Виртуалы. Чехов о нравственности...

Виртуалы и  Чехов о нравственности письмо 205
Спасибо тебе Создатель, что редко, но даёшь мне бессонные ночи. Какое наслаждение размышлять,  следить за жизнью моих любимых виртуалов в тишине, прохладе…  Тихо тикают часы…  Слышен издалека гул машин, будто морской прибой, набегая на берег волнами шуршит галькой. Днём совсем неслышно волн.
 Днём на детской площадке кучкуется  подвыпившая компания . Сначала тихо обсуждают новости.  С повышением градуса напитков разговор становится громче, все глохнут и под конец  утренника  уже доказывают простым , понятным каждому русскому языком о несовершенстве мира вообще и их личного мирка в частности .
Потом им указывают на безнравственность их поведения.  Немного поогрызавшись  с общественностью с балконов,  уходят… 
- Матфевна, а ведь Антон в 205 письме к И.Л. Леонтьеву – Щеглову в марте 1890года чуть жестоко не поругался  по поводу его рассуждений о нравственности.
- Нет, всё наоборот. Это Жанчик хотел поругаться с Антоном. Антон! Правда?
- Да, он говорил о каких-то моих преступлениях, заслуживающих дружеского упрёка. Грозил даже «влиятельной газетной критикой»
Все собрались за круглым столом, как и всегда,  непонятно откуда взявшимся.  Василий в чистой рубахе, заштопанных  Матфевной портах.  Матфевна  была похожа на куклу , которой накрывала заварочный чайник.  Только краски на её одеянии давно выгорели, но цвета согласовались с её сединой и возрастом.  Антон в безупречном костюме и белоснежной рубашке, высокий, утончённый,  на их фоне выглядел щёголем.  Он частенько откликался на зов стариков… Теперь свободен и вместе с ними проживает свои записи. Как человек воспитанный, он терпеливо выслушивал глупости стариков, удивлялся, и открывал тайны писем.  А с кем ещё и поговорить без нервов…
- Я не так уж и расходился в понятиях о нравственности с ним, чтобы заслуживать упрёка. Матфевна,  мне чай с молоком, пожалуйста.
- Как скажешь. Нам ведь только пожелать…
- Понять его какую-либо  мудрёную , высшую нравственность, я не могу.
- Это ты  не можешь? – удивился Василий.
-  Нет ни высших, ни низших, ни средних нравственностей, а есть только одна, а именно та, которая  дана нам во время Иисуса Христа и которая теперь мне, Жанчику и Баранцеву мешает красть, оскорблять, лгать и проч.
- Матфевна, подтверди. Я ни словом, ни делом, ни помышлением, ни в рассказах, ни в водевилях не пожелал жены ближнего своего, ни раба его, ни вола его, ни всякого скота его, не крал, не лицемерил, не льстил сильным и не искал у них, не шантажировал и не жил на содержании…
- Ну прямо святой… - улыбнулась Матфевна, подливая горячего чая в чашку.  Я письмо-то прочитала, говори правду, коль начал.
- Правда, в ленности житие мое иждих, без ума смеяхся, объедохся, опихся, блудил, но ведь всё это личное дело
- Справедливо! – Вставил Василий. – Личное дело никакой критики не подлежит.
- И всё это не лишает меня права думать, что по части нравственности я ни плюсами, ни минусами не выделяюсь  из ряда обыкновенного.
- А грехов то много?
- Много, Матфевна, много, но с нравственностью мы квиты, так как за эти грехи я с лихвой плачу теми неудобствами, какие они влекут за собой.
- Это тоже правда. Мы вот с Василием  тоже грешим и каемся, грешим и каемся…  Все кругом в неудобствах поэтому. Уже привыкли, никого не виним. Вон он опять  припрятал от меня спиртное.  Сейчас на его голову будут большие неудобства падать.
- Антон, мы же хотели  о критике ещё поговорить. ..
- В другой раз, мне пора. Это письмо длинное. Перед поездкой писал…  Суворину надо черкануть…
Старики молча сидели и размышляли каждый о своих грехах и нравственности…
- Вот и пообщались…- вздохнул Василий.
- Хорошо…  Моя любимая Виктория Токарева правильно написала «Есть понятие: поговорить по душам. Человек выворачивает душу, как карман, выкидывает что лишнее, наводит порядок. И можно жить дальше. Если не общаться – сойдешь с ума. Жизнь – это общение. А общение – это искренность».
- Ну не всегда, но хорошо сказано.
Старики молча удалились, да и мне уже пора, светает, зевается, засыпается…
Хорошо жить…