6. Плоды победы

I

Еще в последние дни октября 1918 итальянские войска заняли город Витторио Венето, потерянный было после Капоретто. Это событие было обьявлено великой победой, и славу героям пропели по всей Италии. Вслед за этим в Альпах была пересечена старая граница с Австрией, и занят Трент - тот самый, где Муссолини начинал свою серьезную журналисткую карьеру.

Город, конечно, был немедленно переименован на итальянский лад, и стал Тренто.

Поскольку вслед за ним заняли Триест, то цели "... последней войны Риссорджименто ..." были как бы достигнуты.

Но что дальше ? Цена войны была высока, Италия потеряла добрых 650 тысяч человек только убитыми. Прибавим к этому почти миллион раненых, огромные материальные потери, разрушения в ходе боев на своей территории после Капоретто - и что же получено взамен ?

Тренто и Триест уже казались незначительной наградой за принесенные жертвы.

К тому же война хоть и окончилась, но итальянские войска все еще занимали позиции за пределами итальянских границ. Например, 100-тысячный корпус оказался в Албании - теоретически для охраны ее суверинитета, но как-то было само собой понятно, что суверинитет-то будет скорее номинальным.

Мысли о создании Итальянской Империи посещали в то время многие головы.

Скажем, Карло Сфорца - в недалеком будущем министр иностранных дел Италии - полагал, что “... завоевания в Малой Азии - единственный шанс сделать Италию великой ...”. В качестве таких "... завоеваний ..." значились, например, бывшие владения Венеции, Светлейшей Республики, повелительницы морей.

Проблема, однако, была в том, что новый послевоенный мир предполагалось строить по “чертежам” президентa США, Вудро Вильсонa. Как лидер самой большой, самой богатой и самой могущественной из держав-победительниц, в конце 1918 года он пользовался неслыханным престижем.

И Бенито Муссолини в этом отношении полностью разделял энтузиазм народа:

“...Империя Вильсона не имеет границ, потому что Он не правит территориями. Скорее Он истолковывает нужды, надежды и веру в человеческий дух, который не знает земных границ ...”[1].

Слово "Он" действительно было написано с большой буквы, это не опечатка.

Муссолини писал о Вудо Вильсоне так, как можно было бы писать о Спасителе, о Мессии ...

Но очень скоро выяснилось, что американский президент стоит за право народов на самоопределение. Это означало, что Австро-Венгрия разделится на составные части по этническому признаку, и ее итальянские влaдения перейдут к Италии - но никакая пусть даже гипотетическая Итальянская Империя в это уравнение не вписывается. Ну, и тон газеты "Народ Италии" сразу переменился.

Вильсон теперь именовался "...спятившим профессором ...", который не понимает реальностей.

Заодно доставалось и правящим классам, которые вот уже полвека правят страной, не понимая, что она нуждается в величии, и что просто невозможно понять, каким образом мученичество народа, вынесшего на своих плечах все тягости войны, оказалось бесплодным.

Победа не принесла ничего.

В Италии так думали многие люди, в том числе и герой войны, Габриэле д’Ануннцио. И, как всегда, он нашел самые лучшие слова для того, чтобы выразить обуревавшие его чувства. Он назвал победу “Vittoria Mutilate”.

“... Искалеченная Победа ...”.

II

В националистической прессе эта мысль не просто укоренилась, а даже была развита - ведь если победа была испорчена, то есть и кто-то, кто ее испортил ? Называлось в этой связи имя Сиднея Соннино, причем разок было даже сказано, что он повел нацию на войну не с мечом Гарибальди, а с ножом Шейлока.

Насчет “... меча Гарибальди ...” все более или менее ясно - имелось в виду, что правительство в мае 1915 года не сумело - или не захотело - развернуть широкую газетную кампанию, увлечь за собой народ, или хотя бы обеспечить себе большинство в парламенте.

Упрек, пожалуй даже и справeдлив.

Но вот что касается "... ножа Шейлока ..." - тут полная неясность. Шекспировский Шейлок собирался вырезать сердце у своего неисправного должника, и был, по-видимому, неправ.

Но кто же жертва Шейлока в 1918 году ? Австрия ?

Однако ведь автор критического наскока, по идее, упрекал Соннино не в излишней жестокости, а в недостаточной решимости ? И тогда получалось, что Шейлок приплетен просто для того, чтобы уколоть еврея Соннино за то, что он еврей ?

В Италии, в отличие от Германии, такие штуки не работали - тема развития не получила.

Вместо этого Муссолини выдвинул другой тезис - лицемерное поведение Англии и Франции в отношении Италии.

В то время, как "... державы-буржуа ..." делили между собой мандаты на
управление территориями в Африке и в Азии, Италия оставалась в положении обездoленного пролетария, ей не доставалось ничего.

И все это на основе принципа самоопределения народов ?

Если так, то Италия должна выступать под лозунгом: "Свободу Ирландии !", и требовать передачи ей Мальты, раз уж там население говорит на чем-то вроде итальянского ...

И вообще - "... Египет - для египтян ..."[2].

Вот это находило отклик пошире. Когда после подписания Версальского Договора итальянская делeгация явилась домой ни с чем, правительство пало. А основанное Муссолини движение фашистов получило новый толчок в популярности.

Собственно, некие "фашисткие" кружки уже были.

Но 23 марта 1919 года Муссолини провел в Милане учредительное собрание "Итальянского Союза Борьбы» (итал. «Fasci italiani di combattimento»).

Он, конечно же, произнес там яркую речь. Суть, по правде говоря, осталась неясной, но звучала она хорошо:

“... Мы позволим себе роскошь быть одновременно аристократами и демократами, революционерами и реакционерами, сторонниками легальной борьбы и нелегальной, и всё это в зависимости от места и обстоятельств, в которых нам придeтся находиться и действовать ...”.

Упор, как мы видим, делался на действие, действие как таковое - и без всяких ненужных уточнений на тему целей и способов. Уже 3-го июля 1919 Бенито Муссолини с удовлетворением сообщал, что всего за три месяца ему удалось добиться того, что фашизм признается наиболее динамичной политической силой Италии. Это признание, в частности, выразилось в том, что к Муссолини стали поступать некоторые суммы от крупных землевладельцев и промышленников Ломбардии.

У них, надо сказать, были на то веские причины.

III

Италия по сравнению с прочими западноевропейскими странами была бедна и неразвита. По данным рекрутского бюро в призыве 1914 года, последним началом ее участия в войне, на 1000 призывников было около 300 неграмотных. Для сравнения - во Франции эта цифра составляла 68, в Германии - и вовсе на 1000 рекрутов приходился только один неграмотный[3].

Это соотношение грамотных и неграмотных сказывалось решительно на всем.

Скажем, еще в славные гарибальдийские времена в собравшейся в Неаполе толпе, выкрикивавшей лозунг "Да здравствует единая Италия !", какой-то крестьянин поинтересовался у путешественника- француза - а что это, собственно, значит ?

Сам-то он при этом выкрикивал лозунг громче всех - но все-таки o смысле клика хотел бы узнать поточнее ...

Крестьяне, как мы видим - люди основательные.

Так что в числе добровольцев-гарибальдийцев, при всем демократизме вождя, преобладала все- таки грамотная интеллигенция. То, что было справедливо во время Рисорджименто, сохранило свою правоту и в 1915 - на войну за неискупленные итальянские земли рвались в основном люди грамотные, да и то далеко не все.

А уж для пастухов с Сардинии, где хлеб было принято выпекать на всю семью всего один раз в месяц и дальше уж пробавляться сухарями, “... плоды победы 1918 ...” были и вовсе неясны.

Умей эти люди читать, они, пожалуй, согласились бы с д’Аннунцио - победа оказалась искалеченной. Но убогость победы они видели не в отказе Италии в ее притязаниях на колонии - причины они искали поближе к дому. Октябрьская Революция 1917 в России произвела глубoкое впечатление не только на грамотных, но и на неграмотных, и в Италии исполнялась вот такая народная песня[4]:

“...A если Ленин придет, мы устроим пир,
И пойдем к хозяевам, и отрежем им головы.
Вот так, вот так - и союз наш вырастет.
А королевских гвардейцев мы сварим на суп,
А карабинеров ошпарим, а их сержанта зажарим.

Вот так, вот так - и союз наш вырастет.
Смотрите, вдовушки, мир теперь подписан,
И парни скоро придут домой, и расцелуют ваши задницы.
Вот так, вот так - и союз наш вырастет.

A если Ленин придет, мы устроим пир,
И пойдем к хозяевам, и отрежем им головы.
Вот так, вот так - и союз наш вырастет.”

Тут надо бы прибавить, что это был не просто фольклор.

На левом конце политического спектра Италии имелись очень способные и одаренные люди, которые, сетуя на отсталость и темноту населения, считали, что война может привести к освободительной революции.

Так считал, например, Антонио Грамши.

Hа его фоне фашисты Бенито Муссолини, тоже требовавшие “... завершающей войну революции ...”, казались вполне приличными ребятами. Повторения российских событий 1918, с развязавшейся беспощадной Гражданской Войной, можно было ожидать и в Италии.

Вероятность этого события, собственно, можно было оценить по данным статистики министерств - поденные рабочие в Италии работали только 135 дней в году, и зарабатывали за это время около 1600 лир, а на жизнь требовалось, по все тем же данным, не менее 3000.

Поэтому их дети поденщиков лет так в восемь бросали школу, и шли помогать взрослым. Ну, а в 1918 подросшие "детишки" вернулись с войны, где их научили держать в руках оружие и не бояться крови ...

Если учесть, что к концу войны в стране оказалось под 5 миллионов мужчин, поносивших военную форму, то понятно, что тематика народных песен в Италии заслуживала серьезного внимания.

И если использовать тематику песенки, приведенной выше, в качестве иллюстрации, то надо признать, что многое варилось в политической кастрюле Италии. Hy, a в сентябре 1919 года кастрюля эта слегка перекипела.

Габриэле д’Ануннцио решил поиграть в Гарибальди.

IV

Стоял на Адриатике, прямо напротив Венеции, входивший в состав Австро-Венгрии портовый город Фиуме. Он мог бы служить неплохой моделью империи Габсбургов - население Фиуме говорило на венецианском диалекте, окружающие город деревни населяли хорваты, а сам город административно принадлежал той половине Австро-Венгрии, которая считалась Королевством Венгерским.

Соответственно, бумаги городского управления велись на немецком и на венгерском, деловая переписка - главным образом на итальянском - ну, а на улице поговорить с возчиками можно было и по-сербохорватски.

Как ни странно, все это прекрасно работало ...

Hy, вплоть до поздней осени 1918 , когда Империя развалилась - a на Фиуме стали одновременно претендовать и Италия, и образовавшеся в декабре 1918 Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев. Оно потом станет Югославией - но поначалу рассматривалось, как какая-то " ... географическая новость ...", и сам факт спора в Италии вызывал величайшее раздражение.

Президент Вильсон, призванный в качестве арбитра, предложил сделать из Фиуме отдельное независимое государство, под управлением Лиги Наций - в 1919 она как раз находилась в процессе формирования.

Предложение это никого не устроило.

Город как бы завис в "... ничейном пространстве ...", начались беспорядки, для их прекращения ввели союзные воинские части, составленные из английских и французских подразделений, городской совет начал выпускать собственную валюту, делая надпечатку "Фиуме" на старых австрийских бумажных кронах - и тут в этот бедлам добавился новый элемент.

Габриэле д’Аннунцио высадился в Фиуме и немедленно провозгласил город аннексированным Италией. Когда итальянское правительство этот щедрый дар отвергло, д’Аннунцио не расстроился - он решил, что Фиуме будет республикой[5], во главе с так называемым "комманданте", которым он назначил себя.

Впрочем, он не возражал и против того, чтобы его называли просто дуче.

Ну, а дальше началась уже чистая оперетта. Новый глава государства был одержим идеей прекрасного. Он, например, видел сходство между совершенной формой собственного черепа - и ножками Иды Рубинштейн, прославленной танцовщицы. И то, и другое было проявлением одного и того же феномена - чистой красоты.

Ну, и конститyцию своего государства д’Аннунцио начал творить по тем же лекалам.

Граждане делились на девять корпораций, образованных по профессиям. Имелась и десятая корпорация, включавшая в себя людей выдающихся, деятельность которых не должны были сковывать узкие рамки профессии. Имелся двухпалатный парламент, состоявший из Совета Корпораций (Consiglio dei Provvisori) и Совета Лучших (Consiglio degli Ottimi) - но, конечно, никакими делами парламент не заморачивался.

Bсе так или иначе решaл дуче.

А дел у него было полно. Например, он сочинил клич "Эйя, эйя, эйя, алала !" (Eia, eia, eia, alala !) - Смысла в кличе не было, но автор решил, что звучит он бодро, и дает кричащим внутренний подьем. А еще полагалось кричать "A Noi !”, что буквально значит "Нам !", но в данном контексте означало "Нам принадлежит мир !" [6].

Практиковались регулярные встречи дуче с народом. Народ обычно организовывался в виде хоров - то местных женщин, то солдат-фронтовиков, то еще кого-нибудь - это, собственно, было неважно.

Главное - диалог вождя с организованным народом.

Привлекались и посторонние - как правило, из числа восторженных поклонников дуче. В их число входили, например, хорваты, недовольные те, что ими правят из сербского Белграда, какие-то не очень понятные люди из Египта, “... стонущего под игом англичан ...”, и даже один самурай - он оказался в Италии в 1915 и пошел добровольцем в итальянскую армию[7].

Все вместе это называлось "лирической диктатурой".

Д’Аннунцио, конечно, не занимался делами правления в их традиционном смысле - он признавался, что при одном только упоминании об экономике у него начиналась мигрень - но он завел в своем микрогосударстве всевозможные ритуалы, связанные с Римской Империей.

Например, приветствие в виде вытянутой правой руки.

Или, скажем, применение латинского термина “Mare Nostrum” – “Наше Море” по отношению к морю Средиземному. А своих верных сторонников д’Аннунцио на римский лад называл легионерами.

У него была широкая натура.

Поэтому в число прекрасного, помимо ножек Иды Рубинштейн, он внес и так называемых "Ардити" – “Arditi” - отважных бойцов штурмовых отрядов итальянской армии.

Их название пошло от глагола “Ardire” - "Осмелиться, дерзнуть" - и на русский с некоторой долей приблизительности могло бы быть переведено как "Дерзновенные". Успехи их в глазах бесстрастной военной статистики были невелики - однако подвиги штурмовиков всячески воспевались.

Так вот, в Фиуме черные рубашки бойцов "Ардити" стали чем-то вроде предписанной формы одежды для "легионеров” д’Аннунцио. A гимном стала “Giovinezza” - "Джовинецца" - победный марш сияющей юности, истинно патриотической молодежи чернорубашечников.

Текст начинался так[8]:

“Да здравствует народ героев
Да здравствует бессмертная родина,
Твои сыны возродились вновь
С верой и идеалом[в душe]
Храбрость наших бойцов,
Доблесть наших первопроходцев,
Провидческий взор [Данте] Алигьери,
Сияют вo вceх сердцах”.

В Фиуме все это встречало полный восторг, в Италии - некоторый интерес, в широком мире - веселое недоумение. Над балаганом, устроенным в Фиуме Габриэле д’Аннунцио, в кругах серьезной журналистики было принято добродушно посмеиваться - ну, что с него и взять ?

Так - причуды одаренного человека ...

Этого “... одаренного человека ...” потом, где-то в середине 20-х, в Италии, будут называть Предтечей, "Иоанном Крестителем", предвестившем появление другого человека, которого нарекут Спасителем. В 1919 до этого, конечно, было еще очень далеко - но уже и тогда в глазах Бенито Муссолини политический театр в Фиуме смешным не казался.

Опыт этой постановки его многому научил.
**

Примечания:

1. Mussolini, by R.J.B.Bosworth, page 97
2. После Первой Мировой Войны в Ргипте резко возросло влияние партии ВАФД. Ее лозунг:
"Египет для египтян". Вырaжение настолько вошло в обиход, что Б.Шоу обыграл его в
своей пьесе "Цезарь и Клеопатра" - его выкрикивают греки, недовольные Римом.
3. Цифры взяты отсюда:
Mussolini’s Italy, by R.J.B. Bosworth, The Penquin Press, New York, 2006, page 40
4. Текст на итальянском и на английском приведен в книге: Mussolini’s Italy, by R.J.B.
Bosworth, page 103.
5. Примерно через год, в сентябре 1920, режим поменяет название, и станет именоваться
“Итальянскоe Регенствo Карнары” (итал. Reggenza Italiana del Carnaro) - Карнара тут
прицеплена по названию всей округи города Фиуме.
6. Mussolini’s Italy, by Bosworth, page 113.
7. Mussolini’s Italy, by Bosworth, page 113, note 60, for the case of Comm. Prof.Harukichi Shimoi,
etc.
8. Итальянский оригинал:
Salve o popolo d'eroi Salve o patria immortale Son rinati i figli tuoi
Con la fede e l'ideale
Il valor dei tuoi guerrieri, La virt; dei pionieri
La vision dell'Alighieri Oggi brilla in tutti i cuor