Киномеханик Лешка

      Было это в далекой деревне Ефремово под Нижним Новгородом. Зимние февральские деньки приносили немало радостей местной ребятне. Умоляли, просили они деда Макарыча покатать их на своих санях, когда тот собирался в город. Все гурьбой весело усаживались по краям саней - розвальней. «Дед», как мы его звали, разгонял скакуна, сани легко катились по снежному полю вдоль оврага. Дорогу иногда заносило снегом, сугробы были большими, по колено. Случайная повозка вновь возрождала когда - то наезженную дорогу.
      Друг мой, Лешка, жил рядом с деревенским клубом и вечерами пристрастился помогать крутить кино киномеханику Афоне, за что тот, иногда, доверял Лешке крутить аппарат за него, а сам любил выпить, подхалтуривая установкой газовых баллонов деревенским бабкам, за что те не скупились на самогон. Вот и в этот раз уговорили его друзья Серега, Сашка и Колька покататься с «дедом». Лешка сначала упирался, мол кино привезли хорошее, про разведчиков, но потом согласился, время еще было достаточно до вечера. Макарыч по пути в соседнюю деревню прихватил нас.       По пути катясь в санях увидели в поле трактор «кировец». Он шел напрямую через все поле в направлении оставленных на зиму скирд сена. За собой он тащил большой лист железа на тросу. Мы соскочили с дедовой повозки, поблагодарив хозяина, и рванули через поле напрямик к скирдам. Ноги вязли в глубоком снегу, идти шаг за шагом приходилось все труднее и труднее.
      Мы изрядно распарились прежде, чем добрались до нашей цели. Другой трактор с гидровилами уже захватывал большой стог и плотно укладывал ее на лист железа. Мы радовались, видя как умело работает техника. Еще несколько минут – и скирда почти вся переселилась на железные «сани».
      Тракторист Амонтай прижимал вилами верхушку скирды, припевая неизвестную нам песню. Мы весело смеялись, а он нам подмигивал.
      Давайте покатаемся – сказал Лешка. Амонтай не стал возражать, и мы все уселись на верхушке стога.
      Трактор тронулся и наш «пароход» поплыл по полю. Мы шли как по морю. Слегка заносило то в одну сторону, то в другую. Легкий морозец щипал щеки. День клонился к вечеру. Большие, широкие колеса трактора легко тащили наш «пароход»
      Стало заметно, что часть нашего стога уходит в сторону, сползая все больше и больше. Но, вот, «крыша» поехала. Мы вцепились во что можно было.  Вцепились в воткнутые в стог вилы и тем самым удержались. Стог медленно стал сползать набок. Амонтай гнал свой трактор по полю не замечая сползания копны. И тут, она завалилась на один бок и Лешка ушел вместе с ней, она опрокинулась и завалила его. Все это произошло мгновенно. Мы держались за вилы, перепуганные, боясь пошевельнуться и следующего падения, руки немели от холода.
      Трактор, дергаясь тащил нас, свалившаяся копна уходила от нас все дальше и дальше. Уже вечерело.
      Мы кричали Амонтаю, а он гнал свой трактор до самой деревни. Лешка оставался там, на поле один со своей бедою.
      Колька прицепился к подвыпившему Амонтаю, крича и надрываясь – Лешка упал с копной в поле -, а тот, уверенно ответил – Упал, вылезет, придет по следу трактора.
      Тьма все сгущалась над полем, а Лешки все не было. Перепуганные, мы ждали его прихода, ожидали чего - то страшного.
      Амонтай, уже тепленький, ушел допивать свою «горькую» и вытащить его из дома не было сил.
      Мое сердце дрожало, сжималось в предвестии страшной беды и я побежал к тетке Гане и, обливаясь слезами, все ей рассказал.
      Она страшно перепугалась, зарыдала и мы бегом побежали в соседний двор к Макарычу.
      -Запрягай, - подгоняла Ганя, поехали Лешку спасать, моля и причитая.
      Макарыч гнал коня по следу трактора, вдали показался еле видимый стог. Никаких признаков жизни Лешкиного присутствия не было.
      Леша! Лешенька! - кричала Ганя, сыночек, где ты? И, тут, мы услышали еле хриплый стон из под копны – Мама! Мамочка! Мы яростно стали разгребать стог. Уплотненное сено давило своей тяжестью, мы рвали руки, разгребая его и, только теперь, я понял, что случилось. Его стон еще доносился, вот показалась его спина, шапки на голове не было. Слезы катились у меня из глаз. Лешка был недвижим.
      Мороз уже крепчал, руки замерзли. Ганя схватила затихшее тело сына на руки, Макарыч поддерживал.
      Тут Леша с выдохом прошептал – Мамочка! И, сник…
Я чувствовал его холодеющую руку, он оставался неподвижным.
      Ганя, плача, целуя сына, голосила, и не было сил все это вытерпеть.
Леша уходил от нас тихо, в неведомый нам мир, оставляя горечь произошедшего и вечную память.
      В клубе уже собрался народ, присесть было негде, а киномеханика все не было. Шумели, что Афоня опять не придет. Но где - же Лешка? - галдели у дверей, ждали долго.
      Макарыч въезжал в деревню, везя в санях убитую горем мать и Лешку…
У клуба все узнали страшную весть.