Белая верблюдица. Часть 4

Они вошли в город и стали пробираться через узкие улочки к самому высокому дому. По пути наткнулись на колодец, и верблюдица остановилась, чтоб напиться. Сам он по-прежнему не чувствовал никакой жажды.

Они вошли в ворота, увитые диким виноградом и плетистой розой. Слышалось жужжание пчел, цвели кизил и алыча, испуская тонкий аромат. С губ верблюдицы срывались прозрачные капли воды, и просто не верилось, что позади осталась пустыня с ее зноем и безлюдьем. Навстречу им высыпала толпа людей, которые были хорошо одеты, но по тому, как они обращались с верблюдицей, старик понял, что это слуги. Они повели ее в дом.

Старик не понимал, почему с виду дом был так прост, ведь внутри он казался настоящим дворцом. Всюду ковры, сотканные из лучших шелков, окрашенных в яркие цвета; стены украшали картины – но так казалось только с первого взгляда – на самом деле были это шамаиль -арабской вязью писанные заклинания и молитвы. Дом утопал в цветущих деревьях, а внутри стояли персиковые деревья, искусно изготовленные из яшмы, горного хрусталя и стекла. При входе били маленькие фонтаны, окруженные пальмами в горшках из какого-то синего камня с позолотой. Посреди самой большой комнаты стояло кресло, похожее на трон. Там сидел очень важный человек в пышной одежде, который держал в руках золотую камчу и серебряный аркан.

- Это мой отец, - услышал старик знакомый голос. Он повернулся и увидел, что вместо белой верблюдицы позади него стояла стройная девушка. Ее миндалевидные глаза ласково смотрели на старика, ямочки на щеках так и играли. Руками, унизанными перстнями и браслетами, она скромно перебирала кончики своих черных, как смоль, кос. На голове ее сверкала небольшая серебряная корона, украшенная рубинами. Старик так и застыл на месте. Вот так штука!

Видя, что он никак не может опомниться, девушка весело проговорила:

- Не пугайся, добрый юноша! Ты же понял, что я необычная верблюдица? Ты понимал мою речь, говорил со мной. Неужели этого не довольно, чтобы догадаться, что я – заколдованная принцесса?

 Он не знал, что ответить. И тут заговорил сам хан, который сидел на троне.

 - Давай, дочка, лучше я расскажу, как все было.

 - Хорошо, отец. Как я рада снова слышать твой голос!

- Был я молод и весел, имел большую власть. Женой моей стала самая красивая девушка из нашего племени. А уж когда родилась дочка, счастью нашему не было предела! Назвали мы ее Монар и берегли от всего плохого и горького. Да не уберегли. Очень мы с женой боялись потерять нашу дочь.

- Да, отец, я помню, как вы никуда меня не отпускали. А мне так хотелось погулять с подружками в степи, полюбоваться цветущими маками!

 - Знаю, дорогая! Но что я мог поделать с дурным предзнаменованием! Однажды я созвал всех звездочётов и ясновидящих со всей местности и приказал предсказать твое будущее. Все они предсказали нашей дочке счастливую жизнь. И только самый старый аксакал заявил: «Я могу сказать вам только правду, можете казнить меня за это. Судьба вашей дочери печальна. Едва она доживёт до своего шестнадцатилетия, как чёрный паук укусит ее, и она тотчас же умрёт».

Я очень рассердился, приказал даже кинуть его в тюрьму. Да что толку? Мы все знали, что предсказание может сбыться. Так уже бывало. Жена моя настолько сильно печалилась, что заболела и умерла. Хоть и горевал я о ее смерти, шальная мысль закралась в голову: что, если тот аксакал не про дочку нашу говорил, а про мою жену? Вот и забрал ее аллах.

Но тревога все же не покидала меня. Приказал я тогда построить высокую башню, куда никто, кроме верных слуг, не был допущен.

Дочь росла в башне, любуясь долинами через четыре окна в куполе, которые выходили на все стороны света – север, юг, восток и запад. Слуги приносили ей еду и воду в корзине, забираясь по лестнице, приставленной с внешней стороны башни. Их обыскивали с головы до ног, чтобы убедиться, что ни в одежде, ни в пище или посуде не спрятался паук.

И, наконец, наступил день её шестнадцатилетия, я был очень рад, что предсказания старика не сбылись. И вздумалось мне поздравить мою Монар в такой день, и вошёл я в её комнату с гроздями винограда. Поздравляя её и целуя, вручил я ей фрукты, она взяла их и вдруг неожиданно упала, и умерла. Кинулся я к ней и увидел, что из винограда выполз черный паук.

Приказал я тогда похоронить мою дочь прямо в башне в серебряном гробу. Посадил сторожить гроб десять слуг. Повелел им день и ночь ухаживать за нею, как будто бы она была живой. Подавать еду, обмахивать опахалом, если жарко, петь ей песни, чтоб было весело. Люди, конечно, стороной обходили ту башню.

Но однажды разразилась гроза и молния ударила в башню. Башня развалилась, как будто ее и не было. А я приготовился оставить свой дом и уйти в пастухи.

Так и сделал. Семь лет пас я верблюдов, и никто не знал, где я и кто я. На восьмой год встретилась мне колдунья, которая показала на меня крючковатым пальцем и расхохотавшись, проговорила:

- Вот куда ты делся, хан! А я тебя узнала!

Никто не поверил ей. А ночью она пришла и сказала, что дочь моя от удара молнии ожила. Да только превратилась в белую верблюдицу. Расколдовать ее можно было лишь, если кто-то из ее рода, будучи богатым, станет бедным, будучи знатным, все бросит и покинет свой дворец.

- А ты уже восемь лет работаешь погонщиком вместо того, чтобы править ханством. Ты уже заслужил, чтобы дочь расколдовали. Да только убежала она. Паслась у злого погонщика, бил он ее палкой, заставлял много работать, она и пропала.