Белая верблюдица. Часть 5

-Но теперь-то я нашлась! – воскликнула девушка. – Благодари, отец, этого юношу! Добро свое бросил, от всего отказался, чтоб доставить меня домой. Он оставил своих овец и дом, а мне пришлось посадить его верхом на себя. Не могла же я превратиться в принцессу прямо там, на пастбище! Нам бы не удалось сюда добраться. Непременно пропали бы в пустыне без еды и воды!

- Ну, теперь ни тебе, ни ему ничего не грозит! Я прикажу зарезать сто баранов и устроить пир! Пусть кузнецы накуют побольше топоров, кожевники нашьют побольше сапог, повара наварят побольше рису! Будем петь, плясать, угощаться! Дочь вернулась в родной дом!

Старику стало не по себе. Он окинул взглядом все, что видел перед собой и к чему не привык за свою долгую жизнь. Нет, такое богатство не по душе. И, обратившись к хану, проговорил:

- Я рад, что смог вам помочь. Но мне надо домой. Помогите мне попасть на мое родное джайлоо.

- Да ты глупец! – воскликнул хан. – Многие батыры поменялись бы с тобой местами! Они только и мечтают попасть ко мне во дворец!

- Спасибо за честь, великий хан. Но я по-прежнему желаю оказаться дома. Если это в твоей власти, сделай это!

Тут вмешалась Монар:

- Отец, разреши нам совершить путешествие по моей стране. Может, после этого Байшембо согласится остаться.

Я был поражен! Как она узнала мое настоящее имя! Я же назвался именем брата.

- Да-да! Не удивляйся! – снова прочитала она мои мысли, - мне все известно!

Скажу тебе то, чего не знает даже отец. Когда мне было десять лет, моя мать вместе с тетушками отправилась к своей прабабушке, и та ей сказала, что моего спасителя будут звать Байшембо. Но если она расскажет об этом кому-нибудь, то меня не удастся спасти.

- Как же ты об этом узнала?

- Она сказала это однажды, когда приходила ко мне в башню и плакала, думая, что я все равно мертва. Когда я встретила тебя, мне показалось, что ты и есть тот спаситель. Но ты назвал другое имя, и я поняла, что ошиблась. Когда ты спал у костра, я смотрела на тебя, а потом во сне кто-то произнес: «Это был Байшембо!

Она вскочила с места и потянула меня за руку:

-Ну же! Полетели смотреть мои владения! Заодно проверим, все ли на месте. После смерти отца я буду должна всем этим править.

Мне показалось удивительным, что она так легко говорила о его будущей смерти. Потом я подумал, что хан, наверное, просто превратится в кого-нибудь. Как обычно, принцесса прочла мои мысли:

- Отец станет черноклювым журавлем. Он не боится смерти, но каждый год приказывает посадить поле бурого риса на этот случай. Нам приходится нанимать сотни людей для полива этого поля. Ведь здесь нет воды, поэтому ничего не растет. Ну, ты согласен полететь со мной? И с этими словами она превратилась в серую цаплю.

Старик ощутил, что стал легким будто перышко. Да так оно и было – он стал черным пером в левом крыле серой цапли. Она взмахнула крыльями, и они взлетели высоко в небо. Оттуда даже дворец хана казался небольшим барханом. Овцы и верблюды напоминали насекомых, которые ползали по песку. Людей не было – все они попрятались от полуденного зноя.

Они снизились - так, чтобы можно было разглядеть получше аулы, пустыню, людей.

- Вот, смотри, - сказала принцесса, - там живут мастера кумыса. У любого, кто зайдет в эти кибитки, зарябит в глазах от мелькания кумысной мутовки. Ведь хозяйке надо раз двадцать перемешать молоко в мешке из овечьей шкуры. Да еще несколько раз перелить из мешка в чашу и обратно, специальной кумысной ложкой, сделанной из рога марала. Говорят, при этом бог пустыни насыщает свой дух.

- А здесь самое опасное место, - говорила Монар спустя какое-то время. Они приблизились к крепости Наргун-Кеш. Вернее, к ее развалинам.

- Здесь живут гюрзы. Немало путников погибли здесь во время сна, когда ядовитая змея подползала близко и кусала их. Они умирали в страшных судорогах. Но никто не видел царицы этих змей. Говорили, что она не кусает, а жалеет укушенных и своей слюной оживляет их, если они были добрыми людьми.

- А как она узнает, кто добр? – спросил старик.

- Она смотрит им в глаза и видит свет, - ответила принцесса. - А знаешь, как зовут эту царицу? Айгюль! Да-да! Твоя любимая ведь тоже носила это имя? И тоже была выдана замуж поневоле? Так вот – эта гюрза только один раз укусила, и человек умер.

- Какой человек?

- Тот, кто хотел взять ее силой - багдадский халиф, он сватался к ней. А она, хоть и была дочерью хорезмшаха, любила Джамала, простого нукера из отцовского войска. И сам хорезмшах любил этого нукера, потому что мог на него во всем положиться.

- И что же было дальше?

- Однажды, когда отважный Джамал нёс службу в дозоре, налетела на него из-за реки вражья сила, изрубила его сильное тело в куски, а голову убитого отправил халиф со своим верным человеком в крепость. И тайно ночью бросил тот человек голову несчастного Джамала прямо к порогу дворца прекрасной принцессы.

Хоть это была легенда, старик содрогнулся. Вспомнил он, как разлучали их с Айгюль, как после ее отъезда побежал он в горы с желанием никогда оттуда не вернуться, засохнуть в песках от горя и жажды или быть разорванным диким зверем. Как отец с братом волокли его назад, а отец еще и камчой хлестал время от времени, словно хотел выбить эту любовь из молодого тела своего сына.

- Бедная девушка… - пробормотал он.

- Бедная? – услышал он в ответ. – Эта девушка была настолько горда и жестока, что не разрешила родным Джамала похоронить его как полагается. Она забрала голову нукера себе.

- Как? - вырвалось у старика. – Ведь ему никогда не обрести покоя!

- Может, охваченная горем и любовью, она и не подумала сначала об этом. Только обнимала, гладила и целовала голову любимого. Ей казалось, что сейчас его глаза откроются, чтобы снова любоваться на ее красоту, а мертвые губы нукера скажут ей заветные слова. Потом, когда похороны прошли, Айгюль опомнилась и положила голову Джамала в глиняный горшок, засыпала его золотыми персидскими динарами, залила жидким мёдом и спрятала тот сосуд в кирпичной кладке одной из крепостных стен. А сама будто бы обратилась гюрзой и стережёт с тех пор свой тайник. Люди рассказывают, что находились смелые парни, которые ходили на развалины Наргун-Кеш искать то золото, да только никто ничего так и не нашёл.