орегано коломбино

и опьять, и снова енти слова.
фрагменты пазлов, причом разных,
смешанных в одну кучу. бери
любые, делай што хочишь.

кншно, кругозор и эрудиция были
нужны тамо, в викторинах, а тяжелая
жи, монотонная работа требовала внимания,
напряженных усилиев и умения вовремя остановитьси.

слушать челика было
невыносимо, не хватало
никакого терпения, невозможно
было дажи поспать под евонное бормотание.

такие вот оне, парадоксы общения, одного слухаешь
с удовольствием, другого на дух не воспринимаешь,
слова одного созвучны твоему восприятию мiра,
слова другого - лутчшее бы он ихних не грил.

идиёты, пузанчики
нашпигованныя, овощестроители
обостремныя, каламбуристы заквашенныя,
има фсе по площадям хохлятитси, псевдориальныя.

информасионные жернова монстра-социума давили,
перемалывали до тонкой субстанции бывшее
некогда жизнеспособным, превращая в пыль,
труху свободолюбивые выплески индивидуя.

большинство из меньшинств
уменьшило большинство большинства
до меньшинства большинства среди меньшинства,
вычленив большинство в меньшинство большинства меньшинств.

- и ента быдлятина пущай
знаит, хто тута хозяин, хто шеф,
и пущай подарки приготовять евонному,
колокольцы под носом пущай химну позвонють.

одинокая старость: ни родственников
нет, ни друзей, ни силы духа, штобы жыть.
в больничном коридорчике лежишь обгаженный,
в пролежнях, провоняв фсе вокруг до невозможности.

ну не будит ентого придурка на зимле
и шо из ентого следоват, ась? карочи,
дело к ночи, выражаясь кофидесиально,
давай шурумкай, кондом пользованный.