Самаритяне

- Кой черт Вы потащили меня на эту проповедь, Арамис? Я слишком пьян, и, чего доброго, могу сейчас расчувствоваться.
- Мне говорили, что этот кюре очень красноречив. Я хотел оценить сам. А Вы хотели переждать дождь.
- Да.
Арамис взял друга под руку и улыбнулся:
- Должен признать, кюре говорил очень хорошо.
- Возлюби ближнего более себя самого, ощути сладость делать добро и воздастся тебе вдесятеро...  Для Вас это новость?
- Нет, конечно. И все же…
- Арамис, я хочу выпить. Если уж Вы так прониклись этой проповедью, вот Вам прекрасный повод снизойти к нуждам ближнего.
Арамис хотел что-то возразить по поводу таких нужд, но Атос выразительным жестом указал на вывеску, изображавшую странное подобие королевской лилии. Что касается хозяина заведения, он утверждал, что это трилистник, знак удачи. Загадка этой вывески была одним из постоянных предметов споров для завсегдатаев кабачка. 
Арамис, взволнованный проповедью, испытывал потребность поговорить, и понимал, что это условия Атоса, которые придется принять.
Атос устроился, основательно запасшись вином, и Арамис заранее смирился с присутствием третьего «собеседника». Он знал, что Атос будет слушать внимательно, сколько бы он ни выпил, и какой бы отсутствующий вид ни имел. А сейчас он будет слушать тем более внимательно, что проповедь произвела впечатление и на него тоже, Арамис был в этом уверен: ирония Атоса была слишком показной, а желание еще больше напиться – красноречивым. 
Они сидели уже около часа и выпили достаточно, чтобы взгляд Атоса стал задумчивым и проникновенным, а лицо увлекшегося рассуждениями Арамиса раскраснелось. Он, как обычно, говорил негромко, и в какой-то момент, его голос стал заглушаться хохотом и криками за соседним столом. Там рассказывали о какой-то любовной интриге и некоторые фразы, наконец, привлекли внимание друзей.
- Этот расфуфыренный… Вы же знаете, всегда он разодет, что твой заморский петух! Так вот, этот разукрашенный позументом верзила, воображая себя неотразимым, набирается наглости и шлет мадам де Бужеваль…
- Тише, тише! Без имен, пожалуйста!
- Да, да – госпоже баронессе! Сегодня утром он присылает ей букет и записку, рассчитывая получить свидание.
- Записку? О! И что в ней было?
- Понятия не имею. Цветы я забрал у лакея баронессы и вышвырнул в реку, а уж после заметил плавающий листок.
- Так мадам ничего не знает?
- Не только она. Этот глупец, я полагаю, все еще ждет ответа.
Атос и Арамис переглянулись.
- Жалею, что не прочитал записки. Там наверняка было что-то вроде: «Мадам, приходите ко мне, я покажу Вам свою перевязь», или «Мадам, Вы когда-нибудь видели, как один человек съедает целого кабана?»
Продолжая смеяться, рассказчик  поднялся с места:
- Мое почтение, господа, но мне уже пора.
 Он направился к выходу в сопровождении одного из своих товарищей. Компания стала потихоньку расходиться. Атос сделал знак трактирщику, чтоб не убирал со стола, и друзья вышли. Через две четверти часа они вернулись.
-  Атос?
- Полагаю, он не скоро будет рассказывать свои истории – я проткнул ему горло. Ваш?
- Убрался, хромая – я продырявил ему бедро.
Атос закусил губу и нахмурился:
- Арамис, может Вы…
Арамис, как заговорщик, понизил голос:
- Да, у меня получится лучше. Эй, трактирщик! Перо и бумагу.
Через несколько минут он протянул Атосу листок. Тот тихонько хмыкнул:
- Стихи? Знаете, если Вуатюр не хвалит Вас, то из чистой зависти, поверьте.
Атос подозвал трактирного слугу и вполголоса дал ему какие-то распоряжения, которые Арамис одобрил деньгами, присовокупленными к тем, что уже дал Атос, и несколькими словами:
- Самые красивые, понял? И немедленно. Мы подождем, пока ты вернешься.
- Трактирщик, вина! – Атос продолжал показательно хмуриться, пряча смягченный взгляд, и взялся за бутылку.
Арамис молча присоединился, спрятав за бокалом мечтательную полуулыбку.
Когда слуга вернулся, они все еще не сказали ни слова, и на его уверения, что все сделано в лучшем виде, ответили лишь звоном встретившихся бокалов.
Незадолго до того, как колокол на ближайшей церкви возвестил о том, что тем, кто не желает встречаться с городской стражей пора расходиться, в «Трилистник» ввалился веселый, довольный и заметно пьяный Портос.
- Атос, Арамис! Вот вы где! Весь день вас искал. А я с полудня уже пять кабаков обошел. Или шесть? В «Сосновой Шишке» королевские гвардейцы отмечают вступление в полк новобранцев. В «Цветке Лотарингии» Дювернуа гуляет с земляками. В «Зеленой Лисице» какой-то заезжий торговец угощает всех подряд в честь удачной сделки. У Марго мне налили в долг – у хозяйки день ангела. Куда я еще сегодня собирался?
- Быть может, на свидание? – растерянно спросил Арамис. – Мммм… мадам де… Бужеваль? – совсем тихо добавил он.
- Баронесса де Бужеваль? – громыхнул на весь трактир Портос. – Милый мой, я ее давно бросил. Говорят, она утешилась каким-то здоровенным швейцарцем. Если у женщины настолько дурной вкус… Фи! Вот, кстати, какое хорошее вино! Ваше здоровье, друзья!
Атос и Арамис с одинаковым выражением лица подняли свои бокалы.
Когда, после закрытия трактира, папаша Крюсе подошел к столу убрать бутылки, он крякнул, покрутил головой и крикнул слуге:
- Принеси-ка пару пустых корзин. Будет в самый раз.