Камилла

Черноглазая, с  большим  красным   бантом    в  пучке  волос семнадцатилетняя  девушка,  едет на  велосипеде,  по  улицам  станицы   Брюховецкой.
  Синие  новые  джинсы, яркая  блузка  облегали  её  статную  фигуру, со  слегка  пышными  формами.  Блеск  тёмных  глаз, ярко-красные  губы, подчёркивают  её  природную  красоту.  Краски  лица, выделяются   ярко-красным  цветом, в  такт,  её  равномерным   движениям   педалей.
 Станичные бабушки, усмехаясь  ей  вслед, бормочут в  её  сторону,-Да  разве  это  девка...  чистый  казак, да  и  только!  Камилла  сворачивает  в  просёлок, и  едет  уже  вдоль  речки, опоясывающей  всю  станицу.
       Внезапно  тормозит  средь  прибрежных  камышей, навстречу, вышедшим  из  них, двум  юношам, лет  восемнадцати. Один  из  них, подав  руку, помог  сойти с  велосипеда. Черноволосый, симпатичный, с  вьющимся  чубом  парень, но  неприятной  частью  лица, был  цвет  зелёных  глаз, блеск  которых  ночью, казался  металлическим.  Но  Николай  был  статен, высок  ростом, и  это компенсировало,   неприятное  ощущение    его  взгляда.  Валера же  был  низок,  невзрачен, но  добрая  улыбка,  всегда  освещала  его  лицо, с  множеством  конопушек, гармонирующих с  пепельными  волосами. Это  сочетание, зачёркивало его  некрасивость, и  заставляло  людей, улыбаться в  ответ.
         -Ну,  Камилла, сегодня  идём  в  школу, там  выпускной, повеселимся  на  славу!- Николай, смеясь,   держал  руку  девушки,  притягивая  ту  к  себе, стараясь  поцеловать. – Ладно,  проехали! – Камилла  резко  отстранилась  от  парня – Вообще-то, я  курсы  механиков  кинотеатра  закончила, можно  заодно  с  вами  и  подругой   Светой,  это  праздновать, так   Коленька?                - Ну,  мы  то  уж  точно  согласны! – заключил  Валерий, встав  напротив  девушки. – Только  ты  к  Светке  не  приставай, а  то  сбежит!                - Да  не  буду, очень  она  мне  нужна! – Ладно, - проговорила  девушка,                - Возле  школы  встретимся, сейчас  компания  трезвости, там  и  шампанского  выпить  не  дадут, бывайте!  И  оседлав  железного  коня,  она  помчалась  от  ребят, прочь. Николай  как  зачарованный, глядел  ей  вслед.
Валерке  стало  жаль  друга: - Зря  смотришь, тебе   осенью  в  армию, а  она  хочет  поваром  на  судно  поступить,  конверт  видел, пришло  письмо  из         Новороссийска,  уже  приняли  в  училище, а  через  два  твоих  армейских  года,  она  будет  уже  замужем  за  каким-нибудь  морским  офицером.                – Да  знаю  всё, но  не  могу  выбросить  её  из  сердца,  сегодня  вечером,  она  моя,  а  иначе   не  жить!    И  парни пошли в  направлении, противоположном  тому,  куда  уехала  девушка.
       Вечером, в  каждом  из  станичных  дворов, благоухает  цветущая  сирень.     Наступает  тёплая, кубанская  ночь. Возле  крыльца,  одной  из  половинок, одноэтажного дома – барака, снимает  бельё  с  верёвки  Валентина  Григорьевна,  мама  Камиллы.  Она,  улыбаясь,  смотрит  сквозь  окно  на  дочь,  уплетающую  тарелку  с  борщом,  с  завидным  аппетитом,  откусывающую  хлеб.   – Нет, она  совсем  не    жалела, о  годах,  которые    посвятила  своей  приёмной  доченьке.  Правда   пыталась  скрыть  это  от  соседей.  Но  в  станице, глубоко  всё   не  спрячешь. Впрочем , девочка  не  была  ей  совсем  уж  чужой.  Дочь  её  непутёвой  племянницы, которая  родив  ребёнка  на  зоне, внезапно  умерла. Отца  не  стали  искать, так  как , он  был  неизвестен, а  родные  настрадавшиеся  с  пьющей  и  гулящей  её  матерью, наотрез  отказались  воспитывать  её  чадо.
       У Валентины  Григорьевны,  не  было  после  войны  личного  счастья. Она  работала  в  сельсовете,  секретарём  партийной  организации. Мужской  пол  робел, и  сторонился  её, да  после того, как  война  закончилась, почти не  осталось  её  сверстников.  А  тут, узнав  от  родных  о  девочке, она  поняла,  у  неё  появился  шанс, стать  матерью, так как после  тяжёлого  ранения, и  жизни  в  окопах, она   уже  ей  быть  не  могла. Она  помнила, как  счастливая, вела  за  руку, черноглазую, резвую, красивую девочку, гордо  объясняя  всем, что  у  неё  появилась  дочка. Хлопот  ей  конечно  с  озорницей  Камиллой  было  немало, особенно, как подросла, то  в  чужой  огород  с  мальчишками  залезет, а  в  колхозном  саду, их  едва  не  подстрелил  сторож. В  школе  училась  сносно, хоть  и  отличницей  не  была.
  Так, окончив  девять  классов  с  двумя  тройками,  пошла   учится на киномеханика, и годичные  курсы  были  окончены.  Но  теперь  она  решила  дать  себе по жизни, другое  направление. Её  манило  море, далёкие , неведомые,  страны. Это прозрение наступило, после  поездки  вместе  с  мамой  в санаторий, путёвку  та получила, как ветеран  войны. Потом,  приехав  в  станицу,  она  ещё  долго  ощущала  запах  морских  водорослей.  Наверное, в  эти  моменты  у  неё  и  созрела  мечта. Камилла, выпив  компот, думала, как  ей  удастся  уломать  маму,  отпустить  её  в  морское  училище , учится  на  пекаря- повара. Но  по  виду, вошедшей  в  мансарду  Валентины  Григорьевны,  она  поняла, что  та  знает  обо  всём, видимо  неосторожно  оставила  письмо  на комоде, и она  прочла. Но  Валентина, присев  на  табуретку  напротив,  тихо  произнесла:- Езжай, коли  надумала, благослови  тебя  бог! – А  как же  ты? – вырвалось  у  девушки.  Конечно, мама  Валя  всегда  говорила, что  если  она  выйдет  замуж  за  Николая, то  будет  жить с  ней, а далее,    уговорит  соседей, продать  им  другую  половинку.                - А  всё  равно   Кольку  два  года  ждать!  А  вдруг  он  возьмёт, да  и  привезёт  из  армии,  девушку, ведь  были  в  станице  и такие  случаи.  Ну, любит  она  его, здесь  это  ни  от  кого, не  скроешь, выйдет  замуж, а  потом  что…всю  жизнь  за  свиньями  его  матери  ухаживать, да  быкам  хвосты  крутить.  Нет,  не  будет  она  так  жить!
        - Прости  меня  мама! – и  она  прильнула  к  плечу, плачущей Валентины.       А  у той  в  мыслях, уже  мерещились  все  беды, обрушившиеся  на  её  любимую доченьку, на  морских  просторах. Страшные  шторма   и  ураганы, грозившие  потопить  судно, на котором, могла  быть  её  девочка.  Но  сейчас, Камилла  заботливо  вытирала  слёзы,  катящиеся  по  её  лицу  ладошкой.  Как  тогда  12-лет  назад, на  пороге    детского  дома  станицы  Медвёдовской. Ей  сказали ,что  за  тобой  мама  пришла, и  она  с  весёлым  криком, помчалась  навстречу, немолодой  с  уложенными  светлыми   в локоны  волосами, и  крепдешиновом  платье   с голубыми  цветочками,   худенькой   женщине, которая   улыбаясь,…протягивала  к  ней  руки.                – Мамочка  ты  за  мной, ура!  Камилла с  разбегу  уткнулась  в  его  коленки.            А  потом, внезапно очутившись  на её  руках, вытирала  слёзы, катившиеся  с  её  глаз.  – Ну  что  ты  я  же  с  тобой  мамочка! С  возрастом,  она , конечно  узнала  от  болтливых  соседок - кумушек,  что  мама ей  неродная. Но  решила, что   раз  они  всё  равно  одной  крови, а  мама Валя  баловала  её,  словом  делала  всё, чтобы  окружить  названную  дочку  комфортом, покупала  лучшие наряды, даже  копила  золото  к  её  свадьбе, она заключила  про себя, что  лучше  мамы  Вали, у  неё  никого  быть  не  может.
       Камилла  тоже  ощутила  лёгкую  грусть  при  расставании: - Ну,  дорогая  хватит  плакать, я  сейчас  соберусь  на  выпускной, школьный  вечер, приду  поздно,   чмокнув  маму  в  щёчку, она  пошла  в  горницу, где   на  кровати  лежало  её  праздничное  платье…..сиреневое, короткое, пошитое  в  лучшем  ателье.  Надев, и  глянув  на  себя  в зеркало, не  без  удовольствия , нацепив  белые  туфли  на  модных  ныне  шпильках, распустив  волосы  до  плеч, в  хорошем  настроении  отправилась  в  местную  школу, которая  находилась  за  два  квартала  от  её  дома.
          С  её  уходом  мама  Валя  присев, задумалась, может  лучше, что  она  уедет   и  не  станет  женой, Кольки  Снитко.  Его  дед  был  когда- то  одним  из  богатеев  станицы. Семья  была  большой,- семь  детей  вместе  с ними  двумя  взрослыми. В  коллективизацию,  он  всё  своё  имущество  отдал  колхозу, вступив,…работал  в  нём. Но  пришла  беда. Для  индустриализации  страны, требовались  станки,  машины, трактора, комбайны. И  власть  послала  продотряды, собирать  хлеб  у  крестьян, чтобы  продавать его за рубеж, в  обмен  на тяжёлую технику. Николай  Снитко, дед  Кольки  зарыл  мешки  с  зерном, в  яму   посреди  двора, но  нашлись  стукачи.   За  укрытие  хлеба  от  государства, был  положен  расстрел  на  месте, чекисты  не  щадили  даже  малых  детей. Его  предупредили  односельчане,  входившие  в  сельсовет, и  ночью, погрузив  семейство  на  подводу, он  вместе  с  ними   бежал  из  станицы.
       Доехать  ему  удалось  только  до  плавней, надо  было  перейти  речку  вброд,  камыши  надёжно  бы  скрыли  их.  Они  пошли, держась  гуськом, друг  за  другом, стараясь,  чтобы   плеск  воды, не  выдал  их, но  крошечная   двухмесячная   Верочка, начала  плакать, успокоить  малютку  не  удавалось, и  отец  с   ожесточением, потопил   малышку, мать   же,  закатилась  в   немом    крике.   – Жена, успокойся, она  всех  нас  бы, выдала – он  тряс обезумевшую  супругу  за  плечи, а та, потеряв  сознание, свалилась ему  на  руки.   Чекисты их  всё - таки  догнали, расстреляв  всех, пощадив  только  пятилетнего  Вовку, и  самого  Николая  ранив, оставили  для  суда. После  смерти  Сталина, он  вышел  по  амнистии, забрав  с  детдома  пятнадцатилетнего  Вовку.
       Приехав  в  станицу, поселился  в  ней  с  сыном, тот,  отслужив  в  армии,   вскоре  женился, родные   жены,  снабдили  молодых, не  только  добротным  домом, но   и  свиньями,  коровой  с  парой  телят, а  птицы  было  предостаточно. Но  не рад  был  старик  Николай  и  налаженной  жизни,  и    богатству, обретённому  вновь. После  случившегося   с  его  женой  и  детьми, он  стал  нервным  и  угрюмым  человеком.  Станичники   даже  опасались  здороваться с  ним. Лишь  однажды  его  лицо, осветила  улыбка,  когда  молодые  показали  ему  новорождённого  внука.                – Дед, его имя  Коленька!   Вскоре  он  умер, видимо  его  сердце  не  выдержало  радости, но видимо, глядя  на  внука, он  вспоминал, утопленную     им  дочку. Честно  говоря, молодые  вздохнули  с  облегчением, похоронив  его. Владимир и  его  жена  Ольга  жили  дружно, вырастив  Кольку, повадками  напоминающего  деда. Валентина  Павловна  вздохнув, вспомнила  про  все  кривотолки, ходившие  про  их  семью.  Колька, подростком  охотно  вызывался  резать  соседского  кабана, был  жесток, в  драках  со  сверстниками.  В  станичных  обычаях, это  не  считалось  бы  зазорным,  если бы  не  злой  блеск  в  его  глазах  при  этом.                – Да, наверное,  пусть  её  Камилла  будет  подальше  от  подобной  судьбы.             И  она,  торопливо  начала  выкладывать  бельё  на  гладильную  доску.
                Выпускной.
Взметнулся вверх, праздничный  салют. Камилла, Колька, Валерка  и  Света, вышли   за  калитку, прочь  от  веселящейся  толпы  школьников, и  станичной  молодёжи, пришедшей  в  школу. Сели  парами  на  велосипеды   Камилла  с  Колькой, а  Светка  с  Валеркой.   Поехали  далеко  на  станичную  окраину  в  знаменитые  плавни. Остановились. Свет  луны  слабо  освещал  речку, покачивающие на ней,  камыши,  пристройки  домов.  Пахло  черёмухой,  ароматом  цветов  палисадников. Нашли  возле  камышей, скрывших  их  от  дороги, небольшую  полянку.  Девочки, расстелив  скатерть, высыпали на  неё  соленья,  порезали и  положили  рядом,  свежие  огурцы  из  теплиц.                А  парни  достали  бутылку  водки  и  шампанское. Разлили  по  фужерам.                – За  нашу  дальнейшую  взрослую жизнь!- громко  воскликнула  Камилла.
     Все  дружно  подняли  бокалы.  Далее  в  пьяном  угаре, стали  расплываться, друг  перед  другом, лица  сидящих.  Валерка,  игриво, несмотря  на  обещание, всё  же  пытался, обнять  Светку. А  Николай, поцеловав  Камиллу, потянул  её  в  камыши, в  сторону, от  оставшейся  пары.  Найдя  полянку,  он с  жаром  притянул, девушку  к  себе, резко  повалив  её  на  траву. Вдруг  раздался  рёв, проезжающей  мимо  машины.              Пелена  спала  с  глаз  Камиллы, и  она  с  испугом, увидела  лицо  парня,  казавшееся  от  света  уличных  фонарей, расположенных на столбе  от дороги,  зловещим. Резко  вскочила, отодвинув  его  от  себя.                – Я  не  готова, не  хочу!  Да  какой  сейчас  век, кто  с  этим  считается, твою  мать  уважают, мы  до  армии  можем  расписаться, а  свадьбу  после  сыграем! – Коля,  нервно  теребил  фуражку  в  руке.  – А  я  не  хочу  следовать этим  новым  веяниям, да  и  мама  не  поймёт. – Ну  ладно  храни  свою  невинность  для  морских  офицеров. – Дурак!  - Камилла  бросилась  бежать  прочь, с  шумом  раздвигая  камыши. К  сидящему  с  понурой  головой  Николаю,  вышел  Валерка: - Вижу, и  от  тебя  твоя  девчонка  сбежала! – весело  заключил  он, - Ну  ладно, подумаешь, пошли.     Уже  выйдя  на  дорогу, они  заметили, какую-то  небольшую  тень  у  столба. 
    Николай  резко  проговорил:- Возьми велосипед,  Камилла  со  Светкой  на  своём  уехали, а  мы  сейчас  посмотрим, что  за  чудо тут  стоит? Валерка  кивнув, вскоре  появился  с  велосипедом, взмах  спиц, и  вот  они  резко  притормозили  перед  семнадцатилетним  существом, в  заштопанном  платье, и  непричёсанных, пепельных  волосах.  – Галинка, ты  чего по ночам  шляешься? – ребята,  смеясь,  загородили  ей   дорогу. Это  была  отверженная  всем  станичным  обществом, дочь  плотника  Акима, беспробудного   пьяницы.  Мать её  умерла  два  года  назад, а  отец  попросту  издевался  над  бедной  девочкой, бил  её, в  мороз  выгонял  из  дому, морил  голодом. Сейчас  она  видимо  шла  с  сумочкой, к  чужим  огородам,  надеясь  набрать  там  ранней  картошки. Николай, приподняв  подбородок  девушки, подумал, что  если  её  причесать  и приодеть, то  она  была бы  даже  миленькой. Испуг,  поначалу,  читающийся  в  глазах  девушки, прошёл  от  прикосновения  руки  парня. – Боже!   Ведь  она  всегда  смотрела  на  него, только  издали, и вот  он  рядом  с ней.
    -Возьмём  её с нами  на  полянку, там  ещё  остатки  закуски  и  выпивка?- предложил  Валерка.  И  Николай,  обняв  Галинку,  двинулся  вместе  с  ним  на  знакомое  место. Через  полчаса, фонарь  над  дорогой,  внезапно  потух,   и  ужасный,  женский  крик, раздался  в  ночной  тишине.  Из  шуршащих  в темноте  камышей, выскочили  Валерка  с  Николаем. Валерка  мигом,  подкатил  велосипед, и  Николай, бросив  в  камыши, окровавленный  нож,  вскочил  на багажник.  И  Валера, трясущимися  руками, схватив  руль, повёз  их  прочь,  от  страшного  места.
                Отъезд.
Утром  в  окно  к  Разумовым , постучалась  всхлипывающая  Светка.    – Что  случилось  доченька? – спросила, выскочившая   в  накинутом  в  спешке  халате, Валентина Григорьевна, следом  за  ней, протирая  глаза,  шла  Камилла. – Господи, что  творится  у  нас  в  станице, в  плавнях  нашли  девушку, ножом  всю  изрезанную.   – Дочка, успокойся, зайди, я вам  сейчас  чай поставлю, и  мать  Камиллы  удалилась  в  горницу.  А  Светка,  подскочив  к  подруге  тихо  прошептала: - Это  в  том  самом  месте, где  мы  с тобой  вчера  сидели, в  пять  утра  полиция  забрала  Кольку  и  Валерку, их  кто-то  там  видел , аж  в  Краснодар  увезли, говорят. – Так  выходит  они  убийцы  и  насильники, не  могу  поверить!  Камилла  нервно  теребила  край, накинутой  на  плечи  шали. Светка, немного  отдышавшись, продолжила: - Я  сама  не  могла  поверить, так  это  или  нет,  пока  органам  полиции не  ведомо, а  допытывать  всех  начнут, не  скроешь, что  в  тот  вечер,  мы  с  ними  были, я  своей  маме  всё  рассказала,  так  она  меня  срочно  к  тётке  в  Отрадненскую   отправляет.  – Да, ты  права  подруга, придётся  и  мне  всё  рассказать, а то  пожалует  участковый  в  дом  с  полицией, как  на  улицу  потом  покажешься, подумают,  виновны, да  ещё  бог  знает  в  чём, в  голове  не  укладывается!   - Ну  и  езжай  в  Новороссийск, ты  ведь  и   так  собиралась.-  Поверить  не  могу  Валерка, Колька, они  кто,- изверги?   А  девушка  кто? – Да  Галинка- бедолага,  дочка  Акима.  – Господи, быть  может  это  неправда, и  ребята  не  причём?  Камилла,   трясла  подругу  за  плечи.  – Дочка, придётся  поверить  плохому,  видно  тебе  тоже  надо  уехать – проговорила,  появившаяся  в  мансарде  и  всё  услышавшая  из  их  разговоров  мама  Валя.  Света, вздохнув,  сказала: - Пойду  собираться ,а  то  мои  волноваться  будут, на  минутку  ведь, отпросилась, ну  прощай  подруга, счастливого  плавания  тебе, и  чмокнув  Камиллу  в  щёчку, Света  ушла.
      Мама  Валя  с  Камиллой  быстро  собрали  большую  дорожную  сумку,  и  девушка, посадив  маму  на  багажник  велосипеда, поехала  вместе  с  ней,  к   переезду,  от железнодорожного  вокзала.    Любопытные   соседи,  смотря  вслед, шептались: - И  куда,  это  Григорьевна  с  дочкой  поехали  так  рано,  да  ещё  с  сумкой.  – До  свиданья  доченька, красавица  моя! – мама  Валя    плакала, у  остановившегося  вагона  поезда, прижимая  к  сердцу,  плачущую  Камиллу.  Та, вскочив на  подножку, трогающегося  состава, махала  ей  ладошкой  до  тех  пор,  пока  мама  не  скрылась  из  виду. Камилла, войдя  в  купе, поняла, что  с  этого  момента  началась  её  взрослая  жизнь.