Житие чиновника. Гл. 2, 3

                Предложение

     Да, именно в эти святочные дни конца века он и был потревожен звонком с местных небес. Звонил Глава. Звонил на работу, в компрессорный цех, где мастер Сорокин, неделю назад избравшийся в местный Совет, проклиная судьбу и озверевшее в неконтролируемых полномочиях начальство, сводил дебет с тем самым кредитом, который даёт шанс на выживание в условиях новой буржуазной реальности.

     Глава предлагал встретиться.
     Идя на встречу, Сорокин жевал сердцем радостный ком предчувствий. Интуиция подсказывала: будет приятный разговор. Возможно – о работе в Совете. Он не однажды видел себя в этой должности то во сне, то в дерзких мечтах. Впрочем, даже простая беседа с Главой сулила приятные переживания: уровень! Но, подходя к заветной двери, выкинул из башки голубые мечты, чтоб не рухнуть в обыденность после беседы о состоянии депутатского участка в предновогоднем периоде или о чём-то подобном.

     -   Прошу, прошу, Альберт Сергеевич. Садитесь рядом.
     Глава улыбался многообещающе, и хоть ни тоном, ни жестом не выдал намерений, было ясно: он уже почти хозяин прекрасного кабинета, что рядом с главным!

     О! Глава умел делать подарки! Казалось, что Альберта Сергеевича просто уговаривают не отказать в насилии над собственной волей: нужно поменять стиль жизни, отказаться от привычных заводских ворот и ставшей почти родной заводской трубы - они ещё вернутся. А сейчас нужен помощник не озабоченный страстью к мягким креслам, а подвижный и инициативный, умеющий читать в душах людей, проникаться чужой болью. Короче, быть таким, как он, Сорокин.
И отказать было нельзя. Раз уж взялся защищать интересы доверившихся тебе избирателей – иди до конца. Неси крест в многотрудной должности главного борца за … 

     Гость ощутил испарину на макушке от мысленного словоблудия и, едва сохранив равновесие чувств, сделал паузу, после чего обещал поговорить с женой: не о покупке ж колготок речь!
Жена, естественно, не возражала.

                Первый урок  корпоративной  «дружбы»

     Совет избрал. При одном воздержавшемся и троих «против». Скромно воздержавшийся был сам Сорокин.  Натура у него была такая.  Соткан из противоречий, как говорили о нём ещё в школе.

     Конечно, кого удивит кресло Зама под потёртым в переделках чиновником, бывалым и «себе на уме»? Кресло же под вчерашним мастером цеха, кандидатом в слесари за непочтение начальства, вызывало сомнение: выдержит ли и как долго? Вспомнился попутчик в командировке на Урал, когда в жарком купе, располагающем к раскрепощённым разговорам, нечаянный знакомец поведал удивительную и сказочную быль, как он «три дня управлял департаментом» в районном Уральском городке: его назначили по ошибке Предриком, и пока не выяснилась накладка, тот отводил душу в пределах небывалой власти. Ничего не успев-таки сделать памятного, на всю жизнь подарил себе сладкие воспоминания о необыкновенном бытии при власти и самим фактом определил себе величие и необыкновенность в глазах обывателей, не говоря о родне и коллегах по отделу  какой-то службы. Что говорить о Сорокине? Если он продержится… да хотя бы месяц-другой..

     Но, рисуя себе приземление в это кресло, он ощущал чувство взлёта. И это чувство не истлело в нём и до сих пор, и  просто невтерпёж понять, что это такое:  из грязи (но с образованием), да в князи (но без претензий)!

     А как иначе?  Нелюбезное доселе телевидение с очевидным почтением навело камеру на его воспалённые от стресса глаза и скорее сообщило, чем задало вопрос:
     -   Альберт Сергеевич, теперь вы - второе лицо в городе.  Как себя чувствуете в этом качестве? С чего думаете начать? – В вопросе сквозили и показная любезность и плохо спрятанная ирония.

     Публичность – дело серьёзное. Никогда не приходилось оценивать себя со стороны. А теперь это делать необходимо. Кто как воспримет его пассажи? Кто сочтёт дураком, кто выдающимся деятелем? Позже он с удивлением узнал, что последнее – не фантазия. Даже коллеги депутаты способны так непростительно  заблуждаться.

     Альберт Сергеевич моментально представил себе своего директора, (ныне тоже депутата, которого чтил не богом, так наместником),  ещё вчера отказавшего ему в отгулах по причине форс-мажорных обстоятельств в абсолютно нелицеприятных выражениях. Как он оценит  ответ вдруг переросшего его в полномочиях подчинённого, наблюдая его  по ящику с домашнего дивана? А соседи? А коллеги? А родня?

    Альберт Сергеевич не был мнительным, но просчитывать ситуацию его научил несладкий жизненный опыт.

     Предупредительный телевизионщик тактично предложил минуту на обдумывание и отвернулся к коллеге. «Второе лицо в городе» тронул его за плечо через секунду: снимайте!

     Интеллигентный парень повторил вопрос, и новый Зам. решительно ответил:
     -   Я пока ещё не лицо, силуэт скорее. И чувства с непривычки неопределённые. А начну с себя.
     -  Визажиста  заведёт! – это съязвил Водолазский, тихо, но слышно, от дальней стены кабинета.  Десятка два депутатов, ожидавших конца церемонии, обратились во внимание. Насмешник сам баллотировался  в замы, но за него проголосовало лишь трое вместе с ним, и его выпад обещал избраннику головную боль на все четыре года. По выражению лиц коллег, заинтересованных ответом, Сорокин понял: голосование час назад в его пользу - отнюдь не  мечта их жизни. Просто «так  выпали карты».   Андрюша – самый молодой, самый острый и отныне злой – улыбался вызывающе.  Промедление с ответом – смерти подобно.
 
    -   Заведу журнал учёта работы депутатов. Там и буду отмечать, кто что сделал.
    -  С себя обещали начать… - подлый журналюга не отказал себе в удовольствии съехидничать.
    -    Моя фамилия там будет первой.

     В окружении Водолазского раздались аплодисменты. Жидкие, но очень кстати. А ведь Сорокин уже успел и испугаться собственного заявления. (Не круто ль загибает? – обидятся иные отцы города). Но «отцы» снисходительно улыбались, понимающе кивали возмутителю спокойствия:  съел? А Альберт Сергеевич констатировал: один-один!

     Фуршета не было. Это в такой-то знаменательный день? Новоявленному Заму казалось, что весь город должен был отмечать событие, как новоселье.
     Впрочем, в этом был свой резон: не надо с места в карьер!