Мягкие люди

Тем летним утром я думал о том, как же я люблю мягких людей.
Они лелеют своё брюхо… Они все – там, в его мягкости, в его идеальной круглоте. Мягкие люди сотканы из любви, они суть кристально чистая ее вариация, спроецированная на самое себя.
А мягки ли Вы? Может, знавали таких?
Вполне может быть, что Вас возмутит – или возмутило уже – слово «знавали». Вы подумаете, что я говорю о Вашей памяти в прошедшем времени – будто бы в данный момент Вас и нет. Или – не ровен час! – Вы можете подумать, что я захотел обозвать Вас… Нет, мне даже стыдно сказать, да и шутки ли: толстяком!
Однажды подобное возмущение привело к трагедии.
Давний мой знакомый, кажется, это был Антонио Виттольди, прожужжал мне оба уха о том, как же чудесен Вольфганг Амадей Моцарт, если наблюдать его воочию.
- О, как же это… Звучит, как звучит! Но эти противные, противные вороны! Как же противны их голоса! Они мешают мне любить эту жизнь… – истерично брызжет слюной мой круглый друг, и кудри его белого парика покачиваются.
А мне безразлично, звучит ли Моцарт, нет ли. Меня занимает лишь то, как восхищённо колышется брюшко в кафтанчике, подпираемое тоненькими, почти куриными ножками. И парик, трясущийся в такт этому стиснутому шару. Я тут же представил, что было бы, если мой приятель полетел по небу…
Кафтан так туго давил на рыхлую телесную мякоть, так в неё впивался, что золотые пуговички норовили вот-вот оторваться с мясом. Устав от восхищённого своего монолога, друг мой задышал часто-часто ртом, и расплылся в добродушной улыбке.
«Как пекинес», – пронеслась в голове моей мысль, и мной овладело безграничное умиление.
Я сладко улыбнулся.
- Друг мой! До чего же Вы мягонький!
 Зажмурившись, я стал чесать ему эти пухлые бока, почти как коту.
Судорожно глотнув воздуха, он посмотрел на меня по-рыбьему, и так перепугался, что стал цепляться руками за пустоту – круглое тело медленно взмывало ввысь, а глаза всё больше округлялись от ужаса, такие же синие, как ясное небо.
Я запомнил лишь, как разлетелись по ветру, вспыхнув в полуденных лучах, пуговицы его кафтана. Парик же совершил виртуозный пируэт и рухнул прямо на мой сапог.
Так начался ещё один день моей жизни, и так завершил своё существование мой мягкий друг.