Защита прав потребителей

Глава из книги Ich wurde geboren…(Я был рожден…)
На фотографии. После конференции в Петербурге. Я с коллегами по защите прав потребителей - слева Елена Герасимова, справа Надежда Головкова

                Защита прав потребителей 

Можно ли считать третьим главным моим хобби деятельность по защите прав потребителей – не знаю. Это скорее полупрофессиональная деятельность. Занимаюсь я ей  уже  четверть века, но как профессионал зарплату конкретно за нее я практически никогда не получал. Моя работа помощником депутата, хотя и была связана в значительной степени с защитой прав потребителей, но это только  потому, что она находилась в сфере интересов и моего депутата Петра Шелища. О многих аспектах этого моего увлечения я уже говорил и еще буду говорить, а сейчас ограничусь ранее опубликованным   рассказом о том, как это начиналось в Москве. 
 
  Так уж получилось, что в  середине 1988 г.  сотрудники  ВНИИ  по изучению спроса населения на товары народного потребления и конъюнктуры торговли (ВНИИКС) включились в зарождавшееся тогда в СССР потребительское движение. «Мы занимаемся изучением  спроса покупателей – кому, как не нам, следует заняться и их защитой», с этими словами обратился ко мне директор нашего института Андрей Орлов. «При «Неделе» на базе «Клуба покупателей» начал действовать пока еще  неформальный центр, который готовит почву для создания всесоюзной потребительской организации, продолжил он, -  туда подключились  Леонид Бочин и Вячеслав Ненадышин, а тебе предлагаю создать что-то подобное  уже  при институте». Сказано – сделано. К концу года  Клуб потребителей был создан, и в качестве его председателя я стал участвовать в дискуссиях на  потребительские  темы, которые периодически организовывала «Неделя».

            Надо сказать, что известинский  еженедельник «Неделя» в те  годы был необыкновенно популярен, поскольку его тематика охватывала простые вопросы  человеческого бытия, в том числе и чисто бытовые проблемы. В «Неделе» охотно публиковали материалы  сотрудников ВНИИКСа, поскольку институтские  исследования касались самых злободневных  вопросов того времени: природа дефицита, как рационально вести домашнее хозяйство, какими потребительскими свойствами должны обладать товары и т.п. Несколько, по моему,  удачных публикаций в «Неделе» в рубрике «Институт домашнего хозяйства», который вела Елена Мушкина, пришлись и на мою долю. Поэтому демократическая и достаточно свободная атмосфера «Недели» для меня не была в новинку. Было много интересных публикаций, горячих обсуждений, споров о положении потребителей в стране, где собственник на все и вся государство, о том, может ли и каким образом общество встать на защиту интересов потребителя, чьи права нарушает государство. 
 
           Подобный ход событий мог бы продолжался еще долго, если бы не сообщение, прозвучавшее  в сентябре того же года на всю страну в  телевизионной информационной программе «Время» о создании в Ленинграде Клуба потребителей, председателем которого стал Петр Шелищ. Оно стало сигналом к действию для демократически настроенных масс граждан. Уже в декабре был создан Московский союз потребителей, первым председателем которого стал известный ученый-экономист академик Станислав Шаталин, и процесс, как говорится, пошел.
 
            ЦК КПСС, естественно, не мог пустить на самотек процесс создания правозащитных организаций, не мог он уже и просто прикрыть формирующееся потребительское движение. Поэтому на самом верху было принято решение создать при ВЦСПС (по законам того времени единственной организации,  наделенной правами негосударственной защиты граждан) группу по подготовке учредительной конференции будущей всесоюзной организации,  защищающей  права потребителей. Группу возглавил Анатолий Каннабих, который энергично включился в организационную работу. В группе было всего три человека, в том числе  очень симпатичная и работящая сотрудница Маша, которая вскоре приобрела фамилию мужа - Каннабих (Сейчас Мария Каннабих -  известная правозащитница, член Общественной палаты РФ).

            С Анатолием Каннабихом мне пришлось очень дружно и плодотворно работать весь 1989 год пока шла подготовка учредительной конференции. В то время, как  Александр Аузан, Леонид Бочин, Петр Шелищ, Михаил Полячек, Вячеслав Ненадышин и еще десятка полтора  втянувшихся в процесс активистов потребительского движения готовили учредительные документы, декларации, спорили о принципах и формах  потребительского движения,  Каннабих занимался рутинной работой по формированию республиканских и региональных обществ потребителей, установлению с ними связи, оказанию им через профсоюзы, органы власти поддержки на местах. И в этом бесценную помощь (не боюсь показаться нескромным) он получил со стороны Клуба потребителей, созданного при ВНИИКСе.  Хочу подчеркнуть, что при создании  Клуба мы – его члены -  с учетом профессиональных навыков (экономисты, социологи, маркетологи, товароведы)  сразу поставили задачу стать организационно-методическим центром для развивающегося движения. Это нашло отражение в самом его названии: Клуб содействия движению в защиту прав потребителей.  Мы готовили методички по организации обществ потребителей и их регистрации в органах власти, информацию о правилах торговли,  о состоянии торговли потребительскими товарами. Но первое, что мы сделали – обратились к коллективам сотрудников филиалов нашего института, которые были во всех столицах союзных республик,  с призывом включиться в потребительское движение и создать общественные организации по защите потребителей в своих городах и республиках. Не везде этот призыв был поддержан. В Прибалтике потребительское направление  стало составной частью национально-демократических движений. Где-то ждали команды местных партийно-государственных органов. Приходилось ездить, уговаривать, объяснять. Но тем не менее на базе коллективов  филиалов института или при их активном участии были созданы  потребительские  организации в Украине (там одним из руководителей стал наш сотрудник Фалькович), в Грузии (Шубладзе), в Молдавии (Бродский), в Туркмении (Акаев), в Алма-Ате (Ермакова).
 
            Создание потребительских организаций проходило весьма не просто и не гладко. К нашему движению иногда пытались примазаться  и экстремистски настроенные группы. Для них главный лозунг тех лет был «долой», конкретных конструктивных программ у большинства из них не было. Им было важно использовать любую трибуну, любую возможность, только чтобы их «нет» и «долой» прозвучали как можно громче. Однажды из  нашего  Алма-Атинского  филиала пришло тревожное сообщение. Там должна была состояться учредительная конференция по созданию городской организации потребителей, где, как мне сообщили, националистически настроенные радикальные группы собирались получить большинство при выборах в руководящий орган и  превратить общественную организацию  в инструмент борьбы с местными и московскими  властями. Я объяснил Анатолию ситуацию. Он сразу же согласился вылететь в Алма-Ату.

           В Алма-Ате действительно конференция проходила очень бурно. Каннабиху и мне поочередно пришлось выступать по  несколько раз, объясняя цели движения,  оппонируя экстремистам и националистам, представляя адекватных кандидатов и призывая за них голосовать. В результате после многочасовых дебатов были приняты приемлемые учредительные документы, а в правление вошли    вполне вменяемые люди.

            На пути к учреждению Федерации обществ потребителей СССР было еще много сложностей. Для демократически настроенных лидеров потребительского движения очень важно было бесконфликтно вырваться из дружеских объятий ЦК КПСС и ВЦСПС, закрепить в уставе реальные права Федерации, избрать в руководящие органы действительных, а не мнимых правозащитников.
 
            Случались  и смешные ситуации. Так, однажды меня и ответственного секретаря нашего клуба В.Толкачева пригласили на встречу в редакции газеты  «Экономика и жизнь». Тема встречи была связана с защитой прав потребителей, там были  экономисты, социологи, журналисты, но не было никого, кроме нас с Толкачевым,  кто был связан с «Неделей» и группой Каннабиха.  После  долгих  не очень конкретных  разговоров о проблемах потребителей ведущий вдруг сходу предложил: а давайте-ка мы здесь и сейчас создадим Всесоюзное общество защиты прав потребителей. На мое возмущение, что такие  вопросы экспромтом не решают и не надо заниматься профанацией, было предложено просто  проголосовать. И проголосовали… Правда, кроме как  в материалах  номера, посвященных этой встрече, более нигде и никогда об этом казусе    не упоминалось. Видимо, в ЦК КПСС руководству своего печатного органа дали за самодеятельность по рукам.
 
            Ну, а затем была долгожданная и праздничная атмосфера учредительной конференции ФОП СССР, подарившая  гражданам  страны надежду, что отныне потребители смогут защищать свои интересы и права не поодиночке, а сообща.

В последствии деятельность по защите прав потребителей  и работа в Госдуме давала мне возможность общаться с интересными и значимыми людьми: академиком Станиславом Шаталиным, мэром Санкт-Петербурга Анатолием Собчаком, а также Эллой Памфиловой, Сергеем Калашниковым, Юрием Маслюковым (в бытность их депутатами Госдумы),  руководителем Роспотребнадзора Геннадием Онищенко и многими другими.

Шаталин стал первым председателем Московского союза потребителей. Я с ним встречался раньше по институтским делам. Он курировал от АН долгосрочные экономические программы, в которых был задействован ВНИИКС, в том числе и известную программу «500 дней». Он был очень прост в общении, внимателен к мнениям оппонентов. Еще он был страстным фанатом московского «Спартака». Вопрос с президентством Шаталина в МСП согласовал Леня Бочин, который  во ВНИИКСе играл роль технического секретаря нашей части долгосрочной Комплексной программы научно-технического прогресса СССР (раздел товары и услуги) при директоре института Орлове и постоянно встречался с Шаталиным (возил документы, организовывал совещания). Но очень скоро Шаталин подставил ножку зарождающемуся потребительскому движению. Он дал интервью московской газете, где заявил о преждевременности создания МСП.  Его аргументация как рыночника была объективно верна и убедительна. При монополии государства на собственность и отсутствия рыночной конкуренции потребитель всегда будет зависимой фигурой, не способной диктовать условия изготовителю и продавцу. Как  потом нам - активистам Шаталин объяснял, говоря о преждевременности, он совсем  не исключал полезности общественного движения в защиту прав потребителей. Но при публикации акценты редакцией  были расставлены так, что развитие нашего движения выглядело как ошибка.

Что это было не так, мы доказали, добившись нескольких важных решений. Во-первых, мы добились судебного признания приоритета законов над ведомственными актами. Тем самым была отменена инструкция Минторга, по которой для возврата бракованного  технически сложного товара надо было его как минимум трижды  отремонтировать.

 Второй наш успех был связан с принятием закона СССР «О защите прав потребителей». Закон должен был вступить в силу с 1.01.1992 года, но по известным причинам это событие не состоялось.  Однако этот закон стал базовым для аналогичных республиканских законов на постсоветском пространстве.  В России такой закон вступил в силу в феврале 1992 года. А ведь добиться принятия закона «О защите прав потребителей» было не простым делом. Первоначальный проект готовился специалистами Госстандарта и назывался законом  о качестве продукции и защите прав потребителей. Естественно в нем доминировали вопросы в первую очередь волнующие специалистов данного ведомства. ФОП СССР здесь занял твердую позицию, доказывая, что вопросам регулирования прав потребителей должен быть посвящен отдельный специальный закон. Я даже в этой борьбе заработал 500 руб. (приличные по тем временам деньги – две среднемесячных зарплаты советского трудящегося и чуть больше моей ставки завотделом с ученой  степенью), выступив в роли  эксперта. Естественно, я был за отдельный нормативный акт.

Анатолий Собчак стал первым президентом ФОП СССР довольно неожиданно для участников учредительной конференции ФОП СССР. Вот так описывает это событие Петр Шелищ:
«Секретарь ЦК КПСС и зампред Совмина А.П.Бирюкова созвала совещание по подготовке учреждения Федерации обществ потребителей СССР. Позвали и нас с Л.Бочиным. Тогда я впервые попал в Кремль. Никогда не забуду, как простоял на трибуне 40 минут, из них говорил минут 10 – 15, остальное время Александра Павловна меня комментировала.  Камнем преткновения для нас стал вопрос о руководстве: «сверху» президентом будущей федерации был намечен один из секретарей ВЦСПС, представлявший солнечную Туркмению, а мы вовсе не жаждали становиться придатком партийно-государственной машины. Более того, мы настаивали на роли ее естественных оппонентов, поскольку именно государство в то время было всеобщим производителем и продавцом всех потребительских благ.

К тому времени мы уже представляли сплоченную группу, за нами стояли реальные организации и реальные дела. В результате «профсоюзника» в роли будущего начальника нам заменили на главного редактора еженедельника «Неделя». Эта газета была первой и сыграла немалую роль в пропаганде прав потребителей, однако редактор, еще не будучи нами избран, повел себя столь высокомерно, что сразу вызвал у нас полное неприятие. И тогда родилась интрига, инициатором которой был Александр Аузан, а исполнителями я и мой земляк Александр Цацулин, друживший с семьей А.А.Собчака. Когда из президиума учредительной конференции, где барственно развалился тот самый главный редактор, только что предложенный А.П.Бирюковой на роль президента, ею был задан традиционно риторический вопрос «Есть ли другие кандидатуры?», я вышел на трибуну и зачитал письмо депутата Верховного Совета СССР А.А.Собчака (сам он в те дни находился в загранкомандировке) о его согласии баллотироваться на должность президента Федерации. Зал встретил это заявление такими аплодисментами, что исход голосования сразу стал всем ясен».
 
Я с удовольствием вспоминаю один забавный случай. В Ленинграде (тогда еще) собирался очередной совет ФОП СССР. Заседание проходило в Мариинском дворце, где размещался Ленсовет, председателем которого только что был избран Собчак. Я добрался до Мариинки к началу заседания прямо с ночного поезда, даже не успев заехать в гостиницу, чтобы привести себя в порядок. Народ уже сидел вокруг длиннющего стола великолепного Белого зала Мариинки, но заседание еще не началось – ждали Собчака, который должен был придти после встречи с иностранной экономической делегацией. Я пристроился в самом конце стола ближе к входу. Прождав еще некоторое время, наши вице-президенты решили заседание начать.

 Все шло своим чередом, как вдруг появился Собчак со свитой. Ему замахали, чтобы он прошел во главу стола, но поскольку кто-то в это время  ораторствовал, Собчак дал понять, чтобы всё осталось, как было. Он присел на свободное место в конце стола  рядом со мной. От него исходил  флер каких-то приятных духов, костюм был безупречен, лицо гладко выбрито. От меня же пахло козлом, костюм был помят, рубашка мокрая, хоть отжимай. Даже на моем бородатом лице можно было заметить следы суточной небритости. Я благожелательно положил перед Собчаком листок с повесткой дня. Он поинтересовался, какие вопросы уже рассмотрели, я коротко прокомментировал.  Так  Собчак просидел еще некоторое время, но в конце концов перебрался на председательское место, где довел заседание до перерыва на обед. Пока он сидел рядом со мной какие-то чиновники постоянно подходили к нему с папками документов, которые он бегло просматривал и подписывал. После  перехода Собчака  в президиум, на его месте остался подписанный им, видимо, чисто автоматически листок с повесткой дня заседания.

 Я потом с удовольствием демонстрировал этот автограф Собчака своим знакомым. Перед самым перерывом ко мне подсел человек из первой свиты Собчака и попросил занять два места за общим обеденным столом, поскольку Собчак хотел принять участие в нашей общей трапезе. Сказано – сделано. За обедом я опять сидел рядом с Собчаком и человеком из его свиты, лица которого, убей Бог, не помню. Спустя некоторое время у меня возникло подозрение, а не Путин ли был тем сопровождающим Собчака? Теоретически это могло быть с довольно высокой вероятностью, поскольку Собчак появился в зале после встречи с немецкой делегацией, а в то время Комитет по  внешних связям Ленсовета возглавлял будущий президент России Владимир Владимирович Путин. То есть по протоколу он обязан был присутствовать  на той встрече. Владимир Владимирович! Ау! Ответьте, это были Вы или не Вы?

С Эллой Памфиловой мне пришлось вступить в спор на рабочей группе Госдумы, где решался вопрос, какой должна быть минимальная потребительская корзина для расчета прожиточного минимума. Была точка зрения, поддерживаемая минфином,  что достаточно в натуре посчитать только продукты питания, а непродовольственные товары и услуги оценивать в долях от стоимости продуктового набора. Я вместе с учеными  нашего института, Центра уровня жизни, специалистами Минтруда и социального развития представлял другую точку зрения, согласно которой и непроды в корзине надо исчислять в натуре. Моя аргументация сводилась к тому, что сложившаяся структура потребления в низкодходных группах (а именно она бралась нашими оппонентами за основу  корзины) настолько была искажена в период бурной  инфляции, что закреплять  ее в базовом нормативном документе, на основе которого надо будет определять минимальную заработную плату. пенсию, пособия и другие социальные выплаты, будет непростительной политической ошибкой. Памфилова, которая в свое время была министром социальной защиты, неожиданно выступила против натурализации непродовольственной части потребительской корзины. Все-таки на рабочей группе победила моя точка зрения, меня поддержал Шелищ и еще кто-то из депутатов. Правда,  потом Шелищ высказался в том духе, что такой корзиной я обеспечиваю работу своего института, который тогда был единственной научной организацией, владеющей методикой и информационной базой для расчета нормативных показателей потребления непродовольственных  товаров. Отчасти он был прав. Естественно я думал и об институте, и о куске хлеба, который мне мог обеспечить госзаказ на разработку корзины. Ведь в тот момент основным источником моих доходов была работа во ВНИИКСе. Тем более, что тогда я еще не был штатным помощником депутата Госдумы. После того заседания я подошел к Элле Александровне и в лоб спросил, что заставило ее встать на сторону минфиновцев. Она довольно рассеяно на меня посмотрела и сказала: - Я думаю, что вариант с натурой не пройдет, а тогда задержится принятие закона вообще, что крайне не желательно.

 Но мой вариант всё-таки прошел. И спустя некоторое время в Госдуме на парламентских слушаниях обсуждался подготовленный несколькими институтами проект корзины. Были два эмоциональных выступления: Сергея Калашникова, председателя Комитета ГД по социальной политике, тогда представляющего ЛДПР, и Василия Шандыбина, депутата от коммунистов. Калашников тогда с трибуны заявил: - Это прожиточный минимум не человека, а животного. Шандыбин со свойственной ему рабочей прямотой, которую он выставлял напоказ, начал поносить наши цифры,  в основном цепляясь к срокам службы отдельных товаров. Особенно он напирал, что детская одежда и обувь не могут столько служить – дети-то растут быстрее.  Выступали и в защиту проекта, в первую очередь, конечно, представители минтруда и соцзащиты. Выступил и я. Спорить по цифрам было бесполезно. Поэтому я попытался, чтобы для большинства, которому не была известна кухня разработки, по крайней мере стала ясна ее цель. Ситуация вокруг потребительской корзины всегда подогревалась нездоровым ажиотажем, раздуваемым СМИ. Помню, как я бесился, когда Виктор Шендерович в своей агрессивно-шутовской передаче высмеивал только что принятые правительством минимальные нормы потребления. Он развесил на веревочке трусы, носки и еще что и очень язвительно комментировал, сколько их и на какой срок полагается жителю России. Так вот все зубоскалы почему-то полагали, что раз это нормы, то как бы правительство предписывает гражданам жить по ним. К тому же вульгарные критики начинали их примерять на себя, возмущаясь, как по таким рецептам можно жить.  Цель же минимальной корзины и рассчитанного на ее основе прожиточного минимума состояла в том. чтобы создать инструмент, позволяющий оценить реальную бедность в стране, то есть долю населения, не имеющую и этого минимума, иметь ориентир для установления уровней минимальной зарплаты, пенсий, а в более отдаленной перспективе и пособий по бедности. Также этот показатель дает возможность отслеживать уровень бедности и долю бедного населения  в динамике и в региональном разрезе.

 Кстати, даже сейчас спустя много лет после приятия   первого закона о прожиточном минимуме, он не исполняется в полной мере. Минимальный размер зарплаты и пенсий значительно с почти годовым опозданием отстают от прожиточного минимума. Пособия по бедности не выплачиваются. Этот показатель в прямом виде боле или менее активно используется при начислении дотаций по оплате ЖКУ. Тогда же, заканчивая свое выступление, я для Шандыбина привел один аргумент в пользу установленного для  детских вещей сравнительно долгого срока службы. Я напомнил ему, что наиболее бедные семьи – это многодетные семьи, а как показали наши обследования, в таких семьях вещи, как правило, переходят от одного ребенка к другому и фактически проживают не одну, а две и иногда еще более   жизней.

Спустя некоторое время Калашников был назначен министром труда и соцразвития. К тому времени был подготовлен новый чуть более полный и тяжелый вариант прожиточного минимума, но на совещании, которое вел сам новоиспеченный министр, он потребовал капитально его урезать. Видно, он напрочь позабыл свои слова о человеке и животном. А с «рабочим депутатом» мне приходилось сталкиваться  чуть позже, когда я стал работать у Шелища  штатным помощником. Шандыбин был известен своими резкими выступлениями и  как участник нескольких потасовок в Госдуме. Однажды он в поддатом состоянии подошел к Шелищу и неожиданно заявил: - Петр Борисович, я тебя очень уважаю. Ты еврей и этого не скрываешь. Таких, как ты, всего в Думе 4 человека. Остальные скрывают. А ведь здесь половина евреев. Еще как-то он начал «меряться» с Петром, кто более силен политически: - Я Нарусову в своем округе на выборах  победил, - с важным видом объявил он. Но Шелищ тут же нашелся: - А я ее мужа (Собчака), а раз муж сильней жены, то победа за мной. Шандыбин опешил – он, видимо, не знал этого факта, а потом добродушно рассмеялся.
 
Когда после дефолта премьером  был назначен  Примаков, он реорганизовал  правительство, в котором было создано Министерство промышленности и торговли. Министром тогда был назначен Юрий Маслюков, имеющий богатейший опыт работы в Госплане и Совмине СССР. Наш институт в очередной раз поменял подчиненность. Однако наше счастье было не долгим. Мы даже не успели поменять Устав, изменить удостоверения и пропуска. Примаков,  Маслюков и привлеченная ими команда сумела за короткий срок поправить катастрофическую ситуацию, в которой оказалась страна, были созданы условия для роста производства и не только сырьевого, но Ельцин, опасаясь серьезной конкуренции, правительство Примакова распустил.  В 99-м году Маслюков был избран в Госдуму и стал председателем Комитета по строительству, транспорту и наукоемким технологиям. Шелищ был одним из его заместителей  в этом комитете. Юрий Дмитриевич был душевный и деликатный человек, даже как-то не верилось, что к своим 62 годам (он был старше меня всего-то на 7 лет) он успел побывать членом Политбюро ЦК КПСС, председателем Госплана СССР и дважды в советское и в российское время занимать должности первого заместителя председателя правительства. Вечерами после официального окончания рабочего времени он частенько заглядывал в кабинеты, не поставленные на охрану, что означало, что их владельцы не разошлись еще по домам, заглядывал и  в наш кабинет, где мы иногда засиживались допоздна.  Всегда интересовался, чем занимаемся, не нуждаемся ли мы в помощи. Пару раз мне с его стороны была оказана помощь. Один раз это, правда, касалось не меня лично, а СПРФ.

Минэкономразвития  готовил решение о введении квот на импорт мяса птицы. СПРФ выступал против, считая. что это неизбежно приведет к росту потребительских цен.  Под контролем Маслюкова была фирма, которая изъявила желание оплатить исследование, подтверждающее нашу точку зрения. Как я потом понял, главным заказчиком на самом деле выступала американская компания, заинтересованная в объективной оценке состоянии рынка птицы в России. Как бы то ни было, договор был заключен, исследование проведено. Но отечественное  птичье лобби перебить мы не смогли. Однако знакомство с представителем американского птичьего союза обеспечило мне на несколько лет заказы для моего института.  Второй случай касался лично меня. Я как-то утром перед самой Госдумой поскользнулся, упал и сломал плечо. Боль была адская, вызывать скорую и ложиться в больницу я не хотел, да и дела не позволяли. Решил ехать в поликлинику, но нужна была машина. Депутатские машины все были в разгоне.

Это, кстати, ошибочное мнение, что за  каждым депутатом закреплена машина с шофером. На самом деле, такие машины закреплены официально  лишь за председателями комитетов и комиссий Госдумы, руководителями фракций и руководителями аппаратов  этих структур.   Большинство депутатов пользуются разгонными машинами из гаража. Когда депутату надо куда-нибудь поехать, то звонят диспетчеру, который ищет свободную и сообщает ее номер депутату. Маршрут может быть в одно место  или более сложный с заездом в несколько точек, но время ожидания между поездками ограничено. Обычно ожидание  при срочных вызовах составляет не более 10 минут, но бывают и более долгие ожидания. В тот злополучный день ни одной свободной машины, как назло, не оказалось – зима, аварии, пробки, надо было ждать не менее часа. Я готов был потерпеть, но Шелищ решительно направился к Маслюкову,  и тот тут же распорядился отвезти меня в поликлинику на своей персоналке.

С руководителем Роспотребнадзора Геннадием Онищенко плотно сталкиваться по думской и общественной работе мне пришлось с 2004 года, когда его ведомству Главного государственного санитарного врача были добавлены функции по защите прав потребителей. Он прочитал моё интервью газете «Труд» и обиделся. Дело в том, что я позволил себе привести факт отсылки потребителей, обратившихся по телефону в государственный надзорный орган Роспотребнадзор, к нам в СПРФ. Я тогда отметил, что это возможно потому, что для аппарата недавно созданного ведомства многие вопросы защиты потребителей были в диковинку. Но, как часто бывает, газета мою довольно мягкую и лояльную оценку профессиональной подготовки специалистов этого ведомства представила в более жестком виде. Онищенко в официальном письме Шелищу требовал доказательства этого факта и  опровержения в газете. К частью, одна из таких «отсылок» была у меня зафиксирована, был записан телефон и фамилия обратившейся. То есть, что такой случай имел место, я бы мог при необходимости подтвердить. Но Шелищ избрал другой путь. Он уже давно сталкивался по работе с Онищенко и был с ним хорошо знаком. Он ответил, что не видит ничего плохого и оскорбительного для государственного ведомства, которое рутинную работу переадресовывает общественникам. Система защиты прав потребителей в России состоит из трех звеньев: государственной, муниципальной и общественной и от их тесного взаимодействия зависит благополучие потребителей. К письму он приложил моё объяснение, где я подтверждал факты отсыла и выражал готовность это подтвердить живыми  свидетелями. Также  я указал на некоторое несоответствие того, что говорил на самом деле и что осталось в интервью. На том инцидент был исчерпан. С тех пор Онищенко очень внимательно относился к моим выступлениям на Консультативном совете по защите прав потребителей при Роспотребнадзоре, где он председательствовал, а я являюсь членом совета. Это однако не мешало руководимому им Роспотребнадзору периодически подставлять ножку потребительским организациям в целом и СПРФ в частности. Это иногда проявлялось в заматывании наших инициатив, а также в продвижении в жизнь некоторых решений, не вполне отвечающих интересам потребительских организаий. Некоторое время назад Онищенко был отправлен в отставку, которой давно добивались лоббисты банковского и страхового сообществ. Геннадий Григорьевич был для них бельмом на глазу, поскольку добивался и в конце концов добился того, что их деятельность подпадала под регулирование закона «О защите прав потребителей». Сейчас он является помощником Председателя правительства.