Свет в окне. 1

 ЗАГОРЯНКА, 18. Часть третья.


 Рельсы убегали вглубь узкой аллеи. Раздвигая вперед туманное пространство тихого февральского утра, трамвай мягко скользил по ним, плавно перемещая оба своих вагона в конец города и слегка подрагивая на стыках. Где-то в вышине пробивалось солнце, щупая по- весеннему теплыми лучами, тонкую туманную завесу. Вот один такой лучик скользнул по окнам красного вагона. Находившиеся по правую сторону пассажиры зажмурились. Он прошмыгнул в самый конец и остановился на лице девушки, одиноко сидевшей у окна полу боком. Верхние пуговицы её бежевого плаща были расстегнуты, оттуда виднелся черный платок обвязанный вокруг шеи, густые волосы были разбросаны по плечам. Левой рукой она придерживала большой букет живых парниковых цветов, который лежал на её коленях. Солнце застряло в его венчиках и задрожало на влажных бутонах, делая их по-весеннему привлекательными. Девушка остановила на них свой взгляд и долго не отводила глаз, пока, наконец, очнувшись от мыслей, не заглянула в окно. Вагоны, к тому времени, совсем опустели, трамвай подъезжал к конечной остановке.
  Отсюда кладбище было не далеко, в десяти минутах ходьбы. Выйдя из трамвая, девушка с букетом отправилась в его сторону. Она быстро нашла там нужное место и остановилась у ограды, окидывая взглядом небольшой памятник с круглой фотографией. Затем, подойдя ближе, она положила около него цветы и медленно прочла надпись: «Лариса Филимонова».

  Наташа вернулась с кладбища на Парковую, но домой не пошла. Глубоко запустив озябшие руки в карманы плаща, она уселась на лавочку возле детской песочницы в своем дворе. Егорова отрешенно смотрела по сторонам и старалась мысленно ни на чем не останавливаться, но перед  глазами навязчиво появлялась одна и та же картина: Ноябрьская демонстрация 1972 года. В воображении не возникало ни одного звука, как в немом кино люди шли и шли серым потоком, наступая на пестрые листья и цветные лоскутки лопнувших шаров. Обычного ощущения праздника тогда не было. Эта демонстрация в сознании Егоровой превратилась в траурную процессию. Наташа стояла на обочине дороги и отрешённо смотрела на идущие мимо колонны. В голове был дурман и ноги не держали совершенно. До сих пор Егорова не может ответить себе, почему она пришла в тот день к площади Победы. девушка не помнит из того дня почти ничего, кроме каких-то крошечных эпизодов, время от времени возникающих в её памяти. Видно то, что происходило вокруг, её не касалось и до сознания дошло лишь появление одноклассника Генки Рыжова. Со своей младшей сестренкой он вынырнул из толпы прямо перед Наташей и с тревогой на лице спросил: «Это правда, насчет Ларисы?»
«Да ,правда!» - ответила Наташа.  И собственные слова её прозвучали сейчас где-то совсем рядом: «Да, правда!»  Егорова тряхнула головой и огляделась.
  Перед ней был родной двор, серая пятиэтажка с разноцветными балконами и детская игровая площадка. Вон, мама выглянула в окно, Наташа помахала ей рукой.
- Правда! – произнесла она вставая с лавочки, и оглянулась на темную арку.

  Вечером Егорова долго не могла заснуть. Она сидела молча в кресле, держа в руках прочитанную книгу, и размышляла о своей дальнейшей жизни. Размышления эти были не так тяжелы, как те, что посещали её долгими зимними вечерами в первые дни после выхода из больницы. Тогда она переживала энергетический упадок, потерю ориентиров и целей. Её тогдашнее состояние не нравилось ей самой. Внутри, она чувствовала, произошел какой-то перелом, пусть временный, но неприятный. Ей хотелось чаще бывать одной, она много читала, мало гуляла, вела замкнутый образ жизни. Что-то постоянно тяготило и угнетало её. Сейчас она вспоминала с каким раздражением пришла домой со дня рождения близкой маминой подруги. Та, непременно, хотела видеть у себя в тот вечер Светлану Ивановну с дочерью. Девушка отказывалась, сопротивлялась, не хотела идти, но мать уговорила. Весь этот шумный балаган вечера, громкие разговоры, музыка, сплетни, бесконечные приглашения на танцы со стороны одного толстого субъекта, окончательно испортили настроение Наташи. Домой она явилась злая, уставшая, с ворчаньем прошла в свою комнату, закрылась там и больше в этот вечер не вышла. Перед глазами маячила круглая физиономия толстого гостя, которому приходилось через силу улыбаться, боясь показаться невежливой и, который своими дурацкими и глупыми разговорами задергал её вконец. Это было, как раз, через две недели после выписки из больницы. Наташа ощущала пустоту и моральную усталость. На теле рана зажила, но не в душе. Дело Косарева далось ей очень тяжело психологически, и мысленно она часто к нему возвращалась. Она раскрыла дело на которое нацелилась давно, нашла убийцу Филимоновой, но он покарал себя сам. Углядев в начатом деле молодого следователя нехорошие для себя последствия, этот хладнокровный и жестокий человек перенервничал и принял завышенную дозу наркотиков. Всё! Дело закрыто! А, что теперь? Что дальше? Неужели это и есть итог всего, к чему она стремилась? Подобные вопросы мучили Егорову, не давая покоя. Цель была достигнута и смысл жизни, проступавший сквозь эту цель, рассеялся, как туман. Но ведь не только ради этого Наташа пришла в свою профессию, было ещё, что-то другое. Сейчас для неё уже всё ясно, всё давно встало на свои места и о своей мимолетной слабости и растерянности, девушка вспоминает с улыбкой на губах. А тогда, для разрешения всех своих внутренних споров, ей понадобилось несколько мучительных дней. В результате она поняла, скорее почувствовала, что её профессия необходима ей, как воздух. Ведь она и пришла в неё для того, чтобы предотвратить подобные преступления, чтобы матери не плакали над могилами своих детей и, чтобы убийцы и им подобные, не оставались безнаказанными. Ни одно «Дело» не должно уходить в архив не оконченным и она, Егорова, будет делать для этого всё, что в её силах. «Ни одного не раскрытого преступления!» Девиз Султанова стал и её девизом.
  Встав с кресла, Наташа подошла к окну.  Спать, по-прежнему, не хотелось.
  Снег растаял ещё в середине февраля. Холодные восточные ветра очень быстро высушили голую почву и темный асфальт. По вечерам они гудели и выли в проводах и голых ветках, гоняясь по улицам за запоздавшими прохожими и, раскачивая висячие фонари во дворах и на улицах. На один из таких фонарей смотрела сейчас Наташа из окна своей комнаты. Было достаточно темно и это желтое пятно света ползало по асфальту то в одну, то в другую сторону, хорошо выделяясь на черном и глухом фоне. За этим ярким островком пустота и неизвестность. Как страшно ступать в неизвестность, в никуда! Отсюда с четвертого этажа кажется, что черная бездна позднего вечера проглотит тебя и не отпустит, стоит лишь выйти из дома. Но выйдя, всегда находится дорога и бездна становится не такой уж чёрной.
«Март семьдесят девятого, ещё порадует нас теплом, - думала Наташа. - Говорят, если в конце февраля ночи очень темные, значит весна будет теплая и солнечная.»
- Посмотрим, - произнесла она вслух и подошла к своей кровати. Она откинула покрывало и села.
  Мысли сталкивались в голове, образуя неразбериху. Суета последних дней наложила свой отпечаток. Дело, которым занимался сейчас их отдел, было крайне сложным. Султанов и команда работали без выходных. Много уже выяснили, много обнаружили, но чёткой определенности не было. Это и заставляло колебаться в принятии конкретных решений.
  Девушка легла, но мысли продолжали плести свои узоры. Она глубоко вздохнула и поправила подушку. Невероятно, но сон пришел очень быстро и Наташа мигом окунулась в него. Не прошло и пяти минут, как показалось Егоровой, а в ушах уже противно трещал будильник. Но нет, это не он, это телефонный звонок раздаётся в большой комнате. Девушка вскочила, лихорадочно засунула ноги в шлепанцы и толкнула дверь.
  Глаза открыть до конца не удалось и, нащупывая в темноте рукой телефонную трубку, она смахнула со столика записную книжку.
- Алло! – произнесла Наташа.
  В трубке была немая тишина, как в вакууме.
- Алло!
  Раздались короткие гудки.
- Что за шутки?! – разозлилась Егорова и посмотрела на часы.
  Ничего на них не разглядев, она подошла ближе. Ходики равномерно стучали на стене, незаметно перемещали гири и показывали шесть часов утра.
- Ого! Как быстро сон пролетел! Словно одна минута.
  Она загладила взъерошенные волосы и отправилась досыпать.

- Что за звонок был так рано, Наташа? - спросил отец, собираясь на работу.
  Наташа на ходу отхлебнула из чашки и пожала плечами.
- Ошиблись? - допытывался Егоров.
- Не знаю. Я подошла – в трубке молчание, а потом гудки.
- Ясно. А я, пока поднялся, слышу, ты уже у телефона.
  Светлана Ивановна ещё спала, теперь она спала больше обычного. Егорова была в декрете, в середине марта ей рожать. Теперь она на редкость, спокойна и сдержана. Все её страхи и сомнения пропали, предстоящих родов она не пугалась и чувствовала себя замечательно. Даже её реакция на случившееся осенью с Наташей, когда та с пулевым ранением лежала в больнице, была не такой бурной, как ожидалось. Светлана Ивановна терпеливо ждала выздоровления дочери, ни разу не упрекнув её, против правил, в неверном выборе профессии.

- Вот и февраль кончился, - сказала Наташа, выходя из дома.
- Да-а! – протянул Егоров. – А воздух-то, какой, чувствуешь? Настоящей весной пахнет. Дождичка бы теперь, а то пыли много.
  У здания УВД уже толпились сотрудники. Рабочий день начинался с привычной суеты.
  Поднимаясь на второй этаж, Егоров напомнил:
- Сегодня в пять часов совещание, Наташа, не забудь!
- Ладно, - бросила она, входя в кабинет Терещенко.
  Он сидел за столом и перебирал бумаги.
- Помоги мне, - попросил он. – Не могу найти справку о состоянии здоровья Нестерова.
- Зачем это? Он уже задержан по подозрению и, какой теперь смысл? - переспросила Егорова.
- Начальство требует.
- Она разве к «Делу» не была подшита?
- Нет. Справка пришла, когда «Дело» носили на регистрацию и лежала в моих бумагах.
- Наверняка, Евгений Петрович уже забрал. Дело ведь ещё не закрыто. Я посмотрю у него…
- Подожди, он ещё не пришел. «Дело» в сейфе, а пока, давай тут поищем.
  Наташа принялась искать, но с приходом Султанова, всё разъяснилось очень быстро. Справка, действительно, была у него.
  К десяти часам небо очистилось и солнечный свет заливал все пространство кабинета. Наташа работала с «Делом» и, чтобы не резало глаза, задвинула занавески. Султанов прошел мимо и остановился около майора.
- Саша, звонили из первого отделения. Там к участковому обратился один гражданин с каверзным вопросом. В общем, на месте разобраться они не могут, просили нас принять его. Он скоро подойдет, я к тебе его направил.
- Примем, - кивнул Терещенко и повернулся к Наташе.
- Ну, как?
  Она поняла о чем речь и быстро ответила.
-« Дело» об изнасиловании Сидориной я подготовила, можно передавать в суд.
- Хорошо… И все-таки! Вот, о чем этот Гольцов думал? Думал, что она не заявит на него?
- Вероятно. Ведь их связывала тесная дружба на протяжении многих лет, ещё со школы, и такой итог! Потом: запугал, грозил. Впрочем, в протоколе все имеется. Хотите ещё раз ознакомиться?
- Нет, я в курсе.
  День шел своим чередом, вскоре явился обещанный посетитель. Когда Наташа пришла от Султанова, он уже сидел против Терещенко и, жестикулируя, взволнованно, что-то рассказывал.
- Тут, Наташ, такое дело! – начал майор без вступления. – У этого гражданина родственники пропали. Сядь, послушай! Мы недавно начали беседовать.
- Если не трудно, повторите ещё раз, то, что рассказали мне, - обратился Терещенко к посетителю.
  Наташа прошла и села к окну.
  Посетитель поставил свой стул так, чтобы видеть и Егорову и Терещенко и, обращаясь к ним обоим одновременно, начал:
- Моё имя Куликов Валентин Борисович. У меня брат живет в Москве с семьей. Жена его москвичка. Он женился и туда к ней уехал. Они ко мне в Приморск часто в гости приезжали. Я живу на улице Сажина, дом 12. Один живу, поэтому всегда рад, когда Антон с Люськой у меня бывают. В феврале получил письмо от них, что в начале марта они приедут по делу, а точнее: дачу здесь хотят купить. Ко мне поближе, да и вообще, у них ведь трое детей! Так вот, в эти выходные, двадцать четвертого, я уехал к другу погостить в поселок Николаевка, отпуск у меня начался, и приехал домой только двадцать восьмого, в среду. А тут мне телеграмму соседи приносят, двадцать шестого числа вечером, почтальон принесла. Ну, они получили и за меня расписались. В телеграмме сказано, что Антоха с женой приезжают двадцать седьмого в 20.30. Встречай!
- Вот телеграмма, - сказал Терещенко и передал её Наташе.
- Я, разумеется, опешил, - продолжал Куликов. – Если 27 го вечером поезд приходит, так они уж приехали! Я по соседям прошелся, никто ничего не знает. Нет их нигде! На следующий день побежал на переговорный, заказал Москву. С Люськиной матерью разговаривал. Она сказала, что уехали они во время, то есть двадцать седьмого должны быть здесь. Пугать я её не стал, но разволновалась она не на шутку. И я не знаю, что делать! Сегодня уже второе марта, а о них ни слуху, ни духу.
  Его нервозность передалась и Егоровой, она с напряжением слушала то, что говорил Куликов. В руках её была телеграмма из Москвы, а в голове целый рой нехороших предположений.
  Майор уже задавал вопросы:
- Соседи уверены, что без вас никто не приезжал? Вы всех опросили?
- Всех в своем подъезде. Никто не приезжал. И с поездом все в порядке, я узнавал, пришел во время, двадцать девятый – скорый.
- Кроме вас в Приморске родственники имеются?
- Нет. В Высоком мать живет, но это отсюда далеко и они туда никогда не ездили. Мать живет со вторым мужем, а Антон с отчимом не ладит.
- А вдруг, не застав вас дома, они все же, уехали туда?
- Нет, я там был, специально ездил. Нет их там.
- Значит, весь вчерашний день, вы их искали?
- Да, весь день, а сегодня с утра пошел к участковому, он к вам отправил.
- Правильно. Фото их имеете?
- Да, я принес.
  Куликов достал из внутреннего кармана куртки две небольшие фотографии.
- Год назад мне прислали, - пояснил он.
- Теперь пожалуйста, их полные имена назовите! – попросил майор.
- Антон Борисович Куликов и Людмила Дмитриевна Куликова. Ему 37 лет, ей 34 года.
- В Москве их на поезд провожали? – спросил Терещенко.
- Да, мать Люси сказала, что сама посадила их в вагон.
- Понятно… Наташа, - обратился он к Егоровой, - пошли Истомина с фотографиями на вокзал. 29 – скорый, сегодня вечером снова на станции будет, возможно, только в другое время. Пусть с проводницей третьего вагона поговорит, в каком они ехали, фото ей покажет. А сейчас, давайте по соседям пройдемся, -  сказал он, вставая из-за стола.
- Александр Константинович, я отнесу фото в лабораторию, пусть размножат.
  Наташа взяла фотографии и вышла за дверь.

  Вечером в кабинете у полковника Егорова было совещание, которое началось двумя часами позже обещанного срока. Алексей Михайлович ходил вокруг сдвинутых столов и обрисовывал сложившуюся ситуацию.
- На отдел уголовного розыска, - говорил он, - обрушилось дело об исчезновении супругов Куликовых. Сегодня группа майора Терещенко им вплотную занималась, потом, к вечеру подключились другие наши сотрудники, и результаты таковы, что стоит всерьез о них подумать. Итак: из Москвы Куликовы уехали на 29 – скором в 14 часов 15 минут, двадцать шестого февраля в понедельник, во вторник, двадцать седьмого в 20.30., поезд пришел в Приморск без опозданья. Час назад проводницей третьего вагона супруги Куликовы были опознаны. По её показаниям они, действительно, ехали в этом вагоне и сошли в Приморске. Далее, сержантом Истоминым были опрошены сотрудники вокзала, одна из уборщиц так же опознала их по фото и сказала, что Куликовы с чемоданами долго стояли на платформе, а потом, примерно в 21 час, пошли на автобусную остановку. Они были одеты: женщина в плащ светло-коричневого цвета средней длины, коричневую юбку, зеленую кофту и черные лакированные туфли на высоком каблуке; мужчина, был одет в серый костюм, синюю куртку и коричневые ботинки. При них было два черных чемодана в крупную зеленую клетку. Фотографии их уже размножены, я их раздам. Так вот, совершенно очевидно, что Куликовы, не дождавшись Валентина Борисовича на вокзале, гостившего в это время у друга, отправились к нему домой и сели в автобус. Время было не позднее, по расписанию автобус отправляется от Привокзальной площади в 21.05. В 21.15, они уже были на нужной остановке, около магазина «Электротовары». Пройти два дома по открытой улице и оказаться на месте, тоже вполне реально, в это время ещё ходит народ. Возможно, что супруги добрались до дома №12 без происшествий, а что было потом остается загадкой. Не застав Куликова, к соседям они, почему-то, не обратились. Во всяком случае, никто из соседей по фото их не опознал. В Высоком у матери братьев Куликовых, супруги не появлялись, в гостинице они не останавливались, мы проверяли. Сейчас Жигулин звонил с Отрадной из района турбаз, он их там ищет, но тоже безрезультатно. К тому же. Если бы они остановились где-то, то дали бы о себе знать за эти три дня. Попытались бы снова разыскать Валентина Борисовича. Но, во всем этом, есть ещё одна деталь, которую мне не хотелось бы упустить.
  Егоров окинул взглядом всех окружающих и, убедившись, что все его внимательно слушают, продолжал:
- Почти три недели назад, а точнее 13 февраля, по улице Сажина в доме №14 на первом этаже в собственной квартире были обнаружены два трупа: ювелира Нестерова и его жены. Дело свежее, вы все помните! Жена задушена полотенцем, муж заколот ножом. Предварительно его оглушили по голове тупым, тяжелым предметом. Наш отдел, а так же прокуратура области до сих пор занимаются расследованием этого преступления. По подозрению в убийстве задержан сын Нестеровых – Станислав. Сейчас ведется следствие. Полковник Султанов занимается этим делом вплотную… Я, конечно, не ищу здесь связи, пока, я, просто, обращаю ваше внимание на совпадение. На улице Сажина произошло убийство и, именно на эту улицу должны были приехать пропавшие Куликовы. Заметьте: Нестеровы жили в доме №14, который почти примыкает к двенадцатому дому и отделяется от него узким переулком.
- Я думаю, связь здесь какая-то есть, - произнес Терещенко, - хотя и не исключено совпадение. Нами уже проверено, что супруги из Москвы с Нестеровыми знакомы не были. Сам Валентин Куликов их, конечно, знал, но никогда не общался.
- Оперативно работаете майор, - похвалил Егоров. – Вы, значит, тоже углядели совпадение?
- А, как же, сразу! – не без гордости добавил Терещенко.
- А теперь, Евгений Петрович, доложите о вашей проделанной работе. Итоги, какие-нибудь, имеются? – спросил Егоров.
  Поднялся полковник Султанов.
- Мы об это дело с ювелиром весь лоб себе расшибли.
    Евгений Петрович отодвинул от себя стул подальше и устроился поудобнее.
- Итак, в подробностях: около двух часов дня Анна Степановна Нестерова впустила к себе в квартиру постороннего, неизвестного нам человека, но, видимо, знакомого ей, который некоторое время спустя и задушил её полотенцем. Затем, явился муж, хозяин квартиры, застав врасплох убийцу. Он, скорее всего, позвонил в квартиру и убийца впустил его , но тут же, у порога нанес удар по голове, а затем несколько ножевых ранений. Забрав ценные вещи – скрылся. Преступление было совершено с целью ограбления. По показаниям свидетелей, возле дома в 15 часов видели машину Станислава Нестерова, а так же его самого, выходившего из подъезда дома. Вещей при нем не было, но вечером того же дня, когда было совершено преступление, он подъезжал к дому ещё раз. Сам Станислав утверждает, что приезжал к родителям по делу. И оба раза не застав их, уезжал. Трупы были обнаружены лишь на следующий день. Собака их, болонка, очень сильно лаяла и выла всю ночь, против обычного, а утром соседка видела, как она прыгала в испуге по подоконнику. Почуяв недоброе, женщина заявила в милицию. Кстати, дверь после преступления, была аккуратно закрыта ключом на два оборота, при всем при том, что личные ключи Нестеровых были на месте и никуда из квартиры не исчезали. Видимо, имеется ещё один дубликат. Подчеркиваю, что у сына Нестеровых ключей от квартиры родителей не было, это проверено.
  Всю первую неделю после преступления, а мы уже докладывали об этом, проверялись связи обоих Нестеровых, в ювелир торге произвели тщательную инспекцию, сотрудников Льва Нестерова перетрясли и вывернули наизнанку, сына задержали и ничего. Нет полной уверенности, что преступление совершил он. Кстати, супруги собирались уехать за границу в Израиль. Сын был против отъезда, он это не отрицает. И последнее время из-за семейных распрей отношения у Станислава с родителями были прохладными. По его словам, они собирали каждую копейку, а ему отказывали в ерунде. Теперь он собирается жениться и приезжал к ним, чтобы занять денег, но на удачу не надеялся. Вряд ли бы они ему, что-нибудь дали. Так что, мотив к убийству с его стороны имеется, нужны деньги. Сам он, естественно, отрицает свою причастность. Дальше, после того, как Станислава задержали, делом занимается прокуратура. Но мы продолжаем собирать данные. Что касается исчезновения Куликовых, то прямой связи с Нестеровыми, конечно же, нет.
  Султанов сел на место. Егоров продолжал ходить по кабинету.
- Какие оперативные разработки у вас имеются для завтрашних поисков? – спросил он.
- Нужно обратиться к соседям дома напротив, за помощью. Пока, мы только опрашивали жителей дома №12, - сказала Егорова с места.
- В 14 и 16 домах, тоже надо опросить, - добавил Терещенко.
- Пансионатами и домами отдыха будет заниматься Жигулин, частным сектором – Коломийцев, - произнес Султанов. – Санатории отпадают, там не сдают приезжим номера. Гостиницы и турбазы тоже, Андрей ничего сегодня там не нашел. Круг сужается. Но сложность заключается в том, что не все частники сдают жильё через бюро. Куликовы, не найдя пристанища, могли обратиться, именно к таким людям. От улицы Сажина ближе всего дома частников на Почтовой улице и на Привокзальной площади. Я знаю, там сдают жильё приезжим. В первую очередь, пошлем Коломийцева туда. Пусть опросит всех, кого возможно.

  На следующее утро, прежде чем приступить к опросу жителей дома №10, который стоит напротив двенадцатого дома и отделяется от него крохотным, круглым двориком, Наташа взяла в руки протоколы допросов соседей Куликова и решила ещё раз их тщательно проанализировать. Но то, что было перед её глазами, анализу никак не поддавалось.
  Протокол допроса Симанович Михаила Никифоровича. ( Сосед по площадке.)
  Следователь: - Когда и во сколько вы получили телеграмму из Москвы от Куликовых?
  Симанович: - 26 числа, вечером. Часов в семь к нам позвонили, жена от-крыла. Слышу, в коридоре она разговаривает с кем-то. Подошел. Почтальонша там стоит, на дверь Куликова кивает и говорит, что ему телеграмма пришла, а дома его нет. Я знал, что он уезжать собирался и сказал ей об этом. Почтальонша тогда попросила нас телеграмму принять и в бланке расписаться. Жена расписалась и взяла телеграмму. Ждали мы на следующий день Куликова, он не приехал. Тогда мы с Машей после восьми за дверь часто выглядывали, ждали, что вот-вот, его родственники появятся. А в девять часов к нам друзья зашли. Тут закрутилось, завертелось и в этой суматохе, видать, их и проглядели.
  Следователь: - Шума никакого на площадке не было, после девяти?
  Симанович: - Нет, мы не слышали. Разве тут услышишь! У нас своих двое ребят и знакомые с детьми явились. Дома такой гам стоял, что уши закладывало. Жена, правда, в окно часто выглядывала, но с чемоданами там никого не видала. Да, ведь, и темно уже было, а у нас всего два фонаря на весь двор.
  Следователь: - Когда приехал Куликов?
  Симанович: - 28го, часов в пять вечера, мы с детьми во дворе гуляли. Гляжу, он с рюкзаком идет. Тут я ему рассказал все и телеграмму отдал. Он к соседям пошел. Там никого не видели. На вокзал потом побежал, оттуда в гостиницу. На утро в Высокое к матери поехал.
  Следователь (Терещенко): Очень волновался?
  Симанович: - Да, сразу было видно, что застали врасплох. Не ждал он их так рано, совсем не ждал. Говорил, что в марте должны они были приехать.

  Протокол допроса Ватутина Игоря Даниловича. (Сосед по площадке.)
  Ватутин: - Весь вечер сидел дома, смотрел телевизор, были хорошие спортивные передачи. Соседка Майя ко мне с третьего этажа заходила, кино посмотреть. У ней телевизор не работает. Я человек одинокий и мне всегда приятно, когда приходит кто-нибудь.
  Терещенко: - Во сколько она пришла?
  Ватутин: - Пол десятого. В одиннадцать с чем-то, ушла.
  Терещенко: - Что было потом?
  Ватутин: - Потом я лег спать. И всё, пожалуй. Куликов на следующий вечер ко мне заходил, родственниками интересовался. Мы друзья с ним, он такой же бобыль, как и я.

  Протокол допроса Майи Шмыгловой, (соседка с третьего этажа.)
  Шмыглова: - В девять я с работы пришла, на фабрике работаю. Потом у со-седа кино смотрела «Моя улица». Хороший фильм. После, домой пошла, сестра и мать уже спали. Никто не заходил. И когда телевизор глядели, на площадке тихо было и не звонил нам никто.

  Протокол допроса Фарида Гизатуллина. (Сосед по площадке.)
  Гизатуллин: - Дома был в семь часов. Слесарь я. В тот день вызовов много было в домоуправлении. Устал. Дома выпил немного и уснул потом. Звонка не слышал. Не было никого. Куликов потом пришел на следующий день, про брата с женой спросил, но я их не видел.

  Примерно, такие же ответы, по сути, были и у других опрошенных. Не видели, не слышали, не знаем.
  Егорова положила протоколы в папку и откинулась на спинку стула. Она была уверена, что нет такого дела в котором не нашелся бы ни один свидетель. Обязательно, кто-нибудь, что-нибудь да знает, видел или слышал. Возможно эти люди, опрошенные Терещенко, знают гораздо больше, чем говорят, но нужная информация, до поры, скрыта и от них самих. Всё зависит от того, как поставлены вопросы и на что они направлены. Но иного направления Егорова, пока, не видела. Цель для неё заключалась сейчас в том, чтобы опросить , как можно больше людей и она отправилась на улицу Сажина.
  Показав во дворе домов №10 и №12 фотографии супругов местным жителям, Наталья наткнулась на гражданку Маратову Клавдию Ивановну, которая с десятилетней дочерью возвращалась от гостей двадцать седьмого февраля вечером и видела, как мужчина и женщина с чемоданами в руках проходили переулок между 12 и 14 домами, а затем вошли во двор. Через две минуты Маратова и дочь были уже дома и на часах, как утверждает свидетельница, было 21.20.
  По фото, предъявленным ей, а так же по описанию одежды, она опознала Куликовых. Теперь, вполне очевидно было то, что Куликовы благополучно добрались до дома №12, поднялись на второй этаж, позвонили в квартиру Валентина Борисовича.
  «Но если так, - размышляла Наташа, стоя во дворе, - они, непременно обратились бы к соседям. Почему они этого не сделали?»
- Странно, всё странно! – произнесла она вслух и пошла по двору вдоль серых, однотипных домов. Сейчас она была полностью поглощена в свои размышления: она сопоставляла, выискивала, сравнивала. Вскоре она вышла к овощному ларьку, медленно прошла газетный киоск и остановилась у магазина «Электротовары». К пустынной остановке подъезжал автобус. Егорова задумчиво огляделась вокруг. Перед ней была улица, где ей приходилось очень часто бывать по делу Нестеровых и вот опять… Улица Сажина ровная и прямая, в конце чуть-чуть поднимается вверх и состоит из серых кирпичных трёхэтажек с покатыми крышами. Наташе пришел на память зимний день, когда они с Андреем гуляли здесь. Шел густой, пушистый снег, такой обильный, что уже в пяти шагах предметы терялись и таяли. Андрей тогда был чересчур веселый, они всю дорогу дурачились и кидались снежками.
  Наташа при этих воспоминаниях хмыкнула и откинула волосы назад, уже изрядно отросшие. «Неужели та самая улица? Совсем не похожа!» - подумала девушка. Приземистые дома, низкие фонари, коричневые крыши с торчащими ТВ антеннами, всё было насквозь пронизано холодной криминальной атмосферой. Как меняют обстоятельства окружающую нас обстановку!
  Нет, не уютно здесь сейчас на этой улице и ветер дует слишком холодный. Егорова постояла ещё немного, вздохнула и, видимо, что-то решив, направилась к Азовской улице.

  Спустя 20 минут, она была на Загорянке. У входа в здание УВД стоял Султанов и о чем-то разговаривал с Истоминым. Когда подошла Наташа, Вячеслав быстро развернулся и побежал к ожидавшей его машине.
- Евгений Петрович! – обратилась она, подойдя.
  Султанов повернулся к ней.
- Ну, каковы результаты? – быстро спросил он, глядя в след удалявшемуся Истомину.
- Нужно вызывать сюда родственников из Москвы, Евгений Петрович!
 Она произнесла это с таким выражением, что у полковника упало сердце.
- Как? Что? – переспросил он. – Результаты так плачевны?
  Наташа замолчала и опустила голову.
- Ну, Наташа! Что ты узнала, говори! – торопил Султанов.
- Почти ничего, но из всего известного, можно сделать вывод, что живыми Куликовых мы не найдем, - произнесла она упавшим голосом, глядя на отъезжавшую машину.
  Султанов тяжело набрал воздух и долго не выпускал его из груди. Когда, наконец, он выдохнул, уперев руки в бока, то выражение его лица резко изменилось, он принял позу ожидания.
- Твоя версия! – произнес он.
- Куликов Валентин Борисович с самого начала сказал, что родственники приедут с целью купить здесь дачу. Намерения у них, на этот счет, были серьезные, если они даже выехали раньше, значит, при них были деньги и немалые. Здесь в Приморске проговорились кому-то о деньгах, ну и…
- Что дальше, неизвестно, Наташа. Надежда умирает последней, - глядя на свои ботинки, сказал Евгений Петрович.
- Да, это для родственников, как не жестоко будет сказано. Но мы с вами должны смотреть правде в глаза. Если они живы, то где они теперь? Почему не объявились?
- Новости, какие-нибудь, есть? – спросил полковник и посмотрел на планшет Наташи, который она прижимала к себе.
- Да, гражданка Маратова из дома №10, по улице Сажина, видела их в тот вечер, в 21 час 20 минут. Они входили во двор с улицы с чемоданами в руках, через переулок, между двенадцатым и четырнадцатым домами. Наверняка, не застав Куликова, уехали, либо в район турбаз, либо на квартиру к какому-нибудь частнику. А вот, почему к соседям они не обратились, не понятно!
- Кто-нибудь видел, как они выходили из дома и уезжали обратно?
- Никто.
- На турбазах их нет и они там не были, это проверено. А насчет частника, не исключено.
- Так как с родственниками быть, Евгений Петрович? – снова спросила Наташа и в голосе её появились нотки требования.
- Вызывай. В конце концов, надо выяснить, какие вещи были у них при себе в чемоданах, какая сумма денег была… Только вот, для родственников какой удар будет, а ведь мы ещё ничего не нашли. Как-нибудь, тактичнее там!
- Постараюсь. Надо Терещенко оповестить. Он у себя?
- Нет, он с Коломийцевым по частникам ходит. Наташа, ты в корпус идешь, - обратился он к девушке, которая уже почти вошла в здание. – Принеси мне последние протоколы допросов по делу Нестерова, я сейчас в прокуратуру еду.
- Что-нибудь срочное?
- Истомин мне тут, кое-какие сведения принес, но об этом потом.
- Хорошо, я принесу, - сказала Егорова и толкнула дверь.

  Вечером она явилась домой, как выжатый лимон. После того, как уехал Султанов, Наташа присоединилась к рейду Терещенко и обошла всю улицу Ольховская, где почти в каждом доме сдают квартиры приезжим. Результатов никаких. За чаем Наташа была молчаливой, задумчиво размешивала ложкой сахар, а перед глазами мелькали лица людей, опрошенных ею сегодня. разные лица. И ни на одном из них внимание не останавливалось, ни в момент опроса, ни теперь. Проходной день и неудачный для расследования! Мысленно сделав такой вывод, Егорова ушла к себе в комнату и сняла со стены, висевшую на гвоздике, гитару. Последнее время она часто бралась за неё. Это была старая отцовская гитара с надтреснутым корпусом и фальшивым звуком. Каждый раз её приходилось настраивать заново. И вот сейчас Наташа усердно крутила колки, то подтягивая, то ослабляя струны. Уже неделю она пыталась на слух подобрать аккорды к Колиной песне и не могла.
« Голубая, да веселая страна…» А дальше не получалось, не шло. Наташа часто мурлыкала эту песню себе под нос, ударяя по струнам невпопад и не оставляла попыток снова и снова разгадать магию аккордов «Голубой страны».
  Как и в прошлый раз и позапрошлый ничего не получалось.
- Пап, у тебя кроме старых песенников с нотами, поновее ничего нет? - крикнула она из своей комнаты.
- Всё, что было, я тебе отдал! – послышался ответ.
  Наташа кивнула головой и повесила гитару на место.
- Наташа, пойди сюда! – позвала мама.
  Девушка вышла из комнаты.
  Мама сидела на диване и вязала чепчик.
- Наташа, представляешь, Арнис Томкус приезжает к нам с гастролями вместе с театром.
- Ой, правда! – у Егоровой загорелись глаза, она бросилась к дивану и уселась рядом с матерью. – Когда?
- Скоро. Примерно, через неделю. Эва мне прислала письмо.
  Эва Томките (Томкус) из Прибалтики была очень близкой подругой Светланы Ивановны. Вместе с ней в Москве Егорова, тогда ещё Зольникова, училась в пединституте. Они снимали комнату одну на двоих в районе Преображенки. А потом у Эвы был непродолжительный роман с одним из студентов и неожиданно для всех она родила ребенка, но институт не бросила. Светлана всячески помогала ей в учебе и возилась с малышом Эвы, как со своим собственным. Отец Арниса на Эве так и не женился, по окончании института женщина с малышом уехала в Прибалтику, на родину, где у неё осталась совсем ещё молодая мать. Первоначально задуманная головокружительная карьера историка не удалась и Эва вскоре забыла о своих радужных мечтах и планах. Зольникова вышла замуж и уехала в Приморск, но связи с Томкус никогда не теряла. Они обменивались письмами, приезжали друг к другу, Арнис для Наташи стал чем-то, вроде старшего брата. Девушка очень радовалась за него, когда он поступил в театральный институт в Вильнюсе и стал актером. После этого приезжал он к ним лишь раз, перед самым отъездом Наташи в Москву, а теперь будет здесь совсем скоро. Гастроли Вильнюсского драм театра в Приморске! Здорово! Все черные мысли о предстоящих расследованиях отступили на задний план, а вскоре и совсем исчезли с горизонта.
   
  Но не всё так тихо и гладко было дома у Терещенко, который тоже пришёл уставший, но вместо вечернего отдыха стал объясняться со своей женой.
- Почему я должна щадить твои уши? - неслось из коридора. - И, что значит, пожалеть твои нервы?! А, кто пожалеет мои? - женщина ворвалась в кухню.
  Она посмотрела на Александра с глубоким вздохом, поправила свою причёску, одёрнула нарядное платье.
- Ты почему до сих пор в форме? Мы о чём с тобой договаривались на сегодняшний день, забыл? - от гнева на её лице выступили красные пятна.
- Нет, я помню... Но, Галка, я сегодня очень устал, не могу никуда идти. Мне бы до душа добраться, а потом в постель... Ты же видишь, почти целый месяц без выходных, - Александр отодвинул от себя чашку чая, - а теперь ещё москвичи пропали...
- У тебя каждый день москвичи будут пропадать, и что? А твоя семья? Ах да, твоя семья - это сотрудники УВД, - прервала его Галина. - Живи тогда на работе, поселись там и не будешь знать никаких посторонних забот... Один раз попросила тебя пойти сегодня на день рождения к моей начальнице, заранее всё обговорили, а ты... Поимей совесть! Хожу везде одна, как не замужняя какая!.. Устал он - я тоже устаю!.. Ведь заранее же договаривались, неужели так трудно было прийти сегодня пораньше?
  Она выдвинула стул и опустилась рядом с мужем возле кухонного столика.
- Пораньше? - тихо переспросил он. - Я заехал за тобой пораньше вчера после работы, хотел, чтобы мы вместе пришли домой, а у тебя в парикмахерской, сказали, что ты уже давно ушла.
  Терещенко поднялся из-за стола и встал у окна, скрестив руки на груди.
- Я же говорила тебе, что обслуживала дома капризную клиентку, жену одного военного инженера, - Галина подняла глаза на мужа.
- Ну да, и пришла домой только после одиннадцати. Вошла, как мегера, даже уроки у сына не проверила, а потом шлёпаешь его, подзатыльники отвешиваешь за двойки...
- А, кто в этом виноват? Опять я, что твоя проклятая работа не даёт возможности и времени с сыном заниматься? - она вскочила из-за стола. - Да, я часто ухожу вечером и ты это знаешь... У нас женский коллектив и клиентки часто просят обслужить их дома, но и платят за это хорошо.
- Тебе не хватает денег?.. Ладно, я сейчас соберусь потихоньку, только не бушуй! - Александр прошёл от окна к двери в коридор.
- Можешь не торопиться - пока влезешь в душ, пока переоденешься, пройдёт уйма времени, - Галина обиженно поджала губы.
- Может быть пойдёшь, всё-таки, одна? - спросил он и попытался пройти мимо жены, но Галина его остановила.
- Нет, уж! Не пойду одна... Я вообще ни куда не пойду сегодня!
- А, как же твои клиентки, или может быть, всё же, ... клиенты?
  Она замахнулась на мужа в злобном и отчаянном порыве, пытаясь ударить по лицу, но Александр на лету перехватил её руку и крепко вцепился в запястье:
- Не смей меня так унижать, Галя, не надо!.. И сына больше не трогай, не позволю, - он отпустил её и ушёл в комнату взять полотенце.
  Галина бросилась а спальню и упала головой на подушку в жалобных рыданиях.
  Александр подошёл сзади и встал рядом у кровати, потом осторожно сел на краешек и погладил жену по голове.
- Прости, если чем-то тебя обидел, но я сегодня, правда, чертовски устал... У меня сил нет, чтобы ещё куда-то идти... Галочка, Галя, - он подсел к жене поближе и развернул её к себе за плечи, - я тебя очень люблю, я вас всех очень люблю - и Алёшку, и сестру Надю... Вы для меня самые дорогие и любимые люди и я, ни в коем случае не хочу, чтобы вам было плохо. Галя!
- Самые любимые и дорогие - это твои коллеги по работе, а не семья. Я это давно уже поняла, вот для них ты способен на всё! Ради них и своей проклятой работы будешь допоздна где-то бегать, а дома - хоть трава не расти... Да, что говорить тысячу раз одно и тоже, - Галина выпрямилась. - Вот ты обещал нас на выходные свозить в пансионат, и что? Опять одни обещания в общую копилку? А сын ждёт, между прочим!
- Галочка, ты же видишь, у меня нет выходных весь последний месяц, я же тебе объясняю...
- Хватит! Не нужно больше никаких объяснений, - она вскочила и стала расстёгивать на себе верхние пуговицы своего нарядного платья.
  Александр тоже встал и ушёл в ванную, он заперся там и устало прислонился к двери спиной. "Я идиот, - пронеслось в голове. - Надо было как-то себя пересилить и не спорить с ней, собраться и пойти на эту вечеринку... Она же предупредила заранее. Значит - моя вина, что не пришёл во время... она не понимает, что в данной ситуации, какая сложилась на работе - это не возможно!" Он вспомнил слова Султанова однажды после планёрки у него в кабинете: " Женщины никогда не понимают мужчин, так уж они устроены, надо им уступать, но не позволять из себя верёвки вить..." Султанов - он, конечно, умудрённый жизнью человек, много повидавший и переживший, но каждая семья уникальна по своей сути, но многие вещи бывают друг на друга похожи, как и ситуации вызывающие домашние скандалы.
  Терещенко прислушался к характерному шороху за стеной. Галина стояла под дверью и тихонько стучалась к нему.
- Саша, пусти меня, я хочу с тобой помириться, - ласково проговорила она.
- Галка, если ты меня ещё хоть чуточку любишь, то должна понять, как я после работы устаю... Дай мне спокойно принять душ, - и он открыл воду, которая с шипящим шумом полилась в ванну.

  На следующий день четвёртого марта в воскресенье Наташа устроила себе выходной, первый за последние три недели. Убийство Нестеровых поглотило и будни и праздники. По городу расползлись слухи о чудовищных убийствах переплетённые с искусным вымыслом. Областное управление требовало немедленного раскрытия этого преступления. И они поторопились. Действительно, слишком поторопились – считала Наташа и Станислава Нестерова арестовали напрасно. Терещенко и Султанов тоже так предполагали, но факты говорили против Станислава.
  А сегодня воскресенье, и пусть всё катится далеко и надолго! Егорова решила отдохнуть дома, отсидеться на диване, посмотреть телевизор, дочитать, наконец, начатый давно роман. Отец, однако, всё-таки собирался во второй половине дня посетить свой кабинет, но случилось это намного раньше.
   Не было ещё и одиннадцати, как в дверь раздался звонок и Наташа, шаркая шлёпанцами на босу ногу и заворачиваясь на ходу в широкий халат, пошла открывать дверь. Это был Жигулин одетый по форме. Наташа удивлённо окинула его взглядом и, довольно равнодушно, произнесла:
- Проходи!
  Андрей прошёл и остановился в коридоре. Наташа захлопнула дверь, затем подтолкнула парня вперёд.
- Проходи в комнату, отец дома. Па, к тебе Андрей! – крикнула она.
- Сейчас, - послышалось с кухни и Алексей Михайлович загремел утюгом о подставку.
- Как дела, Наташ? Ты сегодня дома? – спросил Жигулин.
- Ага!.. Да ты садись, что стоишь, как не родной!
  Сама Егорова при этом плюхнулась на диван и улеглась в прежнюю позу, накрыв ноги пледом, потом, вспомнив про книгу, попросила:
- Андрей, книгу со стола подай пожалуйста!
   Андрей взял книгу, прочитал название и дал её Наташе в руки.
- Сегодня ясно, - сказал он, садясь в кресло. – Будет хороший, тёплый вечер. И ветра нет.
  Наташа внимательно посмотрела на него.
- Ты думаешь к вечеру освободиться?- спросила она с усмешкой на губах.
- Не знаю. А почему ты спросила? – Андрей скользнул по девушке лукавым взглядом.
- Ты хочешь пригласить меня вечером прогуляться, я правильно поняла?
  Андрей рассмеялся.
- Вот видишь! – скосила глаза Наташа в его сторону. – А то, тихий вечер, тихий вечер! – проворчала она и уставилась в книгу.
- С тобой, Наташка, скучно! Только о чем-нибудь подумаешь, тебе уже известно. Прямо ясновидящая! – говорил парень, пытаясь угадать выражение её лица, которое казалось совсем равнодушным. Что ответит она ему? Откажет в прогулке или нет? А может вовсе не ответит, как бывало уже не раз! Вот переворачивает страницу и не смотрит на него, будто забыла и о разговоре, и о нём самом. Но на самом деле, Андрей  знал, это не так. За её непроницаемостью скрываются решения уже созревшие. Но какие?
  Угадать до конца её ответ Андрею не удалось, скрипнула дверь и с кухни вошёл Егоров.
- Алексей Михайлович! – обратился Андрей, вставая. – В деле Нестеровых появилось ещё одно звено. Вчера вечером в Приморск из Бердянска приехала родственница жены ювелира, сегодня утром она пришла в УВД и я с ней разговаривал. Раиса Федоровна гостила у Нестеровых за несколько дней до убийства. Узнала о случившемся спустя четыре дня после происшествия, но раньше приехать сюда не могла, болела её мать.
  Жигулин достал из папки, которую принес с собой, протокол допроса, положил на стол перед Егоровым и продолжал:
- По её показаниям среди похищенных вещей было то, что мы ещё не учли.
- А именно?- заинтересованно спросил Егоров.
- Это подарок мужа к серебряной свадьбе. Но вещи эти уникальны тем, что Нестеров делал их своими руками. Набор из трёх предметов: серьги, цепочка и браслет. Всё из золота. Вот! – с этими словами Андрей достал фотографию, принесенную Раисой Федоровной, и протянул её полковнику.
- Тут Нестерова, а на ней подарок мужа, - пояснил Жигулин. – Все предметы видны: и браслет, и цепочка, и серьги. Фото крупное, сделано в домашних условиях, но очень четко, качественно. Фотографировались, кажется, в день своего юбилея, пол года назад.
- Да, очень пригодится для дела!- протянул Егоров, рассматривая фотографию.
- Словесное описание предметов свидетельница дала. На цепочке кулон из обрамлённого золотом рубина и на сережках. Нестеров покупал в комиссионных золотые вещи, а потом из них делал, что-то своё.
- Понятно! Знаки отличия на них имеются? – спросил Егоров.
- Да имеются, и очень характерные! На всех вещах выгравированы две буквы «А.Н.» Анна Нестерова – значит. На браслете буквы внутри, вместо пробы, на кулоне от цепочки, сзади, стоит его лишь развернуть и положить рубином вниз, и на сережках таким же образом, позади камня.
  Андрей отвлекся на мгновение и посмотрел на Наташу. Она лежала в той же позе с книгой в руке и даже не повела бровью, казалось, в этот момент её не интересовало абсолютно ничего, кроме содержания романа.
  Жигулин продолжал уже потише, словно их беседа могла и впрямь помешать Наташе.
- Я пошёл в лабораторию, но там многих не оказалось на месте, сегодня воскресенье. Вчера вы отпустили экспертную бригаду. Я понимаю, люди работали в большом напряжении не одну неделю, но фото, точнее золотой набор на нём, нужно увеличить и немедленно размножить. Салтыкова фотографа я нашел, но он без Панина работать не сможет. Вы должны сами связаться с ним.
  Егоров быстро поднялся из-за стола.
- Непременно, - бросил он на ходу, – подожди! Мне нужно было сегодня зайти к нам, но я позже собирался. Я сейчас!
И Алексей Михайлович исчез в своей маленькой комнатке, откуда минуту спустя вышла Светлана Ивановна. Лицо её сразу засияло счастливой улыбкой при виде Андрея.
- Жаль, что торопитесь! – сказала она. – А то бы чайку выпили. Наташа прекрасно заваривает чай, добавляет туда мяты, ещё каких-то трав.
  Егорова завозилась на своем диване, но промолчала.
- Наташа собиралась сегодня испечь торт, ты бы ей помог. Я знаю, Андрей, что ты хороший кулинар, - продолжала Светлана Ивановна.
  Андрей смущенно улыбнулся.
- Так, умею кое-что, - опустив глаза, ответил он.
- Не скромничай, ты прекрасно готовишь. Мы с твоей мамой на эту тему не раз говорили. Хоть знакомы мы с ней недавно, но кое-что я уже знаю о тебе.
  Светлана Ивановна прошла к дивану и села рядом с дочерью. Одета она была по домашнему в свободное, длинное платье, которое уже не могло скрыть её большого живота.
- Собираетесь сегодня вечером погулять? – не унималась мама. – Вот и хорошо, неплохая погода!
  Наташа завозилась ещё больше. В ответ на это, мама добавила с улыбкой, глядя на дочь:
- Вытаскивай её на улицу, Андрей, вытаскивай! Нечего в одиночку дома киснуть.
Наташа отбросила книгу и с громким скрипом стала подниматься с дивана. Она с недовольным видом подошла к столу, посмотрела на принесённую Андреем фотографию, хмыкнула и демонстративно шаркая ногами, пошла к себе.
  Светлана Ивановна и Андрей переглянулись и одновременно рассмеялись, поглядев на дверь за которой скрылась Наташа.

  Вечер. Солнце садилось в тяжёлые свинцовые тучи и городок притих и съёжился в ожидании весенних перемен, а возможно и первого грозового дождя. Деревья с кустарниками стояли ещё голые, сиротливые, но портниха весна уже шила им нарядные платья и свою готовность примерить их, растения выражали набухшими почками. Андрей смотрел на закат, разгоревшийся в пол неба, окрасивший тучи в малиновый цвет, ему казалось, что на горизонте он видит море, но это было не оно. Море находилось в другой стороне, отсюда увидеть его просто не возможно. Разве, что с колеса обозрения! Жигулин перевёл взгляд на колесо, торчавшее над парком. Рядом шла Наташа, он ощущал её присутствие каждой клеточкой своего тела, когда совсем близко по асфальту стучат её каблучки, лучшего Андрей не может себе и пожелать.
  В парке, куда они пришли, стоял душистый, влажный запах оттаявшей земли. Как обычно, снег сошёл здесь в последнюю очередь. Густота крон деревьев не позволяла проникать сюда обильным солнечным лучам, поэтому, до сих пор, кое-где под ними виднелись тёмные кучки грязного снега, напоминавшие о прошедшей зиме.
  Постояв немного у детского аттракциона «Светофор», Андрей и Наташа отправились к колесу обозрения. Уже у кассы они заметили знакомую фигуру Терещенко. Как только майор разглядел в приближающейся парочке своих сослуживцев, лицо его оживилось. Встретившись, они обменялись приветствиями. Терещенко ни сколько не удивился совместной прогулке по парку своих младших сотрудников, в Управлении все хорошо знали об их отношениях и желали Андрею удачи.
- Послушайте, ребята, - начал майор, - вы гуляете и вам всё равно нечего делать. Кто-нибудь, прокатитесь с моим пострелёнком на колесе. Он просит, а у меня голова на высоте кружится, билеты уже есть.
- Давайте, я прокачусь, - откликнулась на просьбу Наташа. – Сто лет на нём не каталась!
- Вот-вот! Давай! – обрадовался майор.
  Он подозвал к себе мальчишку лет девяти, прилипшего к железному ограждению вокруг аттракциона.
- Слышишь, акробат! С тётей Наташей сейчас поедешь.
  Мальчишка хихикнул и передёрнул своим курносым носом.
- А почему, акробат? – с улыбкой спросил Андрей, глядя на парнишку.
- Почему, говоришь?! Ха-ха! Да он такие кренделя откидывает, что мороз по коже продирает. То по гаражам бегает с крыши на крышу перепрыгивает, а расстояния там ого-го, то с деревьев сигает, на качелях солнышком катается. А в прошлое лето, что с другом учудили – вспомнить страшно!
  Егорова заинтересовавшись, подошла ближе.
- Стройка у нас идет на пустыре, подъёмный кран стоит, так они на него залезли, когда рабочих не было и по стрелке там гуляли. Крановщика чуть удар не хватил, он вверх посмотрел, а они там на самом краешке сидят, ножками болтают. Да ещё слезать не хотели, огрызались.
- Ого! Сколько же ему лет, такому шустрому? – спросил Андрей.
- Девять, второй класс кончает, - и Александр пригладил рукой свои непослушные белокурые волосы.
- Учится хорошо?
- Средне, - ответил Терещенко и подозвал сына поближе. – Ну-ка, Алешка, ответь, как ты учишься?
  Мальчик пожал плечами и смущённо запустил пальцы в свою белобрысую челку.
  Когда Наташа и мальчуган были уже наверху и любовались красотами Приморска, глядя на их кабину, Андрей спросил у Терещенко:
- Как у вас с женой-то, Александр Константинович?
  Майор махнул рукой и опустил голову, потом, немного помолчав, заговорил:
- Последнее время, вроде ничего, лучше стало. Поумнела маленько…
  В мыслях промелькнуло сразу, что через два месяца после свадьбы он хотел с Галиной развестись, она загуляла. Но потом как-то всё улеглось, она родила ребёнка и немного присмирела, по началу так оно и было, а потом опять. Но сейчас он уже не верил слухам про жену, не хотел верить, потому что сильно её любил и прощал ей маленькие шалости в виде скандалов и незаслуженных упрёков.
"Что же, путь срывает на мне зло, если ей так легче, - думал Александр. - Она женщина и этим всё сказано."
  Он плотно сжал губы и стал нервно топтаться на месте.
  О семейных проблемах майора знали многие, ему сочувствовали, давали советы, но за глаза частенько обвиняли в первую очередь его самого. Нет, в мужских достоинствах Терещенко никто не сомневался. Он человек-порох, энергия так и брызжет через край. В молодости многие знали его, как соблазнителя и сердцееда, обошедшего чуть ли не всех разведенок города. Именно к ним, почему-то, тянулся Саша в то время. Многие поговаривали, что Терещенко не женится никогда, но вот на его пути появилась Галина и Александр сгорел, как свечка.
"Говорили мне знакомые, шалопутная она баба, зачем женишься на ней! Ну, а я, разумеется, наперекор всему," - продолжал думать майор. – А потом, как бы там ни было, - произнёс он вслух, - но она моя жена и мать моего сына... У тебя-то, как с Наташей? - спросил он у Андрея, немного помолчав.
  Андрей глубоко вздохнул и посмотрел поверх деревьев на догорающие облака.
- Понятно! – пробурчал Терещенко себе под нос.
- А я, всё равно буду ждать, - опустив черные ресницы, сказал Жигулин. – Только иногда бывает очень больно видеть её равнодушные глаза.
- Это не равнодушные глаза. Учти, она не девочка из портового кафе, Наташка другого полёта птица. Мы с ней уже пол года в одном кабинете работаем и уже можно сказать, что она талантлива и очень трудолюбива, но во всём остальном ещё настоящий ребёнок. Потом у неё не простая юность, - Терещенко посмотрел вверх на колесо и махнул рукой сыну, который проплывал в кабине уже над самыми макушками деревьев.
- Вы историю с её подругой имеете в виду? - переспросил Андрей.
- Не только... В Москве погиб её парень, а это тоже отложило некий отпечаток на психику, ещё шаткую и неустойчивую. Поэтому здесь нужно время и такт... Вот у тебя, смотрю, такая первая большая влюблённость и у меня сразу встречный вопрос - чего ты в итоге от неё хочешь?
- Что и все - быть с ней вместе, - ответил Жигулин.
- Обтекаемый ответ.
- Почему?
- Потому что "быть вместе" имеет два логических окончания, это - первое; просто желание близости, и второе - идти с девушкой в ЗАГС... Что молчишь, не готов ответить? - Терещенко внимательно посмотрел на Андрея с участием старшего брата.
- Боюсь, что второе - слишком далеко, - опустив глаза, ответил Жигулин.
- А первое слишком близко, но только не с Наташкой... Чувство твоё ещё не стойкое, эта первая влюблённость бывает очень быстротечна и тебя могут запросто сбить с дороги опытные и взрослые дамочки, - Александр, с какой-то с внутренней болью, огляделся по сторонам и в конце добавил:
- Не повторяй моих ошибок, Андрей. Потом будет очень больно и не ловко...
  Он хотел было ещё что-то сказать, но по плиточной дорожке от аттракциона к ним приближалась развеселившая Наташа.
- Здорово прокатились! – подойдя, сказала она.
- Спасибо, ребята, выручили! – кивнул им Терещенко. – Гуляйте дальше, а мы домой!
  Он пожал руку Андрею, хлопнул по плечу Наташу и пошёл к выходу из парка, догоняя своего убежавшего вперед пострелёнка.
  Дальше всю дорогу они разговаривали о семейных проблемах, большей частью о своих, но майора не касались, хотя эта тема была для обоих продиктована встречей с ним. Андрей рассказал об отце, которого плохо помнил. О том, как и где мать познакомилась с ним, как он ушел из семьи и никогда больше не появлялся. Уже, выходя из парка, он спросил:
- Наташ, а Светлана Ивановна из Шатрово родом?
- Нет. Отец тебе не рассказывал?
- Говорил, однажды, что она не из Приморска, подробнее спросить неудобно было.
- И бабушка моя и мама из Таганрога. Бабушка всю жизнь учила в школе детей. Была преподавателем русского и литературы. Мама решила пойти по её стопам, но её больше интересовала история. Уехала учиться в Москву в пединститут. Там и познакомилась с отцом. Он приезжал в Москву по служебным делам из Приморска, остановился у замужней сестры. Я у неё тоже жила, пока училась в МГУ. Потом мама кончила учиться и решила ехать с ним, здесь они расписались, потом родилась я. Бабушка вышла на пенсию и обменяла квартиру в Таганроге на дом в Шатрово, поближе к нам. Вот и вся история.
- Ясно, южанка ты моя! – ласково сказал Андрей и обнял Наташу за плечи.

  Медленно темнело, день таял в вечерних сумерках, но было ещё достаточно светло, даже для чтения газеты. Впереди замаячила белым пятном афиша Дома Культуры.
- Андрей, давай подойдем поближе, - предложила Наташа.
- С тобой, хоть на край света!
- Ну, это ясно! Кто бы сомневался! Кстати, в ДК через неделю приезжает коллектив из Прибалтики. Будут у нас со спектаклями выступать. Маме пришло письмо от её давней и хорошей подруги Эвы Томкус. С этим коллективом приедет её сын, мой друг. Я помню нас маленькими, он с мамой тогда часто в гости к нам приезжал. Давно я его не видела. Интересно будет теперь встретиться.
- Он актёр?
- Да, актёр. Он стал им, когда я училась ещё в девятом классе.
- Интересно, никогда не общался с актёрами. Он придёт к вам?
- Конечно! Я тебя с ним познакомлю. Он весёлый, добрый парень и очень общительный.
  Они подошли к фасаду ДК. Наташа быстрым взглядом окинула афишу.
- Никакой информации ещё нет. Я забегу туда на минутку! Думаю, внутри есть какое-то объявление, - сказала она и поднялась по ступенькам к входу.
  Андрей остался ждать на асфальтированной площадке. Вокруг сгущались краски, тени становились темно-синими, расползались по дорожкам и ещё не засаженным клумбам вокруг ДК. Было тихо, Центральный парк пустел, Андрей прохаживался вдоль приземистых лавочек и ждал Наташу. Позади послышался гулкий стук женских каблучков, он приблизился и внезапно замер. Андрей обернулся. Он долго всматривался в побледневшее лицо стоявшей перед ним женщины в ярко жёлтом плаще. Она разомкнула губы, но сказать что-либо не решалась. Жигулин узнал её, это была Люся. Та самая Люся-одноклассница, из-за которой у парня были большие проблемы ещё в школе. Она здорово изменилась, поменялось даже выражение её, когда-то, лучистых глаз, казавшееся раньше таким неизменным. Она стояла в пяти шагах от него, не решаясь подойти ближе. Люся нервно убрала со щеки прядь каштановых волос и на её осунувшемся и похудевшем лице появилась еле заметная улыбка.
- Андрей, неужели это ты? – тихо спросила она и подошла ближе.
- Как видишь, я! Здравствуй, Люся! – произнес он, все ещё не веря своим глазам.
- Как неожиданно всё!.. А я приехала сюда к родственникам погостить вместе с сыном. Второго брать с собой не стала, мал ещё.
  Женщина разнервничалась окончательно, поток слов так и сыпался, но её дребезжащий голос дрожал и срывался. Андрей заметил это, как и то, что смотрит на него Люся по особенному с большой теплотой и лаской, чего никогда раньше не было.
- Где ты живёшь теперь? – спросил Андрей с интересом разглядывая свою собеседницу.
- Там же, во Владивостоке… Там тоже море, но холодное, - добавила она в конце и глаза её наполнились тоской.
  Она села на лавочку, ладонью разгладила плащ на коленях и посмотрела на Андрея с такой грустной безысходностью, что её стало немного жаль.
- Уезжаю после завтра, - произнесла она и отвернулась.
  Жигулину хотелось спросить, почему она так сильно изменилась, но было бы не вежливо спрашивать у женщины такое, тем более, что перемены произошли в худшую сторону и Люся не может этого не осознавать. А о чём ещё можно было спросить, о чём заговорить с ней – Андрей не знал. Он стоял, как потерянный рядом и молчал, не испытывая ни малейшего желания подсесть к ней.
  Она это поняла, горько улыбнулась чему-то и сказала:
- Я была счастлива по настоящему только здесь в Приморске. Там я чужая.
- Почему ты так говоришь? Разве ты там одна? С тобой родители, муж, дети.
- Да, родители и дети. Мужа нет, мы развелись… Он меня бросил, - не боясь уязвить собственного самолюбия, сказала она. Помолчав, добавила.
- И по делом! Расплачиваюсь за свою глупость. Упустила счастье своё, да прошлого уж не вернуть.
  И она снова посмотрела на Андрея ласково и нежно.
  В этот момент подошла Наташа и легонько взяла Андрея за рукав. Андрей сразу оживился, в присутствии Егоровой ему стало легче.
- Познакомься, это Наташа! – сказал он и взял девушку под руку.
  Егорова переводила взгляд с Люси на Андрея и обратно, силясь понять, что здесь происходит.
- Это… моя бывшая одноклассница Люся Сизова! Извини, не знаю, как тебя по мужу, - произнес Андрей.
  Егорова в момент всё поняла. Она кивнула головой в знак приветствия и стала не без интереса разглядывать легендарную Люсю, о которой Андрей ей рассказывал этой зимой.
  Женщина поднялась с лавочки и, смущённо улыбаясь, стала поглядывать по сторонам, будто отыскивая кого-то среди прохожих.
- Мы тут неожиданно встретились с ним, совершенно случайно, - торопливо говорила она, оправдываясь.
  Люсе хотелось поскорее уйти, она боялась вызвать у Наташи ревность, боялась сказать что-нибудь не то, и тем самым ещё раз причинить боль человеку, который ей далеко не безразличен, которого она вспоминала последнее время всё чаще и чаще, видела во сне и, с которым обошлась когда-то, так жестоко. Рядом с ним стояла девушка достойная его; наверняка, замечательная девушка, раз она понравилась Андрею. Люся кинула на неё беглый взгляд и, поправив сумочку на плече, вышла на дорожку.
- Я желаю тебе счастья, Андрей! – сказала она, краснея. – Мне пора! До свиданья!
  И она быстро пошла к проезжей дороге. В этот момент в парке и возле ДК зажгли фонари и её яркий желтый плащ был долго виден в многолюдной толпе, выходившей из задних дверей Дома Культуры после очередного киносеанса. Она шла к остановке трамвая, смахивая рукой набежавшие слёзы, которые к счастью, не видел её недавний собеседник. И зачем она только встретила его, зачем всколыхнулись опять прошлые чувства? Он такой замечательный, добрый, нежный, красивый, и стал ещё лучше чем был! А она, какое право она вообще имеет о нём думать?! Да, мечтать о нём было уже безумием, он недосягаем и потерян для неё навсегда! Возможно поэтому, как реквием о потерянном счастье, катились по её щекам горячие слезы.
  Наташа долго смотрела ей в след. Андрей стоял рядом и в задумчивости не спускал глаз со скамейки, на которой только что, сидела Люся.
- Эта та самая Люся? – спросила Наташа, не отрывая глаз от жёлтого плаща.
- Да, она.
- Почему у неё такой несчастный вид?
- Монстр превратился в ангела. А если серьёзно, то скучает она по Приморску.
- Больше по тебе она скучает, а город уж после.
  Наташа повернулась к нему на каблуках.
- Ну, горе мне с этим красавчиком! Ни на минуту его оставить нельзя. Чуть отвернёшься, уже кто-то около него крутится, - говорила она и смеялась, разряжая мрачную обстановку воспоминаний.
- Да уж! Не ожидал! – произнес Жигулин и тоже улыбнулся.
- У нас сегодня день неожиданных встреч; сперва Терещенко со своим пацаном, теперь Люся. Кто следующий? Котова с дружками тут, случайно, нет по близости? – и Наташа демонстративно огляделась.
- Вот уж с кем не хотелось бы повстречаться!
- Не бойся, я с тобой! – Наташа улыбалась.
- Нет, Наташ, действительно, этот человек мне был неприятен с самого начала, в школе я испытывал к нему, какой-то органический страх и ужасное отвращение.
- Он так безобразен?
- Нет, не в этом дело! Он человек холодного расчета, не обладающий чувствами, а что может быть страшнее этого!
  Позже, подходя к известной арке на Парковой улице, Егорова вдруг резко обернулась, показала рукой куда-то в сторону и крикнула:
- Вон смотри, смотри – Котов идёт!
  Андрей по инерции обернулся, но тут же понял, что попал в сети шутки расставленные Наташей, которая засмеялась и побежала от него во двор. Парень быстро догнал её и, поймав нужный момент у неосвещенного подъезда, притянул девушку к себе. Она не сопротивлялась, хотя и не хотела с ним целоваться, и не отталкивала его, но, как только он собрался прикоснуться к её губам, девушка повернула голову в сторону и с кем-то громко поздоровалась. Сперва Жигулин решил, что это очередная уловка Наташи, но через секунду убедился в обратном. Мимо них к арке по двору шагал высокий, лысый человек. В нём Андрей узнал Меленко. Жигулин отшатнулся в сторону. Тот поравнялся с ними и кивнул головой обоим. В темноте его грозный вид мог напугать, кого угодно. Даже зная, что это за человек на самом деле, каждый раз при встрече с ним Андрею было не по себе. Вот и сейчас он стоял и с изумлением на лице смотрел вслед удалявшемуся великану.
  Его замешательством воспользовалась Егорова. Она хихикнула и побежала к подъезду. Андрей бросился за ней, но уже из подъезда до него донеслось: «Пока!» - и он понял, что догонять теперь нет смысла, раунд проигран.

  В понедельник утром у себя в кабинете Султанов суммировал полученные данные по делу Нестеровых. Продвижения за последнюю неделю были незначительные, несмотря на то, что полковник, буквально загонял своих подчинённых и измотался сам. Уже стало достоверно известно, что Станислав Нестеров, после первого посещения квартиры своих родителей в день убийства, сразу, никуда не заезжал, отправился к себе на работу, на швейную фабрику, где он является наладчиком оборудования. При себе никаких вещей он не имел, значит, по мнению следователя из прокуратуры, вещи забрал во второй раз, когда его видели у дома №14, вечером того же дня. Выходит, в первый раз после убийства, вещи и деньги забрать у него не получилось. Во второй раз удалось, но из подъезда, по свидетельству очевидцев, он выходил с пустыми руками. По предположению того же следователя, похищенные вещи у убитых родителей, Станислав выбросил в окно, которое выходит в глухой палисадник, затем незаметно пробрался за дом, подобрал сверток или пакет и уехал на собственной машине к себе домой.
 «Но ведь никто из свидетелей не видел, как Нестеров ходил за дом, - размышлял Султанов. – Утверждают, что вечером он подъехал на машине к дому в половине восьмого, вошёл в подъезд, пробыл там не более пяти минут, вышел оттуда и уехал. Одна женщина говорит, что она видела, как Станислав развернул машину и выехал сразу на проезжую дорогу и понёсся на большой скорости в сторону остановки. А выбрасывать вещи в окно, причём ценные, и подбирать их гораздо позже – глупо! Их могут найти в палисаднике до него.»
  Эта не состыковка полковнику очень не нравилась. И настораживало так же то, что при тщательном обыске его однокомнатной квартиры, полученной от предприятия год назад, не было найдено ничего из похищенного.
«Ни булавки!» - как говорил сам Султанов. Сейчас, прочитав ещё раз протоколы допросов, как свидетелей, так и самого подозреваемого, полковник рассматривал увеличенные фотографии драгоценностей, о которых стало известно лишь вчера, в воскресенье. Запросы о них уже были разосланы по районным и областным УВД.
- Нет, такие вещи продать невозможно, они осели у кого-то, - проговорил он вслух.
- А тут ещё Куликовы, - добавил он, помолчав. – Да, Куликовы…
  Султанов постучал в задумчивости пальцами по столу. Сегодня вечером из Москвы должны приехать их родственники для дачи необходимых показаний в помощь розыску. Сейчас им занимается Терещенко. «И правильно, с ним Егорова, а эта девчонка многого стоит,» - думал про себя Евгений Петрович. Она логически уже всё расставила по своим местам. Ей было совершенно очевидно, что случилось непоправимое, и случилось из-за денег, которые были предназначены на покупку дачи. Но ни живых, ни убитых Куликовых, по-прежнему, найти не могли.
  Сейчас явится Наташа и будет обговаривать с ним свои дальнейшие планы. Султанов ждал её.
  Как всегда без опоздания она была на месте.
- Наташа,- обратился к ней полковник, - сегодня родственники Куликовых приезжают. Результаты поисков и всего происходящего им Терещенко докладывать будет, а побеседовать с ними, я попрошу тебя, ты детально ничего не упускаешь. Приедут они около девяти. Дадим им возможность отдохнуть, прийти в себя, а утром вызовем к нам. Они остановятся у Валентина Борисовича.
- Кто их официально встречает? – спросила Наташа.
- Коломийцев, он и обрисует всё вкратце. Ему хватит такта, поэтому его и посылаю.
  Наташа села напротив полковника и сложила руки на коленях, лицо её выражало озабоченность ситуацией.
- Тупиковое дело, - сказала она. – Поиски дальнейшие, конечно, будем вести, но в каких направлениях теперь… Я теряюсь. Александр Константинович нервничает. Я предложила ему подключить поисковую бригаду на воде, связаться с водолазами и поискать в заливе, может, хотя бы вещи найдем! Он отказался. Говорит, что залив большой, а мы примерно, даже место не знаем в каком радиусе искать.
- Да, это сложно, и всё же, мысль хорошая.
- Я полагаю, что там есть два удобных выхода на залив, которые мог использовать преступник, чтобы избавиться от вещей, а возможно, и от тел, в ночное время.
- В ночное? Ты полагаешь, что в ночное, - спросил Султанов и его интерес к выводам девушки удвоился.
- Не днём же он понесёт всё это выбрасывать! К тому же, надо думать, что убиты они были в первую ночь приезда в Приморск. Убиты человеком или людьми у которых остановились ночевать. Иначе, они просто явились бы с утра или днём обратно к Куликову.
- А может и являлись. И, как в прошлый вечер из соседей их никто не видел.
- Вот это-то, больше всего меня настораживает. Не может такого быть, чтобы супруги ни к кому не обратились с вопросом, где их родственник. Наверняка обратились. Тогда почему соседи так ведут себя?
- Вопрос ты задала каверзный… И, что ты собираешься теперь предпринять?
- К соседям снова идти бессмысленно, будут те же ответы. Надо проверить их алиби. Так ли все было в тот вечер, как они говорят? Все чем-то занимались, с кем-то общались, и должны быть не заинтересованные свидетели. Сегодня же начну. А вы, Евгений Петрович, поговорите с Терещенко насчет залива.
- Но ты так и не сказала, где эти, по твоему, два удобных места  при выходе из города, - произнес Султанов, когда Наташа уже встала и собиралась уходить.
- Это песчаная отмель, но если пройти чуть дальше, там есть глубокие впадины. Сразу, как выезжаешь от турбаз по большой дороге, нужно свернуть на грунтовку…
- Да, примерно знаю это место. А ещё?
- А ещё, не далеко от лодочной станции есть место с обрывистыми берегами, там всегда очень малолюдно и попасть туда легко. Прямо от улицы Ольховской вниз спуститься и там.
  После своего ответа Наташа ушла к себе, вытащила из письменного стола планшет, чистые листы, повесила на шею шариковую ручку в виде брелка и отправилась на улицу Сажина.

  Опросив многочисленных свидетелей необходимых ей для дела, Егорова в половине пятого вечера вернулась в УВД. У Султанова в это время был представитель прокуратуры и пока он освободился пришлось ждать ещё пол часа. К этому моменту вернулся майор Терещенко и с очень серьёзным лицом встал у порога кабинета, прислонившись к дверному косяку. Он пристально смотрел на Наташу, так пристально, что она поднялась с места и испуганно спросила:
- Что?!
- Вещи нашли, вот что!
  Терещенко быстро прошёл в кабинет, с шумом выдвинул стул и уселся на него.
- Где? Какие? – торопила Наташа.
- Два чемодана в крупную зелёную клетку, а в них вещи. Всё изрядно намокшее… В заливе нашли, где ты и говорила, у лодочной станции, - сказал он и поднял на Егорову виноватые глаза.
- Где они?
- В лабораторию отнёс.
  Егорова подошла к подоконнику и провела пальцами по стеклу. Теперь нет никаких сомнений в том, что её изначальная версия была правильной. Куликовых живыми найти уже не удастся, к сожалению. А утром ещё предстоял разговор с родственниками, но найденные вещи всё меняют, похоже завтра весь допрос закончится опознанием.
- А у тебя-то, что нового? – послышался вопрос.
  Наташа повернулась к майору.
- Я сегодня выясняла алиби соседей Куликовых. У Симановичей и Ватутина оно есть, бесспорно. Гизатуллин, наверняка, пьяный спал у себя дома после девяти. Даже если и звонили к нему в дверь, он не слышал. Но это лишь с его слов. Свидетелей прямых нет. В домоуправлении, где он слесарем работает, начальник сказал, что он на утро 28го, пришёл с опухшими глазами и испитым лицом. Еле-еле проспался. Так что, в этом сомневаться не приходится.
  Майор выслушал всё это без особого интереса, устало провел ладонью по лицу и произнес:
- Железки какие-то к чемоданам были привязаны в качестве грузила. Мы их тоже в лабораторию отнесли.
- Я пойду, на вещи посмотрю, - сказала Наташа.
- Погоди. Кто там у Султанова? – спросил Терещенко, удерживая Егорову за руку.
- Из прокуратуры кто-то. Уже пол часа сидит.
- Ладно. Придёшь из лаборатории, сразу ко мне, обсудим результаты.   
  Наташа кивнула головой и вышла из кабинета.

- Вещи в обоих чемоданах были скомканы и смяты. Видимо, преступник сначала вытащил их оттуда, а затем наспех сложил обратно. В одном чемодане вещей было не много, в сравнении с другим, и клеёнчатое маленькое отделение на дне, застегнутое на молнию, было порезано ножом. Предположительно, там и лежали деньги, - докладывал эксперт Платонов.
  Наташа слушая это, рассматривала найденные чемоданы и, ещё не просохшие вещи, разложенные на целлофане.
  По мнению эксперта побольше о находках можно было сказать лишь на следующий день. Когда их приведут в порядок.
  Из лаборатории Наташа поднялась на второй этаж. Султанов освободился. Зато там был её отец с Жигулиным, Терещенко и другие сотрудники подключенные к поискам.
- Короче, весь особый отдел здесь! – сказала она, входя в кабинет.
- Ну, как тебе находки? – мрачно спросил Евгений Петрович.
- По одним находкам немного определишь, только то, что преступник из Приморска, если знал все удобные места в заливе.
- Да, недалеко от лодочной станции выловили, - добавил Терещенко.
- Ну, давайте быстренько рассредоточимся, - говорил Султанов, потирая руки. – Что мы имеем? Мы имеем найденные вещи Куликовых, предположение, что убийца местный и прибывающих из Москвы родственников. Сейчас шесть вечера, - полковник посмотрел на часы, - они приедут пол девятого. Коломийцев уже готовиться их встретить. Наши действия таковы: во первых ждать, пока родственники опознают вещи и дадут нам дополнительные сведения о Куликовых, и во вторых, продолжать их поиски. Кстати, бригада водолазов всё ещё прочесывает дно. Трупы он мог выбросить дальше от чемоданов. Поиски будем вести в том же направлении пока, а сейчас, Наташа, поезжай на лодочную станцию, дай необходимые указания товарищам на завтрашний день и снимай водолазов, на сегодня хватит. В темноте мало что отыщется.

  На лодочную станцию Наташа приехала, когда совсем стемнело. Было на редкость тихо и безлюдно кругом. Лишь группа из четырёх человек, трое из которых были в водолазных костюмах, тёмными точками маячили на пирсах. Девушка подошла к ним. Один водолаз сматывал канат и, что-то громко говорил стоявшему рядом инструктору.
- Что-нибудь ещё нашли?- спросила Егорова.
  Инструктор кивнул головой и, нагнувшись, медленно поднял с пирса маленькую дамскую сумочку из черной кожи с продолговатым железным замком. На двух пальцах удерживая её за ремешок, он протянул сумочку Наташе.
- Нашли её, примерно, в 20 метрах от чемоданов, - пояснил он. – Видимо, течением смыло.
  Наташа аккуратно взяла её, подняла вверх железный замочек и заглянула внутрь. При свете прожектора все очертания казались графически правильными и четкими. Лучик света попал на дно сумки, где было пусто, но за черной полосой кармана показался светлый кусочек. Наташа потянула за него и вытащила на свет паспорт, паспорт гражданина Куликова. Рядом с ним, в том же кармане, был и документ его жены.
  Было около восьми. Наташа сидя в машине рядом с шофёром вспомнила, что через пол часа, Коломийцев встретит на вокзале мать и отца Куликовой Людмилы Дмитриевны. Она опустила глаза на колени где лежала страшная находка, дамская сумка из черной кожи, и проговорила еле слышно:
- А ведь у них в Москве осталось трое детей.
  Шофёр покосился на Егорову, но ничего не сказал. Он повернул машину влево и въехал на Парковую. Наташа глубоко вздохнула, ещё два поворота и Загорянка.

  Егорова быстро прошла в кабинет, неся в целлофановом пакете новую находку. Почти все были на месте, кроме Султанова, он дал необходимые указания Коломийцеву и ушёл в лабораторию. Начальник особого отдела уголовного розыска Егоров стоял у окна. Наташа подошла к столу и положила на него, то что принесла.
- Сумку можете брать, но внутри руками ничего не трогать, - сказала она, когда к столу одним прыжком подскочили все, кто был в кабинете.
- Где нашли? – спросил Терещенко.
- Там же. В 20 метрах от чемоданов. Она лёгкая, её снесло течением, да ещё песком присыпало. Там внутри паспорта Куликовых.
  Жигулин присвистнул.
- Неопытный убийца, - сказал Егоров. – Бросить документы вместе с вещами – это халатность с его стороны.
- Сумка намокла и внутрь залилась вода, но за кожаным карманом почти сухо, - продолжала Наташа. – Возможно, остались отпечатки пальцев на паспортах. Поэтому и прошу не трогать. Я сама их вытаскивала только за кончики.
- Неси в лабораторию, - приказал Егоров, после того, как все рассмотрели.
  Наташа снова завернула сумку в целлофан и спустилась вниз.
  Пробыла она там минут десять и поднималась обратно для того, чтобы собраться и пойти домой. Но уже у порога на неё вылетел Терещенко и крикнул:
- Заворачивай, Егорова! Едем на вызов с дежурной группой. Только что сообщили: на улице Сажина была совершена попытка убийства, потерпевшая девушка 21 года. Бригада "скорой" будет там раньше нас, они уже в дороге, больше ничего не знаю. Быстрее! Все наши уже внизу, - задыхаясь, скороговоркой говорил он.
   Наташа была близка к состоянию шока, когда бежала вниз за майором. У ворот на полных парах стояла дежурная машина, около крутился Жигулин и разговаривал с экспертом-криминалистом. Как только подошли майор с Наташей, все мигом заскочили в служебный автомобиль и дали знак шоферу трогаться с места.

  - Ну, и теперь скажете, совпадение? – повернувшись к Терещенко в машине, спросил Андрей.
- Я и не отрицал связи, - произнес майор.
- Нет, но вы подумайте только! – воскликнула Наташа. – На той же улице!..
- В доме №10, - заметил шофер, - представляете, ни где нибудь, ни на Парковой, ни на Азовской, ни на Забелина, а именно на улице Сажина! Какого! Я понимаю, всё может случиться, но третий случай за последний месяц… Это не спроста!
- А вы в курсе? – спросил Терещенко шофёра.
- Да, в курсе. Я был с бригадой на вызове в феврале, когда в четырнадцатом доме нашли убитого ювелира с женой. И о втором случае знаю.
- Правильно, не спроста, - говорил в задумчивости майор.
  Машина въехала во двор и в свете фонарей впереди четко вырисовывалась белая машина с красной полосой, стоявшая вплотную ко второму подъезду. Опергруппа подъехала туда же. И не успела машина остановиться, как все двери в ней распахнулись. Первым выскочил Терещенко.
  У подъезда стояла целая толпа людей и врач в белом халате. Рядом с ним рыдала женщина, одетая в наспех наброшенный на плечи зелёный плащ, из под которого выглядывал тёмный тренировочный костюм.
- Там она, в машине, - сказал врач подошедшим сотрудникам УВД.
Задняя стенка «скорой» была поднята вверх, в освещенном фургоне лежала бесчувственная девушка с окровавленной грудью и сильно порезанными руками. Вокруг неё хлопотали врачи.
- Четыре ножевых ранения, - раздался сзади голос медика.
- Она выживет? – спросил побледневший Терещенко.
- Будем делать всё возможное… Заводи! – крикнул доктор шофёру и залез в машину.
  Наташа вошла в подъезд. На стене и на полу была кровь. Подошедший фотограф, отстранил её рукой к двери, а сам принялся за работу. От вспышек резало глаза и Наташа вышла во двор. Женщина в зелёном плаще, которая громко рыдала, уехала с потерпевшей, остальные оставались на местах. Салтыков продолжал фотографировать, а эксперт и Терещенко приступили к осмотру места происшествия. Лейтенант, дежурный опергруппы и Жигулин опрашивали свидетелей.
- Я услышал громкий крик в подъезде и выскочил на площадку, на первом этаже живу, - говорил полный мужчина лет сорока Жигулину. Наташа стояла рядом и внимательно слушала. – Выскочил, смотрю, света нет, темень, а внизу стонет кто-то. Я позвал жену, мы вместе вышли, а тут уж и другие соседи повыскакивали. Один посветил спичкой, я свет зажег, выключен он был, и вижу у стены, как в подъезд входишь, Пахомова Света лежит вся в крови, соседка наша.
- Выключатель в порядке был, когда вы свет зажигали? – спросил Андрей.
- Да, я щёлкнул и он включился.
- Что было потом?
- Потом соседка с третьего этажа Массальская спустилась и сразу кричать начала. Она со Светой уехала.
- Она родственница Пахомовой?
- Нет, они дружат, почти как родные. Светкина мать вышла замуж второй раз и с мужем укатила в Симферополь. Светка одна осталась, а с Массальской они очень быстро сошлись. Сама то Массальская к нам не давно переехала.
- Место работы Пахомовой?
- Она в парикмахерской работает, на Азовской. В семь кончает. С работы шла, а тут на неё и напали.
  Эксперт в это время проверял стены и включатель на наличие отпечатков пальцев.
- Когда вы вышли на крики, видели кого-нибудь ещё из посторонних? - продолжал Жигулин.
- Нет, темнота была. А шум в дверях слышал. Будто на улицу кто побежал.
  Выслушав свидетеля, Наташа снова вошла в подъезд.
- Вот здесь, наверняка, за дверью он и стоял, - говорил майор.
- Девушка вошла и он напал на неё, предварительно выключив свет, - добавил эксперт. – Отпечатки на включателе явно того соседа, который выбежал на крик, они перекрыли отпечатки нападавшего. Тут мы ничего не найдем.
  Терещенко с озабоченным лицом и лихорадочно блестевшими глазами, резко повернулся к Егоровой.
- Наталья, дело видишь, как поворачивается, - нервно говорил он. - Опрашивай, опрашивай, как можно больше свидетелей, а главное, близких ей людей. Ищи связь с Куликовыми. Этот дом против двенадцатого стоит, подъезд в подъезд. Там средний подъезд и тут тоже. Совпадение исключено. Ищи, ищи связь! Дело Пахомовой, наверняка, тебе вести.
- Единственный близкий ей здесь человек, это Массальская, как я поняла, - сказала Наташа. – Она уехала вместе с Пахомовой.
- И ты поезжай туда. Протокол осмотра места происшествия Жигулин составит. Ты нужна сейчас там, а мы сами здесь опросим, кого надо. Езжай!
- На оперативной?
- Да, потом её назад отошлешь.
  Егорова выскочила из подъезда и побежала к машине.

  Массальская с красными опухшими глазами сидела в коридоре первого этажа. Она безразличным взглядом посмотрела на Егорову, когда та подошла к ней. Расправила свой зелёный плащ, а потом зябко закуталась в него. Наташа видела, как при этом дрожали её руки.
- Вы Массальская? – спросила Егорова.
  Та кивнула головой.
- Позвольте задать вам несколько вопросов!
  Женщина, непонимающе, уставилась на Наташу. Только теперь она разглядела на девушке форму и поняла, что от неё хотят. Она подвинулась, освободив место на краю банкетки.
- Сейчас выйдет врач, - произнесла Массальская.
- Как её состояние? – спросила Наташа.
- Плохо, - и женщина, сказав это, сделала над собой неимоверное усилие, чтобы не зарыдать снова.
- Вы соседка Пахомовой?
- Да. Я на третьем живу, она на втором.
- Девушка живет одна?
- Да, одна.
- Сегодня, вы встречались с ней до случившегося?
- Нет. После работы она должна была зайти ко мне. Я её ждала.
- Ваше место работы?
- В доме быта, я фотограф.
- Во сколько вы были дома сегодня?
- В половине седьмого. Света кончает работу в семь, то есть, часов в восемь должна была прийти ко мне.
- От Азовской улицы до вашего дома минут 25 ходьбы. Вы знаете, где она могла быть этот час или пол часа? Ведь крики услышали лишь в восемь!
- В восемь десять. У меня на часах столько было, когда я услышала внизу на лестнице крик.
- И все-таки?
- Она могла по дороге зайти в продуктовый магазин, там же, на Азовской. Она часто туда заходила, он до восьми работает. Ещё куда-нибудь. Могла просто прогуливаться, она мечтательная девочка. Света обычно так и приходила, в половине восьмого или в восемь.
- Она ничего вам не рассказывала в последнее время? Ей никто не угрожал? Может были какие-то серьёзные проблемы?
- Нет, не было проблем. Впрочем, они расстались с Сергеем. Это её вначале мучило, но потом она успокоилась.
- Кто он?
- Он её парень. Она встречается с ним уже полтора года, но ни во что это не вылилось. У них разные характеры и Светлана это поняла.
- Как произошло, что они расстались?
- Он перестал её посещать, реже звонил и вообще, похолодел к ней. Она это поняла и отступила. У него, наверное, появилась другая девушка.
- Чем занимается Сергей?
- Учится в машиностроительном техникуме.
- Его координаты можете дать?
  Егорова раскрыла блокнот.
- Знаю его телефон. Погодите, сейчас…- она напрягла память, помяла пальцами виски. – 3-48-27. Это точно, - произнесла она.
  Наташа записала.
- Спасибо, я ещё с вами свяжусь. Номер вашей квартиры?
- Двадцать три.
- Ваше полное имя…
- Елена Сергеевна Массальская.
- И последний вопрос. Вы Куликова Валентина Борисовича, знаете?
- Да, знаю. У него несчастье с родственниками. Мы всех в двенадцатом доме знаем.
- А Света?
- И Света тоже.
  Массальская настороженно посмотрела на Егорову.
- А почему вы спросили?
- Потому что, за последний месяц на вашей улице – это уже третий случай.
  Наташа поднялась.
- Но, как Света может быть связана с исчезновением этих москвичей? - спросила женщина и глаза её сделались большими и выразительными.
- Вот и мы пытаемся узнать, как!
  Наташа направилась к приёмной, но спиной чувствовала, что Елена Сергеевна тревожно смотрит ей вслед. «Может память её мобилизуется, после такого намека, и она вспомнит, что-то важное?- думала Наташа. – Но, как она волнуется за Свету, как волнуется! Словно за родную сестру. Их, наверное, многое связывает.»

  Утром следующего дня стало точно известно, что жизнь Пахомовой вне опасности. Девушка пришла в себя и вечером с ней можно будет немного поговорить.
- Елена Массальская отправила телеграмму матери Светланы в Симферополь, - сказал Андрей Наташе.
  Наташа в волнении ходила по кабинету ожидая Султанова и Терещенко, которые несколько минут назад увели в соседний кабинет мать и отца Куликовой Людмилы Дмитриевны, для опознания найденных вещей.
- Мне показалось, - продолжал Жигулин, глядя на Наташу, - что отношения между дочерью и матерью, я имею ввиду Пахомовых, были прохладными, во всяком случае, последнее время.
- С чего ты взял? – спросила Наташа, бросив беглый взгляд на Андрея.
- Из показаний соседей. Многие говорят, что перед отъездом в Симферополь, мать и дочь не ладили.
- Это скорее всего, связано с замужеством Пахомовой. Отчим, вероятно, не приглянулся.
  Сказав это, Егорова прислушалась. За стеной раздался надрывный женский плач. Наташа опустилась на стул.
- Как тяжело говорить людям подобные вещи о родных, - тихо сказала она.
- Ещё тяжелее об этом узнавать, на месте родственников, - добавил Андрей.
  Наташа пересела к столу и уставилась в карандашницу. Она смотрела на неё не отрываясь, до того момента, когда порывисто открылась дверь и в кабинет влетел Терещенко. И Андрей и Наташа, оба повернулись к нему. Он молча подскочил к столу, взял шариковую ручку и исчез. Через пять минут появился снова.
- Ты нужен Егорову, отправляйся к нему! – скомандовал он, сурово взглянув на Андрея. – А на тебе вчерашнее преступление, - показал он рукой на Наташу. – Раскручивай их там со всех сторон… А впрочем, не маленькая, сама знаешь.
  Терещенко ушёл в свою половину. Жигулин недоуменно пожал плечами и они с Наташей вышли в коридор.
- Да, жарко сейчас начальству, все в бегах, - сказал Андрей.
- По всему видно, опознали они вещи, - произнесла Наташа, кивнув головой на дверь, где проходило опознание.
- Женщина не в себе была. Как только они сюда вошли, её под руки стали держать. Мужчина ничего, хорошо держался... А Терещенко сегодня, какой-то бешеный!
- Ага! Ну, это понятно, Куликовы на нём висят, а там всё неопределенно… Ладно, Андрей, пора за дело. Мне нужны показания свидетелей, что вы вчера записали.
- Я принесу сейчас, они у меня.
  Через некоторое время Андрей подбежал к Наташе, сунул ей в руки папку и бросился обратно в конец коридора, где стояли Егоров и эксперт Платонов.
- Ну, раз я никому не нужна, будем действовать, - сказала себе Наташа и стала спускаться вниз.
  Ещё вчера поздно вечером, она связалась по телефону с Сергеем Боровским, другом Светланы Пахомовой, обрисовала ему ситуацию и попросила уделить ей немного времени для беседы. Они договорились о встрече у техникума, куда Наташа сейчас и отправлялась.

  Она дождалась перерыва между занятиями и вызвала Сергея на улицу.
- Извините, Сергей, что я пришла раньше назначенного времени, но мне ещё нужно побывать в нескольких местах, такая ситуация.
  Боровский оценивающе оглядел Егорову, достал сигарету из пачки, размял в пальцах и, почему-то, засунул её обратно.
- Ничего страшного, не извиняйтесь! Но то, что произошло со Светой, меня шокирует.
- Вы, я знаю, её друг. Вам про неё много известно. Скажите, последнее время, у неё не было серьёзных проблем?
- Я не в курсе её последних дел. Но она человек не общительный. Круг её друзей, вряд ли расширился с того момента, как мы расстались.
- А, почему это произошло?
- Я ещё раз повторяю, она человек не общительный. У меня же много друзей. И наш круг ей не подошел.
- Понятно, компании, вечеринки… - добавила Наташа.
- Ну, в общем, вы поняли?
- В общих чертах – да! И, всё-таки, припомните, не было ли, чего-нибудь необычного с ней, что выходит из рамок её привычного образа жизни?
Сергей и Егорова отошли подальше от корпуса, где копошилась разноцветная толпа студентов. Они зашли в маленький скверик, освещённый тёплым весенним солнцем и Боровский задумался. Он потоптался на месте, покрутил в пальцах пачку сигарет и, будто раздумывая, говорить ему об этом или нет, всё же начал.
- Знаете, было кое что! Но это было давно, ещё в начале зимы, в первых числах декабря, примерно. Я помню, что ещё снега не было, но было холодно и ветрено. А, может, это и конец ноября был, я не знаю. У Светы спросите, она лучше помнит. Однажды мы с ней встретились и она рассказала мне интересное. Света пришла с работы домой, а вещи в квартире были не на своих местах. Шкаф в комнате, вообще был отодвинут от стенки. То есть, в квартире в её отсутствие, кто-то был. Она долгое время боялась оставаться одна дома и ночевала у Массальской, её соседки, но в милицию заявлять не стала.
- Пропало из квартиры, что-нибудь?
- Нет, всё на месте. Но в шкафах и серванте изрядно повозились. Искали, что-то. Пожалуй всё. Больше ничего такого не было. А если интересует моё алиби, - с усмешкой добавил он, - то я вчера с 7 – 10  вечера, занимался дома. Чертежи делал. Подтвердить могут все домашние: мать, отец, сестра и сосед дядя Слава. Они с отцом всё это время в шахматы играли.
  Он посмотрел на часы.
- Я не буду вас больше задерживать, идите на занятия. Если понадобитесь, я свяжусь с вами.
- Пожалуйста! – кивнул он и побежал к корпусу.
«Да, вид у него не удручённый. Конечно, если девушка стала безразличной, о ней можно не переживать. Хотя, такой самовлюблённый гусь, вряд ли, относился к ней серьёзно, когда-нибудь,» - думала Наташа по дороге на улицу Сажина.
  Там она ещё раз осмотрела подъезд, в котором была вчера вечером вместе с опергруппой, а затем поднялась на третий этаж и позвонила Массальской, предчувствуя, что та сегодня дома. Так и есть. Щёлкнул замок и дверь открыла Елена Сергеевна.
- Проходите, - сказала она, нисколько не удивившись приходу Егоровой.
- Вы сегодня не работаете? – спросила Наташа, оглядев женщину, и отметив про себя её бледность.
- Я взяла отгул. Утром была у Светланы, скоро опять поеду.
  Они прошли в комнату, уютно обставленную старой деревянной мебелью.
- Вы одна живете?- спросила Наташа, оглядываясь по сторонам.
- Да, одна. Я была замужем, но мы скоро развелись. Детей у меня нет, - сказав это, она села на диван и предложила Егоровой сесть в кресло напротив.
  Комната была большой и квадратной с большим широким окном, завешанным тонким длинным тюлем и такими же длинными жёлтыми занавесками, раздвинутыми в стороны. На серванте находилось множество фарфоровых статуэток и стеклянных фигур. Все столики, полочки и тумбочки были застланы кружевами.
«Она отличная хозяйка!» - подумала Наташа.
Массальская ожидала вопросов юного следователя с явным напряжением и каким-то внутренним неудобством, что не могло от Наташи ускользнуть.
- Расскажите пожалуйста, что вам известно о давней, прошлогодней истории, когда в квартире Светланы, кто-то тайно побывал.
  Елена Сергеевна вся съёжилась и с видом неудовольствия, начала:
- Да, это было в декабре, в начале. Света вечером ко мне пришла очень взволнованная и сказала, что в её квартире, кто-то был. Мы пошли вместе. Действительно, вещи были сдвинуты и шкаф с бельём от стены отставал сантиметров на десять. А до этого, он был плотно придвинут к плинтусам.
- Значит, всё же, расстояние между шкафом и стенкой оставалось, если мешали плинтуса поставить его вплотную, а из этого следует, что в этот маленький промежуток могла провалиться вещь, которую искали у Светы, - сказала Наташа и стала ждать, что скажет на это Массальская.               
- Мы об этом со Светой думали. Но, что туда когда-либо провалилось, она вспомнить не могла. Если только, какая-нибудь мелкая вещь, о которой забыли.
- Почему она не написала заявление участковому?
- А зачем писать? Ведь все вещи были целы, ничего не взяли. Потом, правда, Света боялась, ночевала две ночи у меня. Она думала, что всё это снова повторится, но, к счастью, ошиблась.
- Больше такого не было?
- Нет. Конечно, всё это очень странно, но, вряд ли, это имеет какое-то отношение к тому, что случилось вчера.
- Возможно, вы правы. Но если не было проблем в последнее время, то нужно искать что-то другое, нужно просчитать все возможные варианты.
- Вам виднее!
- Скажите, ключи от квартиры были только у Светы?
- Нет, у меня есть ещё дубликат. Она сама мне предложила их держать. Света рассеяна, она несколько раз ключи оставляла дома, а потом ломали дверь. А у меня было надежнее.
- Когда посторонние были в квартире, я поняла, что замок не взломали, так? – спросила Наташа, с интересом глядя на Массальскую.
- Нет, не взломали.
- Значит открыли ключом или отмычкой. А если ключом, тогда получается, что Света или вы, накануне, кому-то ключи давали.
- Нет, ни я, ни Света. Но она ключи теряла осенью, а замок менять не стала.
- Где, примерно, она их потеряла?
- Где-то в транспорте, но никаких брелков или пометок на них не было.
- Понятно. Или потеряла, или вытащили. Извините, Елена Сергеевна, вы местная?
- Нет, я родом из Геленджика, - и она побледнела ещё больше.
- А, как сюда попали? – поинтересовалась Наташа.
- У меня были сложные отношения с родителями, потом с моим бывшим мужем. Короче, я решила уехать оттуда, чтобы окончательно порвать с ними связь. Попался подходящий вариант и я поменялась. Простите, у меня там стоит чайник, - произнесла она, и быстро поднявшись с дивана, вышла в кухню.
  На разговор о прошлом, Массальскую явно не тянуло, она была скована, на собеседницу не смотрела и побыстрее старалась эту тему замять. Тема была связана, видимо, с тяжёлыми воспоминаниями и Наташа решила уступить, хотя, любопытство узнать об этой женщине побольше, не давало Егоровой покоя. Но в этот раз разговор не получился и, узнав от Массальской самое необходимое на данный момент, Наташа ушла. Но инстинктивно ощущала, что придёт в эту квартиру снова и не один раз.
  После ухода Егоровой Массальская легла на диван, заложила руки под голову и долго смотрела в одну точку, медленно сдвигая брови, по мере работы её мыслей. На лбу образовались складки, женщина всё не отводила глаз от дальнего угла комнаты, будто старалась, как следует разглядеть неизвестный до этого предмет. И очертания его, судя по выражению лица Массальской, становились с каждым разом всё ужаснее. Женщина провела рукой по лицу, снимая напряжение с мускул, затем запустила пальцы в свою кудрявую, пшеничного цвета шевелюру и её глаза понемногу наполнились влагой.

  Наташа приехала в больницу к 15 часам. Там ей сообщили, что жизнь Пахомовой вне опасности, но разговаривать с больной, пока запрещалось.
«Можете прийти вечером,»: - сказал лечащий врач Светланы, и Егоровой пришлось вернуться в УВД.

- Страсти рвутся в клочья, - сообщил ей Андрей с порога. – Приехал Лазарев!
  Сам Жигулин был немного взвинчен. Наташа отвела его в сторону и начала расспрашивать о новостях.
- Расскажу вкратце. Родители Людмилы Дмитриевны дали показания. Денег Куликовы имели при себе восемь тысяч. Все вещи, которые нашли в море, родители опознали. Там всё на месте, кроме денег, разумеется. Как и предполагали эксперты, они находились в одном из чемоданов на дне в маленьком отделении-кармашке.
- Восемь тысяч, Андрей! Это же много. Хватит на две дачи.
- Да, но они собирались купить хороший зимний домик с большим участком и всеми надворными пристройками. Хотели прописать сюда кого-то, или мать или отца. У них трое детей, а старший сын нуждается в морском воздухе, он не совсем здоров. Поэтому, они рассчитывали на большую сумму.
- Как всё ужасно, ты только вдумайся… - говорила Егорова. Потом она сама задумалась, оборвав себя на полуслове и медленно двинулась по коридору.
- Давай найдём свободный кабинет и обсудим всё как следует, пока начальство совещается, - предложил Андрей.
- Они у Лазарева?
- Да!
- Пошли, - Егорова быстро пошла к кабинету Терещенко. Она распахнула дверь и, убедившись, что там никого нет, прошла внутрь. Андрей вошёл туда же.
- Небольшая передышка, - сказал он.
  Наташа села к столу, Андрей на подоконник.
- Ты ведешь дело Пахомовой? – спросил Жигулин.
- Да, а точнее, всё вместе. Все три дела с улицы Сажина, как-то связаны, но с Пахомовой, то есть с этой отдельной историей, попросили меня разобраться. И знаешь, когда я вышла сегодня от Массальской мне показалось, что подобное уже происходило.
- Объясни конкретно, что именно?
- Нет, действительно, та же ситуация и, я даже знаю, когда это происходило и где, - Наташа улыбнулась своим мыслям. – В Москве во время практики. Мне досталось дело с квартирными кражами. Многочисленные кражи в течении нескольких недель совершались в одном и том же подъезде. И грабитель оказался из того же подъезда. Улавливаешь?
- Да, конечно! Там подъезд, а тут двор, только другой масштаб, а в остальном всё совпадает.
- Как и в московском случае, все эти убийства на улице Сажина не мог совершить посторонний. Я больше чем уверена, что преступника надо искать в том же дворе. Он прекрасно знал Нестеровых, знаком с Куликовыми, не с ними, так с Валентином Борисовичем, знает привычки Пахомовой, когда и во сколько она приходит домой. В московском случае не было ни одного свидетеля, потому что бандит был свой человек, на него просто не обращали внимания. И здесь, я уверена, тоже самое. Посторонних в день убийства Нестеровых у дома не было, из подъезда никто подозрительный, по словам свидетелей, не выходил, но ведь Нестерова Станислава они запомнили.
- Потому что он подъехал на машине – это заметно, - уточнил Андрей.
- Вот именно – заметно! А кто-то серенький, не заметный, хорошо всем знакомый, прошёл и на него не обратили внимания. Вспомнить потом тоже трудно. Мало ли своих ходило в тот день в этот дом!
- Логично. И все-таки! Я понимаю связь Пахомова – Куликовы, но Нестеровы тут при чём? Не исключено, что это совершенно разные вещи.
- Тоже логично. Но определенная связь есть. Не могу объяснить какая, но предчувствия меня ещё никогда не подводили.
- Самое важное сейчас это показания Пахомовой. Может быть она узнала нападавшего?
- Да, Андрей, я очень жду этой встречи и, думаю, она кое-что прояснит.

  Вечером Наташа была в городской больнице. Когда она вошла в палату Пахомовой, рядом с её кроватью сидела Массальская с мёртвенно-бледным лицом и смотрела на Светлану измученными и поблёкшими глазами. Медсестра, вошедшая с Егоровой, подала ей знак выйти. Елена Сергеевна тяжело поднялась и вышла в коридор.
- Недолго, - предупредил Наташу строгий голос.
  Наташа приблизилась к пострадавшей. Та смотрела на Егорову широко открытыми глазами и часто облизывала языком сухие губы. Пахомова была вся в бинтах, накрытая до пояса тонким одеялом. Было видно, что малейшее движение причиняет ей сильную боль. Она даже не повернула головы в сторону Наташи, а лишь показала глазами на стул.
- Спрашивайте, - слабо попросила она.
- Как вы себя чувствуете, Света? – спросила Наташа, усаживаясь на стул.
- Лучше.
- Света, расскажите, как всё это случилось?
- Я шла с работы… Было уже темно, но я… я видела, что в подъезде горит свет. Как только я вошла в него, свет погас, - она перевела дыхание и опустила веки, – потом на меня справа, кто-то бросился. Точнее… я почувствовала сильный удар, чем-то тяжёлым, по плечу и закричала.
  Егорова приподнялась и посмотрела на правую руку Светланы. Всё плечо было синим.
- Что было потом, Света?- спросила Егорова.
- Потом… потом, кто-то сильный схватил меня сзади и ударил головой об стену, а потом была острая боль… Я кричала и защищалась руками… выставляла их вперед. Рукам досталось больше всего.
- Вы не видели этого человека в темноте, но рассказать о нем, что-то можете?
- Я не знаю… Он сильный, крепкий и… маленького роста.
- Маленького роста? Почему вы так решили?
- Он дышал мне в подбородок, когда тыкал ножом в грудь.
- Понятно. Это очень нам поможет. Света, вы о Куликовых, что-нибудь слышали?
- Да.
- Не напрягайтесь, я сама буду задавать наводящие вопросы. Вам известно о том, что у Валентина Борисовича пропали родственники, которые должны были к нему приехать?
- Да.
- Когда вы об этом узнали?
- Первого марта.
- Кто вам рассказал?
- Лида Симанович, соседка Куликова. Она всем на улице рассказывала.
- Теперь припомните хорошенько, Света! После услышанного, с вами ничего больше не происходило, до того злополучного понедельника?
- Нет, ничего.
- Подумайте, а если что-то вспомните, дайте мне знать. Выздоравливайте Света! До свиданья!
  Егорова вышла в коридор и снова наткнулась на Массальскую, та кивнула ей и прошла мимо в палату.
  Наташа предупредила лечащего врача и медсестру на случай, если Пахомова что-то вспомнит, пусть звонят ей незамедлительно.
- Или в УВД или домой, - сказала она и оставила все нужные телефоны.

« Опять ничего значительного… Ничего… Ничего не происходило. Наверняка происходило, но самое заурядное, будничное, на которое не стоит обращать внимания,» - размышляла Наташа, сидя у себя в комнате.
  Отца ещё не было и она знала, что сегодня он явится за полночь. Мама тихо и неслышно прошла к ней в комнату и встала за спиной.
- У тебя такой вид, будто ты в лихорадке, - сказала Светлана Ивановна.
- Так и есть, мама. Я думаю, ты наслышана о наших делах.
  Мама кивнула и села на кушетку.
- Тебя мучает что-то? – спросила она.
- Да, мучает! Я чувствую, что разгадка крутится где-то рядом, а как поймать её за хвост, я понятия не имею. Чувствую, что совсем близко, вот оно, а в руки не даётся!
- Сосредоточиться надо, доченька, в такой лихорадке ничего не сделаешь. Помнишь, как задачки школьные с тобой решали? Сперва не выходит, ты, бывало, кричишь, нервничаешь, а стоит лишь успокоиться, подумать, взвесить всё и сопоставить, так решение приходит само собой.
- Ты права, мамка! Но я слишком взвинчена сегодня.
  Наташа присела рядом и положила голову матери на плечо. Ей хотелось расслабиться, забыться, но мысли продолжали работать и теории возникали одна за другой. «Надо, обязательно надо расспросить её о каждом дне с 1-5 марта в подробностях, каждый час, каждую минуту. Может тогда, что-нибудь всплывет. Эх, Пахомова, Пахомова! Наверняка, ты знаешь ответы на все вопросы, иначе, зачем тебя убивать… Убивать! Так, так… Ударили сперва тупым предметом. Скорее всего, он метил в голову, но в темноте не рассчитал и промахнулся. Поэтому ничего не вышло, девушка закричала. Попади он в цель, Пахомова была бы убита. Тупым предметом…»
  При этих мыслях Наташу даже пот прошиб. Она оторвалась от матери и уставилась в настольную лампу. Так сосредоточиться было легче. «Конечно же, тупым предметом… Именно так и был убит Нестеров. Его сперва оглушили по голове, затем нанесли удары ножом. Почерк один и тот же! Но нож уже был другой, эксперты доказали. Но это не важно… Не важно! Нож другой, а человек один и тот же.»
- Что, Наташа, что-то вспомнила? – спросила мама.
- Да, кое-что!
- Не буду мешать, но мой тебе совет, - говорила она, поднимаясь с кушетки, - отдохни, выспись хорошенько, а завтра с новыми силами займись своими ребусами. Неделя только началась. Береги силы!
  Наташа улыбнулась в ответ, кивнула головой, но, как только ушла из комнаты мама, она кинулась к столу, раскрыла блокнот и принялась чертить план двора на улице Сажина.

  В среду утром Наташа делилась впечатлениями с Терещенко. Он слушал, проводил ладонью по лицу, щурился, ёрзал на стуле, как впрочем всегда, когда волнуется или чем-то всерьёз захвачен, но сегодня он был какой-то нервный, и это было заметно. Он выглядел совсем не отдохнувшим за ночь, а вокруг глаз обозначились голубоватые тени.
- Вы плохо себя чувствуете? - спросила Егорова.
- Голова болит и таблетки не помогают, - неопределённо ответил он тихим голосом.
- Вам нельзя совсем без выходных, вы просто устали, - Наташа пристально посмотрела на него.
  Александр отмахнулся в сердцах и тут же перевёл разговор в рабочее русло.
- Предположительно, преступник невысокого роста, но это не примета. Коренастых, крепких, невысоких мужиков полно! И на улице Сажина и везде. Это плохая зацепка, - говорил он.
- Есть и хорошая. Это зацепка – Массальская!
- Почему? – переспросил майор и замер.
- Потому что, именно Массальская могла попасть в квартиру Пахомовой вначале декабря. Она там и была. Что-то искала, но зачем?
- Откуда ты это взяла?
- Я поняла это ещё во время разговора в её квартире. Кстати, вчера перед поездкой в больницу, я времени даром не теряла. Навела кое-какие справки о ней.               
- Ну-ну! - торопил Терещенко.
- До апреля прошлого года Массальская жила в Приморске на Садовой в прекрасной двухкомнатной квартире. Жила она там почти 10 лет. Поменяла дом в Геленджике на квартиру в Приморске. И вдруг, ни с того, ни с сего, переезжает в апреле в старый дом, да ещё в однокомнатную квартиру не лучшей планировки. Это можно объяснить материальными затруднениями, обмен с доплатой, но, как объяснить тот факт, что Пахомова, тоже родом из Геленджика и она с родителями приехала в Приморск на три года раньше, чем Массальская. Опять совпадение?
- Да! Остается лишь чесать затылок, - сказал Терещенко.
- Добавлю, что знакомы они до апреля не были. Во всяком случае, Пахомова ничего о Массальской до её переезда к ним в дом не слышала.
- Завтра приедет её мать из Симферополя, тогда, может, кое-что прояснится.
- Надеюсь!
- Послушай, ты меня заинтриговала, насчет Массальской. Странно всё это. Может вызвать её сюда и поговорить?
- Нет, Александр Константиныч, не стоит. Если, что-то не так, а я уверена в этом, она затаится. Нужно лететь в Геленджик и всё выяснять на месте. Там остались родственники Массальской и бывший муж.
- Ты нужна здесь. Может пошлём кого другого? – взмолился Терещенко и улыбнулся своей пленительной улыбкой.
- Нет. Это же моя версия и я должна её отработать. Я думаю, это займет не больше двух-трёх дней. Пожалуйста, для меня это очень важно!
  Майор постучал пальцами по столу.
- Хорошо, согласовать с Султановым нужно. К тому же, командировку могу оформить лишь завтра.

  Узнав о Наташиных планах, полковник её незамедлительно вызвал к себе.
- Наташа, относительно Массальской так серьёзно? – спросил он, глядя поверх очков на сидящую перед ним девушку.
- Я лишь хочу узнать побольше об этой женщине.
- Ты, смотрю, и так много о ней узнала.
  Наташа жмёт плечами.
- А если серьёзно! Ты в самом деле думаешь, что Массальская связана, как-то со всеми делами?
- Ну, не со всеми, а с Пахомовой, наверняка, что-то не чисто. Отношения у них странные.
- Дружеские. Женщина заботится о своей молодой соседке, что ж тут странного?
  Наташа посмотрела на Султанова и иронично улыбнулась.
- Евгений Петрович, женщина, особенно женщина-следователь, всегда видит больше и глубже того, что видите и ощущаете вы – мужчины!
- Ну, хорошо! Тебя мучает вопрос: зачем Массальская тайно приходила в квартиру Пахомовой (если приходила) и рылась в её вещах?
- Не рылась, а искала, что-то нужное и важное для себя. Не зря же она переехала с Садовой на улицу Сажина, поближе к Пахомовой. Именно к ней, так как родители девушки уехали в ноябре месяце в Симферополь и Массальская о них даже никогда не спрашивала. Они её, явно не интересовали. Ей нужна Пахомова и только она. А почему, я хочу узнать!
- Если хочешь, тебя бессмысленно останавливать. Оформлю сегодня вечером твой отъезд и завтра отправляйся в Геленджик. Сама понимаешь, долго там обитать не разрешу, а два дня дам.
- Ладно, постараюсь уложиться.
  С этими словами Наташа поднялась и вышла из кабинета.

  Андрей Жигулин, попросив разрешения в прокуратуре, по собственной инициативе решил встретиться со Станиславом Нестеровым. В десять утра он вошёл к нему в камеру. Нестеров лежал на железной койке отвернувшись к стене, и как только лейтенант переступил порог, сразу заговорил своим низким баритоном.
- Ну, как же так, а? У меня скоро свадьба, а вы – подписка о невыезде! А потом и за решетку. Как же так?
  Он резко повернулся к Андрею, так резко, что чуть не лопнули пружины его койки. Потом он спустил босые ноги на пол, прислонился спиной к стене и уставился на Жигулина.
- Признаюсь честно, отца бы я грохнул, но только не мать. И уж не за шмотки, будьте уверены! За кое-что другое!
- За кое-что другое, говорите? – перепросил Жигулин и с задумчивым видом принялся рассматривать Станислава. – Я хочу поговорить с вами, как со свидетелем. До сих пор все вопросы были направлены в другую сторону, в сторону обвинения. Меня это не устраивает.
- Ишь ты! Ну, да! – воскликнул Нестеров.
- Представьте себе!
- Ладно, давай, спрашивай, раз пришел. И давай на «ты», я не старик!
- Договорились!
  Андрей устроился за маленьким столиком, положил перед собой планшет и поднял глаза к зарешеченному окну. Он подумал, как должно быть тяжело изо дня в день наблюдать одну и ту же картину: серые стены и окно в крупную клетку. Наконец, он оторвался от невесёлого пейзажа и спросил:
- Расскажи о последних днях перед происшествием. Сколько раз с родителями встречался, когда?
- Долго не встречался, а звонить – звонил. Матери звонил часто. А если отец трубку брал, то я с ним не разговаривал.
- Подробнее можешь?
- Я уже рассказывал, что звонил матери дня за три до всего этого, попросил помочь мне материально, свадьба на носу. Она сказала, чтобы я позвонил одиннадцатого, февраля значит, после пяти. Я так и сделал. Она тихо говорила, боялась отец услышит. Сказала, чтобы я двенадцатого заехал к ней, часа в два, она дома будет.
- Она, насколько я знаю, была заведующей в мебельном магазине.
- Да.
- Двенадцатого она работала?
- Да, работала.
- Почему же к двум часам просила приехать, рано закончила смену?
- Нет, она обычно до пяти была на работе.
- Тогда, почему?
- Точно не знаю, кажется она отпросилась с работы, хотя, чего там отпрашиваться, она сама заведующая, магазинчик маленький, сами понимаете!
- Это ясно. Но почему, всё-таки, она в это время была дома?
  Нестеров задумался, почесал в затылке и уселся на край кровати.
- Даже не знаю. Может, хотела поговорить со мной, пока отца нет, он в этот день должен был прийти пораньше, поэтому дневное время выбрала. А вообще… Нет, нет, вспомнил! Она сказала, что ждёт кого-то.
- Кого именно? – уцепился Андрей за соломинку. – Вспоминай, кого? Что она тебе ещё говорила?
- Не помню я! Тихо она говорила, я не разобрал ничего. Вроде, до двух, мол, буду дома, потому что, кто-то прийти должен, по делу.
- Но ты приехал к трём!
- Да. Она сказала, что к двум ждёт кого-то и, чтобы я заехал попозже.
- Кого, вспоминай, кого?- торопил Андрей.
- Точнее не вспомню, но в мыслях у меня промелькнуло тогда, что с квартирой, что-то связано. Может слесаря или электрика? Что-то в этом роде! Помню слово «починить», починить что-то было нужно. Она не договорила до конца, там отец к ней подошёл, мама попрощалась и повесила трубку. Всё, я её не слышал больше… Никогда!
  В последних словах было столько горечи, что Андрей невольно поёжился и опустил глаза к столу, на свой кожаный планшет.
- Я приехал около трёх, позвонил – не отвечают, - продолжал Нестеров. – Долго звонил, потом соседке звякнул. Та открыла. Баба Дуся, спрашиваю, маму не видели сегодня? Видела, говорит, шла домой с сумочкой, примерно в час дня. Потом голоса слышала на площадке, мамин голос и ещё чей-то, вроде, впускала она кого-то в квартиру. Я позвонил ещё и уехал. Больше нечего мне добавить, лейтенант, извини.
- Мы опрашивали эту свидетельницу, она действительно, слышала голоса, но чей голос был сказать не может. Только точно знает, что не твой.
- Ясно, не мой. Я приехал к трём. Собака там в квартире визжала, как зарезанная. Но она часто так визжит, когда одна остаётся. Я и не подумал ничего плохого тогда.
- А вечером, зачем снова приезжал?
- Не знаю. Напало на меня, что-то. Сколько, думаю, от отца буду прятаться! Приеду и всё в глаза ему выскажу. Захотелось мне при нем, этом жмоте, у матери денег попросить. Вот и приехал.
- И что?
- Та же картина, в окнах темно, собака воет, дверь никто не открывает. Сел в машину, газанул со злости. Думал, что обманула меня мать или ещё, что-нибудь.
- С отцом-то, что у вас? – спросил Андрей.
- Будто не знаете!.. Говорил уже. В Израиль он собрался, друзья мол, уехали и я за ними. Мать долго уговаривал, наконец уломал. Свобода ему какая-то особенная понадобилась, вот и получил её, свободу эту, по полной. Ко мне подкатывался. Ну, а мне и тут не плохо. В общем, отношения у нас, как-то сразу похолодели. Он сказал, что ни копейки я от него не получу, даже гвоздя ржавого не даст. Так вот! Ссора, в общем, крупная у нас была.
  Андрей надолго замолчал, пытался осмыслить всё сказанное Нестеровым. Наконец, поднялся из-за стола, взял планшет, которым так и не воспользовался, и пошёл к выходу.
- Когда найдете убийцу, позовите меня! – раздалось за спиной.
  Жигулин повернулся к Станиславу, тот весь трясся и зажимал лицо ладонями.

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.