ходу.
— Вот и спи. Пока.
                Она развернулась и пошла к дому. Николай шагнул в темноту, и от запаха скошенной сухой травы чуть было не лишился чувств.

***

                Утром его разбудила вчерашняя знакомая. Наконец-то он смог ее хорошенько рассмотреть. Лет двадцать пять не меньше. Серьёзный взгляд, усталые морщинки, уголки губ опущены, волосы тускло желтого цвета зачесаны назад и собраны в конский хвост. Обычный цветной халатик, вьетнамки, - всё говорило о том, что девушка специально не хочет понравиться.
— Вера? — на всякий случай уточнил он, выползая на свет божий и стряхивая с одежды прилипшее сено.
— Ты что меня не узнал?
— Есть немного, не буду лукавить. Вчера, мадам, вы были в несколько ином облике.
                Девушка никак не отреагировала. Сказала коротко:
— Пошли.
                Николай покорно двинулся следом и когда понял, что Вера приглашает его в дом, спросил:
— Неужели я могу рассчитывать на завтрак?
— Сначала умойся.
                Она протянула ему чистое полотенце и указала на обычный рукомойник, с гвоздиком в середине.
                «Да, — вздохнул молодой человек, — цивилизация сюда, похоже, еще не дошла»

                Внутри дом казался, как будто даже больше чем снаружи. Просторная, светлая гостиная, стол, на котором уже стояла кастрюлька с дымящейся кашей, блюдо с нарезкой колбасы и сыра, вазочки с вареньем, хлеб, но не это удивило Николая. Его удивила девушка, сидящая за столом. Неправдоподобно правильные черты лица, аккуратный носик, огромные темные глаза, волосы рассыпанные по плечам. Она смотрела на гостя немигающим взглядом, пристально, внимательно, словно спрашивала: «Кто ты, зачем сюда пожаловал и что мне ждать от встречи с тобой?»

               Николай хотел поздороваться, но вдруг почувствовал, что слова застряли у него в горле. На помощь ему пришла Вера.
— Познакомься Николай, это Вероника, моя младшая сестра.
— Ник… Нико… Можно просто Коля.
               Вера неожиданно рассмеялась.
— А ведь вы почти тезки. Наша мама сестру называла Ника, чтобы мы не откликались одновременно. Ну, присаживайся за стол.
               Ника, за все это время не проронила ни слова.
«Так, может она немая, — предположил Николай. — Ведь девушка с такой внешностью могла бы давно сделать карьеру модели, а не сидеть здесь, в этом захолустье»
               Вера наложила каши в три тарелки, предложила сдобрить ее вареньем.         — Пожалуйста, Коль, не стесняйся, бери любое — малиновое, вишневое, яблочное.
               Он положил по ложке из каждой розетки, начал перемешивать, внимательно наблюдая за выражением лица Ники. Интересно, скажет хоть слово? Нет, просто молча ест, но как красиво, как изящно — кашку берет на самом краешке ложки, рот открывает только в самый последний момент. Сколько ей, лет девятнадцать — двадцать? Ему скоро двадцать три. Всё сходится. Они обязательно должны быть вместе. Нет, в такое невозможно поверить. Один взгляд, один поворот головы и он уже влюблен. Он не может оторвать от нее глаз.

               Вероника, Ника, даже имена их похожи. Что это, знак, или случайное совпадение. Но почему она молчит, а впрочем, какая разница? Он готов любить ее любую — немую, глухую. Такую божественную красоту не любить невозможно.
Николай решил форсировать события, спросил, обращаясь непосредственно к Веронике:
— Скажи, вы здесь одни живете?
               И вновь ответила сестра.
— Да, живем вдвоем.
— А где же ваши родители?
— Отца нет, а мама лежит в больнице, вот уже второй год.
— Что с ней, что-нибудь серьёзное?
— У нее расстройство психики.

               Николай хотел спросить, что это означает, но осекся. Женщина в психушке, может означать только одно — у нее не все в порядке с головой, но на какой почве она свихнулась? Нет, здесь что-то нечисто. Он постарался сменить тему.
— А вам не страшно тут вдвоем?
— У меня ружье есть, — ответила Вера.
— О, это уже серьёзно.
— Чай, кофе, молоко, — предложила девушка и, повернувшись к сестре, спросила: — А ты, что хочешь?
                Николай напрягся. Неужели он сейчас услышит ее голос, или она будет изъясняться на языке жестов? Пауза длилась секунд пять, но казалось целую вечность.
— Спасибо, я больше ничего не хочу, — проговорила Ника бархатным голосом, от которого у Николая защемило в груди.

                Она говорит! Она не немая, а всё остальное уже не важно. Теперь он сделает все возможное и невозможное, чтобы добиться ее расположения. Вот сейчас она встанет, и он увидит ее потрясающую фигуру, вот сейчас, сейчас, но что это? Вероника не встала. Она каким-то непостижимом образом плавно отдалилась от стола, повернулась, и… Мозг просто отказывался в это верить, девушка покатилась по гостиной в инвалидном кресле. Идеальный профиль, ровная спинка, грудь, изящные руки, и… нижняя часть туловища стыдливо прикрыта клетчатым пледом.

                Вот он ответ на все вопросы, которые Николай успел задать себе за столом. Вот причина ее молчания, отрешенный взгляд, грустное выражения лица, не желание общаться… Вероника, девушка неземной красоты… не может ходить. Он поймал себя на том, что сидит с отвисшей челюстью. Хотелось спросить — это врожденное, или следствие несчастного случая? Может ее можно вылечить? Вылечить?! А вдруг у нее вообще нет… тут по спине Николая пробежал неприятный холодок. Вдруг у нее вообще нет ног?!
                От страшных мыслей его оторвала Вера.
— Удивлен? – спросила она.
— Есть немного.
— А девушка красивая, согласись.
— Красивая — не то слово. Я просто без памяти влюбился.
— Да я уж заметила. Сначала влюбился, а теперь хочешь бежать без оглядки?
— Ничего подобного. Ты вроде бы чаем обещала напоить. Наливай.
— Пожалуйста.

                Минут пять они пили чай в полной тишине. Первой не выдержала Вера.
— Спрашивай, — сказала она, — если смогу отвечу.
                Николай оживился.
— Это у нее с детства?             
— Нет. До десятого класса Ника бегала не хуже других.
— Тогда что, авария, автомобильная катастрофа?
— Катастрофа, ты прав, но не автомобильная.
— Не хочешь говорить?
— Мы слишком мало знакомы.
— Скажи хотя бы… – это… это…  ампутация?
— Бог с тобой. — Вера замахала руками. — Ножки сестры на месте, а вот работать не хотят.
— Но, почему? Что говорят врачи?
— Врачи как всегда разводят руками.
— Это наши разводят, а что скажут заграничные?
— Коль, ты смеешься. Какие заграничные. Откуда у нас миллионы, мы и так живем на одно пособие по инвалидности, может у тебя папа олигарх?
— К сожалению, нет.
— Тогда зачем заводить бессмысленный разговор. Допивай свой чай и…
— Нет, нет, подожди, я не хочу просто так уходить. Я хочу помочь.
— Чем?
— Давай я выполню какую-нибудь мужскую работу. У вас есть инструмент?
— Остался от отца.
— Ну вот. Говори, что вам нужно починить?
— Не знаю. Посмотри сам.

               Николай начал с калитки. Заменил петли, поправил забор, отремонтировал лестницу на террасу. Работы набралось не початый край. После обеда, на который Ника, к сожалению, не вышла, оставаясь в своей комнате, Николай продолжил работать. Домой ехать не хотелось. Здесь на свежем воздухе у него как будто открылось второе дыхание. Вера смотрела на хорошо сложенного парня, не гнушающегося никакой работой, и тихонько вздыхала. Встретился бы ей такой паренек лет пять назад, когда она выходила замуж, и вся ее личная жизнь сложилась бы по-другому. Ее бывший муж только и умел, что красиво ухаживать. Цветочки дарил, комплиментами осыпал, а попросишь сделать что-нибудь по дому, сразу в кусты. Работы постоянной не имел, перебивался случайными заработками, которые на себя же и тратил. Не прошло и года, как начал погуливать на стороне, а потом и вовсе сбежал.

                Тут еще с Вероникой несчастье приключилось, мама в больницу попала, пришлось всё взвалить на свои плечи. Подумать о личной жизни некогда — заботы, заботы, но и запирать себя в четырех стенах, тоже радости мало. Решила на танцы сходить, развеяться и сразу повезло, ребята столичные в клубе мастер класс давали, а один особенно выделялся, веселый, высокий, широкоплечий. Так захотелось познакомиться. Подошла сама, глазки состроила, и всё вроде бы получилось, а уже возле дома как будто в себя пришла. Там Вероника одна, наверняка не спит, ее поджидает, а она… Отправила парня на сеновал и к сестре.

                Утром присмотрелась к Николаю за столом, увидела, какими глазами он на Нику смотрит и решила вдруг – а что если их вместе свести? Подумаешь на коляске, и не в таких влюбляются. Инвалиды сейчас и бальными танцами занимаются и в олимпийских играх участвуют, и даже горные вершины покоряют. Пусть паренек поживет, осмотрится, тем более что он и сам никуда уезжать не рвется.

                Николай позвонил домой. Сказал, что хочет у друга погостить, недельку, другую, а мама в ответ:
— Конечно, Коленька, погости. Тебе после института отдых просто необходим. Сколько нервов себе истрепал с этими бесконечными зачетами да экзаменами.
                Хотел он добавить — еще и с вашими бесконечными скандалами, криками, да разводами, но не стал. Сказал только, что будет звонить, и нажал на отбой.

               Ночевал он всё также на сеновале, и так хорошо высыпался, что уже в восемь вставал полный сил и энергии. Умывался, завтракал и сразу принимался за работу. Чинил, латал, красил, воду в ведрах по много раз на дню таскал. Если Вера просила, ходил и в магазин. Она пыталась деньги давать, но он не брал — всегда  тратил свои. Помогал и на кухне, и в огороде. Не сидел без дела.
             
              Ника к столу чаще стала выезжать. Уже не так стеснялась своего положения. На гостя смотрела с явным интересом, а иногда даже улыбалась в ответ на его искрометные шутки, правда сразу отворачивалась, или опускала голову пониже, не хотела показывать своих чувств. В отличие от Николая, который открыто, любовался девушкой, и не уставал повторять, что такой неземной красоты в своей жизни он еще не встречал никогда. Ника краснела, уезжала, запиралась в своей комнате. Что она там делала неизвестно, плакала или смеялась, но в гостиной, тем не менее, всегда  появлялась в новом платьице.

                Николай поинтересовался:
— Ника, откуда у тебя столько красивых нарядов? Что ни день, то обновка.
                Ответила Вера:
— Это она сама шьет. Точнее шила раньше. Даже хотела в текстильный поступать.
— По какой же специальности?
— Художник — модельер.
— Почему же не поступила?
               Вера толкнула его ногой под столом и обратилась к сестре:
— Слушай, ты не хочешь погулять. Погода стоит прекрасная.
               Ника, молча, развернулась и уехала.
— Обиделась, — вздохнул Николай.
— Ты  тоже, думай, что говоришь. Она так мечтала учиться в столице но, сам понимаешь…

               Николай не понимал, а расспрашивать, не решался. Видимо время для откровенных разговоров еще не настало.
— Скажи, Вер, а почему она из дома никогда не выезжает?
— Да потому что ее коляска в дверь не проходит. Совсем чуть-чуть не хватает, сантиметров пять, но все равно…  Иногда я ее на руках выношу, сажаю на скамеечку перед домом. Это мы и называем — сходить погулять.
— Давай я ее вынесу?
               Вера выпучила глаза.
— Ты что, Коль, совсем ничего не понимаешь? Даже не думай.
— Почему?
— Да потому что для нее это унизительно. Показать открыто свою беспомощность.
— О! Я кажется, придумал. Завтра с утра займусь входной дверью. Увеличу проём, так, чтобы Ника смогла свободно проезжать туда, сюда. А параллельно с крыльцом сооружу подиум.
— Вот это другое дело. Я думаю, сестра будет тебе очень благодарна. 
               
                Весь следующий день Николай посвятил тому, чтобы воплотить свои идеи в жизнь, и уже к вечеру Ника торжественно перерезала символическую красную ленточку, которую молодой человек закрепил на увеличенном проеме, и под аплодисменты открыла движение. Радости девушки не было предела. Она открыто смеялась, благодарила Николая, и глаза ее блестели от слез.

               Теперь она частенько выезжала из дома, часами наблюдала за работой стройного парня, а иногда даже спускалась по подиуму во двор, вот только подняться назад у нее не хватало сил, и тогда на помощь ей приходил молодой человек. Он легко завозил Нику на террасу и в это время они, как правило, перебрасывались несколькими фразами. Николай говорил:
— Какое на тебе сегодня нарядное платье, и так тебе идет, неужели сама сшила?
— Сама.
— Слушай, никогда бы не поверил. Такие ровные строчки, каждый шовчик  обработан, отглажен, неужели и фасон сама придумала?
— Нет, фасон из журнала мод, только я его немного изменила.
— Ника, ты просто мастерица. Тебе надо свое ателье открывать. От заказчиков отбоя не будет.
— Скажешь тоже, ателье…
                Девушка заливалась румянцем и прятала лицо, закрываясь густыми локонами.

                А уже через две недели, вся троица вечерами дружно играла в лото, или резалась в карты. С лиц слетали маски, кипели страсти. Особенно остро на проигрыш реагировала Ника. Она надувала губки, обидно замолкала, и тогда сестра вместе с Николаем принимались ее успокаивать. Говорили, что это просто игра, и если тебе не повезло в этот раз, обязательно повезет в другой. Однажды Николай решил ей подыграть, но девушка сразу его раскусила.
— Зачем ты пошел с козырной дамы, — говорила она, прищурив глаза. — Ведь у тебя есть семерка…
— Откуда ты знаешь?
— Ты же взял ее в прошлый раз, когда не смог отбиться!
— О! Да от тебя ничего не скроешь.
— Или играем по правилам, или я бросаю карты.
— Хорошо, играем по правилам.

                Вера внимательно следила за молодыми людьми, и ей нравилось, как развиваются их отношения. Но  вот беда. Она и сама постепенно влюблялась в Николая. В один из особенно жарких дней они вместе отправились к реке немного освежиться. На берегу, молодой человек быстро скинул одежду, бесстрашно вошел в воду, и грациозно поплыл, вызывая восхищенные взгляды не только женщин, отдыхающих на берегу, но и их спутников.

                Вера и сама засмотрелась на своего нового знакомого. Ей захотелось вдруг показать всем, что этот молодой человек пришел с ней и пусть никто не строит относительно него никаких иллюзий. Она вошла в воду, поплескалась возле берега, а когда выходила, попросила Николая взять ее за руку.
                Издали пара смотрелась очень красиво. Молодая женщина в цветном открытом купальнике и загорелый прекрасно сложенный парень с обескураживающей улыбкой на лице.

                Они присели прямо на траву, немного отдышались. Вера достала полотенце, но неожиданно для себя, стала вытирать волосы Николаю. Тот посмотрел на девушку, не скрывая удивления. Спросил:
— Вер, что с тобой?
                Она отвернулась, некоторое время собиралась с духом и вдруг выпалила:
— Хочешь, я приду к тебе ночью на сеновал?
                Николай опешил. Что это, проверка? Может они с сестрой специально договорились?
— Нет, не хочу, — ответил он серьёзно. — И ты знаешь почему.
— Из-за Вероники?
— А тебя судьба сестры разве не волнует?
                Вера неожиданно рассмеялась, толкнула парня в плечо.
— Вот дурачек, поверил. Я же пошутила. Ника для меня самый родной человек и я готова сделать всё, чтобы она была счастлива. Знаешь, Я даже с мужем развелась из-за нее.
— Ты была замужем?
— Была.
— И развелась?
— Я же тебе объясняю. Когда с сестрой случилось это несчастье…
               Николаю так и захотелось крикнуть, да что же с ней случилось, в конце концов, я узнаю когда-нибудь, или нет?
               Взгляд молодого человека, в котором застыл немой вопрос, говорил красноречивее любых слов.

               Понизив голос, Вера сказала:
— Знаешь, а ведь Ника не всегда была такой тихой и замкнутой, как сейчас. Помучились мы с ней, и я и мама, пока она училась.
— И к чему ты мне это говоришь?
— К тому, что она сама отчасти виновата в своём несчастье. Любила глазки строить, направо и налево. С такой внешностью, как у нее, сам понимаешь, от ухажеров отбоя не было. Один, бывало, провожает, второй у калитки поджидает, а третий в кустах сидит, своей очереди дожидается. 
— Ничего удивительного. Ника девочка красивая, вот ребята с ума и сходили.
               Вера вздохнула.
— Ты прав.
 
               Немного помолчав, она продолжила.    
На выпускном всё случилось. Платье одела короткое, босоножки на высоченных каблуках. Перед зеркалом целый час сидела, красилась. Я ей: «Куда же ты так нарядилась. Ведь у тебя выпускной бал, а не пляжная вечеринка» А она плечами пожала да пошла. Я сразу поняла  — быть беде. Девчонки на дискотеке выпили, кровь заиграла, потянуло на приключения. Отправились ночью гулять, а как до реки добрались, решили искупаться. Да не просто так, — тут Вера тяжело вздохнула — а голыми.
               
                Слушая, Николай отчетливо представил — лунную ночь, излучину реки, мостик и девушек, весело плещущихся в воде.

— Для храбрости, как водится, выпили еще, — усмехнулась девушка. — А когда накупались да стали одеваться, тут он и появился.
— Кто?
— Сава. Савельев Леонид. Был тут такой авторитет. Держал в страхе весь район. Ходил не один, с двумя подручными. Однажды Веронику увидел на танцах, стал клеиться. Она естественно его отшила, да еще брезгливо сморщилась, вот он и пообещал: «Никуда не денешься, все равно моей будешь» А такие люди обычно обещания держат. Иначе уважение потеряешь. В общем, выследил девчонку. Подруги вещи похватали и в рассыпную, кто куда, а нашей дурочке деваться некуда. Подручные схватили за руки с двух сторон, и повели через мосточек в лес, прямо в чем мать родила.
— Дальше не рассказывай. И так все понятно.
               
                Вера замолчала. Долго смотрела на реку, потом все же продолжила:
— Нашли ее под утро. Лежала без сознания на голой земле. Отвезли в больницу, а через месяц пришлось инвалидное кресло покупать. Потом и у мамы на этой почве начались приступы. Никак она не могла смириться с тем, что ее любимая дочка ходить перестала. Поднимется, бывало к ней в комнату, (раньше Вероника на втором этаже жила) посадит большого плюшевого медведя себе на колени и разговаривает с ним как с Никой. Так страшно.
               
                Потом стала в детский садик ходить, устраивать там скандалы. Где, говорит, моя дочь, кому вы ее отдали? Воспитатели недолго терпели, скорую помощь вызвали. Маму и госпитализировали. Первый раз она два месяца в больнице пролежала. Выписалась, а таблетки, которые ей прописали, пить не стала. Только вид делала. Я тоже хороша — не проследила. И как следствие новые приступы. Слышу однажды — в доме крики, шум, скандал, вбегаю, а она Нику по щекам хлещет, кричит: «Вставай, хватит притворяться». Еле ее оттащила. Пришлось опять отправлять в больницу. 
— Да, история грустная.
                Николай тяжело вздохнул, потом спросил:
— А что же с этим упырем?
— Поймали. И его и подручных. Судили. Отправили в места не столь отдаленные на три года.
— Почему только на три?
— Говорят, взятку дал. На суде утверждал, что у них любовь. Пошла с ним добровольно. Не сопротивлялась, на помощь не звала. А почему в лесу решила заночевать? Перебрала — вот и всё объяснение.
— Смотри, как всё ловко вывернул и не подкопаешься.

                Перед глазами Николая вновь возникла та же картина. Мост через реку и по нему ведут несчастную девушку.
— Если этому Саве дали три года, значит, он скоро выйдет?
— В том-то и дело. Сейчас-то его подельники притихли, сидят по норам, а как потом вылезут, да возьмутся за старое. Захотят еще Нике отомстить. Как подумаю об этом прямо мурашки по спине.
— Не волнуйся. Я пока с вами.
— Вот именно — пока.
— Слушай, а ведь я так и не понял, почему у нее ноги перестали функционировать?
Застудила в лесу важные мышцы, пока была без сознания?
— Неизвестно. Но я где-то вычитала, что это может быть связано с психическим состоянием. Что-то там у нее в голове видимо переключилось, и как это вернуть назад никто не знает. Подруги-то ее все разбежались. Кто замуж вышел, кто уехал учиться. А про ухажеров и говорить не стоит. Как только узнали, что Ника в коляску инвалидную пересела, всех как ветром сдуло. А ей каково, представь, была первой красавицей, а теперь…

***

                С этого дня Николай стал относиться в Нике еще внимательнее. Постоянно общался, старался быть рядом, катал по двору на ее коляске. Он наивно полагал, что его любовь к ней сможет сотворить чудо и девушка в один прекрасный день встанет, начнет ходить, но, к сожалению, ее состояние никак не менялось.

               Как-то раз, он оказался за домом и обратил внимание  на веревки, свисающие с большого дерева. Что это? Вера пояснила — когда-то здесь были качели, и Николай сразу решил их восстановить.

                Выпилил новое сиденье, приладил к нему удобную спинку и для надежности прикрепил к ней ремни, которые приобрел в местном магазине, так, чтобы ими можно было в случае необходимости подстраховать Веронику. Девушка ни о чем не догадывалась. Николай подвез ее к качелям, продемонстрировал свое изобретение и предложил сразу же его опробовать. Ника  согласилась. Он уже хотел позвать Веру, чтобы та пересадила сестру на качели, но девушка неожиданно сама протянула к нему руки.
— Неужели ты не в состоянии поднять девушку весом всего сорок килограммов?
               
                Замешательство молодого человека длилось всего пару секунд. Это уже было похоже на начало новых отношений. Он наклонился, Ника обхватила его за шею, и ему оставалось только взять ее на руки и перенести на сиденье. Закрепив ремни, он начал ее качать. Сначала осторожно, потом всё сильнее и сильнее. От давно забытых детских воспоминаний лицо девушки буквально светилось. Она жадно вдыхала летящий навстречу воздух, смешно открывая рот, улыбалась и постоянно повторяла:
— Еще, еще, еще…
               
                На голос прибежала Вера. Обеспокоенно проговорила:
— Ты с ума сошел, Коль, она же упадет.
— Не волнуйся, упадет — поймаем.
— Ника, ты хорошо держишься?
— Просто отлично.
— Голова не кружится?
                Вместо ответа девушка вновь стала повторять:
— Еще, еще, еще.
                Такой счастливой Вера не видела ее давно. И все же порадоваться за сестру ей не давали те чувства, которые, она всё еще  испытывала к Николаю, хотя и старалась прятать их от самой себя. Он конечно никогда не будет смотреть на нее также как на Нику и не стоит тешить себя напрасными надеждами.

                Вера поспешила уйти в дом, но и там не смогла удержаться, чтобы не понаблюдать за молодыми людьми через окно. Вот Вероника, вдоволь накачавшись, попросила пересадить ее обратно в кресло. Вот Николай, развязал крепления, взял ее на руки, бережно понес и тут Ника, словно случайно поцеловала его в щечку. А он? Он смутился, сделал вид, что ничего не заметил.
 
                Вера, отвернулась. Она  с трудом сдерживала слезы. Нет, он никогда не будет носить ее на руках так же как Веронику. И с этим надо смириться. Она постаралась взять себя в руки, вернулась на кухню и продолжила готовить ужин, а этим же вечером ей пришлось успокаивать еще и сестру. Вера, как всегда помогла лечь девушке в постель и та неожиданно разоткровенничалась. Стала горько рыдать, призналась, что влюбилась в Николая и не знает, что теперь с этим делать.
— Вот глупая, — успокаивала ее Вера. — Тебе ничего не надо делать. Николай и сам тебя любит. Неужели ты не видишь. Он же с тебя просто глаз не сводит.
— Да, но ведь я не могу ходить, а значит, между нами не может быть ничего серьёзного.
— Почему?
— Потому что я никогда не смогу дать ему того, что могла бы дать здоровая женщина.
— Ты ошибаешься, девочка моя. Ты можешь дать ему куда больше. Ты можешь дать ему свою любовь. А это, поверь мне, намного важнее обычной физической близости.
— Правда?
— Конечно. Спи.
                Ника облегченно вздохнула.
— Спасибо тебе, Вер, ты всегда можешь найти нужные слова. А я… я так много причиняла тебе неприятностей. Тебе и маме. Тогда, в той, другой жизни, но за это Бог меня уже наказал.
— Бог тебя наказал, он же тебя и простит.
— Правда?
— Конечно, — сестры обнялись. — Ну, всё, спи.
— Спокойной ночи.
                Через пару минут она уже безмятежно спала.
               
                А вот Николаю этой ночью уснуть, никак не удавалось. Он всё думал и думал над рассказом Веры. Все пытался вспомнить — видел ли он тогда, три года назад это групповое ночное купание? Они с ребятами часто сидели допоздна возле палаток, болтали, травили анекдоты, строили планы и конечно запивали сухим вином печеную картошку. Их лагерь студенческого строй отряда находился чуть в стороне от реки на небольшой возвышенности, поэтому всё, что происходило на берегу, можно было видеть как на ладони.

                Почти каждую ночь к реке приходили парочки, и даже небольшие компании, кто-то купался, кто-то ругался, кто-то заставал своего ненаглядного с другой, и тогда начинались выяснения, крики, шум, беготня. Стройотрядовцы не вмешивались, с местными, особенно с девушками, которые иногда забредали к ним на огонек, старались держать дистанцию. Они приехали сюда работать, а не любовь крутить.

                Говорят, хочешь что-то вспомнить — возвратись на старое место. Николай решил воспользоваться этой народной мудростью. Посмотрел на часы — полчаса второго. Самое время прогуляться, поискать ту рощицу на холме где когда-то стояли их палатки. Он пересек двор, вышел на безлюдную улицу. Направился в сторону реки. Полная луна освещала всё вокруг, словно днем и ему вдруг стало как-то не по себе. «Куда я иду, зачем, что хочу вспомнить?» Память слишком избирательна. Она долго хранит самые яркие события в жизни человека, а всё мелкое, ненужное, негативное безжалостно отправляет в корзину для второстепенной информации.

               Николай поднялся на пригорок, прошел метров пятьдесят. Кажется здесь. Точно. Вот и кострище. Самое подходящее место для лагеря. Вот здесь стояли палатки, здесь мы сидели. Он стал всматриваться вдаль и в какой-то момент, ему показалось, что он и вправду видит там за мостиком купающихся людей. А может это только отблески лунного света на воде? Подойти поближе? Нет, чтобы вспомнить наблюдать надо отсюда.

               Николай сел в траву, обхватил руками колени. Голова стала клониться на грудь, веки предательски налились свинцом. Однако уснуть ему не дал телефонный звонок. На дисплее высветилось имя — «Гарик»
Николай ответил, услышал громкую музыку, смех, не совсем трезвый голос приятеля.
— Привет, Коляныч, Ты еще не спишь?
— Пока нет.
— А я тут завис в одной компании. Девчонок — море, а вот ребят не хватает. Прилетай к нам, не пожалеешь.
— Не могу, Гарик, я все еще в Старом Яру.
— То есть как? Мы же все оттуда уехали.
— Вы уехали, а я остался.
— Зачем, что там делать?
— Да я это…
— А понял. Познакомился с местной кралей?
— Ну, можно и так сказать.
— Ладно, тогда пока…
— Подожди, Гарик, я как раз хотел у тебя спросить. Вспомни, когда мы здесь работали три года назад…
— Три года? Ну, ты, брат, даешь. Я не помню, что было на прошлой неделе…
— Да ты дослушай. В конце июня, когда идут выпускные вечера, ночью, на реку тогда пришли девчонки купаться…
— А, это те, что догола разделись? Это я помню. Потом еще одну поймали и в лес повели.
— А мы что же так и сидели?
— Мы-то сидели, а ты уже носом вовсю клевал. Всё собирался ползти в палатку.
Тигран тогда не на шутку завелся, стал тебя толкать, предложил всем вместе пойти кино посмотреть.
— Какое кино?
— Как какое? Кино для взрослых. Ведь девицу повели не в ладушки играть.
— Что-то я ничего этого не помню.
— Ну, правильно, ты же спать отправился.
— А вы что же, пошли подглядывать?
— Не успели. Пока собирались, эти ребята уже из леса вышли.
— А девушка?
— Сбежала, наверное, откуда я знаю.
— Сбежала?
— Послушай, Коляныч, мы же на утро тебе обо всем рассказывали. Неужели и вправду ничего не помнишь?
— Смутно.
— Ну, ладно, пока, потом созвонимся.

               Николай убрал телефон. Получается, что и он отчасти виноват в том, что Ника стала инвалидом? Но с другой стороны, чем он мог ей помочь? Сцепиться с местными, так они бы потом их лагерь сожгли. Вынести из леса полуживую голую девушку и куда с ней идти? К своим палаткам, или может прямо в отделение полиции? «Привет ребята, я вам тут девушку принес, получите, распишитесь». А как потом доказать, что не ты над ней надругался? Запрут в клетку, и прощай свобода!

               Николай поднялся. Надо возвращаться. Теперь он знает всё, но легче ли ему от этого стало? Время не вернешь вспять, и исправить уже ничего нельзя.
               Он зашагал в сторону поселка, бросил взгляд на реку и от неожиданности застыл на месте. Это казалось невероятным, но по мосту в сторону леса двигались какие-то люди. Кажется, трое парней и сними девушка. Добровольно она шла или под конвоем разобрать было невозможно, но Николай зачем-то развернулся и поспешил к мосту. Компания уже скрылась в гуще деревьев, когда он перебежал на ту сторону реки. Прислушался.  Из леса долетали обрывки отдельных фраз, грубые мужские голоса, смех… Всё говорило о том, что продолжать преследование не имеет смысла, мало того, это может быть просто опасно. И, тем не менее, Николай двинулся по тропинке вглубь леса.
 
                Зачем? Он и сам не мог бы ответить на этот вопрос. Местные ребята пошли куда-то по своим делам. Причем здесь он? Зачем он идет за ними? Николай остановился. Метров через тридцать тропинка разветвлялась, Куда дальше — направо, налево, а может лучше назад? Он уже повернулся, чтобы возвратиться, но в это время где-то совсем рядом отчетливо прозвучал женский голос. Девушка отчаянно умоляла о пощаде.
— Ребята, прошу вас не надо, — говорила она чуть не плача, но невидимые насильники только посмеивались.

               Николай понял, что сам себя загнал в ловушку. Если он уйдет, то не сможет простить себе этого до конца жизни, если вступится за девицу и влезет в драку, неизвестно чем она закончится. У этих деревенских и кастеты и ножи, а у него…  Он посмотрел по сторонам и словно по заказу увидел неподалеку довольно внушительную дубину. Поднял. Что ж, хоть какое-то оружие. Девушка тем временем причитала всё громче. Молодой человек смело двинулся на звук голоса, и вскоре его взору открылась неприглядная картина — на небольшой полянке, девушка отбивалась от двух отморозков, которые пытались ее раздеть. Третий, видимо главный, сидел чуть поодаль на бревнышке и, отдавая указания, руководил процессом.

               Наверное, также, когда-то пыталась сопротивляться и Ника, но шансов вырваться из цепких рук у нее, естественно не было никаких.

                Николай прикинул. Трое против одного. Надо начинать с главного, а эти шестерки сами разбегутся. Подкравшись как можно ближе, Николай набрал полную грудь воздуха, выбежал на поляну, словно молния и со всего маху обрушил удар дубиной на голову ничего не подозревающего отморозка.
                Уверенный в своей  безнаказанности, тот даже не успел испугаться, сразу повалился наземь и притих. Николай резко развернулся, увидел две пары глаз, в которых застыли и ужас и удивление одновременно, замахнулся дубиной и в следующую секунду, еле сдержал смех. Шестерки рванули с места с такой скоростью, словно увидели перед собой лесное приведенье. Девушка, видимо тоже перепугалась, поэтому моментально растворилась в лесной чаще, даже не поблагодарив своего спасителя.

                Ну вот, дело сделано. Девушка спасена. И что теперь? Отбросив дубину, он подошел к неподвижно лежащему телу, легонько пнул его ногой. Никакой реакции. Вот и хорошо. Будет знать впредь, как измываться над слабыми. Ничего, полежит тут до утра, очухается. Нике тоже никто не помогал.

                Николай зашагал по тропинке назад, но вскоре где-то впереди послышался топот ног и возбужденные голоса. Неужели шестерки уже успели сбегать за подмогой? Встреча с местными братками не сулила ничего хорошего. Николай развернулся и побежал дальше в лес.

              «Ничего, — думал он, — сейчас они заберут своего бугая, окажут ему первую помощь, а потом, когда все стихнет, можно будет вернуться»  Однако топот ног за спиной не стихал довольно долго. Николай решил свернуть в сторону, резко кинулся вправо. Долго спускался в какой-то глубокий овраг, падал, поднимался, шел, продираясь сквозь лесную чащу. Потом пытался отыскать знакомую тропинку, но только еще больше заблудился, и наконец, спустя пару часов наткнулся на заброшенную проселочную дорогу. Немного передохнув, побрел неспеша вперед.
Куда-то же она должна была его привести.

               Еще два часа ходьбы и лес начал редеть. Впереди показались дома. Интересно, что это за место, и как теперь отсюда выбираться? На улице в этот час ни одной живой души. У кого спросить дорогу? Постучать в первый попавшийся дом, или ждать до утра? Николай остановился возле колодца, зачерпнул немного воды, напился прямо из ведра. Немного отдышался и вдруг… Что это? Ему показалось, что на этой улице он уже бывал раньше. Прочитав название на одной из калиток, он не поверил своим глазам. «Березовая аллея» Как же так, ведь на  улице с таким же названием живут Вера и Ника.

             Совпадение?

             Николай ничего не понимал. Он не мог придти обратно в Старый яр! Ведь он не пересекал реку, к тому же всё время двигался только в одном направлении -  навстречу луне, и, тем не менее, как бы это не могло показаться странным, через четверть часа он остановился перед знакомой калиткой. Это уже было похоже на какое-то сумасшествие. Николай вошел, увидел подиум, качели, лестницу, ведущую на сеновал, забрался и тут почувствовал такую смертельную усталость, что без сил повалился в мягкую сухую траву и моментально заснул.

                Спал без снов и видений, лишь перед тем, как проснуться пригрезился ему  дом. Большой, современный, двухэтажный, с зимним садом, с гаражом. О старом дворе напоминали только качели, но уже без страховочных ремней, да и подиума он не заметил. Кругом красивые дорожки клумбы цветы…         

                Вера с трудом разбудила Николая только к обеду. Долго смеялась, глядя на его сонные глаза. Потом сообщила радостную новость. Ника впервые смогла пошевелить пальцами ног.
— Я думаю, что теперь она начнет постепенно выздоравливать.
— Не может быть. Правда пошевелила? Как же это произошло?
               Девушка пожала плечами.
— Понимаешь, днем я ходила в магазин и там встретила папашу Савы. Ну, этого Савельева.  Пьяный, злой, он закупал сразу несколько бутылок водки. Я не удержалась, спросила:
«Куда вам столько, не иначе готовитесь сыночка ненаглядного встречать?» А он:
«Радуйся, змея. Убили моего Леньку. Сегодня утром телеграмму из зоны получил»
Вот это новости. Говорю: «Ой, извините, я не знала» «А чего теперь извиняться, я всегда знал, что этим всё и кончиться?» Махнул рукой и пошел. Несчастный такой, старый, сгорбленный. Ника, как эту новость услышала, ее аж передернуло всю. Внутри, говорит, словно молния пробежала. Она же этого Саву как огня боялась.
               
                Николай вбежал в дом и попросил девушку продемонстрировать своё умение. Ника смутилась.
— Ой, Вер, зачем ты рассказала?
— А что такого? — ответила сестра. — Николай свой человек. Он разве не может порадоваться вместе с нами?
                Немного стесняясь, девушка откинула плед, пошевелила пальцами и вдруг весело  рассмеялась. Молодой человек не смог удержаться, поцеловал ее в щечку, сказал:
— Это только начало. Я уверен, что скоро ты будешь бегать, да так что тебя никто не догонит.
— Даже ты?
— Нет, я исключение. Запомни, я всегда буду рядом. По крайней мере, до тех пор, пока ты не встанешь на ноги.
— А потом уедешь?
— Там видно будет. Что сейчас загадывать, может ты сама захочешь…
— Нет, нет, — перебила его, девушка, — я не хочу, чтобы ты уезжал.
                Она наклонила голову и тихо прошептала:
— Ты мне нужен.
                После чего развернулась и быстро поехала в свою комнату, а через полминуты из-за двери послышалось веселое стрекотание швейной машинки.

                Вера возилась в огороде, набирала овощей для салата, и Николай решил поделить с ней неожиданной новостью.
— Послушай, — сказал он, приближаясь к грядкам, — Вероника, кажется, снова начала шить.
— Я знаю, — ответила девушка. — Строчит с самого утра. Я заглянула, смотрю, кофточку дошивает. Ту, что бросила еще три года назад.

                Николай присел рядом, осторожно поинтересовался:
— Скажи, а больше никаких новостей в поселке ты не слышала?
— Каких новостей?
— Ну, там, кто-то подрался, кто-то поругался…
— Нет. Я ничего не слышала. Пока всё тихо. А почему ты спрашиваешь?
— Так… — Он неопределенно дернул плечами. — Вот скажи — если перейти реку через мост и идти все время прямо, прямо, прямо, никуда не сворачивая, можно ли прийти опять в Старый яр, только с другой стороны?
                Вера посмотрела на него исподлобья. Опять шутит? Ответила серьёзно:
— Конечно можно.
— Как?!
— Очень просто, ведь земля круглая…